А недавно в прессе и Internet раскручивалась еще более лихая кампания касательно биографии "вождя мирового пролетариата"… По утверждению ряда авторов, Мария Александровна Бланк, мать В. И. Ленина, была фрейлиной при дворе императора Александра II, где у нее случился роман с наследником-цесаревичем Александром Александровичем, будущим Александром III. (Правда, наиболее безграмотные - или наименее грамотные - авторы вообще переносили дело ко двору Николая Павловича, соответственно меняя наследника Сан Саныча на Николаича…) Так вот, после того как девица "понесла" - причем, уже по второму разу, ее якобы выдали замуж за известного педераста, которого отправили в город Симбирск, обеспечив там ему блистательную карьеру по линии народного образования - даже в статские генералы вывели. Между тем страстная натура опальной фрейлины способствовала стремительному увеличению семейства, а вот папаша с "нетрадиционной ориентацией" относился к собственным сыновьям не по-родительски…
Все это, как утверждают "исследователи", и привело к тому, что выросший Александр Ульянов возненавидел собственного отца, т. е. царя-миротворца Александра III, виновника позора и унижения его матери, несчастья его семейства, и вознамерился папеньку-государя убить… Пересказ можно бы продолжать и дальше, но лучше перейдем к анализу достоверности текста.
Сделать, простите, из дерьма конфетку и кого-то ею осчастливить не так уж и сложно. Для этого, во-первых, нужно, чтобы человек очень хотел эту конфетку получить, а во-вторых, ее нужно как следует подать.
Пункт первый - о желании получить. Советская партийная номенклатура, фактически развалившая великую страну, считала себя умнее всего остального народа, а потому четко дозировала поступающую "в массы" информацию. Так, были запрещены всяческие исследования на тему ленинской родни с материнской стороны. Причина - "пятый пункт" дедушки вождя мирового пролетариата, который был выкрестом, крещеным евреем. Ну и что? Насколько известно, это был хороший доктор, а его родной брат, тоже врач, вообще погиб "при исполнении" - во время "холерного бунта" в Петербурге осатаневшая толпа выбросила его в окно в качестве "врача-отравителя"… Однако "цековские мудрецы" постарались всю информацию засекретить. В соответствующем томе 2-го издания Большой Советской Энциклопедии, вышедшем в 1956 году, нет даже девичьей фамилии Марии Александровны, а биография ее изложена на удивление невнятно: "Родилась в Петербурге в семье врача. Получила домашнее образование. Живя в Симбирске, сдала экстерном экзамены на звание народной учительницы. Образованная, высококультурная, хорошо знала русскую и мировую художественную литературу, французский, немецкий и английский языки…" Ну и так далее. Статья в 3-м издании отличается только добавлением изначальной фамилии. Так что желание "получить конфетку" - узнать, что от нас скрывают, - возникает сразу после прочтения.
Пункт второй - подача материала. "Конфетку" нужно красиво "завернуть". Для "обертки" взята ссылка на давно покойную Мариэтту Шагинян, удостоенную Ленинской премии за книгу "Четыре урока у Ленина". Вот цитата из одного "бульварного издания": "В 70-х годах эта писательница писала книгу о Ленине и получила доступ к архивам. Видимо, их хранители сами не знали, что спрятано в бумагах за семью печатями. Когда Мариэтта Шагинян ознакомилась с бумагами, она была потрясена и написала докладную записку лично Л. И. Брежневу. Тот ознакомил с этой информацией свой круг. Суслов три дня лежал с давлением и требовал расстрелять Шагинян за клевету. Но Брежнев поступил иначе: он вызвал Шагинян к себе и в обмен на молчание предложил ей премию за книгу о Ленине, квартиру и т. д." Поставив под сомнение последнее утверждение - думается, у советских руководителей были и другие способы попросить товарища помолчать, - скажем, что автор этого текста вряд ли когда бывал в серьезных хранилищах.
В качестве "фантика" необходимо еще подпустить тумана: действеннее всего звучит фраза типа "это очень сложно проверить, но…" Так вот, по утверждению "создателей сенсаций", сложнее всего проверить близость Марии Александровны к Императорскому двору. То есть была она фрейлиной или нет. А ведь именно это и есть тот краеугольный камень, что лежит в основе всей постройки. Между тем, проверка проводится элементарно.
В Государственной исторической публичной библиотеке заказываем "Придворный календарь" на 1857,1860 и 1863 годы (А. И. Ульянов родился в 1866-м) и получаем три книжечки формата "pocket-book", в переплете тисненой красной кожи, с золотым обрезом страниц и белыми муаровыми форзацами. Книги эти печатались каждый год в типографии Императорской академии наук, и в них были обозначены все, кто входил в придворный штат как Императорского двора, так и дворов великокняжеских, начиная от министра императорского двора и до подкамердинера (т. е. помощника камердинера) Павла Тиханова, столь мизерной личности, что ему и отчество даже было не положено…
Раскрываем пофамильное оглавление тома на 1857 год - никаких Бланков при дворе не значится. Тогда берем непосредственно списки фрейлин, каковых на тот год оказывается - кто бы мог подумать! - 184. Фамилии завораживают: тут и светлейшая княжна Любовь Александровна Италийская, графиня Суворова-Рымникская, и Мария Александровна Пушкина, и Анна Федоровна Тютчева… А вот буквально "Военная галерея 1812 года" в женском варианте: Елена Николаевна Раевская, Екатерина Дмитриевна Дохтурова, Варвара Николаевна Репнина - дочери блистательных генералов Отечественной войны… Да, в этом "цветнике" первых дворянских фамилий Российской империи дочери врача места явно бы не нашлось. Причем не на основе пресловутого "пятого пункта", а из-за отсутствия больших заслуг папеньки перед державой.
Просматриваем все прочие книги. Фамилии Бланк или хотя бы чего-то с ней схожего в них также нет, а значит, говорить о близости Марии Александровны к высочайшему двору и соответственно к наследнику престола не приходится. Очередную "сенсацию" можно переводить в разряд мыльных пузырей…
(7 февраля 2004 г.)
Тайна трех красных гвоздик
Наш собеседник: Юлия Петровна Кутькова. Кандидат медицинских наук, заведующая отделением Городской клинической больницы им. С. П. Боткина.
- В начале 1960-х годов профессор Борис Сергеевич Розанов оперировал больную по поводу опухоли подколенной впадины. Он представил мне ее как Марию Кузьминичну Рудзутак. Мы познакомились. Потом она выписалась, но мы с ней продолжали общаться. Она мне звонила, приезжала ко мне в больницу, а чаще я к ней приезжала… Это была жена Рудзутака.
- Ян Эрнестович Рудзутак, латыш, устанавливал Советскую власть в Москве и Средней Азии, был генеральным секретарем ВЦСПС, членом Политбюро ЦКВКП(б). В 1938 году, в возрасте пятидесяти лет, его репрессировали.
- Все так. А приблизительно через год Мария Кузьминична мне сказала, что она дочь Ленина… Она и в больнице об этом говорила, но ей не очень верили - кто тогда не читал про "детей лейтенанта Шмидта"? Хотя она много помогала нашим сотрудникам - и в получении квартир, и в устройстве детей в институты…
- Так, может, это она могла делать, как вдова Рудзутака?
- Не помню точно когда, где-то на рубеже 1960-х годов, когда я к ней пришла, Мария Кузьминична очень плохо себя чувствовала и сказала: "Я хочу показать тебе документы, чтобы ты поняла, что все это не выдумка". Она мне показала свидетельство на французском языке - как-то очень интересно оно называлось - не метрика, но что-то такое. Она родилась, по-моему, 3 марта 1912 года. Отцом был записан Владимир Ульянов.
- А кто значился матерью?
- Не помню! Она якобы была балериной в каком-то кабаре. Документ был весь измят. Мария Кузьминична сказала, что была такая женщина, старая большевичка Эмиль Оболенская, которая ее опекала. Она однажды сказала: "Маша, ты только не выбрасывай эти клубочки!" Как-то раз Мария Кузьминична штопала носки, развернула клубок и обнаружила эту метрику…
- Ленин жил в Париже с конца 1908-го до середины 1912 года. Так что по срокам все вполне… Но вот вы уверены, что это именно дочь Ленина?
- Не скажу: были и вера, и неверие. Поэтому давайте обо всем по порядку. В 1914 году Ленин с Крупской приезжали в Париж, были у Плеханова, и тот сообщил Владимиру Ильичу, что у него растет дочка, что ее мать посадили в тюрьму за помощь революционерам, а Машу отдали в приют… У Ленина были такие друзья, Боровиковы, революционеры из Смоленска, по его просьбе они забрали девочку и потом привезли ее в Россию, дали ей свою фамилию…
- То есть ни Ленин, ни Крупская с ней не встречались?
- Наверное, от Надежды Константиновны все скрывалось. В 1924 году Боровиковы все ей рассказали, и она забрала девочку к себе. Маша жила у нее в доме, в Кремле, где жила и Мария Ильинична Ульянова… Соседом у них был Микоян, Мария Кузьминична очень дружила с его детьми. Потом, как она говорила, она окончила медицинский институт и во время войны была на фронте хирургом… Хотя, по-моему, медицинских знаний у нее никаких не было! Потом стало выясняться, что она работала не то в контрразведке, не то в разведке. Ее даже называли баронесса… не помню, какое-то немецкое имя. Она хорошо знала Рихарда Зорге и показывала мне свои с ним фотографии, сделанные в Японии, где она побывала до войны: молоденькая такая, очень красивая блондиночка… Показывала она мне и снимки военного времени - с Рокоссовским, у него в штабе. У нее было много фотографий, но куда они потом подевались, я не знаю.
- То есть она была в военной разведке?
- По-моему, в контрразведке… Не знаю! Не помню точно, когда ее выдали замуж, но знаю, что она родила сына, который погиб во время войны под Смоленском - в штабной дом, где оставался ребенок, попала бомба, и она это видела! Мария Кузьминична рассказывала, что в том же доме находился Яков Джугашвили, сын Сталина, который тоже погиб и не был ни в каком плену.
- Да, есть версия, что история с пленом - блестящая дезинформация Абвера… Кстати, со Сталиным она была знакома?
- Она очень хорошо знала Сталина, общалась с ним, но тот ее не любил, хотя все-таки терпел. Однажды у них вышли какие-то трения, Сталин ей заявил: "Ты что, гаденыш, подымаешь головку?!" - и бросил в нее вазой. Мария Кузьминична успела отстраниться, ваза разбилась, а она ответила, что гадюка против кобры никогда не выступит… Она была очень резкая и точно могла это сказать. Хотя к Сталину она относилась очень лояльно и считала, что в то время по-иному действовать было нельзя. Когда был жив Сталин, ее никто не угнетал, к ней очень хорошо относились… А Хрущев начал ее буквально уничтожать, ему Мария Кузьминична очень не нравилась! Ее выселили из квартиры - в то время она жила напротив Арманд, там, где мемориальная доска висит - это двухэтажные домики, как бы продолжение Манежа… Она много скиталась, потом ей дали хорошенькую однокомнатную квартирку на Сетуни. Она объяснила, что помогли се товарищи Ti о службе.
- Видимо, у Марии Кузьминичны могли сохраниться какие-то ленинские реликвии…
- Да, у нее было много вещей… От Ленина у нее остались часы ручные и карманные, серебряные, очень красивая заколка для галстука с аметистом. Была симпатичная вазочка с надписью: "Дорогому Владимиру Ильичу от рабочих Познанского - какого-то - завода", какие-то еще мелочи с надписями… Серебра было немножко. Много было всякого белья с инициалами Надежды Константиновны - монограммой "НК"… Крупскую она называла мамой. Замечу, что Мария Кузьминична была человеком очень чистоплотным и аккуратным.
- Документы ленинские у нее какие-то сохранились?
- Были, но какие, я не знаю… Какие-то письма Ленина… У нее была черная папка, и она говорила: "Если что-то со мной случится, то ты эту папку…" Но когда началась перестройка, она сказала, что сама передаст эту пайку своим друзьям. Кстати, когда в Латвии спускали на воду, по-моему, траулер "Ян Рудзутак", то ее пригласили, подарили ей большого лангуста и красивого рака-отшельника в раковине. Там было написано: "Марии Кузьминичне Рудзутак от экипажа q благодарностью…" и т. д. Она говорила, что много им помогала.
- Это интересно, по почти вся информация - из слов самой Марии Кузьминичны, а ленинские реликвии у жены Рудзутака вполне могли оказаться…
- Думаете, у меня не было сомнений? В конце концов, мало ли какие Владимиры Ульяновы могли оказаться во Франции? Но теперь - самое удивительное. Каждый год в день рождения Ленина Мария Кузьминична заказывала в цветочном магазине на Сретенке, где все правительство заказывало букеты и корзины, венок из мирта, который Ленин очень любил, с белыми гвоздиками и ленточкой: "Дорогому отцу от Маши". Она еще обязательно брала три красные гвоздики - отдельно. Она мне говорила: "Это "тайна трех гвоздик", мне мама рассказала об этом, но чтобы я никому не говорила, что и почему…"
- "Мама", как вы говорили, это Крупская?
- Да, конечно… В тот день при мне она звонила коменданту Кремля: "Это Мария Кузьминична, - говорила она, - я буду с Юлией Петровной". Мы шли на Красную площадь, которую 22 апреля перекрывали. Около Исторического музея нас встречал военный, вел к Мавзолею, мы спускались вниз, где в тот момент никого не было, и она раскладывала гвоздики, одну за другой, рядом с саркофагом, на небольшом выступе… Помню, когда было 100-летие, то на площадь даже иностранцев не пускали, но мы с ней прошли…
- Так вы узнали, в чем же был смысл этих гвоздик?
- Нет, она так и не рассказала. А знаете, что 22-го в Большом театре обязательно шел балет "Жизель", который Ленин очень любил? Я присутствовала при телефонном разговоре, когда Хрущев сказал Марии Кузьминичне, что по программе - другой спектакль, какая-то опера, и замена будет очень дорого стоить. Она отвечала, что это будет стоить дешевле, чем его поездка с семьей в Париж…
- И дали "Жизель"?
- Да. Каждый раз на спектакль она приглашала много людей, мы занимали два первых ряда. Там были ее бывшие сослуживцы, из нашей больницы бывало человек десять, а потом она человек до тридцати приглашала к себе домой, где уже был накрыт очень красивый стол. Она всегда пекла много всяких вкусных вещей, и обязательно была индейка с апельсинами. Ленин ее очень любил - индейкой с апельсинами угощал его Плеханов.
- Действительно, эти факты уже заставляют задуматься…
- Потом у нее начались всякие неприятности со здоровьем - то она сломала ногу, то оперировалась. Фактически все время пребывала у нас в больнице, мы ее наблюдали… Однажды она мне говорит: "Знаешь, мне опять лезли в квартиру! Кому-то нужны мои документы… Я с Сетуни должна уехать!" Спрашиваю: "Может быть, вам это кажется?" - "Нет, не кажется! Приходи!" Приехав, я увидела, что дверь вся разбита. Вскоре Мария Кузьминична переехала на Кутузовский проспект - в последний дом перед метро, справа. Тоже была однокомнатная квартира. Но тут уже все изменилось: ее очень оберегали от всех нас, никого из наших к ней уже не пускали. Очевидно, боялись, что она кому-нибудь напишет завещание на квартиру. Хотя никто из наших, кто к ней ходил, в этом не нуждался. Когда в последнее время я ей звонила, отвечали, что она подойти не может…
- Кто же так делал?
- Думаю, что старшая по подъезду этого дома, потому как Мария Кузьминична написала завещание на ее сына… Когда она умерла, нам о ее смерти никто не сообщил, но думаю, что это случилось лет пять тому назад… Что стало с ее документами, куда все делось, я не знаю. Где она похоронена, я тоже не знаю… Она хотела, чтобы ее похоронили рядом с Эмиль Оболенской, той самой, что сделала ей клубки - на Ваганьковском кладбище… А вот Боровиковы похоронены в Смоленске, в тамошней кремлевской стене. Когда мы с мужем были в Смоленске, то по просьбе Марии Кузьминичны положили там цветочки. Вот и все, что я знаю и могу рассказать, ничего не утверждая и ничего не оспаривая…
Известно, что наша пропаганда умудрилась создать совершенно сусальный, отлакированный образ вождя, и не зря уже тогда пролетарский поэт утверждал, что "долгую жизнь товарища Ленина надо писать и описывать заново". Однако же история самозванчества на Руси насчитывает многие века - одних лишь Лжедмитриев или Петров III были десятки, им верили, за ними шли тысячи и даже сотни тысяч людей… В общем, как бы там ни было, представленный материал являет собой достаточно интересный очерк нравов прошедшей эпохи.
(25 января 2005 г.)
Часть 2
Власть берется силой
Маршал Буденный: мифы, были, жизнь
Заметки, написанные по воспоминаниям сына и дочери маршала, а также по документам и его дневниковым записям.
Так повелось, что, сойдя с политической сцены, большинство из тех, кого у нас именовали "историческими личностями", мгновенно оказывались забыты, а то и осмеяны, оклеветаны, прокляты… Всегда ли это было справедливо и заслуженно?
Возьмем Советскую военную энциклопедию, год 1976-й: "После Гражданской войны Буденный вел большую работу по переводу Красной армии на мирное положение. Уделял много внимания обобщению опыта Первой мировой и Гражданской войн и использовал его при обучении войск. Внес значительный вклад в дело дальнейшего укрепления Советской армии".
В издании СВЭ 1990-го оценка уже иная: "После Гражданской войны, участвуя в решении вопросов строительства Вооруженных сил СССР, их технической реконструкции, руководствовался ее опытом, преувеличивая роль кавалерии в будущей войне и недооценивал техническое перевооружение армии, не одобрял формирование танковых соединений".
Кажется, все ясно: этакий "добрый малый, в прошедшем веке запоздалый". Но так ли это? Столь ли бесспорны категоричные оценки нового времени?
- Была такая песня "Марш кавалеристов" - или нечто по названию подобное - с такими словами: "Буденный, наш братишка, с нами весь народ!.. С нами Ворошилов, первый красный офицер!.." Когда мы встретились с Михаилом Семеновичем Буденным, младшим сыном маршала, внешне очень похожим на отца, - даже с такими же роскошными "фамильными" усами, то первый вопрос был задан именно по этой песне. Почему командарм - "братишка", а член РВС армии Ворошилов - "красный офицер"? Всегда наоборот считалось: политработник должен быть "ближе к народу", общаться с подчиненными по душам, а командующий - несомненный "офицер", с ним все по уставу…
БУДЕННЫЙ. Ворошилов пятнадцать лет был наркомом обороны, членом Политбюро. Отец этим не занимался - будучи умным человеком, никогда не лез в политику, туда, где многие головы сложили. Он был народным героем, и этого статуса у него никому не отнять… Между прочим, хотя с Ворошиловым они дружили семьями, жили в одном доме - они всегда были только "на вы".
- Разве ваш отец не входил в ближайшее окружение Сталина?
БУДЕННЫЙ. Нет, конечно! Хотя он был с ним в хороших отношениях. Познакомился отец со Сталиным во время Гражданской войны, но как - не рассказывал…
- Вы спрашивали Семена Михайловича о его отношении к тому, что потом начали стыдливо именовать "перегибами"?
БУДЕННЫЙ. Он считал, что Сталин виноват в основном в том, что создал систему, позволявшую такие дела творить. Подозревал, что Сталин о многом был проинформирован - в особенности в отношении тех, кто был репрессирован незаконно…