Она быстро прошла по холлу, все стены которого были увешаны яркими плакатами, потом по коридорчику и наконец добралась до своей комнаты. Пробегая мимо чертежной доски, нечаянно задела пластмассовую рейсшину, и та с грохотом свалилась на пол. Не обратив на это внимания, Пи Джей упала на старенькую кушетку в коричнево-оранжевую полоску. Слез так и не было, а вот ярость полыхала огнем.
Она с трудом услышала телефонный звонок.
Пи Джей схватила трубку. Может, это Фрэнк? Наверное, понял, как ей тяжело…
- Это ты, Пи Джей? - раздался голос матери.
Не Фрэнк…
- Привет, мама.
- Как я рада, что застала тебя. Думала, вы с Фрэнком куда-нибудь пошли.
- Нет, мама, - проговорила Пи Джей, тщательно скрывая, что не очень-то рада ее звонку, - сегодня я решила побыть дома. Как ты себя чувствуешь?
- Намного лучше, дорогая. Сегодня приходил доктор и сказал, что на следующей неделе снимут гипс. Ты приедешь на выходные?
Если ехать домой, то придется им все рассказать. Что же делать? Пи Джей нервно намотала на палец телефонный шнур, потом расправила его.
- Ой, мама…
Внезапно из глаз хлынули слезы. Разве о таком возвращении домой она мечтала? Она думала, что они с Фрэнком приедут к ее родителям и все им расскажут.
Обсудят, как побыстрее устроить свадьбу. Позже можно будет сказать, что ребенок родился раньше положенного срока, или намекнуть, что они с Фрэнком поженились в Бостоне еще прошлой зимой. Обычно все так поступали, кто попадал в подобное положение. А потом пусть сколько угодно сплетничают да подсчитывают на пальцах! Плевать! Ведь они с Фрэнком будут счастливы, да и родители, привыкнув к мысли, что у них скоро родится внук или внучка, будут тоже счастливы. Все должно было быть так, а не иначе.
- Пи Джей, что с тобой? Что случилось?
- Ой, мама…
Ну как ей рассказать? Мама всегда хотела, чтобы дочь была похожа на нее. Выучилась бы на учительницу начальных классов, потом вышла замуж за хорошего парня из их же городка, штопала бы ему носки, занималась рукоделием, вступила бы, как и она, в благотворительное общество. Такой видела она жизнь своей единственной дочери. Но у Ни Джей были другие планы. Она любила мать, но ей не нравилось такое тихое, незаметное существование. Она хотела стать дизайнером и работать в престижном рекламном агентстве, а не заниматься после нудной работы в школе бесконечной уборкой, стиркой, готовкой и считать высшим развлечением просмотр по телевизору очередной мыльной оперы. Замуж она собиралась выйти за парня, который с пониманием отнесся бы к ее честолюбивым стремлениям. В том, что такой ей встретится, Пи Джей не сомневалась. Она была способна увлечь любого. С двенадцати лет она начала встречаться с ребятами - то с одним, то с другим, а то и с двумя одновременно. Ей постоянно звонили мальчишки, приглашали на свидание. Пи Джей чувствовала, что маме это не нравится.
Единственным человеком, который ее понимал, был отец. "Я с ней поговорю", - пообещал он, когда Пи Джей сказала ему, что хочет стать членом Художественного клуба, а не клуба Будущих учителей Америки. "Я все устрою, малышка", - пообещал он, когда нужно было сказать маме, что она собирается поступать в Бостонский университет, а не в местное педагогическое училище. "Только помни, - всегда добавлял он, - твоя мать желает тебе только добра". На что Пи Джей всегда возражала: "Но ведь у нее своя жизнь, а у меня своя". Тогда отец крепко обнимал ее, и это действовало на нее лучше всяких слов. О Боже, как воспримет папа эту ужасную новость?
- Пи Джей, - прервала ее размышления мать. - Что у тебя стряслось? Поссорилась с Фрэнком?
- Мама… мама…
Пи Джей тряхнула головой, тяжело вздохнула, и слова полились сами собой. Она слышала их как бы со стороны.
- Мама, он меня бросил… У меня будет ребенок.
На другом конце возникла напряженная тишина. Пи Джей живо представила мать: губы плотно сжаты, спина прямая, ровная.
- Мама, - позвала она.
- Это не правда! Скажи, что это не правда!
Пи Джей снова потянула телефонный шнур.
- Я и сама этого хотела бы.
- Памела Джейн, рассказывай, как это случилось, - послышался раздраженный голос матери.
- Мама…
- Как ты могла так поступить с нами? И где Фрэнк?
Где этот мерзавец?
Пи Джей поморщилась. Она никогда не слышала от матери бранных слов.
- Сказал, что это мои дела.
Снова воцарилась тишина.
- Приезжай домой, - наконец сказала мать и добавила:
- Это убьет отца.
Сердце Пи Джей сжалось от боли.
Вырулив на подъездную дорожку, ведущую к их фешенебельному особняку, Пи Джей увидела за шторой отца, украдкой посматривающего на нее. Она долго добиралась до родного дома - больше двух часов. И эти часы показались ей самыми длинными в жизни. Выйдя из машины, она пошла к входной двери, чувствуя на себе взгляд отца.
"Папочка! - молилась она про себя. - Ну пожалуйста, не сердись на меня! Сейчас мне, как никогда, нужно, чтобы ты обнял меня".
Дверь открыл младший брат. Он злорадно ухмыльнулся. "Ну сейчас тебе попадет", - казалось, говорил его взгляд.
Не обращая на него ни малейшего внимания, Пи Джей вошла в гостиную.
Отец стоял у высокого окна, мама лежала на кушетке, слегка повернувшись на бок. Ее загипсованная нога торчала вперед, как у гуттаперчевой куклы, взгляд был устремлен на потухший камин.
- Ну как, хорошо добралась? - задал отец свой обычный вопрос.
Он всякий раз интересовался, как она доехала, когда Пи Джей возвращалась домой из университета. Но сейчас он спросил ее через силу, да и не подошел к ней, не обнял.
Пи Джей села в кресло напротив матери.
- Джуниор, иди делай уроки, - повернулся отец к сыну.
- Хорошо, папа, - ответил тот.
И по тому, каким тоном он это произнес, Пи Джей поняла - будет подслушивать.
Отец так и остался стоять у окна.
- Ты уверена, что этот парень на тебе не женится? - перешел он сразу к делу.
Ее отец, Гарольд Дэвис, ветеран второй мировой войны, награжденный орденами и медалями, всеми уважаемый владелец небольшого предприятия, руководитель общины, церковный дьякон, был похож сейчас на испуганного ребенка.
Пи Джей закрыла глаза, чтобы не видеть его, - было нестерпимо жаль отца!
- Да, папа, уверена.
Он подошел к роялю, машинально нажал несколько клавиш.
- Скоро сюда приедет Реверенд Блэксмит.
- Реверенд Блэксмит? - удивилась Пи Джей. - А зачем, папа?
Тут заговорила мама:
- Мы с отцом не знали, что делать. Он даст нам адрес одного заведения, куда тебе следует отправиться.
Пи Джей ничего не понимала:
- Зачем мне уезжать?
Мать оторвала наконец взгляд от камина и перевела его на Пи Джей. Глаза у нее были как у затравленного зверя.
- Дома ты не можешь оставаться. Отец работал как проклятый, чтобы обеспечить семье достойную жизнь. И я не допущу, чтобы из-за тебя все пошло прахом!
Пи Джей едва сдерживала слезы.
- Значит, мне придется уехать?
- Конечно! А ты как думала? Я не могу допустить, чтобы мои партнерши по бриджу узнали, что моя дочь Памела Джейн Дэвис беременна, чтобы у меня за спиной шептались. Да мы с отцом не сможем показаться на людях, если узнают, что ты натворила!
Пи Джей были хорошо знакомы эти интонации. Точно Таким же тоном мать разговаривала с ней, когда она заявила, что собирается поступать в университет. Она взглянула на отца, ища поддержки. Он снова подошел к окну. На сей раз он не мог ее спасти.
- Куда я должна ехать? - спросила Пи Джей.
- Куда посоветует Реверенд Блэксмит, - категорическим тоном заявила мать. - Родить ребенка и отдать его на воспитание. Тогда никто никогда ничего не узнает.
Теперь глаза матери полыхали злостью.
- Так будет лучше, девочка моя, - проговорил отец и, подойдя к Пи Джей, положил руку ей на плечо.
Не обнял, как всегда, а лишь коснулся рукой. Но ей сразу стало легче. Правда, совсем немного.
- Когда все будет позади, ты сможешь продолжить учебу.
"Все так просто, - подумала Пи Джей. - Проще не бывает".
Она взглянула на отца. Ему было пятьдесят лет. Всю жизнь он трудился не покладая рук на благо своей растущей семьи. Разрываясь между работой, домашними и общественными обязанностями, лишь редкие часы досуга он посвящал любимому виду спорта - гольфу. Всегда веселый, жизнерадостный человек с добродушным лицом сейчас был бледен.
Она посмотрела на мать. Ей было сорок четыре года.
Пи Джей не понимала, почему мать никогда не пользовалась косметикой. У нее была отличная фигура и приятное лицо. Казалось, она специально делает все возможное, чтобы выглядеть хуже, чем она есть. Пи Джей вспомнила один старый снимок, найденный ею случайно во время игры на чердаке. На нем мать была молода и потрясающе красива.
Пи Джей поразилась тогда, как они похожи с матерью. Что же случилось потом? Почему мать решила спрятать свою красоту за мешковатой одеждой и старомодной прической?
Пи Джей еще раз взглянула на мать: в уголках глаз и губ притаились предательские морщинки.
"Стареет… - подумала Пи Джей. - Как и отец". Она поняла, что придется подчиниться и поступить, как приказывает мать.
- Помоги мне добраться до спальни, - обратилась мать к отцу. - Голова просто раскалывается.
Отец приподнял жену с дивана и поглядел на дочь.
Пи Джей увидела в его глазах боль - не жалость, а искреннюю боль.
"А ведь он прав", - подумала Пи Джей.
Она покончит с этим делом и начнет жизнь с остановки. Вернется в университет, но не в Бостонский, а в какой-нибудь другой, окончит его и станет знаменитым дизайнером. Она добьется славы и успеха! Мужчины будут валяться у ее ног, моля ее о любви. Может быть, она будет жить в Нью-Йорке… Не может быть, а точно… Она будет жить в Нью-Йорке и приложит максимум усилий, чтобы родители гордились ею.
А случившееся с нею сейчас она забудет навсегда.
ДЖИННИ
Грудь сдавила острая боль, сердце бешено стучало, перегоняя кровь по тоненьким, прозрачным венам.
- Возьмите побольше крови, - раздался чей-то приглушенный голос.
Лица не было видно - вместо него какое-то светлое размытое пятно.
- Конечно, доктор.
Джинни почувствовала, как руку выше локтя больно сдавил резиновый жгут. Она хотела вздохнуть, но не смогла - казалось, жгут обвился вокруг шеи. Медсестра затянула жгут потуже. Голова у Джинни закружилась, лица вокруг стали расплывчатыми и бесформенными.
- Сожмите руку в кулак, - приказала медсестра.
Джинни вздрогнула. На висках выступили капельки пота. Она почувствовала, как игла больно вонзилась в руку, Опять стало нечем дышать, казалось, что жгут еще сильнее сдавливает шею. В пробирку медленно потекла густая алая кровь, ее кровь. Она попыталась шевельнуться, но ноги и руки отказывались слушаться. Нет, ей не выбраться отсюда, ни за что не выбраться… Она попалась!
- ..Вот мы и приехали, мисс.
Джинни открыла глаза. Сердце стучало так, словно готово было вырваться из груди. Все тело стало липким от пота. О Господи, этот кошмар преследует ее даже во сне!
Она глянула в окно - машина свернула на длинную подъездную аллею, ведущую к Ларчвуд-Холлу. Закрыв глаза, попыталась успокоиться. Этот ребенок уже вымотал ее вконец. Но аборт еще хуже - она панически боится игл, не переносит их. Не хватало еще в обморок упасть!
Ничего, она что-нибудь придумает: устроит себе самый обыкновенный выкидыш. Такое ведь случается. Придумав выход из положения, Джинни облегченно вздохнула и мало-помалу успокоилась - Приятное местечко, - заметил водитель.
- Да, - проговорила Джинни, не взглянув в сторону дома.
Вынув из сумки косметичку, она достала пудреницу и, открыв ее, глянула в зеркальце на свое отражение. Из Бостона она добиралась сюда на поезде. Дорога была долгая, и макияж Джинни несколько попортился: стрелки, наведенные черным карандашом вокруг глаз, расплылись; тушь, которой она щедро намазала ресницы, облетела; прямые черные волосы, слипшиеся от лака, торчали во все стороны, жидкая крем-пудра потекла, оставляя на лице неряшливые полоски, сквозь которые проглядывали мерзкие прыщики. Джинни нахмурилась, но, вспомнив, куда она едет, обреченно махнула рукой. Да плевать, как она выглядит. Какое это теперь имеет значение!
Такси остановилось.
- Разрешите помочь вам донести чемоданы, мисс, - Предложил водитель.
- Сама справлюсь! - огрызнулась Джинни, и, сунув ему в руку двадцать долларов, с трудом подняла свои тяжеленные чемоданы и потащила их к лестнице. Где-то она читала, что, таская тяжести, можно устроить выкидыш.
Стоит попробовать.
Желтое такси отъехало, и перед Джинни предстал белоснежный "кадиллак", стоявший на подъездной дороге.
Она, пыхтя и отдуваясь, потащила чемоданы по лестнице и, добравшись наконец до верхней двери, повернула массивную медную ручку и вошла в холл. С левой стороны до нее донеслись чьи-то голоса.
- Естественно, мы делаем все возможное, чтобы никто ничего не узнал, - донеслось до Джинни.
Поставив чемоданы, она пошла на голоса.
Толкнув дверь, очутилась в просторной комнате. За столом сидела крашеная блондинка преклонного возраста - явно за сорок. На стульях лицом к ней разместилась целая компания - какой-то лысый мужчина, рыжеволосая девчонка, которая держалась одной рукой за живот, и мегера с загипсованной ногой и костылями, стоявшими рядом со стулом. "Ну-ка, догадайся, которая из них залетела", - усмехнулась про себя Джинни.
- Слушаю вас, - обратилась к ней крашеная блондинка.
- Меня зовут Джинни Стивенс, - объявила Джинни.
Троица посмотрела на нее. Мужчина с женщиной быстро переглянулись. "Наверное, моя мини-юбка им не по душе, - решила Джинни. - Вот сволочи!"
- Ax да! Ну конечно, дорогая, - подала голос блондинка и, встав с кресла, пошла к ней, вихляя бедрами.
"А в ней еще теплится жизнь", - подумала Джинни.
- Меня зовут мисс Тейлор, - сладким голосом пропела она. - Я сейчас занята. Если хочешь - подожди в холле, а нет - сразу поднимайся к себе в комнату.
- Я пойду в комнату. Где она?
- Вверх по лестнице, потом налево и первая дверь направо.
- Понятно.
Джинни вышла в коридор и, схватив свои чемоданы, направилась к лестнице.
- О Господи! - запричитала ей вдогонку" мисс Тейлор. - Да оставь ты свои чемоданы! Мистер Хайнс их отнесет.
- Нет уж, обойдусь!
- О Боже! Только этого не хватало! Бело-розовая спаленка! - в сердцах воскликнула Джинни.
Поставив чемоданы к стене, она легла на кровать и уставилась в потолок, с которого свисала допотопная люстра матового стекла. Дотронулась до живота, все еще не веря, что уже больше трех месяцев беременности. А может, все-таки врачи ошиблись? Ведь ее даже не тошнит. Как же, ошибутся эти придурки! На глаза у нее навернулись слезы, но Джинни мужественно сдержала их. Не хватало, чтобы вошедший в комнату увидел ее слезы.
Джинни потянулась к чемодану, расстегнула молнию на наружном кармане, вытащила журналы о кино. Джоан Вудворд… Вот это актриса! Джинни улыбнулась. Она смотрела "Рейчел" три раза. Не потому, что этот фильм ей очень нравился. Да кому вообще может понравиться эта дурацкая история о школьной учительнице, старой деве, жизнь которой если чем и отличается от обычной, то только еще большим занудством. И все-таки.. Как смогла Джоан Вудворд так убедительно сыграть эту роль?
Интересно, сможет ли она когда-нибудь стать такой же хорошей актрисой?
Джинни пролистала журнал. Кинозвезды - в мехах и драгоценностях, за рулем спортивных автомашин, потягивают коктейли, сидя у своих великолепных бассейнов. Белокурая Джейн Мэнсфилд и Мэрилин Монро - ослепительная улыбка, потрясающие груди, тонкие талии.
- Я тоже стану такой, - прошептала Джинни. - Клянусь!
Она закрыла глаза и представила себе Голливуд: покрытые розовой штукатуркой здания, высокие величественные пальмы, штаны под леопарда, платья "в облипочку", подчеркивающие определенные формы, туфли на высоченных каблуках, в которых ноги, кажется, растут из ушей. Вот она стоит на тротуаре, поджидая своего рекламного агента, который обещал заехать за ней на своей роскошной машине и отвезти в шикарный ресторан пообедать.
Да, это обязательно будет! Единственное, что требуется, - устроить себе выкидыш и увезти мать от этого подонка, за которого она вышла замуж. А потом они заживут…
Джинни задремала.
Ее разбудил стук в дверь. Оказывается, она проспала целый час!
- Войдите! - крикнула она, садясь на кровати.
Дверь открылась. На пороге стояла старая перечница с крашеными волосами и девчонка, что сидела в кабинете.
- Джинни, дорогая, - затараторила старуха. - Я хочу познакомить тебя с Пи Джей Дэвис. Вы с ней последние из нашей первой группы девочек.
- "О Господи, - подумала Джинни. - Надо же так сказать - "наша первая группа девочек". Можно подумать, что они не в пансионате для матерей-одиночек, а в каком-нибудь летнем лагере. А эта Пи Джей не иначе как староста".
- Привет, Джинни, - подала голос Пи Джей.
- Угу, - буркнула Джинни.
- Ну что ж, Джинни, - встряла старая карга. - За свое пребывание в нашем заведении ты уже заплатила. О правилах пребывания здесь поговорим за обедом. Остальные девочки сейчас в городе, вот я и подумала, почему бы вам пока не познакомиться. Увидимся в шесть часов.
С этими словами божий одуванчик выплыла из комнаты. Пи Джей закрыла дверь.
- Какая миленькая комнатка, - заметила она.
В голосе ее звучала явная издевка.
- Ага, для таких, как мы, девочек-ромашек, в самый раз.
Пи Джей рассмеялась.
- Сколько тебе лет?
- По годам или по опыту?
- По годам, конечно, опыта у нас у всех хоть отбавляй.
- Семнадцать.
- Да ну! А выглядишь старше. Мне двадцать. Тебе запросто можно дать столько же. Ты откуда?
- Из Бостона.
- Шутишь! Я там училась.
- Да?
- В Бостонском университете. - Пи Джей ткнула пальцем Джинни в живот. - Ты, случайно, не знаешь там одного парня по имени Фрэнк?
- Это тот, кто тебе сделал ребенка? Нет, не знаю.
- Мы учились с ним. Он… - Пи Джей помялась. - Он меня бросил. Вот и пришлось вернуться домой к отцу с матерью. А там один старый знакомый посоветовал нам поехать сюда. Сказал, что пансионат только открывается.
А ты как нашла это место?
- Через друга моей подруги. Он делает аборты.
Пи Джей от удивления открыла рот.
- Ты что, собиралась делать аборт?!
"О Господи, - подумала Джинни. - Сейчас эта дурочка упадет в обморок от ужаса".
- Ну да. А потом все-таки послала его на фиг.
Пи Джей перевела разговор на другую тему:
- А теперь поведай свою печальную историю.
- Какую?
- Ну ты тоже беременная? Кто отец твоего ребенка?
Джинни так и подпрыгнула.
- А тебе что за дело? Что ты пристаешь со своими кретинскими вопросами? - выпалила она. - Если хочешь знать, я вообще девушка, а сюда приехала просто набираться опыта.