- Ваше величество! Маршал Удино сообщил, что адмирал Чичагов занял все переправы на Березине!
- Этого не может быть! А Домбровский? - спросил Бонапарт.
- Отброшен! Его полячки не сдержали русских. Два неприятельских отряда заняли мост, и перешли на левый берег.
- Ваше величество, - полковник де Лаваль посмотрел на императора. - Но тогда выходит что Минск для нас потерян?
- Этого не может быть! - снова воскликнул Наполеон. - Коленкур! А как лед на Березине? Может он выдержать солдат?
- Переправится по льду армия не сможет. Лед слишком тонок! - последовал ответ.
- Довольно я был императором! Пора мне снова становиться генералом! - вскричал взбешенный император. - Нужно прейти Березину ниже Борисова!
- Да ваше величество! - как всегда согласился с императором маршал Луи Бертье, принц Невшательский.
- Ваше величество, прейти Березину ниже Борисова невозможно. Лучше сделать это немного выше и выйти к Вильно короткой дорогой, - смело предложил Наполеону генерал Жомини.
Император приказал де Лавалю сесть вместе с ним в карету.
- Людовик, - обратился он к полковнику. - Вы все еще тащите с собой наши ценности?
- Да, ваше величество. На повозках под надежной охраной все в целости и сохранности.
- Очевидно, золото придется оставить здесь. Не жертвуйте людьми ради него. Если все пойдет плохо то бросайте сокровища. Пусть достаются русским. Вы меня поняли де Лаваль?
- Да, ваше величество, - кивнул полковник.
13 ноября 1812 года Бонапарт с гвардией прибыл в Борисов. Он тут же стал искать место для переправы. И нашел его. Четыре роты понтонеров и саперов стали стоить мост. Они разбирали деревенские хаты и пилили бревна, делали козлы и плоты. Когда понтонный мост был закончен, Наполеон воскликнул:
- Моя звезда взошла вновь!
К вечеру 14 ноября был закончен и второй мост, предназначенный для артиллерии, и обозов! И началась переправа! Рядом с императором стояли граф де Коленкур, маршал Нэй, принц Евгений де Богарне, маршал Бертье, король неаполитанский Иоахим Мюрат.
И потекли на другой берег бесконечные части и обозы! Многие солдаты и офицеры не желали расставаться награбленным добром и везли свои подводы из-за которых приходилось часто ремонтировать мосты.
15 ноября через Березину переправился сам Наполеон, его штаб и гвардия.
16 ноября к переправе подошли русские части под командованием Витгенштейна и Чичагова. Русская артиллерия стала обстреливать переправу…
Это конец великой армии, но начало истории о Березинском кладе Бонапарта. Конечно, слова Бонапарта о кладе смоделированы мной. Но это совсем не значит, что так быть не могло.
Итак, когда же вспыли ценности Березины?
В 1836 году в доме дворянина Станислава Рачковского на одной из окраинных улиц города Борисова остановились на постой четверо солдат-ветеранов, возвращавшихся домой после двадцатипятилетней службы. Переночевав, они отправились дальше, за исключением одного - некоего Иоахима, уроженца Могилевской губернии. Солдат серьезно занемог, и хозяин уложил его в постель. Вечером, в Покров день, чувствуя, что силы оставляют его, Иоахим попросил хозяина прийти к нему. При разговоре присутствовал десятилетний сын Рачковского, Юлиан, которому на долгое время суждено было стать единственным хранителем тайны умиравшего солдата.
- Мне видно помирать пришла пора, хозяин, - произнес солдат. - Так и не пожил на воле то. Вона как все обернулось.
- Не хорони себя заранее, служивый, - утешал солдата Станислав Рачковский. - Полежишь. Я к тебе доктора вызову. Или знахарку. У нас здесь живет неподалеку одна…
- Нет, я чувствую, что она пришла за мной.
- Кто она? - спросил дворянин.
- Да старуха с косой, что рано или поздно ко всем приходит. Но слухай чего я хочу сказать то тебя, хозяин. Я тайну одну знаю и с собой её уносить в могилу не желаю. Ты добрый человек и может тебе это послужит. Я ведь уже был здесь у вас в Борисове в ноябре месяцев 1812 года когда мы с Кутузовым Бонапартию гнали.
- Славное было время. Я тоже тогда служил в нижегородском драгунском полку поручиком.
- Так вот, слухай далее. На подступах к переправе через Березину у села Студенки, мы столкнулись с французами и был большой бой. Наш 14-й егерский полк прямо посередке наступал. Меня и еще девять солдат отправили с дозором в сторону от дороги, по которой шли войска. За перелеском в поле мы увидели завязшую в грязи крытую телегу. Вокруг неё суетились и чего-то кричали несколько французских солдат. Они пытались сдвинуть телегу с места. Колеса-то наполовину увязли. Наш капрал тогда сказал, что телега то французская нагружена тяжко. Говорит, айда ребята, может водки там найдем. И пошли мы к ней спехом. Увидев нас, французы бросили фургон и кинулись к переправе. И я тогда, молодой был и резвый, первым- то до той телеги добежал.
- И чего в ней было то? - равнодушно спросил хозяин. Он совершенно не заинтересовался рассказом солдата. А вот его сын, мальчишка 12 годов, навострил уши.
- Вот я к тому и веду. Подбежал я, значит к той телеге, откинул тяжелый полог и заглянул внутрь. Сначала вроде показалось, что фургон пустой, но потом я увидал восемь небольших бочонков. Они так аккуратненько в два ряда стояли на дне повозки. Я потрогал один бочонок. Тяжелый! Подоспели мои товарищи и мы вместях выбили дно у одного из бочонков и не поверили своим глазам. Бочонок-то был доверху заполнен золотыми монетами. У меня ажо в глазах зарябило! Я отродясь столькло золота никогда не видывал. От!
- Чего? - не поверил хозяин. - В бочонках тех было золото? Да верно ли?
- Во всех было золото, - подтвердил Иоахим. - Мы сперва-то опешили. Но затем смекнули, что в каждую минуту могут появиться либо французы, либо свои. А ежели наш ротный командир про золото прознал бы то все под чистую бы заграбастал. Собака был редкостная. Прости Господи, что я так про покойника. И мы живо стали переносить бочонки из повозки в сторону. Неподалеку от берега реки, у двух дубов мы быстро выкопали яму, застелили ее кожаным пологом с телеги французской взятым, и высыпали туда золотые монеты из бочонков. Чтобы замаскировать свежевскопанную землю, над кладом развели костер.
- И чего далее-то было? - хозяину уже было интересно.
- А через двое ден во время боев у переправы погибли пятеро тех кто про золото знал. А затем был заграничный поход через всю Европу. Чего мне тебе об том говорить. Сам небось участие принимал.
- Оно так. Пришлось повоевать в Европе. До самого Парижа почти дошел я тогда. Ну а ты-то как, Иоахим? Ты-то чего?
- Затем забросила меня судьба далеко от этих мест. И получается, что я един жив остался из тех кто знал про клад. И вот получил отставку и пошел с товарищами в эту сторону.
- А ты сказал им про золото?
- Да нет. Думал потом скажу. Они к своим домам шли сюда. А я в попутчики навязался. Они из другого батальона и я знаю-то их плохо. И вот я таки добрался до места, да смерть меня и настигла.
- Да это не иначе была казна самого Бонапартия! - произнес Рачковский-старший. - Он как от Березины то драпал свои ценности и бросил!
- Может и так. Так вот я тебе то место укажу. Чего золоту-то пропадать зазря. Ты только вот чего, хозяин, ежели выроешь клад панихиду в церкве ежегодно заказывай за воинов павших, да за раба божьего Иоахима.
Но, увы, встать на ноги Иоахиму уже было не суждено, и болезнь унесла его в могилу.
Рачковскому было знакомо место захоронения клада, о котором говорил солдат. Правда, росшие там два дуба уже лет пятнадцать как срубили, но два больших пня все еще сохранились и могли служить ориентиром.
Казалось, иди и выкапывай клад! Но Станислав Рачковский так и не решился потревожить землю с золотом Бонапарта. Трудно сказать сейчас почему он так поступил, но панихиды заказывал, как просил Иоахим, за свои собственные средства.
Прошло несколько лет, и Станислав Рачковский умер, а его сын Юлиан Станиславович, слышавший разговор Иоахима с отцом, был за неудачные высказывания по поводу государственного строя России сослан в далекую Вятскую губернию.
Вернуться в родные места Рачковскому-младшему разрешили, когда ему уже было за семьдесят. Все эти годы он хранил тайну золотого клада, зарытого у двух дубов, и лишь преклонный возраст заставил его нарушить молчание. В 1897 году он направил в Петербург докладную записку о кладе на имя министра земледелия и государственных имуществ. Оттуда его записку переслали в Археологическую комиссию, откуда спустя некоторое время пришел ответ: сообщение Рачковского "принято к сведению". На его последующие обращения туда с предложением своих услуг и просьбой начать раскопки комиссия вообще не сочла нужным отвечать.
Тогда Рачковский обратился к почетному председателю Археологической комиссии графине Прасковье Сергеевне Уваровой. Ответ снова разочаровал его: в нем говорилось: "Ни Петербургское, ни Московское археологическое общество - никто из нас не пускается в такие дела, ибо мы по уставу преследуем только ученые цели, предоставляя кладоискательство частным лицам или правительству".
Но Рачковский упорно продолжал писать во все инстанции, пока, наконец, министерство внутренних дел не дало ему разрешение на раскопки сроком на один год. С того дня, когда солдаты зарыли золотой клад, прошло уже восемьдесят пять лет. Берега Березины, ежегодно заливаемые весенним паводком, неузнаваемо изменились. Поэтому найти то место, где некогда стояли два дуба, было уже невозможно. Тем не менее на свои собственные средства старик нанял нескольких землекопов, те потыкали землю железным щупом, покопались наугад в двух-трех местах. Никакого золота не нашли. На том поиски Рачковского и кончились.
Но легенда о кладе Наполеона у Березинской переправы продолжает жить и в наши дни.
Сегодняшние кладоискатели оснащены гораздо лучше, чем во времена Рачковского. Поэтому точку на этом деле ставить рано. Не хотите попробовать отыскать это загадочное место у двух дубов?
2. Клад Наполеона в Белоруссии
Есть еще один клад Наполеона Бонапарта якобы захороненный в Белоруссии.
Это две бочки золота, вывезенные Наполеоном из разграбленной Москвы, и спрятанные на пути отступления в белорусской земле. Но за две сотни лет никто так и не смог их найти.
В 1910 году газеты опубликовали слухи о кладе Наполеона, спрятанном в деревушке Селище на северо-западе Белоруссии. По рассказам стариков в тех местах, когда Наполеон шел в сторону Вильно, император приказал спрятать бочонки с золотом.
Император ночевал в имении Селище в господском доме и решил более не тащить за собой казну. Лошади были в дефиците, и заменить павших коней было не чем. И выход был только один - казну спрятать до лучших времен. Что и было сделано.
В 1840 году старый господский дом решили перестроить и для его фундамента крестьяне округи возили камни. И так была потеряна единственная путеводная нить к кладу. Ведь местонахождение сокровищ наполеона было отмечено именно "острым камнем".
И поэтому когда в Селище появился старый француз, прибывший для отыскания клада, то он ничего не смог найти. Его карта превратилась в мусор и ни чем не смогла ему помочь. Так он и уехал ни с чем.
Скорее всего, это вторая версия Березинского клада, но менее удачная. Сплошная выдумка, основанная на крайне шаткой базе. Хотя находятся люди, что верят этой истории и считают, что клад в Селище есть. Но вот как его найти? Перекопать несколько сот гектаров земли - вещь весьма сложная и дорогостоящая.
Существует версия, что Наполеон раздал все золото солдатам с условием, что во Франции они его отдадут (полная ерунда на мой личный взгляд). Эта версия "подкреплена" находкой студентов из Белорусского государственного университета, когда они собирали картошку в Борисовском районе. Студенты наткнулись на останки французского солдата, в кошельке которого оказались несколько русских монет чеканки тех времен. Но французские солдаты занимались грабежом местного населения, и эти золотые совеем не подарок императора.
3. Клад Наполеона на дне Семлевского озера
Искать сокровища Наполеона пытались не только с Селище и в районе Березинской переправы. Есть еще одна легенда о том, что старинное оружие, украшения Кремля, позолоченный крест с колокольни Ивана Великого, серебряные люстры, подсвечники, золотые монеты, бриллианты, слитки серебра и золота, украденные французами в Кремле, были опущены на дно Семлевского озера.
Поисками этого клада в XIX веке активно занимались многие люди: генерал-губернатор Николай Хмельницкий, помещица Плетнева и другие. Но ничего они не нашли.
В 1911 году археологи снова стали искать клад Наполеона но снова безрезультатно.
В 60-е годы XX века искать клад Наполеона стали многочисленные комсомольские отряды, что откликнулись на призыв газеты "Комсомольская правда". Химический анализ проб озерной воды свидетельствовал о том, что в ней содержится в десятки раз больше золота и серебра, чем в других местных водоемах! Следовательно, клад существует!
Комсомольцы извлекли со дна множество предметов, но к кладу они никакого отношения не имели. Озеро со времени Бонапарта усохло и поиски были затруднены из-за толстого слоя ила - 16 метров - и посему и эта компания кладоискательства потерпела поражение.
Но снова стоит вопрос - есть или нет там сокровища Наполеона? Ответить на это я не могу. Можно сказать только - может быть…
История Одиннадцатая (сберегательные клады)
Клады Иезуитов
Мне нет никакого смыла говорить вам кто такие иезуиты. Об этом ордене слышали все хоть мало-мальски интересующиеся историей. Напомню только, что создал этот грозный орден Игнаци Лойола, назвав его "Общество Иисуса Сладчайшего".
Лойола был человек недюжинного ума, изрядного коварства и непомерной жестокости. Хотя время тогда было такое, что без жестокости обойтись было невозможно. Он же организовал тайные отряды иезуитов, которые долгие годы, подобно пчелам, накапливали в монастырских схронах сокровища, следуя завету причисленного к лику святых своего отца-основателя:
"Монархи - рабы золота, золото - единственная их страсть, но должно принадлежать нам".
Сказано верно! Я бы не стал с этим спорить. И в наше время мало, что изменилось кроме прозвищ власть имущих. Вместо кролей и князей мы имеем президентов и премьеров.
Потому в XVIII - начале XIX веков именно царствующие особы, дабы залатать дыры в государственных бюджетах, периодически затевали охоту на монахов-иезуитов, жестоко их пытая, в надежде выяснить, где сокрыты богатства совсем еще недавно всемогущего ордена. Иезуиты, верные данной клятве, молчали. В результате властям доставались крохи. А согласно данным нашего современника, кардинала Джелли Моруа, 85–90 % нетленного имущества "Общества Иисуса" до сих пор находится в надежных схронах!
И только изредка эти клады находят, конечно, не без колоссальных усилий черных иезуитов, а их тайное общество процветает до сих пор, как говорят. И они занимаются поисками того, что некогда спрятали из предшественники иезуиты средних веков.
По заслуживающим доверия сведениям, ученикам Лойолы удалось, сверяя старые карты местности, вернуть Церкви два уникальных клада. Ватикан возликовал:
"Поиски нашего законного культурного наследия, начатые в Гааге в 1902 году, увенчались успехом спустя столетие. Это изделия древнего ювелирного промысла, не имеющие аналогов. Обретенное планируется выставить в одном из музеев Рима".
Минули годы, а об обещанной выставке не вспоминают. Почему? Автор замечательной мультимедийной CD-энциклопедии "Сгинувшие шедевры" Сэм Шэфрин, проведя кропотливые изыскания, сделал вывод:
"Сундуки с ценностями, образно говоря, плавают в крови. Гнусности и авантюры тягаются с громадной ценой их содержимого".
Он же реконструировал неприглядные, изощренные процедуры перепрятывания кладов.
"Мой прадед по материнской линии, Исаак Станюкович, - пишет Шэфрин, - держал в Гааге в конце позапрошлого века погребальную контору "Факел", мастеровые которой брали на себя целиком скорбные обряды. Естественно, эти люди были в курсе всего происходящего на городских кладбищах. Но вот однажды, как мне рассказывала мать, в дверь дома прадеда постучали. На пороге стоял сутулый карлик, изъясняющийся по-немецки с заметным итальянским акцентом. Прадед, юность которого прошла в Венеции, заговорил с ним по-итальянски, что очень обрадовало клиента, который тут же объяснил: на старом кладбище, где давно не хоронят, нужно срочно выкопать яму предельно возможной глубины. Требуется также большой цинковый ящик, на который, после того, как он будет опущен в землю, необходимо вылить несколько бочек мазута, смешав его с песком. Надобно водрузить надгробие, которое предоставит он сам, заказчик. Работа должна быть выполнена скрытно, только ночью. Землекопы в качестве оплаты получат золото, но обязаны навсегда покинуть страну, ибо средств у них хватит на безбедную жизнь. Безусловно, обо всем происшедшем они должны под страхом смерти забыть навсегда. На вопрос прадеда, как поступить ему, был дан ответ, что погребальную контору закрывать ни в коем случае не следует. Но ему придется нести, опять же под страхом смерти, персональную ответственность, как говаривал прадед, за целостность укоротившего его дни странного и зловещего захоронения.
Выбора не было. Получив от карлика шкатулку с золотыми монетами, выполнив требуемое, он, не мешкая, от греха подальше отправил семью в Америку. Сам до последнего рокового дня не жил - существовал бобылем, надзирая за могилами: их стало несколько. Раз в три года являлся карлик. Передавал прадеду плату за услуги - очередную шкатулку золота. Процедуры с цинковыми ящиками, смешанным с песком мазутом, привозными надгробиями повторялись. Потом карлик навестил в США мою прабабку Соломею, сообщив, что прадед скоропостижно скончался, вручил ей карту и золото. Карту требовалось беречь как зеницу ока, золото тратить, как заблагорассудится - его было много, даже с избытком".
Далее Шэфрин пишет, что, видимо, не сомневающийся в оплаченной золотом порядочности прабабки, карлик признался, что он член Ордена иезуитов, а карта - на самом деле не карта, но замаскированный под нее, обработанный особым химическим составом пергамент, на который нанесены важные для "Общества Иисуса" сведения. Прочесть их без повторной весьма сложной химической обработки невозможно.
Карлик исчез и больше не появлялся. В 1910 году, когда прабабки, Соломеи Брук, не было в живых, на ее имя из Гааги пришло заказное письмо. Лусьена Монброуз, некогда работавшая в фирме "Факел" обшивщицей гробов, с большим опозданием уведомила о зверских убийствах всех до единого землекопов, участвовавших в сокрытии цинковых ящиков.
"Щедрые вознаграждения землекопам показались недостаточными, - говорит Шэфрин. - Они покусились на целостность последней могилы, раскололи гранит надгробия. Полиция взяла с поличным. Заставила привести все в надлежащий вид и отпустила по домам, до судебного разбирательства. До дома ни один не дошел. Бедолаг зарезали ножами для разделки туш. Прадеда повесили на портьерном шнуре. Тех, первых землекопов, что разъехались и, соблюдая договор, хранили молчание, тоже вздернули, предварительно подвергнув пыткам раскаленными вязальными спицами. Палачи вынули каждого из петли. Уложили на пол. Найденным в домах золотом набили карманы замученных".