Начальник Главного разведуправления Генштаба генерал армии Штеменко направляет министру обороны шифровку с информацией о начавшейся в Москве интриге. Жуков просит разрешения Хрущева прервать визит и прибыть в район учений, но ему указывают на необходимость продолжить пребывание в Белграде.
26 октября. Сразу же после возвращения Жукова в Москву его приглашают на заседание Президиума ЦК КПСС, на котором Хрущев обвиняет его в подготовке захвата власти. Принимается решение назначить министром обороны маршала Малиновского.
27–28 октября. Пленум ЦК КПСС. Принимается единогласное решение о выводе Жукова из состава членов ЦК КПСС.
В октябре 1957 г. маршал Жуков выводится из состава ЦК и освобождается от должности министра обороны. По некоторым свидетельствам, в 1964 году Хрущев позвонил Жукову и якобы признал, что его неправильно информировали осенью 57-го и что после возвращения из отпуска он хотел бы встретиться с маршалом. Если эта информация верна, Никита Сергеевич, догадывавшийся о начавшихся против него интригах, возможно хотел вернуть популярного полководца на вершину власти. Но это только предположения…
Мемуары маршала были изданы при его жизни с большими изменениями и купюрами после неоднократных правок в Главном политуправлении СА и ВМФ, а также в аппарате ЦК КПСС. Считается, что посмертные издания воспоминаний Г. К. Жукова во времена "перестройки" восстанавливают изначальный текст рукописи, однако достоверность внесенных добавлений и исправлений, к сожалению, ими уже подтверждена быть не может.
Существует несколько версий описания встречи Жукова в аэропорту. Мы воспользовались личной записью полководца и рассказом его дочерей - Эры Георгиевны и Эллы Георгиевны.
Вот что писал Георгий Константинович:
"В окно самолета я увидел встречающих меня маршалов Советского Союза и главнокомандующих всеми видами вооруженных сил, среди которых был Чернуха, технический работник при Президиуме ЦК. После того, как мы все перездоровались, ко мне подошел Чернуха и сказал, что меня сейчас же приглашают на Президиум ЦК. Там, сказал Чернуха, все в сборе. Я сказал, что заеду домой, переоденусь и сейчас же приеду!.."
Рассказывает Элла Георгиевна.
"В сентябре весьма неожиданно для нас и для папы ему, по личному распоряжению Хрущева, предложили прервать отпуск и выехать с официальным визитом в Югославию и Албанию. Когда мы спросили, почему, отец ответил: "Никита просил помочь урегулировать кое-какие вопросы, зная, что я в дружеских отношениях с Тито".
У нас в семье интуитивно не доверяли Хрущеву. К тому же были реальные основания подозревать его в коварстве и двуличии, хотя бы после истории с Маленковым. Я сама слышала, как за столом на одной из подмосковных дач Хрущев и Маленков клялись друг другу в вечной дружбе. Однако прошло немного времени, и Георгий Максимилианович был отстранен от руководящих должностей. Но всякий раз отец, когда мы заводили речь о коварстве Хрущева, говорил: "Я Никите Сергеевичу верю, он не может со мной так обойтись".
Через несколько дней после отплытия отца в Югославию к нам стали поступать тревожные сообщения от наших друзей. Они рассказывали, что в частях и военно-учебных заведениях проводятся собрания партийных активов, где звучит резкая критика в адрес отца по поводу его стиля и методов руководства…
Мы со старшей сестрой пытались позвонить папе по связи ВЧ, благо такой телефон стоял дома, просили передать письмо, зная, что через день к нему направляются документы и газеты по фельдсвязи. Но нам сказали, что связь прервана… Подумав немного, наша мудрая Эра предложила обобщить информацию и вручить ее отцу при встрече на аэродроме - мол, всякое может быть, и мы заранее заготовили письмо. В день отъезда на аэродром я свернула листок в несколько раз и спрятала его поглубже за вырез платья. Сейчас все это может показаться смешным, но тогда нам было совсем не до смеха. Нервы были напряжены до предела…
Вот и Внуково. Погода прекрасная, ярко светит солнце. Самолет приземляется, и по трапу спускается отец. Улыбающийся и ни о чем не подозревающий, он приветствует маршалов и генералов. Подошел к нам. Обнял, расцеловал и тут же скороговоркой: "Вы поезжайте домой, а меня приглашает в свою машину Иван Степанович Конев. Поедем на заседание Президиума ЦК…
Все ясно, думаю, хотят взять тепленьким. Бросаюсь на шею к отцу и прямо в ухо шепчу: "Папа, необходимо, чтобы ты поехал с нами, это очень важно. Взяв меня под руку, отец подошел к Коневу: "Семья очень соскучилась. Довезу их до квартиры, оттуда сразу в Кремль, это же рядом".
Никогда не забуду, как посмотрел на меня Конев. Если бы взгляд мог испепелить, от меня бы ничего не осталось. Наконец мы в машине, и отец читает наше послание. Видим, как меняется его лицо. Прячет листок во внутренний карман, снимает очки и тихо говорит: "Я подозревал что-то неладное. Когда сказали, что связь с Москвой прервана… Сейчас поеду, и все прояснится". Отец высадил нас, машина укатила в Кремль".
Вернемся к записям маршала Г. К. Жукова:
"…Явившись в Президиум, я увидел за столом всех членов и кандидатов Президиума и всех маршалов, кто встречал меня на аэродроме. Мне предложили коротко доложить о поездке в Югославию и Албанию. Я доложил основное…
Затем Хрущев сказал:
- За время вашего отсутствия Президиум ЦК провел партполитактив Министерства обороны. По этому вопросу доложит Суслов.
Суслов начал с того, что министр обороны Жуков проводит неправильную политическую линию, игнорируя политических работников и Главное политическое управление…
Взял слово Микоян и сказал:
- Мне непонятно, и до сих пор волнует одна фраза, сказанная Жуковым на Президиуме ЦК во время работы по поводу антипартийной группы Маленкова, Молотова. Жуков тогда сказал: "Если будет принято решение, предложенное Маленковым (о снятии Хрущева. - Ред.), то он, Жуков, не подчинится этому решению и обратится к армии. Как это понимать?"
Я тут же ответил: да, это было оказано, но я говорил, что обращусь через парторганизации армии к партии, а не к армии.
- Значит, вы сознательно об этом говорили, - сказал Микоян, - а я думал, что вы тогда оговорились.
- Вы что, забыли обстановку, которая тогда сложилась? - ответил я Микояну.
Затем выступил Брежнев. Он наговорил, что было и чего никогда не было, что я зазнался, что я игнорирую Хрущева и Президиум, что я пытаюсь навязать свою линию ЦК, что я недооцениваю роль военных советов.
Затем выступил Хрущев. Он сказал:
- Есть мнение освободить товарища Жукова от должности министра обороны и вместо него назначить маршала Малиновского. Есть также предложение послезавтра провести Пленум ЦК, где рассмотреть деятельность товарища Жукова (по словам кандидата в члены Президиума ЦК КПСС Н. Мухитдинова, разговор о назначении министром Р. Малиновского состоялся после ухода Г. Жукова с заседания Президиума ЦК. - Ред.).
Предложение было, конечно, принято единогласно.
Вся эта история, подготовленная против меня как-то по-воровски, была полной неожиданностью. Обстановка осложнялась тем, что в это время я болел гриппом. Я не мог быстро собраться с мыслями, хотя и не первый раз мне пришлось столкнуться с подобными подвохами. Однако я почувствовал, что Хрущев, Брежнев, Микоян, Суслов и Кириленко решили удалить меня из Президиума ЦК. Видимо, как слишком непокорного и опасного политического конкурента, освободиться от того, у кого Хрущев остается в долгу в период борьбы с антипартийной группой Маленкова - Молотова. Эта мысль была подтверждена речью Микояна на Пленуме, где он сказал:
- Откровенно говоря, мы боимся Жукова.
Вот оказалось, где зарыта собака! Вот почему надо было отослать меня в Югославию и организовать людей на то, что было трудно сделать при мне".
Мы ждали возвращения отца на нашей квартире на улице Грановского, - продолжала свой рассказ Элла Георгиевна. - Сели за обеденный стол, но есть не могли, только пили кофе. Строили предположения о том, что же происходит там, в Кремле. Мы не исключали и самого плохого. От этого не было никаких гарантий. Мама даже извлекла из-под кровати маленький коричневый чемоданчик со сменой белья и туалетными принадлежностями, который хранился на случай ареста. С тех пор, как я себя помню, он всегда был наготове. (Может, это был "тревожный чемоданчик", иметь который полагается каждому военному? - Ред.)
Шли томительные часы ожидания, казавшиеся вечностью, наконец - звонок в дверь. С порога отец говорит: "Ну вот, сняли…" Пока собирались на дачу, он рассказал о том, как все происходило. На дачу ехали молча, каждый думал о своем. Вошли. Отец несколько удивился, что на квартире правительственные телефоны отключили, а тут оставили в неприкосновенности. Он сразу же набрал номер квартиры Хрущева.
- Никита Сергеевич, я не понимаю, что произошло за мое отсутствие, если так срочно меня освободили от должности министра и тут же ставится вопрос на Пленуме ЦК. Не пони-ма-ю…
Хрущев сухо ответил:
- Ну вот будешь на Пленуме, там все и узнаешь.
На Пленуме ЦК с докладом выступил М. А. Суслов, который сформулировал основные обвинения. Маршалу Жукову вменялось в вину:
- попытка вывода Вооруженных сил из-под контроля ЦК (действия по ликвидации Высшего военного совета, ограничение функций военных советов округов, флотов, групп войск, сокращение политорганов в армии и на флоте. Запрещение Главному политическому управлению информировать ЦК КПСС о состоянии войск и т. д.);
- стремление сосредоточить в руках Министерства обороны необъятную власть с целью установления диктатуры (желание подчинить себе пограничные войска КГБ и внутренние войска МВД, создание разведшколы без санкции ЦК);
- культ личности Жукова (преувеличение своей роли в Великой Отечественной войне и в борьбе с "антипартийной группой", личная нескромность);
- жесткий стиль руководства и грубость по отношению к подчиненным;
- авантюризм во внешней политике, проявляющийся в том, что маршал подчеркивал свое особое мнение, расходящееся с генеральной линией партии и т. д.
Были отмечены и многие другие недостатки, якобы присущие Георгию Константиновичу Жукову. А главным был сложный клубок ведомственных и личных противоречий между министром обороны, с одной стороны, и Хрущевым с его приближенными - с другой.
После ареста Берии и июньского Пленума ЦК 1957 г. влияние Вооруженных сил в стране возросло. В результате разгрома "антипартийной группы", в котором Вооруженные силы проявили себя самостоятельной политической силой, а маршал Жуков стал одной из самых влиятельных и авторитетных фигур, на партийном "Олимпе" содрогнулись и стали искать способ, чтобы поставить военных на место, а самого знаменитого из них примерно наказать.
Помимо докладчика Суслова, Хрущев и партийный аппарат ЦК подготовили 27 выступающих, среди которых особое значение придавали маршалам Советского Союза. Как было принято в те времена, маршалы принесли в ЦК свои тезисы, а доводили их "до ума" аппаратчики.
Первым в прениях выступал начальник Главного политического управления генерал-полковник Алексей Желтов, который не пожалел черной краски при характеристике маршала Жукова. От него Георгий Константинович другого и не ожидал. Его волновало, как выступят боевые друзья - бывшие командующие фронтами и армиями, руководители Генерального штаба.
Стенографический отчет октябрьского (1957) Пленума ЦК сохранил для истории выступления военачальников - и с сожалением приходится констатировать, что никто из выступавших полководцев не нашел в себе гражданского мужества подняться выше прошлых обид. Один лишь маршал К. К. Рокоссовский попытался хоть чуточку по-человечески поддержать министра. Остальные выступали в соответствии с установками Старой площади. Военачальники 1957 года были уже психологически не те, что в июне 1946 года, когда они, выступив единым фронтом, отмели обвинения министра госбезопасности и не позволили партийной элите расправиться с Жуковым на заседании Высшего военного совета…
Существует несколько версий того, как Георгий Константинович перенес внезапную отставку. Константин Михайлович Симонов со слов маршала Жукова описал этот эпизод в книге "Глазами человека моего поколения":
"Мне пришлось пережить в своей жизни три тяжелых момента. Если говорить о третьем из них, то тут в чем-то, очевидно, виноват и я, - нет дыма без огня. Но пережить это было нелегко.
Когда меня в пятьдесят седьмом году вывели из состава Президиума ЦК и из ЦК я вернулся после этого домой, я твердо решил не потерять себя, не сломаться, не раскиснуть, не утратить силу воли, как бы ни было тяжело.
Что мне помогло? Я поступил так. Вернувшись, принял снотворное. Проспал несколько часов. Поднялся. Поел. Принял снотворное. Опять заснул. Снова проснулся, снова принял снотворное, снова заснул… Так продолжалось пятнадцать суток, которые я проспал с короткими перерывами. И я как-то пережил все то, что мучило меня, что сидело в памяти. Все то, о чем бы я думал, с чем внутренне спорил бы, что переживал бы в бодрствующем состоянии, все это я пережил, видимо, во сне. Спорил и доказывал, и огорчался - все во сне. А потом, когда прошли эти пятнадцать суток, поехал на рыбалку.
И лишь после этого написал в ЦК, попросил разрешения уехать лечиться на курорт.
Так я пережил этот тяжелый момент".
"Могу точно сказать, что никакого следствия, никакого дела Жукова не было. Потому что вся эта вещь была чисто политически превентивной. Жуков был человеком самостоятельным. Он не хотел вписываться в ту структуру, что существовала тогда. Он, не спрашивая разрешения у ЦК, принимал решения об организации полков, дивизий, этих штурмовых школ. Это можно характеризовать как заговор, а можно и как самостоятельность.
Но на самом деле это было нарушением принятой субординации… Хрущев Никита Сергеевич принял превентивное решение. То есть, с одной стороны, может быть, он и не верил в заговор Жукова, с другой стороны, он не мог отвергнуть. Уж очень это было похоже на заговор.
С не очень определенной точностью было известно, что наш советский "Наполеон" считает, будто все делается "не так", что в стране "бардак", нужно делать все иначе, и он знает как. Естественно было предположить, что Жуков сможет прийти в какой-то момент и сказать: ребята, теперь я буду командовать… Хрущев решил не дожидаться и снял Жукова. Но, как все знают, Жукову никогда официально не предъявлялось обвинение в заговоре. А дежурным обвинением стало, что он недостаточное внимание уделял политработе, плохо относился к политработникам".
Из интервью Сергея Хрущева, сына Н. С. Хрущева, данного в 1999 году в США.
27 февраля 1958 года Постановлением Совета Министров СССР № 240 Маршал Советского Союза Г. К. Жуков был уволен в отставку. Приказом министра обороны СССР № 051 от 4 марта 1958 года на основании Постановления Совмина маршал Жуков уволен из Вооруженных сил. Обычно маршалов и генералов армии в то время зачисляли в так называемую "райскую группу", где существовали большие льготы. Георгия Константиновича лишили этого. Если учесть, что к тому времени у маршала появилась вторая семья и родилась дочь Машенька, то жилось ему с материальной точки зрения трудно…
(26 октября 2002 г.)
"…Сталин бы вас всех расстрелял"
14 октября 1964 года пленум Центрального Комитета КПСС освободил Никиту Сергеевича Хрущева от всех занимаемых должностей: первого секретаря ЦК, члена Президиума ЦК, председателя Совета министров СССР. С политического Олимпа безжалостно низвергли последнего из могикан Сталина, и на одной шестой земной суши воцарилась группка партийных функционеров, в конечном счете приведших великую державу к общенациональной катастрофе.
О Хрущеве написано много книг и статей, да и сам он оставил многотомные воспоминания - так что каждый в состоянии самостоятельно составить мнение об этой незаурядной и неоднозначной личности, сумевшей уцелеть в никогда не прекращавшейся в Кремле схватке за власть и подняться до самых вершин. Он выжил при Сталине, одолел мастера политических интриг Берию, переиграл целую когорту кремлевских титанов - Молотова, Кагановича, Маленкова, Булганина… После смерти Сталина Хрущев, от природы талантливый и чрезвычайно удачливый политик, попытался придать новые параметры советской модели социализма, сформировавшейся в условиях бескомпромиссной борьбы за выживание государства, постоянно испытывавшего в 1920–1950-е годы военное давление со стороны держав Запада и Востока. Судя по его высказываниям и действиям, Никита Сергеевич интуитивно ощущал потребность в адаптации Советского государства к новым геополитическим и технологическим реалиям, необходимость перемен в экономической системе, механизме государственного управления, внешней и военной политике. Но узость мышления не позволили ему генерировать принципиально новые, адекватные тенденциям мирового развития идеи, на основе которых можно было бы разработать концепцию движения страны вперед и стратегию ее реализации.
Об ошибках Хрущева на политическом поприще известно более, чем достаточно. Упомянем лишь о некоторых из них, трагически сказавшихся в перспективе на судьбе Советской державы.
Хрущев и его ближайшее окружение не сумели осознать, что для большинства населения коммунизм был больше, чем просто идеология. Кремлевские вожди управляли страной, обладавшей почти тысячелетней духовной культурой на основе христианского мировоззрения, поэтому большинством людей коммунистическая идея подсознательно воспринималась как некий вариант светского понимания жизнеустройства по заветам Иисуса Христа с его универсальными человеколюбивыми идеями доброты, справедливости и любви к ближнему. Можно сказать, что она имела для населения сакральное значение, а сам Сталин воспринимался как непогрешимый вождь, некое полубожество, окруженное ареалом таинственности.
Своими импульсивными действиями, во многом продиктованными личной неприязнью к умершему вождю - хотя именно "Хозяин" не по заслугам вознес Никиту Сергеевичу на Олимп власти и не раз прощал ему провалы в работе - Хрущев нанес смертельную рану "коммунистическому проекту" в СССР.
На XX съезде КПСС он инициировал поспешное и неумелое разоблачение "культа личности Сталина", что фактически явилось ударом по основе государственного устройства СССР, его идеократическому фундаменту. Под руководством Сталина было создано Советское государство, осуществлена индустриализация страны, выиграна Великая война - как здесь ни вспомнить Уинстона Черчилля: "Он принял страну с сохой, а сдал с ядерной бомбой". Потому в общественном сознании неизбежно произошло отождествление его имени с Советской властью, с самой идеей коммунизма. Для советских людей было потрясением услышать, что боготворимый ими Сталин - не "славный продолжатель великого дела Маркса - Энгельса - Ленина", а злобный и бездарный тиран, чуть ли не преступник, виновный в гибели миллионов людей.
Спустя пять лет, на XXII съезде, Хрущев сделал - наверное, неосознанно, еще один шаг по пути "десакрализации" высшей государственной власти и самой коммунистической идеи. Движимый стремлением взбодрить общество, показать ему близкую перспективу "светлой жизни", он назвал совершенно нереальные сроки реализации коммунистической идеи, пообещал, что "уже это поколение людей" будет жить при коммунизме. Сами ли помощники Хрущева это придумали или им подсказали "из-за бугра", сказать сложно. Имена представителей "пятой колонны" в СССР надежно укрыты в архивах и картотеках ЦРУ и Ми-6.