У греков жить добродетельно означало жить, согласуя свои предрасположения с природой, как считали стоики, или же правильно реализуя свои основные биологические инстинкты, на чем настаивал Платон. Индо-иранский мир в своем стремлении к Высшему Началу пошел дальше. Поскольку вселенский закон заложен в самой природе человека, пылающий зов закона способен пробудить человека (РВ IV. 23. 8) от духовного сна и тогда услышавший призыв становился носителем даже не божественного (поскольку и боги живут в соответствии со вселенским законом, являясь лишь его хранителями), а еще более высшего огня и света. Познавшие вселенский закон боги и люди способствуют дальнейшему распространению его пределов в этом мире, по мере сил все дальше отодвигая беззаконие. Применительно к человеку мудрость вселенского закона оказывается в том, чтобы весь век исполнять благочестивые дела (РВ I. 68. 5–6). Понятно, что в древности не существовало перечня благочестивых и неблагочестивых дел. Представляется, что благодаря присутствующему в них вселенскому закону люди не столько благодаря разуму, сколько благодаря интуиции чувствовали, какое их дело соответствует универсальному принципу и является в силу этого благим, а какое – нет. Деятельность человека еще в древности носила многообразный характер, но любая из ее форм предполагала, что человек, если так можно выразиться, станет виртуозом в своем деле, переведет потенциальные свои возможности в возможности реализованные, усиливающие Закон. В соответствии со вселенским законом в старину люди стремились к святости, совершали поклонение богам, побеждали врагов, обрабатывали землю, пасли скот, творили, рождали детей, хоронили и почитали умерших и т. п., но все это многообразие форм деятельности вело к одной цели – реализации предназначения человека на этой Земле. Однако, чтобы найти присущий именно ему один-единственный верный путь, человек должен был для начала познать свою истинную сущность, найти разгадку тайны своего бытия в этом мире. "Познай самого себя", – гласила знаменитая надпись в Дельфийском храме, но истоки восприятия этого мира и самого себя в нем как великой загадки, как было показано в исследовании о "Голубиной книге", восходят опять-таки к эпохе индоевропейской общности. Лишь через познание собственной природы человек мог найти принадлежащее ему место в этом мире. Поскольку далеко не все справлялись с этим испытанием и, соответственно, шли по пути зла. Вся жизнь, таким образом, оказывалась полем борьбы между Законом и Беззаконием, Правдой и Кривдой во всех ее проявлениях.
Помочь человеку определить свое место в этом противостоянии была призвана неразрывная триада "благая (в своем конечном проявлении – святая) мысль – благое слово – благое дело", сохранившаяся в индоиранской традиции целиком и фрагментарно – у других индоевропейских народов. Соблюдать это правило должен был каждый человек, идущий по пути Правды. Хоть вселенский закон во всей своей полноте был в принципе невыразим в словах и понимался древними скорее интуитивно, однако благая мысль рождалась в сознании человека лишь благодаря ему, озвучивалась в благом слове, а совершавшееся в соответствии со вселенским законом дело автоматически становилось благим. Это единство мысли – слова – дела обеспечивало продвижение человека по пути Правды, ограждая его от Лжи, в одном из своих проявлений являвшейся разладом между словами и делами. Однако для человека путь вселенского закона был не только прямым, но и устремленным вверх в прямом и переносном смысле. Эта устремленность обеспечивалась описанной выше динамичной стороной данного универсального принципа.
Поскольку вселенский закон незримо определял соответствие любого явления самому себе, в том числе и в его развитии согласно собственному предназначению, то из этого вытекает, что он присутствует и в человеке в качестве его высшего призвания и потенциальных задатков, подкрепленных необходимыми средствами их воплощения. Соответственно, следование вселенскому закону предполагало сознательное развитие как отдельным человеком, так и целым народом заложенным в них благих начал. Необходимой предпосылкой данного развития было самопознание, поиск своего истинного предназначения. В силу этого трудно было найти истинный, т. е. предназначенный для тебя путь, но, когда его наконец удавалось обнаружить, следовать по нему человеку было уже легко. Живущий в соответствии со вселенским законом человек не только реализовывал свою истинную сущность, но, верша благие дела, одновременно с этим в меру своих сил усиливал и само присутствие вселенского закона в нашем мире. Из этих дел, совершаемых в соответствии со вселенским законом, даже не возникала, а скорее проявлялась изначально заложенная в нашем мире святость. В связи с этим уместно будет вспомнить, что в санкскрите слово рита обозначало не только "вселенский закон", "порядок", "истину", "правду", но и "святость". В идеале люди, благодаря максимальному развитию заложенных в них в соответствии со вселенским законом способностей должны будут прийти к состоянию святости мира, в котором зло и беззаконие должны будут окончательно исчезнуть. Что именно наши далекие предки изначально понимали под святостью, будет рассмотрено в исследовании о Дажьбоге, а пока отметим, что следы этого грандиозного устремления человеческого духа, встречаемые у различных индоевропейских народов, достигли одного из наиболее ярких выражений именно у нашего народа, у которого оно выкристаллизовалось в идеале Святой Руси.
В соответствии со вселенским законом должна была организовываться жизнь не только отдельного человека, но и всего общества, поскольку благодаря ему возникает не только семья, но и дружба, союз между людьми во всех своих проявлениях. Когда же возникает государство, то, по представлению древних, "наряд", или внутреннее устройство этого политического института, обязательно должен был соответствовать этому универсальному первопринципу. Святость была конечным идеалом и общественного бытия, но, пока она оставалась недостижимой, жизнь человеческого коллектива должна была основываться на Правде как более частном проявлении вселенского закона. Лишь благодаря Правде человек мог жить по-человечески, и на основе этого принципа строились отношения как внутри отдельного народа, так и между различными народами. В обоих случаях для закрепления достигнутой договоренности людьми приносились клятвы, которые также являлись частными проявлениями вселенского закона, соблюдение которых сторонами гарантировалось верховными богами – хранителями этого универсального начала. Как государственные законы, так и человеческие клятвы черпали свою силу во вселенском законе, будучи встроенными в его великий поток. Помимо внутриобщественных отношений и отношений с иноплеменниками, человек был вовлечен еще как минимум в два глобальных цикличных кругооборота, также являвшихся частными проявлениями универсального первопринципа.
Во-первых, как было показано в исследовании о Свароге, уже в эпоху индоевропейской общности возникает представление о нисхождении человеческой души на Землю с небесных тел и ее последующем возвращении на небо после смерти тела. Тем самым человеческая душа включалась в космический кругооборот жизненного начала, в свете которого само пребывание ее на нашей планете оказывалось лишь частью ее вселенского движения. Сама земная жизнь человека однозначно оказывалась предопределенной вселенским законом: в соответствии с ним человек рождался, достигал расцвета сил и в конце концов умирал. "Сверх закона богов не проживет и тот, у кого сто жизней", – категорично утверждает ведийский гимн (РВ Х.33.9). Посмертная же судьба души во многом определялась именно ее земной жизнью, во время которой она следовала путем вселенского закона или шла дорогой беззаконий. Хоть наиболее однозначные свидетельства неразрывной связи посмертной судьбы человека с этим универсальным принципом встречаются нам опять-таки в индоиранской традиции, следы данных представлений можно обнаружить и у других индоевропейских народов.
Во-вторых, еще при жизни как отдельный человек, так и общество в целом оказывались вовлеченными в глобальный кругооборот жертв и даров, благодаря которому человеческий мир оказывался тесно связан с миром божественным. Чтобы приносимая жертва попала к адресату, ее следовало принести в определенном месте в определенное время, в результате чего ритуал уже становился частным проявлением вселенского закона, что подчеркивается этимологическим родством обоих терминов. Поскольку жертвы приносились регулярно, ритуал воспроизводил космическую цикличность на человеческом уровне. За полученную в срок жертву боги даровали жертвователю некий дар, в результате чего возникал кругооборот жертв и даров между божеством и человеком, окончательно закреплявший подобие этого обряда вселенского закона. Как видим, движение, с которым неразрывно ассоциировался этот универсальный первопринцип, распространялось не только на объекты материального мира, но и, в двух последних случаях, на тот невидимый мир, где жили боги и умершие предки, связывая оба мира воедино.
Само наличие у индоевропейцев интуитивного представления о вселенском законе на заре их истории может быть объяснено наличием в их психике слоя вселенского бессознательного, предположение о котором было высказано в начале первой главы этой книги. Помимо самого представления о вселенском законе, это предположение подкрепляется рассмотренным в части I книги ""Голубиная книга" – священное сказание русского народа" мифом о возникновении Вселенной в результате расчленения на части Первобога, который мыслился первоначально зооморфным, а ко времени распада индоевропейской общности – антропоморфным. Хотя во всех вариантах тело Первобожества соотносится с Солнцем, Луной, звездами и Землей, а в "Голубиной книге" еще и с Венерой, весьма вероятно, что само это представление или идея (по объективным причинам для этого явления весьма трудно подобрать адекватное определение) гораздо древнее возникновения самой Солнечной системы. Если абстрагироваться от конкретных небесных объектов, то сама сущность древнего мифа весьма напоминает современную научную концепцию Большого космического взрыва, когда вся Вселенная образовалась в результате разделения на части некоего единого объекта, но изложенную принципиально отличным от научного мифопоэтическим языком.
Как ни невероятно это звучит, но, по всей видимости, некая форма сознания возникла в нашем мире одновременно с материей, в результате чего информация об этом основополагающем событии должна быть зафиксирована у всех живых существ, а с возникновением человека – закрепиться в его вселенском бессознательном. Наличие у индоевропейцев в эпоху их единства представления о вселенском законе вместе с существованием у них мифа об образовании Вселенной путем расчленения Первобога позволяет предположить существование в человеческой психике не только индивидуального и коллективного подсознательного, открытых З. Фрейдом и К.Г. Юнгом, но и уровня вселенского бессознательного, обеспечивающего возможность для человека интуитивного познания глобальных констант мироздания. Между прочим, В.Н. Пушкина, обращаясь к наследию великого русского ученого и мыслителя В.И. Вернадского, отметила, что его работы показали, что живое вещество не могло возникнуть из косной материи и, следовательно, жизнь во Вселенной вечна так же, как и сама Вселенная. Уже упоминавшийся выше современный английский физик Д. Бом во время интервью с Р. Уэбер так сформулировал свои взгляды на интересующий нас вопрос: "Из этого следует, что разум постоянно присутствует во всех формах материи, даже в простейших. У электрона в таком случае, есть очень примитивная форма разума, наш разум находится на другом уровне, и, возможно, на каком-то ином уровне находится разум выше нашего, и так далее до бесконечности". Затем, когда в ходе создания мифов были актуализированы различные слои бессознательного, это изначально существовавшее в психике человека представление было спроецировано на светила Солнечной системы – самое великое и значимое из всего окружающего мира, что могло видеть ограниченное рамками нашей планеты человеческое существо. В принципе, поскольку и наша Солнечная система в конечном итоге образовалась в результате Большого взрыва, такой перенос, вызванный объективными обстоятельствами, даже не противоречил истине. Очевидно, что рано или поздно человеческая мысль вновь обратится к поискам единого вселенского закона, формулируемого на уровне научных достижений той эпохи. Отталкиваясь от интуитивных прозрений древних, можно высказать предположение: если когда-нибудь наука на присущем ей языке сумеет сформулировать этот закон, объясняющий все мироздание, то он, по всей видимости, будет включать в себя пространственно-временные параметры изначального космического объекта в их развитии, присутствующее наряду с материей некое духовное начало с его сознанием, музыкальную гармонию, а также само понятие закона. Такой закон-универсум, если он когда-либо будет сформулирован, сможет объяснить все мироздание от Вселенной до атома, а его частные проявления – различные отрасли человеческого знания наподобие химии, физики, астрономии, музыки, строения общества и т. п.
Индоевропейцы на заре своей истории смогли не только интуитивно почувствовать вселенский закон, но и найти для него вербальное обозначение. Славянская рота (равно как и индийская puma, иранская арта, греческая арета, латинская веритас, скандинавское реттр) – это слово-универсум (производный из латыни философский термин, обозначающий "мир как целое" или "все сущее"), выражающее основополагающий принцип, который обеспечивает существование и движение всей видимой Вселенной (материального мира), невидимой ее части (нравственно-этические и религиозные воззрения человека, круговорот человеческих душ и обычно невидимых взору смертных богов), а также регулирует их сохранение и кругооборот частных законов, в основе которых лежит один великий универсальный закон, всецело охватывающий три перечисленные здесь составляющие. Духовный прорыв первых веков был настолько велик, что этому явлению, с трудом поддающемуся осмыслению, было найдено название, тем или иным образом отражающее на множестве семантических уровней единую сущность. По сути, тогда произошло самое настоящее чудо: одно-единственное Слово вместило в себя без остатка целый Мир. Подобные великие духовные прорывы случались у отдельных индоевропейских народов позднее и могли параллельно происходить и у неиндоевропейских народов, в результате чего в человеческой культуре появились типологически похожие слова-универсумы типа греческого Логоса или китайского Дао.
Представляется бесспорным, что все перечисленные здесь термины различных индоевропейских народов и этимологически, и семантически восходят к единому исходному термину, обозначавшему вселенский закон у индоевропейцев в эпоху их общности. В исторический период мы наблюдаем постепенное забвение и "снижение" значения этого исходного великого понятия у большинства народов данной языковой семьи. Подобное движение от высшего смысла к более низкому в рассматриваемом здесь случае заставляет нас вспомнить одну высказанную Ж. Дюмезилем мысль о том, что изначальная протоиндоевропейская религия была исторически гораздо более утонченной и сложной, чем более поздние индоевропейские религии, произошедшие от нее.
Слово, обозначившее вселенский закон, стало одним из наиболее важных ключевых понятий индоевропейской модели мира, предопределявшим восприятие и отношение народов данной языковой семьи ко всему многообразию явлений материального и духовного порядка. Поскольку представление об этом великом законе находится у людей в сфере их вселенского бессознательного, истинным оказывается одно из любимых утверждений Платона о том, что знание есть припоминание. Однако подобное положение неизбежно имеет и свою оборотную сторону – забвение. С течением времени вселенский закон объективно не исчезает – в противном случае Вселенная уже давно погибла бы, – однако постепенно исчезает память людей о нем. По мере забвения человечество на земном уровне все больше и больше отклоняется от вселенского закона, а его жизнь, лишенная этого знания, все больше и больше входит в диссонанс с универсальным первопринципом, неизбежно ослабляя его. Наиболее отчетливо осознавали это в Индии, где изменения действия закона на земном уровне (дхармы) были однозначно привязаны к четырем югам – великим эпохам в развитии человечества, характеризующимся постепенным упадком продолжительности жизни и нравственности:
Полностью на четырех ногах стоит Закон (дхарма)
и Правда в Крити-Югу (Золотой век. – М.С.).
(Тогда) не бывает кривды, все вне ее происходит.
В последующих (югах) из-за развития (кривды)
четверть (одна нога) Закона (дхармы) убывает
Из-за воровства, кривды, обмана
беззаконие возрастает.
Нашла Индия и рецепт против подобной нравственной деградации. На поле Курукшетра (где произошла, согласно "Махабхарате", великая битва между Пандавами и Кауравами, знаменовавшая собой наступление современной Кали-Юги) бог Кришна, "унаследовавший" черты Первобога, так объясняет Арджуне свою миссию: "Когда на земле религия (дхармасья) приходит в упадок и воцаряется безбожие (адхармасья, букв. "безверие", "отсутствие дхармы"), Я нисхожу Сам, о потомок Бхараты. Чтобы освободить праведников и уничтожить злодеев, а также восстановить религиозные принципы (дхарма), Я Сам спускаюсь на землю из века в век". Однако даже без божественного вмешательства память о вселенском законе могла существовать весьма длительный промежуток времени. В этом нас убеждает пример Греции, где несмотря на отсутствие профессионального жречества связанные с аретой вселенские представления сохраняются с момента распада индоевропейской общности до времени Платона. Следует отметить, что память о вселенском законе в ходе забывания не исчезает полностью, а погружается в глубины бессознательного, откуда, однако, она вполне способна пробудиться под воздействием внешнего импульса.