Проекты глобального управления и "размягчения" суверенитета
Как отмечалось выше, проектный характер – важнейшая характеристика новейшей истории. "Размывание" суверенитета, "размягчение" роли и значения государства, а фактически сохранение лишь его оболочки – всё это планируется и осуществляется по самым разным направлениям. Выделим наиболее показательные проекты-сценарии будущего, предлагаемые западными политиками и учеными.
Первый сценарий условно обозначим "Наднациональное управление". Один из активных проводников этой идеи – французский экономист и крупный политический деятель Ж. Аттали – утверждает, что ценности рынка и демократии являются "важнейшим условием гармоничного развития в планетарном масштабе". Он настаивает на необходимости "создания инструментов для реализации принципов глобального суверенитета", среди которых выделяет "парламент, правительство, центральный банк, общую валюту; планетарные системы налогообложения, полицию и юстицию, общеевропейский минимальный доход и рейтинговые агентства, всеобъемлющий контроль за финансовыми рынками".
Понимая, что процесс глобализации, то есть уничтожения национального суверенитета, будет долгим и сложным, Аттали предлагает пока "ограничиться созданием скромного мирового управления", что потребует принятия решений, кардинальным образом меняющих современную систему международных отношений. Среди них: расширение G8 до G24 (что фактически уже произошло), создание на базе G24 и Совета Безопасности ООН Совета управления, осуществляющего законное политическое регулирование. Предполагается подчинение МВФ, Всемирного банка и других международных финансовых институтов этому Совету управления. Аттали также говорит о необходимости реформы (в том числе порядка голосования) всех международных финансовых учреждений. Для реализации этого сценария, по мнению Аттали, необходим политико-организационный механизм, состоящий из пяти элементов.
Первый элемент – новая Организация Объединенных Наций, в которую в качестве индивидуальных членов войдут не все страны. Чтобы стать индивидуальным членом ООН, надо будет иметь определенный размер населения, объем накопленного национального богатства и определенную величину национального дохода на человека – то, что в первой части статьи обозначено как "мощь". Получится некая "ООН для избранных". Таких "избранных" должно быть от 30 до 50. Остальные страны могут входить в новую ООН через коллективные организации. Любой коллектив стран, чтобы войти в ООН, должен отвечать тем же критериям, которые нужны и для индивидуального членства.
Второй элемент – мировой парламент с двумя палатами. Одна избирается напрямую голосованием на всей планете. Например, каждый кандидат, набравший миллион голосов, становится депутатом этой палаты. Как это будет осуществлено – вполне понятно: технологии манипулирования сознанием и фальсификации итогов голосования апробированы не единожды. Депутатов другой палаты избирают от индивидуальных и коллективных членов ООН по мажоритарной системе относительного большинства.
Третий элемент – мировое правительство. Его формирует ООН по согласованию с мировым парламентом. При нем необходимы и мировые вооруженные силы, и мировая полиция.
Четвертый элемент – это создаваемые новой ООН и независимые от мирового правительства мировое ядерное агентство, мировое ракетное агентство, мировое космическое агентство, мировой банк, мировой суд, мировые научно-исследовательские и экспертные центры, образовательные, культурные и спортивные организации.
Пятый элемент – мировая система независимой информации. Прежде всего – независимые даже от новой ООН телевидение, радиовещание, Интернет.
Второй сценарий ГУ можно назвать "Демократические империи". В этом случае речь идет о прямом демонтаже суверенных государств, так как именно они, по мнению одного из противников государствоцентричного мира – Ж. Коломера, "парадоксальным образом способны стать угрозой свободе и демократии, поскольку они смогут возродить старые конфликты или создать новые отношения соперничества и вражды". В то время как благополучие народов зависит от "таких обширных демократических империй, как США и ЕС".
Справедливости ради следует отметить, что Коломер выделяет пять современные империй (Америка, Китай, Европа, Япония и Россия). Он также указывает на семь больших объединений, относящихся к имперскому типу. Среди них Индонезия, Индия, Бразилия, Пакистан, Бангладеш, Австралия и Канада. Эти страны сопоставимы с империями по размерам своих территорий, но недобирают до имперского статуса из-за недостаточного размера населения. Однако будущее для Коломера – за империями демократическими. Существующие тренды мирового развития, по мнению ученого, ведут на первом этапе к увеличению числа демократических "независимых и автономных стран" малых размеров, появляющихся на месте средних государств-состояний, что приводит к постепенному "стиранию" последних с политической карты мира. Второй этап трансформации мировой системы связан с встраиванием новых и старых "демократических" государств в силовое поле демократических империй, а именно – ЕС и США. Коломер фиксирует: "Нынешний мир все больше организуется за счет взаимного наложения обширных пространств "имперского" размера при одновременном увеличении числа самоуправляющихся малых сообществ". Эксперт выделяет три фундаментальные сети отношений: "Союзы по обеспечению обороны и безопасности, торговые и экономические соглашения и зоны языка и общения".
Этот сценарий, основанный на приоритете демократических (читай – западных) ценностей, представляет собой мину замедленного действия, так как формирует в общественном сознании господствующих групп подавляющего большинства стран мира представление о лишь единственном пути развития: посредством создания "самоуправляющихся малых сообществ" стремиться к включению в демократические империи. При этом, встраиваясь в "сети имперского размера", новые члены ЕС и НАТО готовы на незначительную роль в этих структурах, сравнимую разве что с влиянием Будапешта, Загреба или Софии на политику стран "оси" в период Второй мировой войны.
Что же касается нашей страны, то, по мнению Бжезинского, Россия уже сделала единственно доступный для нее выбор – включение в западный проект, что в свою очередь стало стратегическим шансом для Запада. Этот выбор "создал предпосылки для прогрессирующей геополитической экспансии западного сообщества все дальше и дальше вглубь Евразии. Расширение уз между Западом и Россией открыло для проникновения Запада, и в первую очередь Америки, в некогда заповедную зону российского ближнего зарубежья. Но, в конечном счете, у России просто не остается альтернативы, если она желает сберечь ценнейшее из своих территориальных владений. Неисчислимые природные богатства Сибири – вот что сулит России наиболее радужные перспективы, а без западной помощи Россия не может быть всецело уверена в сохранении своего суверенитета над этой землей".
Справедливости ради следует отметить, что писалось это в 2005 году. С тех пор многое изменилось как в самой России, так и в мире в целом. Однако стоит помнить, что от своего "стратегического шанса" американские и транснациональные элиты никогда не откажутся. В частности, в 2012 году ученый и советник по национальной безопасности президента Дж. Картера писал, что сотрудничество США с Россией способно "расширить и оздоровить нынешний Запад" и не допустить утраты Америкой своей ведущей роли на мировой арене. Одним из способов установления такого сотрудничества автор книги "Стратегический взгляд" называет "обязательную демократизацию" нашей страны. Достижение такой "демократизации" предполагается за счет включения как можно большего количества россиян в западную систему образования и максимально широкого представления в российских СМИ "западного образа жизни как нормы". Как говорится, без комментариев.
Третий сценарий – "Гегемонистская стабильность". Согласно Р. Гилпину, гегемонистская стабильность устанавливается при наличии пяти условий:
• государство-гегемон должно значительно превосходить все остальные государства в системе по экономическим и военно-стратегическим показателям;
• гегемоном должно быть либеральное государство потому, что только либеральное государство стремится к гегемонии и может создать открытый и либеральный мировой порядок;
• среди великих держав должно существовать хотя бы рудиментарное согласие с властью гегемона;
• гегемон должен быть дальновидным и создавать международные режимы, необходимые для обеспечения глобального благополучия;
• гегемон должен быть готов приносить в жертву свои краткосрочные интересы ради долгосрочного благополучия всей системы международных отношений.
Очевидно, что приведенная аргументация гегемонии не только вызывает массу вопросов, но фактически оправдывает описанный Дж. Оруэллом мир, где "все равны, но одни более равны, чем другие". Однако, несмотря на имеющиеся исторические аллюзии и прогрессирующую турбулентность мировой политики, определенную гегемонизмом США, приверженцы этой модели полагают, что злоупотребления властью при гегемонистской стабильности носят ограниченный характер. Поэтому, по логике Гилпина, даже если либеральное государство "скатывается к злоупотреблениям, это нестрашно".
Четвертый сценарий назовем "Контролируемая нестабильность". Концептуальное оформление концепции ГУ в условиях критичности, хаотизации больших социальных и политических пространств пришлось на конец 1980-х – начало 1990-х годов. Заимствовав ряд положений из работ И. Пригожина и И. Стенгерс, исследовавших неравновесные, стремящиеся к хаосу системы в термодинамике, американские политологи обосновали "усиление эксплуатации критичности" и "создание хаоса" во внешнеполитических интересах США. Одним из первых в научный дискурс идею "управляемого хаоса" ввел сотрудник Института Санта-Фе С. Манн.
Создание хаоса в стратегических интересах заказчика возможно при использовании различных механизмов. Например, через организацию демократического транзита, осуществление рыночных реформ и приватизацию, в процессе повышения жизненных стандартов у населения и прежде всего у господствующих групп, а также через постепенное вытеснение традиционных для конкретного общества ценностей и идейных установок и замещение их неолиберальным контекстом.
Таким образом, сценарий контролируемой нестабильности подразумевает создание заинтересованными игроками при помощи различных средств за исключением прямых военных действий условий для дестабилизации политической ситуации в конкретной стране. Создание нестабильности может быть как в экономических, так и в геополитических интересах крупных мировых игроков.
Полицентричный мир и новое "дыхание" суверенитета
"Будущее уже наступило". Эти слова, сказанные австрийским футурологом и публицистом Робертом Юнгом в 1952 году, как нельзя лучше отражают современное состояние. Будущее рождается ежедневно и непосредственно зависит от вчерашних и сегодняшних наших действий или бездействий. Трагические ошибки и просчеты, допущенные за последние 20 лет, не могут не сказаться на будущем российской государственности. Учитывая нынешнее социально-экономическое состояние и геополитическое положение РФ, а также ситуацию в мире в целом, надо признать, что возможен любой негативный для нашей страны сценарий. Однако это вовсе не означает, что нет места альтернативным глобальному управлению проектам. Причем их инициатором может стать именно Россия.
"Полицентричный мир" – так можно назвать проект, альтернативный западным версиям стирания суверенитета. Согласно модели полицентричности, или многополярности (в ее классическом понимании), международные отношения все более тяготеют к плюрализации, сопровождающейся появлением и укреплением новых игроков на мировой арене. Плюрализация международных отношений, как писал К. Уолтц, косвенно свидетельствует об уравновешивании их совокупных возможностей. Однако данный процесс невозможен без становления новых центров силы, среди которых Россия как лидер Евразийского Союза, Китай, Индия и ряд других стран.
В современном мире, как бы ни старались это скрыть американские аналитики, объективны тенденции размывания господства США. Эти тенденции усиливаются по нескольким причинам. Во-первых, из-за внутренних противоречий, обусловленных надрывом в результате исполнения роли мирового лидера. Во-вторых, вследствие значительного экономического роста, переживаемого прежде всего азиатскими гигантами – Индией и Китаем, – а шире – всей Восточной Азией. В-третьих, в результате возрождения России и ее конкретных шагов по консолидации геополитического и цивилизационного региона российского влияния – Северной Евразии. Наконец, в-четвертых, что не менее важно, по причине повсеместного усиления недовольства гегемонией Запада, что проявляется в открытом и тайном противодействии его политике.
В последние годы наметился вектор ребалансировки, то есть возврата в новых условиях к многополюсной конфигурации мира, к балансу сил, дававших миру устойчивость. Как отмечают авторы французского журнала "Ле Монд Дипломатик", "многополюсность предполагает не только более справедливое международное распределение богатства, но и потрясение основ политических отношений". Международные институты, являющиеся инструментами однополярного мира (прежде всего такие, как Международный валютный фонд, Всемирный банк, "Большая восьмерка", Европейская комиссия, Европейский банк, НАТО, ведущие рейтинговые агентства и ТНК), будучи проводниками интересов Запада, вынуждены уже сейчас трансформироваться в условиях нарождения новых "активных субъектов".
Фактически однополярный мир оказался обреченным в результате действий Соединенных Штатов и их союзников. Их стремление навязать собственные ценности, бескомпромиссное и жесткое продвижение своих интересов, приводит к росту напряженности, конфликтности, деструкции, хаосу, причем выходящему из-под контроля его организаторов.
Многополярность же наоборот формирует консенсусность мировой политики, дает возможность нового проявления, своего рода второго дыхания суверенитета. Наличие нескольких центров силы, сопоставимых по интегральной мощи, позволяет совмещать различные модели развития, а не ломать государства-состояния и перекраивать мир исключительно по западной матрице. Ведь любое решение, учитывающее мнения нескольких участников процесса, всегда лучше, чем принятое по воле и под давлением одного.
В рамках полицентричного мира Россия может реализовать свою концепцию мировидения – "модель мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной "связки" между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом" (В. В. Путин).
Первым этапом институционального воплощения идеи евразийской интеграции в XXI веке стало создание в 2000 году Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС). Формирование в 2010 году Таможенного союза, в который вошли три наиболее развитые, хотя и разные по типу экономики страны – Россия, Беларусь и Казахстан – еще один шаг на пути формирования евразийского единства. С 2012 года функционирует Единое экономическое пространство – по сути, общий рынок России, Беларуси и Казахстана. 29 мая 2014 года состоялось подписание договора о создании Евразийского экономического союза, который вступил в силу 1 января 2015 года. Уже 2 января к Союзу присоединилась Армения, а 12 августа 2015 г. – Киргизия.
События на Украине, где при поддержке западных стран сформировался бандеровский режим террора и насилия, следует рассматривать как асимметричный ответ противников плюрализации мировой системы, противников возрождения Евразии. Политика двойных стандартов в непризнании волеизъявления жителей Крыма и Севастополя и при оценке карательной операции Киева против мирных граждан юго-востока Украины, различные санкции против России доказали настоятельную необходимость укрепления хозяйственных связей и геополитического единства народов континента-гиганта, важность развития собственных интеграционных проектов. В свою очередь "крымская весна" не только стала закономерной реакцией на деструкцию Украины как способ передела ресурсов и сфер влияния, но и придала новый импульс евразийской интеграции, изменила мир в целом.
Объективные условия диктуют необходимость формирования новых глобальных проектов, в том числе Евразийского Союза, ядром которого по целому ряду объективных причин является Россия.
Однако прежде чем стать действительным, реальным стержнем евразийского притяжения, Россия должна превратиться в экономический, финансовый, военно-политический и культурный магнит, который притягивает к себе исторически родственное пространство, а не отталкивает его, как это было еще совсем недавно. Работа над собой для нашей страны оказалась тесным образом связанной с кризисом на Украине, который не только заставил многое переосмыслить, но и требует многое изменить. Начинать надо с формирования совершенно нового подхода к пониманию суверенитета, своей состоятельности и самости, что обязательно должно найти отражение в новой стратегии развития страны.
Теракты в Париже – многоходовая операция
– В январе 2015 г. мы обсуждали с вами кровавый теракт в Париже – расстрел Charlie Hebdo. Тогда выяснилась любопытная вещь. Еженедельник, созданный левыми журналистами в 1970 г. как "революционный орган" разоблачения пороков буржуазного государства, вдруг изменил принципам отцов-основателей, сменил ориентацию. Стал "отмороженным на всю голову", последовательно провоцируя общество гнусными карикатурами на Христа, Мухаммеда.
– Да, второе рождение еженедельник пережил в 1992 г., когда его возглавил Филипп Валь, последователь известного западного интеллектуала, русофоба Бернара – Анри Леви. Его еще зовут "суперархитектором провокаций". В ходе югославских войн Леви выступал на стороне боснийских мусульман и косовских боевиков, открыто призывал к бомбардировкам православной Сербии. Поддержал вторжение американцев в Афганистан. В марте 2011 г. вместе с Н. Саркози продвигал инициативу по военному вмешательству в Ливии. Им это удалось. Военная интервенция привела к гибели Каддафи и уничтожению Ливии как надежного щита, отделявшего Европу от армад беженцев из Африки, террористов Аль-Каиды. Теперь эта страна разделена на сектора, контролируемые полубандитскими и криминальными структурами.
Затем интеллектуал громогласно призывал к вторжению в Сирию, борьбе Запада с "кровавым режимом Башара Асада". Поработал и на эскалацию украинского кризиса. Советовал европейским спортсменам не участвовать в Сочинской Олимпиаде, а президенту Олланду – не продавать "Мистрали" России.
Он же привез на смотрины к Олланду будущих президента Украины Порошенко и мэра Киева Кличко. С Порошенко Анри Леви и поныне встречается регулярно. Пишут, что в бессонную ночь переговоров глав государств в Минске по возвращению мира на Украину Порошенко надолго уединялся от коллег-президентов для телефонных консультаций с другом Леви.
Любопытный момент, 9 февраля 2014 г. Леви выступил на сцене Киевского майдана с речью, которая уже на следующий день была опубликована французской газетой Le Monde под заголовком "Мы все – украинцы!"
– Созвучно популярному мему 2015 года: "Я Шарли!"