Ее губы напрягаются, но она продолжает смотреть на меня так же внимательно, как и я на нее.
- C’est encore à prouver, - Это еще нужно доказать.
Я поглаживаю шелковистость кожи на ее ноге.
- Ne t’inquites pas. Bientot ca sera un fait, - Не переживай. Вскоре я сделаю это неоспоримым фактом.
- Эй, - перебивает нас Рик. - На хрен французский.
- Ага, - говорит Ло, - Лили хочет слышать ваши грязные фразочки друг другу на английском, - он посылает улыбку своей девушке.
А она становится свекольно-красной от его взгляда и замечания.
- Ты не должен был говорить им это, - шепчет она недостаточно тихо, так что все в комнате ее слышат. Но кажется, что она даже не догадывается об этом. - Это был секрет.
- Ау, любимая, он был слишком хорош, чтобы скрывать его в тайне, - Ло целует ее в губы и в это же время смотрит в объектив камеры, а руками проскальзывает под ее майку, под которой, кажется, даже нет лифчика. Не то чтобы у Лил там сильно выпирало. У Роуз груди побольше, чем у ее сестер, более округлая попка и бедра. Я мог бы смотреть на нее хоть весь день, и у меня не возникало бы проблем со стояком.
Я перематываю видео на начало и нажимаю проигрывание. Все резко стихают, как только начинается реклама реалити-шоу с изображения всех нас на фоне большого белого задника. Это видео мы недавно сняли в студии в Филли.
Нам сказали вести себя естественно, пока вокруг сновали камеры, и после 30 минут, в течение которых нас игнорировали гримеры и осветители, мы все влились в свои роли. Не нужно было ничего делать. Все было по-настоящему, даже для меня.
Промо-ролик начинается с демонстрации нас семерых, Скотт стоит в самом конце. Кадры сменяются на крупный план, начиная со стоящего справа.
Это Дэйзи, она стоит на руках, так что ее белая футболка задирается, открывая плоский живот и зеленый кружевной бюстгальтер. Она высовывает язык и игриво улыбается. Прямо на ее груди появляется надпись.
Сорвиголова.
В это время Рик толкает сзади ее ноги, и она падет, смеясь. На его груди прокручивается еще одно слово: Мудак.
Так они именуют нас.
Мысли стихают, когда кадры быстро сменяются.
Следующие в очереди Ло и Лили. Он обнимает ее и целует в губы, голодно и страстно, с настолько неистовым желанием, что на это практически неудобно смотреть. Это слишком личное и интимное.
В этот же момент слова Сексуально-зависимая и Алкоголик появляются поверх их тел.
А затем доходит до меня, Роуз и Скотта. Роуз слегка отводит сердитый взгляд, ее глаза горят - это ее нормальное состояние. Но она поворачивается ко мне, и наши тела притягиваются друг к другу с магической силой, и в ту секунду, когда я наклоняюсь и шепчу ей что-то на ушко, ее лицо разглаживается, начинает светиться.
Я даже не могу вспомнить, что сказал. Я мог не согласиться с одной из ее любимых феминисток или мог сказать ей, что у нее красивые волосы.
На видео она толкает мою руку. Дважды. Ожидая, что я рассержусь. Она желает спровоцировать меня.
Но я просто усмехаюсь.
Слово Умник быстро зажигается поверх моего тела на экране.
На диване же я сижу и сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, боясь, что никто не поймет. Но мне кажется это все чертовски забавным. А как они собираются назвать Скотта? Бабником? Нет, это чересчур ласково. Может что-то вроде Продюсер Подонок Ублюдок (и еще Лжец).
На видео рядом с Роуз стоит Скотт, его взгляд опускается ей на грудь.
Я не заметил этого раньше, сейчас же все веселье, которое я ощущал секунду тому назад, испаряется. Как я мог не заметить этого? А еще я не заметил реакцию Роуз...
Она бросает на Скотта быстрый взгляд. Достаточное количество внимания, чтобы Скотт наклонил свою голову и вздохнул.
Прошу вас, что за хрень..
И затем появляется его подпись. Сердцеед.
У меня приступ смеха. Это пятый уровень нелепости. Итак, он - белый рыцарь, скачущий к башне Роуз. Герой. И я уверен, что он же и запер ее там. Это неправильно. Но нет необходимости все менять - я не герой.
Я - король моей королевы Роуз.
И затем объектив обращается к Роуз, медленно приближая на передний план ее лицо, пока мы со Скоттом смотрим на нее - вырисовывается любовный треугольник, которого так хотел Скотт.
Подпись Роуз всплывает большими белыми буквами поверх ее груди.
Девственница.
Я хмурюсь. Почему это так расстроило ее? С 14 лет она никогда не стыдилась этого факта. Она всегда хотела, чтобы другие женщины не чувствовали себя обязанными потерять свою девственность к 20 годам, не хотела, чтобы кто-то считал, что закончить колледж будучи девственницей позорно. Она гордилась тем, что ждала. Стыдиться этого сейчас не имеет никакого смысла. Разве что, ее больше расстроили надписи над другими ребятами.
Это кажется более правдоподобным.
Ролик заканчивается логотипом Принцесс Филли и лозунгом:
Узнайте сестер Кэллоуэй изнутри в феврале этого года.
Довольно коротко. Всего тридцать секунд. Но этого достаточно, чтобы возродить негативные эмоции. Так что я спокойно встаю, прежде чем кто-то снова начнет кричать.
Лили ерзает на коленях Лорена и говорит:
- Я единственная, кто считает этот лозунг пошлым, да?
Она абсолютно серьезна. И это немного поднимает всем настроение.
Ло кивает Роуз.
- Прикольно то, что ты отшиваешь обоих парней, будучи при этом двадцати трех летней девственницей.
- Это не проблема, - говорит она. Я знаю ее хорошо. Ее взгляд встречается с моим, когда я становлюсь перед телевизором, висящим над камином. - Он предвзято отнесся ко всем нам, навесив на нас бирки с одним лишь словом, словно мы посмешище, - она боится выглядеть, как дура. Но люди и так относятся предвзято к сестрам Кэллоуэй, сплетничая о них в интернет блогах в течение последних нескольких месяцев. Так что это особо ничего не меняет.
- И что? - говорю я ей.
Ее рот приоткрывается. Она думала, что я займу ее сторону. Когда она неправа, я не боюсь ей об этом сказать.
- Люди и так навешивают на тебя ярлык в момент знакомства, - говорю я ей. - Ты - ледяная холодная сучка. А ты - ненавидящий недотрог, богатый самодовольный мальчишка. Они лишь сказали долю правды, и если вы позволяете этому досаждать вам, то автоматически позволяете им выиграть.
Все оседают. Никто не желает соответствовать чужим стереотипам, и думаю, ребята начинают поминать, что если будут реагировать столь истерично, то тем самым создадут себе двухмерный образ, а это именно то, к чему стремится Скотт. Им всем отлично известно каково это, когда тебя воспринимают как "богатого ребенка сноба". Этот образ обидел многих из моих друзей.
Губы Роуз сжимаются в линию, а лицо выражает открытую ненависть. Это все еще гложет ее. Я почти сожалею, что упомянул ее в своих объяснениях.
- Ты - самонадеянный мудак, - говорит она мне.
- Ты любишь меня.
Она качает головой, но уголки ее губ приподнимаются вверх.
- Перестань.
- Перестать что?
- Быть правым, - она рычит и обиженно откидывается на спинку дивана. - Мне ненавистно то, что мы все так расстроились из-за этого, а тут пришел ты, сказал несколько слов, и все снова встало на свои места.
Ло встает, держа Лили на руках.
- У него дар.
- Данный мною самому себе, - говорю я. Я забыл о том, что в комнате есть камеры, пока не услышал, как Саванна наводит ракурс на меня, в то время, как камера Бретта сфокусирована на Скотте. Блондинчик продюсер так и стоит возле стены, наблюдая за нами.
Я пришел и сделал именно то, чего он так не желал.
Я успокоил каждого чертового человека.
Мне удалось прихлопнуть его ладью и слона и защитить свою королеву.
Своим поведением я говорю: Не доебывайся ко мне. Это пять человек значат для меня больше, чем могут выразить любые слова. Я никогда не чувствовал, что у меня была настоящая семья.
Но с ними я знаю, что делать.
ГЛАВА 17
РОУЗ КЭЛЛОУЭЙ
Мои родители сняли в аренду лофт шикарного отеля в Нью-Йорке, в комплекте с 30 широкоэкранными плазмами, закусками и двумя сотнями своих самых близких друзей. Они назвали это вечеринкой по случаю показа первого эпизода.
Я же называю это кошмаром.
Давайте все проясним. Это реалити-шоу. Мы не выглядим похожими на чопорных, порядочных женщин Филадельфии. Я объясняла это матери, но она попросту отмахнулась.
- Я знаю, что такое реалити-шоу, Роуз, - сказала она. - Но таким образом мы будем смеяться с вами, а не над вами.
Я не уверена, что лучше.
4 месяца и 25 дней до свадьбы. - мама.
Я засовываю телефон в сумочку и хватаю бокал шампанского у ближайшей официантки, которая одета в плиссированное черное платье с надписью Кэллоуэй Кутюр. Еще одна причина, по которой мы пригласили сюда больше сотни людей, пристально наблюдающих за нашими действиями - у них есть толстые чековые книжки. Они могут захотеть инвестировать или купить одежду, которую мы с Лили и Дэйзи носим на шоу.
Я в миллионный раз прокручиваю интернет страницы в телефоне, проверяя сайт Кэллоуэй Кутюр. Не дай бог ему навернуться во время шоу. Вот это было бы везение.
На большом плоском экране в передней части комнаты идет обратный отсчет времени до начала шоу. 10 минут. 10 гребаных минут.
Где, мать его, Коннор?
Моя нервозность достигла нового уровня, но я сдерживаюсь, чтобы не достать телефон и не проверить сайт еще раз.
Обведя толпу быстрым взглядом, я замечаю Лорена и Лили, они стоят в стороне, возле посаженого в горшок большого растения. Это их первое событие семьи Кэллоуэй с того времени, как сексуальная зависимость Лили стала достоянием общественности. Половина людей в комнате бросает в их сторону любопытствующие, предубежденные взгляды. Другая половина сплетничает шепотом.
Лили и Лорен выглядят, словно им неудобно: они переминаются с ноги на ногу и избегают зрительного контакта. Ло обнимает Лили за плечи, успокаивающе касаясь и разворачивая ее тело каждый раз, когда камера слишком приближается.
Сегодня здесь работают 12 операторов. Только для того, чтобы каждое мгновение было запечатлено.
Я хочу подойти к Лили и оказать ей моральную поддержку, но едва делаю шаг, как к ним подходит Рик. Он протягивает Лорену банку содовой Физзли, а Лили тарелку со шведскими фрикадельками. Чтобы Рик там не говорил им, но Ло улыбается впервые за весь вечер.
Два года назад Ло и Лили стояли бы несчастные в углу. Зависимые и безвольные. Несколько месяцев назад никто не смог бы уговорить мою сестру покинуть дом, по причине давления сплетен и насмешек.
Сейчас же они здесь.
Улыбаются.
Обычно я не сентиментальна. Но наблюдать, как моя сестра прошла путь от сломленной рухляди до половины нормального состояния, неимоверно трогательно.
Легче родиться сильным, чем найти в себе силу, которой, как ты думала, никогда не существовало. Поэтому я считаю, что у Лили больше мужества и отваги, чем когда-либо было у меня.
Мой взгляд задерживается на них, а затем снова начинает бегать в поисках Коннора. Сначала я нахожу Дэйзи, она развлекает нашу мама, кивая по несколько раз головой. В то время как Лорен ворует фрикадельки с тарелки Лили, Рик наблюдает за Дэйзи в другом конце комнаты, его улыбка угасает, а черты лица приобретают признаки беспокойства.
Никому из парней не нравится, когда мы с сестрами слишком долго находимся в обществе нашей матери. Мне правда не хочется, чтобы Дэйзи была с ней рядом больше часа или двух. Мама способна высосать из человека энергию досуха, все дело в ее резком и всепоглощающем характере. К этому невозможно привыкнуть, но все же постоянно приходится иметь дело.
Когда я наконец замечаю Коннора, то все остальное уходит на задний план, теплые (как правило чуждые мне) чувства сменяются на раздражение.
Я наблюдаю, как Коннор приветствует более молодого парня, притягивая его к своей груди и похлопывая по спине в типичных братских объятиях. Это так не типично для настоящего Коннора Кобальта, которого я знаю и люблю.
Мои каблуки громко стучат о мраморный пол, когда я, высоко задрав подбородок, иду к нему навстречу. Я выпиваю залпом остатки шампанского в своем бокале и ставлю пустое стекло на поднос прежде, чем подхожу к нему.
- Ричард, - говорю я, бросая на него пылающий взгляд. Меня не волнует, выгляжу ли я в данный момент как сука. Это не важно. Я та, кто я есть. Почему он не может позволить людям увидеть настоящего себя? Кого волнует, что он может кому-то не понравиться?
- Ах, вот ты где, детка, - говорит Коннор, обнимая меня за талию и притягивая к себе. Он кивает своему другу. - Патрик, ты знаком с Роуз, верно?
- Нас никогда официально не представляли, - говорит Патрик. Он протягивает руку. - Патрик Ньюбелл.
Я не пожимаю ее.
- Как в Выпечке Ньюбелл?
В этом есть смысл. Коннор никогда и ни с кем не треплется попусту. У него должна быть причина, чтобы уделить вам свое время. Деньги и престиж - два важных фактора. Ньюбелл расположен прямо за Крафт (Орео) и Киблер (всемирно известные торговые марки печенья, выпечки и сладостей - прим.пер.) на рыночной площади. Однако выпечка Ньюбелл более органическая и менее аппетитная.
Патрик смеется и опускает свою руку, осознавая, что я не собираюсь ее пожимать. Он не кажется оскорбленным. Может быть, он слышал о моей репутации. В этих социальных кругах меня часто называют снежной королевой.
- Ага, это компания моего пра-прадедушки, - объясняет он. - Тебе вероятно известно, каково это. Люди постоянно спрашивают у тебя, какой из напитков Физзли тебе больше всего нравится. Ну, я предполагаю, что ты предпочтешь нугу или корицу.
Я стою молча, и это дает Коннору возможность сказать:
- Безусловно, мужик, - он кивает так, словно восхищается этой нугово/коричной беседой.
Конечно, я наверное, могла бы относиться к Патрику с определенным уровнем уважения, но сейчас не время, чтобы налаживать связи. У меня есть... - я проверяю часы - четыре минуты до начала эфира шоу. И мне нужны ободряющие слова. Предпочтительно от Коннора Кобальта, а не от уёбища, которым он сейчас притворяется.
- Можешь дать нам минутку, Патрик? - спрашиваю я.
- Ага, конечно, - он уходит в толпу, вероятно на поиски кого-то моложе, чем он сам.
Когда я поворачиваюсь к Коннору, его глаза пробегают по мне.
- Это не доставляет мне удовольствия так же, как и тебе, - говорит он сразу же. - Поверь мне, я должен использовать слова "убийца" и "чувак" в одном гребаном предложении.
- Ты не должен ничего делать, - отвечаю я. - Даже называть меня деткой, серьезно, - я ударяю его по предплечью. - И ты заключил его в эти ваши братские объятия, Коннор. Кто ты? - я не даю ему времени на ответ, потому что знаю, что это будет чем-то безумно раздражающим. - И что же ты делаешь с Выпечкой Ньюбелл? Хочешь с ними сотрудничать? Это выглядит немного фантастично. Положите магниты в печенье, и всех стошнит.
Я заканчиваю свою тираду, и он смеется надо мной по полной. Но на этот раз все иначе.
Его улыбка, будто говорит мне, что каждое сказанное мною слово было особенным. Словно оно принадлежало ему и мне.
- Что? - кричу я, но мой голос смолкает, когда я вижу взгляд, говорящий, что все, о чем мне нужно думать - это он.
Коннор переплетает наши пальцы и притягивает меня к своей груди:
- Ничего, дорогая, - его теплое дыхание касается моего уха, когда он наклоняется ближе. - Ты выглядишь роскошно в этом платье. Оно твое?
Оно твое? Он спрашивает о том, я ли разработала его. Я киваю.
Коннор убирает мои волосы от лица, перекидывая их через плечо, и я шумно втягиваю воздух. Его пальцы пробегаю по черной ткани с шипами на воротнике и легонько скользят по голой коже шеи.
- Оно так роскошно, что... - говорит он, - я с величайшим удовольствием собираюсь снять его сегодня ночью с тебя, - Коннор целует меня в щеку, и я оглядываюсь, пробегая взглядом по лицам собравшихся, и вспоминая, что мы на публике.
С сотнями других людей.
Мои эмоции внезапно успокаиваются, и когда Коннор сжимает мою руку, я понимаю почему.
Ло прав. У Коннора есть дар.
На экране идет обратный отсчет десяти последних секунд.
Десять секунд.
Это все, что осталось, чтобы понять, потерпит ли это шоу неудачу.
Десять дурацких секунд.
* * *
Ролик длится тридцать минут, и все выглядит не слишком хорошо.
Я стою рядом с Лили, которая прикрывает рукой глаза, время от времени подглядывая, пока мы наблюдаем за тем, как поезд нашей жизни терпит крушение. Шестеро из нас собрались в знак солидарности возле чертового растения в горшке, ожидая окончания этого шоу. Скотт предпочел стоять возле моих родителей, нашептывая что-то моей матери, а она над этим искренне смеется.
Взгляд Коннора маячит между экраном, моими родителями и Скоттом. Могу сказать, что Коннор хотел бы встрять в их разговор и разбить в дребезги все уловки Скотта, подружиться с моими мамой и папой, но он стоит здесь. Со мной. И я ценю это больше, чем он думает.
Мы уже наблюдали сюжет о визите медиума, и затем я пережила пятиминутный ролик, в котором Дэйзи вытворяла трюки, ездя на заднем колесе своего Ducati. Она разогнала мотоцикл слишком сильно, а затем соскользнула со спинки сидения и свалилась с него. Но вместо того, чтобы заорать или расплакаться, она подняла свой уехавший без нее мотоцикл и попробовала снова.
После увиденного, наша мать выглядела готовой броситься к нам и отругать Дэйзи на глазах у всех. Единственное, что ее остановило - две сотни зрителей.
Я допиваю второй бокал шампанского и хватаю еще один до того, как официантка успевает отойти. Сегмент с интервью - самая интересная часть шоу Принцессы Филли. Никто из нас не видел метраж с другими участниками. Скотт проводил эти интервью в кабинете, где книги создавали дополнительную звукоизоляцию; он стоял за спиной Саванны и задавал вопросы. Он просто диктовал их оператору, а она уже задавала их вслух, так чтоб на видео не был записан его голос. Не дай Бог, кто-нибудь узнает, что он дирижирует этим шоу.