"Далеко, на том берегу, вспыхнул огонь. Окунулся, исчез, замигал снова, и было похоже, будто в глубине озера, блеснув чешуей, поползла змейка. Тучи, подмазанные краской заката, падали в воду. И навстречу, со дна поднимались такие же тучи, и нельзя было разглядеть, где зажегся, мигает огонь. Обнажая небо, тучи уходили друг в друга, и не было туч, не было озера. Синие шапки сосен под обрывом, опрокинутый берег и жуткий маленький огненный глаз - всё висело в мутной лиловой мгле и вместе с нею дрожало и колыхалось под глухими ударами колокола. А огонек всё мигал. Притухал временами, передвигался. И особенно жутко почему-то становилось на душе, когда, шевеля тонким лучом, будто подтягивался к веранде, будто делался ближе…
- <…> Что это за огонь мигает, Илья? Где это? Это рыбаки?
Старик повернулся к озеру, долго смотрел, даже рукою прикрылся, хотя давно погасла заря, пожевал неодобрительно губами.
- Никак нет, это не рыбаки. Это … в печорах.
- Где? - переспросила хозяйка.
- Так точно. В печорах. Там рыбаков не бывает. Каменья там, скалы, гранит. Глухое место… Это в печорах.
Хозяйка спросила с неудовольствием:
- Там пещеры?
- Так точно, печоры. К самой воде подходят, а потом в землю, в скалу, на Фильянскую сторону. Говорят, на большие тыщи верст под землей эти печоры самые, очень глухое место, прямо, можно сказать, темное.
- А огонь там откуда?
Старый плотник пожевал губами еще неодобрительнее. Покосился в сторону огонька, покрестился на звуки благовеста. Отозвался нехотя:
- Так то…Нечистота.
- Что такое? - хозяйку, видимо, не на шутку заинтересовал жуткий огонек. - Что ты говоришь, Илья? Какая нечистота?
- Обнакновенно какая… - Плотник решился, махнул на огонь шапкой, заговорил скороговоркой. - Вы, сударыня, себе этим не беспокойте, оставьте безо внимания. Не к добру это, не к ночи будет сказано - просто можно сказать, к несчастью. Тут, в этих местах, в старое время чудь жила. Очень обнакновенно, не извольте смеяться… Жила, стало быть, чудь, а потом чухны этой стороной завладели, так точно. Вот она, стало быть, и ушла под землю…Чудь эта самая. Живет себе никому невидимо. Ну а как, стало быть, перед бядой, перед несчастьем каким, сейчас она повылазит. Огонь жжет, аукает, людей пужает… прямо, можно сказать невежество. А изымать ее человеку никак невозможно. Подойдешь, а она в землю уходит".
Надо полагать, Барченко знал, что описывал. И именно это искал! Нашел ли? Научно-поисковая экспедиция "Гиперборея", через 75 лет следуя по маршруту Барченко, обнаружила взорванный лаз под землю. Кто его взорвал? Когда? И почему? В 2001 году, прибыв на то же место с геофизическими приборами, участники экспедиции обнаружили на радиолокационных профилях, на глубине, начиная с 9метровой отметки, обширную (не менее 70 х 30 метров) полость, частично засыпанную, частично заполненную водой, а также нечто, напоминающее тоннель, проложенный подо дном озера.
В мифологизированном сознании русского народа "подземная чудь" необязательно локализовывалась на Севере. На Алтае среди староверов ходили столь же колоритные и подробные рассказы о подземных хранителях "ключей от счастья". Впрочем, старообрядцы пришли на Алтай после церковного раскола и гонений не ранее конца XVII века. А давно известные легенды просто спроецировали на "местные условия". Память о Золотом веке во все времена была неискоренимой.
Сказания о Подземном царстве и его обитателях - излюбленный фольклорный сюжет разных народов мира. У манси оно располагается в районе Ледовитого океана. Его властитель - бог Куль-отыр (один из сотворцов Вселенной) - живет здесь в золотом дворце (мифологема Золотого века) в окружении свиты из подземных карликов. У других народов России и Российского Севера подземные жители известны под разными именами. Наиболее известны рассказы ненцев о сиртя (другие варианты произнесения - сииртя, сихиртя, сирте). Об этих таинственных подземных жителях иностранные мореплаватели, искавшие северный проход в Индию и Китай, сообщали в своих путевых заметках и вахтенных журналах начиная с XVI века. Можно назвать англичанина Бэрроу (1556), голландца ван Линсхоттена (1594–1595), француза де Ламартиньера (1671). Сподвижник Ломоносова русский академик Иван Иванович Лепёхин (1740–1802) сообщает в своих подробных дневниковых записях об подземных убежищах "наподобие пещер, с отверстиями, подобными дверям". Другой русский ученый - Александр Шренк, - двигаясь вдоль побережья Ледовитого океана в 1837 году, обследовал одну из таких пещер и оставил ее описание в книге "Путешествие к северо-востоку Европейской России через тундру самоедов к северным Уральским горам" (1855):
"В прежние времена (когда страна эта еле-еле была известна) она была обитаема совершенно другим племенем, нежели которые заселяют ее теперь. Племя это, равно и многие другие, говорящие не русским языком, известно у русских под общим названием чуди, то есть чужого народа. Самоеды называют их "сирте" и с уверенностью говорят, что они жили в этой стране до них, но что потом они ушли будто под землю. Так, один самоед малоземельской тундры рассказал мне, что в настоящее время сирты живут под землею, потому что они не могут видеть солнечного света. Хотя они и говорят своим собственным языком, однако ж они понимают и по-самоедски. "Однажды, - продолжал рассказчик, - один ненец (т. е. самоед), копая яму на каком-то холме, вдруг увидел пещеру, в которой жили сирты. Один из них сказал ему: оставь нас в покое, мы сторонимся солнечного света, который озаряет вашу страну, и любим мрак, господствующий в нашем подземелье; впрочем, вот дорога, которая ведет к богатым соплеменникам нашим, если ты ищешь богатств, а мы сами бедны. Самоед побоялся следовать по указанному ему мрачному пути, а потому скорее закрыл вырытую им пещеру. Но известно, - продолжал он, - что сирты большею частью богачи: у них чрезвычайно много серебра и меди, железа, олова и свинца. Да и как им не иметь всего этого, когда они живут под землею, откуда, как говорят, все эти предметы добываются"".
Аналогичные рассказы бытуют и по сей день. Нередки и очевидцы. Вот как описывает увиденного сиртя молодой ненецкий охотник из низовий Енисея: "Это такой белый, как известь, человек. Как тень ходит. Вроде на солнце смотреть не может, только на темноту. Кто сиртя увидит, счастливым будет". Хотя сведения о подземном народе считаются сакральными и ненцы неохотно делятся ими даже с учеными, все же в тундре выявлены и засняты небольшие сопки курганного типа, считающиеся местами прохода под землю, где и по сей день обитают сиртя (однако исследования этих объектов с помощью георадаров или других приборов не проводились). Более того, записаны и опубликованы ненецкие лирические песни, где рассказывается о любви земной женщины к подземному сиртя, от коего на свет появились дети.
Современные археологи и историки счатают, что в приведенных легендах имеется рациональное зерно. В настоящее время среди большинства ученых (П. В. Боярский, А. В. Головнев, Л. В. Хомич и др.) окончательно возобладало мнение, что те, кого ранее поименовали собирательным именем сиртя, на самом деле представляли собой древнейших аборигенов Евразии, которые в начале новой эры были вытеснены новыми пришлыми этносами, прапредками современных северных народов (ненцев, эвенков, нганасан, долган и прочих). Данный вывод ныне включен даже в учебники. Тем не менее никто до сих пор не смог вразумительно объяснить, кто такие сиртя на самом деле и куда именно они исчезли.
* * *
Сведения о подземных обитателях и насельниках постоянно поступали отовсюду. В конце XVII века поступила в царский Сибирский приказ "отписка" Енисейского воеводы князя К. О. Щербатого о диких людях чюлюгдеях. В "отписке" говорится, что в феврале 1685 года "…почала быть словесная речь меж всяких чинов, будто в Енисейском уезде, вверхъ по Тунгуске-реке, явились дикие люди об одной руке и об одной ноге". И вот воевода велел "про тех вышеписаных диких людей тех тунгусов расспросить, где те дикие люди и в каких местах живут и каковы они в рожи, те люди, и какое на себе платье носят".
На допросе очевидец - крещеный тунгус с Каты-реки Богдашка Чекотеев - показал:
"Вверх де по Тунгуске реке идучи, <…> на высокой горе, в камени, от Тунгуски реки версты с три видел он, Богдашко, яму, а та де яма во все стороны кругла, шириною аршина пополтора и с той де ямы исходит дух смрадной, человеку невозможно духа терпети, и у той де ямы состоял он, Богдашко, долго и не мог от того смрадного духа и одшед де от ямы лежал от того духу головною болезнью день, а какова де та яма пошла в землю шириною и в глубину того де он, Богдашко, не ведаетъ, потому что де он в ту яму не заглядывал, а около де той ямы мелкой и большой стоячий лес на кореню, по местамъ знаки строганы ножемъ или иным чем во многихъ местах, а у своей братьи, у тунгусов, он, Богдашко, слыхалъ, что живут де в той яме люди, а имена тем людям чюлюгдеи, а ростом де те люди среднему человеку в груди, об одном глазе и об одной руке и об одной ноге, <…> а зверя де всякого и птицу они чюлюгдеи стреляютъ из луковъ, а режут де зверя и дерево стружут пилою, а каким де образцом лук и стрела и пила того де он, Богдашко, не слыхал и не видал, а торг де у них чюлюгдеев с ними, тунгусами, такой: приносят де тунгусы на их дороги, по которым дорогам они чюлюгдеи ходятъ, дятлевое птичье перье и то де перье втыкают, они около стоячего лиственичного дерева в лиственичную кожу а те де чюлюгдеи пришед, то перье емлют без них тунгусов, а тем де тунгусам вместо того перья кладут на то ж место стрельные всякие птицы и посуду своего дела, а какую де посуду кладутъ медную или железную или инуюкакую и для чего де дятлевое перье себе емлют, того де он, Богдашко, не слыхал".
Колоритный текст - ничего не скажешь: один стиль да лексика чего стоят! Но главное в другом: что же именно узрел крещеный тунгус Богдашка Чекотеев в огромной и глубокой, как сама бездна, яме, уходящей под землю, откуда шел такой "смрад", что видавший виды сын тайги целые сутки пролежал в полуобморочном состоянии? Не верить наивному, но честному, как сама правда, тунгусу оснований нет. Он просто не смог правильно интерпретировать то, что увидел, а потому использовал столь вычурные понятия и образы. Ясно, что лаз под землю ("яма - во все стороны кругла") был. Что за дурманящие испарения оттуда шли - сказать трудно: во всяком случае смертельными они не были, так как иначе никакие живые существа в столь неблагоприятной среде выжить бы не смогли. Что же в таком случае представляли собой эти самые загадочные чюлюгдеи?
Менее всего на сей счет должен был удивляться сам рассказчик, ибо всё увиденное им прекрасно вписывалось в традиционное тунгусское мировоззрение. По космологическим представлениям тунгусов-эвенков, Вселенная состоит из 5 частей (слоев), именуемых буга - "земля":
1. Верхняя земля - Угу-буга;
2. Средняя земля - Дулин-буга;
3. Нижняя земля - Эргу-буга;
4. Земля Долбор;
5. Земля Булдяр.
Земля Булдяр стоит особняком: это даже не материк, а семь блаженных островов в далеком океане, ее история теряется во тьме тысячелетий и живо напоминает Гиперборею. Здесь, как и на Верхней и Средней землях, светит Солнце и обитают обычные люди. Только Верхний мир представляет собой необозримое небо, а Средний мир - земную твердь. Любопытно, что эвенкийский Космос тоже населен людьми: они живут и на Луне - Бега, и на Венере - Чолпон, и даже на Большой Медведице - Эвлэн. Как именно смертные люди стали небожителями и с помощью каких средств оказались в далеком Космосе, - легенды умалчивают. Зато подробно описывают деяния богатырей, населяющих Средний мир. Жители трех солнечных миров - почти что родственники. Они женятся между собой, а мужчины иногда даже обмениваются женами. Друг с другом общаются при помощи пения, в гости же летают либо на крылатых оленях, либо пользуясь услугами огромной белой птицы - настоящего "тунгусского самолета".
Но наиболее интересны с точки зрения невероятных сведений из "отписки" енисейского воеводы два нижних (подземных) мира. Здесь находится Земля мертвых и живут кровожадные людоеды вэрсэ. Последние регулярно выбираются из-под земли наружу и устраивают охоту за живыми людьми: мужчин, мальчиков и старух они убивают и поедают, а молодых женщин и девочек уволакивают в Подземное царство, где используют в качестве наложниц и рабынь. Проникают же вэрсэ-людоеды наверх через отверстия, подобные тому, про которое рассказал тунгус Богдашка Чекотеев.
Качество "одноглазости" применительно к древним или незнакомым народам вовсе не означает отсутствие одного глаза как такового, а может служить всего лишь средством описания необычного одеяния, украшений, вооружения или другой атрибутики (например, шаманского бубна). Особенно это характерно для северных и сибирским этносов, облаченных в меховые одежды с куколем на голове. В старину их нередко изображали так, что сразу и не разберешь, что это за "одноглазые" существа такие. Правда, маловероятно, чтобы крещеный тунгус Богдашка Чекотеев мог бы спутать собрата в куколе с одноглазым "дивом". Тем не менее вопрос остается открытым.
Подтверждение только что сказанному содержится и в других надежных источниках, например, в посольском отчете Святому престолу, который составил францисканский монах Джованни дель Плано Карпини для Римского папы Иннокентия IV, который и направил его в ставку великого монгольского хана в 1245–1247 годах. В манускрипте, неоднократно издававшемся под разными названиями, а в русском переводе - как "История монголов (монгалов)", есть поразительный рассказ о войне Чингисхана с подземным народом, обитавшим где-то на Южном Урале, то есть, по существу, в сфере действия бажовских сказов:
"<…> Все подвигаясь оттуда (от Каспийских, то есть Кавказских гор. - В.Д.) к Востоку с лишком на месяц пути, они прошли по большой степи и добрались до некоей земли, где, как нам передавали за вполне достоверное, они видели наезженные дороги, но не могли найти ни одного человека; но они так усиленно искали по земле, что нашли одного человека с его женой, которых привели пред Чингисхана; и, когда он их спросил, где находятся люди этой страны, те ответили, что они живут в земле, под горами. А вышеназванный Чингисхан, удержав жену, отправил этого мужчину со своими послами, поручая тем людям, чтобы они явились на его приказ. Тот, пойдя к ним, рассказал им все, что им приказал Чингисхан. Те сказали в ответ, что в такой-то день явятся к нему для исполнения его приказа, сами же тем временем соединились потаенными путями под землею, выступили против них в бой и, внезапно бросившись на них, убили очень многих. А эти, именно Чингисхан и его подданные, видя, что они ничего не достигают, а скорее теряют своих людей, - а к тому же они не могли вынести шума солнца; наоборот, в то время, когда восходило солнце, им надлежало приложить одно ухо к земле, а верхнее крепко заткнуть, чтобы не слыхать этого ужасного шума, но и так все же они не могли остеречься, чтобы из-за этого весьма многих из них не убивало, - побежали и вышли из вышеназванной страны <…>"
И не только в далеком прошлом, но и сравнительно недавно были зафиксированы контакты (на сей раз - мирные) между земными людьми и подземными жителями - и не где-нибудь в глухих отдаленных местах, а в самом центре России - в Воронежской области. Весной 1923 года при проведении работ по размежеванию в деревне Чигарок Грибановского уезда крестьяне обратили внимание землемеров на три участка земли общей площадью в двенадцать десятин под названием Козий выпас, который издревле считался принадлежащим неким подземным жителям и никогда не распахивался. Один из землемеров-партийцев, не верящий ни в Бога, ни в черта, решил докопаться до истины и закрыть вопрос раз и навсегда. Каково же было его удивление, когда крестьянка (жена им же арестованного мужа, якобы распространявшего ложные слухи о подземном Навь-Городе) привела его к наклонно уходящему вниз тоннелю, расположенному посреди лужайки в трех верстах от деревни. Вот что сообщалось далее в рапорте, обнаруженном в одном из воронежских архивов:
"Я прошел десять - пятнадцать шагов. Ход уходил вниз под углом в тридцать градусов и представлял собой круглый тоннель, стены которого были твердыми и гладкими, словно оплавленное стекло. Гладким был и пол, но совершенно не скользким. Я мог идти, не боясь упасть. Конца ходу не было видно, и я решил повернуть назад, поскольку не захватил свечи или лампы, а свет от входа далеко не доставал. Но здесь из темноты вышли двое, по виду не местные. Одеты в длинные, до колен, белые рубахи, а в руках были факелы холодного огня. Один из них обратился ко мне, говорил странно, как латыш. Он сказал, что Навь-Город хочет встречи с представителем власти.