Летом в лачуге стояла невыносимая жара, зимой в ней можно было околеть от холода. Бабушка Стелла приходила из города пешком в любую погоду и приносила еду, когда в семье не было денег. Со своим злосчастным характером Пьетро никогда не удерживался подолгу на одном рабочем месте. Он мог целыми днями вкалывать как каторжный, ворочая раскаленные отливки стального прутка, а потом затеять ссору с мастером и уволиться. И тогда наступали черные дни. Забрав выходное пособие, Пьетро садился в машину, приглашал с собой компанию таких же придурков и пропадал в кабаках неделями. Время шло, денег на хозяйство не оставалось. Мария истощала свой "золотой запас", накопленный от продажи яиц. Стыдясь себя, она заходила в продуктовые лавки и просила записать за ней в долг. Потом по ее долгам платила бабушка Стелла. Часто она готовила дома и приходила к невестке, принося с собой корзины и сумки с провизией.
– Бедные дети, им надо хорошо питаться, чтобы вырасти, – говорила она, выставляя на стол макароны, вареный картофель, жаркое или рагу. – Но пока ты ему во всем потакаешь, этот дуралей Пьетро никогда не возьмется за ум.
– Это вы начали его баловать, – отвечала Мария.
– А ты продолжила. Я тебя предупреждала, что с ним сладу нет, что не надо за него выходить. А ты, глупая гусыня, все-таки взяла да и пошла. И что мне теперь делать? Вот и помогаю вам, чем могу.
Мария хлопала дверью и уходила поплакать в огород, одновременно выпалывая сорняки, угрожавшие росту кабачков. Дни шли, о муже не было ни слуху ни духу. Наконец она садилась на велосипед и, вместо того, чтобы отправиться на работу (она была служанкой в семействе Нутти, самом богатом в городе), объезжала округу в поисках беглеца. Ее хорошо знали во всех окрестных забегаловках и пивнушках. "Ваш муж не заходил", – отвечали ей. Или: "Он заглядывал сюда неделю назад со своими приятелями. Все они были пьяны. Да вы не беспокойтесь, рано или поздно он вернется". – "Знаю, – вздыхала она с горечью, – сорная трава всегда пробьется", – и возвращалась домой ни с чем.
Старшие дети осыпали ее упреками.
– Он бессовестный, – говорил Джакомо. – Как ты можешь с ним жить?
– Он мерзавец, – говорила Джемма.
– Он ваш отец, – напоминала Мария.
Андреа следил за ними молча, но в глубине души ненавидел Пьетро даже больше, чем старшие, потому что из-за него страдала мать.
Потом приходил момент, когда на проселке поднимался столб пыли и из него возникал голубой "Форд". Фуль и Долли вприпрыжку мчались к машине, почуяв хозяина. По всей округе разносился мощный голос Пьетро:
– Эй, в доме! Вон из норы! Дед Мороз приехал!
И в самом деле, у него были подарки для всей семьи. Однажды он приволок в дом диван со спинкой, обитый белой замшей. В другой раз привез электрическую швейную машинку. Затем из багажника машины извлекались непромокаемые плащи, сапоги из английской кожи, французский шелковый шарф, духи, фарфоровые сервизы, новый телевизор. Мария подавляла в груди горькие упреки, так как происхождение всех этих вещей было более чем сомнительным, но все-таки радовалась возвращению мужа живым и здоровым. Она сворачивала шею одной из своих драгоценных кур-несушек и готовила праздничный обед. Пьетро раздавал подарки и повествовал о своих подвигах – то ли подлинных, то ли вымышленных.
Он рассказывал, что побывал в опере, слушал "Травиату" или "Богему". Он пускался в рассуждения, анализировал различия между филировкой голоса у Марио дель Монако и Джузеппе Ди Стефано, у Марии Каллас и Миреллы Френи. Он говорил о великих оперных певцах, словно они были его соседями по дому, показывал их фотографии с автографами. Мария ловила каждое его слово, а Джемма за спиной гримасничала и показывала ему язык. Джакомо ел молча. Андреа слушал, не пропуская ни слова. Пьетро опустошал литровую бутыль кьянти и требовал новую.
В конце концов Мария была вынуждена на себе тащить его в спальню, раздевать и укладывать в постель. Джакомо заводил свой дребезжащий мотоцикл и укатывал в город. Джемма садилась на крыльце и курила, Андреа ловил светлячков. Все, кроме отца, чувствовали себя глубоко несчастными.
– Нет, ты послушай, что он вытворяет! Вот свинья! – говорила Джемма, намекая на звуки, доносившиеся из спальни родителей.
– Они занимаются любовью, да? – неуверенно спрашивал маленький Андреа.
– Любовью, как же! Она воет, как кошка в марте, – с досадой отвечала девочка, топча окурок подошвой. – А завтра опять плакать будет.
– Как обычно. Так всегда бывает, – напоминал Андреа.
Месяцами Пьетро сидел без работы. Мария надрывалась, зарабатывая ему на вино и сигареты. Однажды ей пришлось заложить сережки и коралловое колечко: она знала, что Пьетро взбесится, если она не даст ему денег. Он был способен пинать ее ногами, а потом с издевкой заметить: "Извини, забыл снять сапоги". Мария пряталась, чтобы выплакаться всласть. Джемма лечила ее примочками, а сама умоляла:
– Прошу тебя, давай уедем. Я больше не могу жить в одном доме с этим ублюдком.
– Да тебе-то что? Тебя-то он не трогает. Он тебя любит.
Джакомо сжимал кулаки, сдерживая желание броситься на отца: он понимал, что шансов на победу у него нет. Андреа наблюдал за происходящим и мучился, не зная, кто тут прав. Отец не казался ему таким плохим, как утверждала Джемма. Вспоминалось и хорошее. Долгими зимними вечерами Пьетро брал его в постель и читал ему вслух чудесные истории из своих любимых авторов: Вальтера Скотта, Дюма, Гюго, Понсона дю Террайя. А иногда отец катал его с собой в машине. Он объезжал все окрестные кабачки и представлял сына своим друзьям.
– Это мой младшенький. Очень умный и слов на ветер не бросает. Запомните, он станет президентом республики.
А потом он принимался пить, садился играть в карты и забывал о сыне.
…В тот летний вечер Пьетро развалился в шезлонге под фиговым деревом и громким голосом потребовал вина. Джемма только что вернулась из города на велосипеде. Она работала ученицей в парикмахерской. Андреа был в кухне и лущил горох вместе с матерью.
– О боже, у нас вина нет, – всполошилась Мария.
– Вот пусть он сам пойдет и купит, если ему надо, – окрысилась Джемма.
Ей уже исполнилось восемнадцать лет. И лицом, и характером она пошла в отца: такая же красивая, вспыльчивая и своенравная. Только она одна никогда не склоняла головы перед ним, и Пьетро не смел поднять на нее руку. Но когда она выводила его из себя, он хватал ее за локоть и силой выставлял за дверь, а она в ответ осыпала его проклятиями. Он запирал дверь, оставляя ее на дворе даже зимой. Дождавшись, когда муж отвлечется, Мария потихоньку впускала дочку в дом.
– Будь умницей. Съезди в город, купи ему пару бутылок, – попросила Мария.
– И не подумаю. Почему бы тебе самой не съездить? Ты же его рабыня!
– Я поеду, – сказал Андреа.
Мать дала ему денег, он сел на велосипед и поехал.
Когда он вернулся, дома уже был и Джакомо. Джакомо было двадцать два года, он окончил ремесленное училище, получил специальность электротехника и нашел работу на фабрике по производству телевизоров. Все собрались в кухне, когда Андреа вошел с винными флягами и тут же ощутил в воздухе напряженную тишину.
Мать разливала по тарелкам холодный летний суп. Когда она подошла к мужу, он незаметно вытянул ногу, Мария споткнулась и упала, уронив горшок с супом. Пьетро разразился смехом, оглядываясь вокруг, словно в поисках поддержки, но никто не засмеялся ему в ответ. Он обиделся. Шутка, видимо, казалась ему самому очень удачной.
Мария поднялась и принялась молча подбирать на совок черепки и остатки овощей. Дети смотрели на отца, как на врага. Он стукнул кулаком по столу.
– Какого черта! Вы что, шуток не понимаете? Да что вы за люди?
– А ты что за зверь? – взорвалась Мария. Впервые она взбунтовалась против мужа. Все затаили дыхание.
Будь Пьетро чуточку умнее, он не стал бы продолжать этот спор. Но, как любой хулиган, он был склонен зарываться и поэтому решил принять бой.
– Я здоровый зверь, который ест, пьет, курит и пользует баб. Так поступали мой отец и дед. Так заведено спокон века. Надо по случаю уметь использовать кнут и пряник. Вот как Наполеон создал свою непобедимую армию, – проговорил он, выпячивая грудь и весь сочась самодовольством.
Вдруг Джакомо вскочил со стула, протянул руки над столом и, схватив отца за грудки, заставил его подняться. Он уже стал взрослым и больше не боялся Пьетро.
– Ты не Наполеон. Ты просто псих ненормальный. А мы еще более ненормальные, если терпим тебя столько лет. А теперь проси прощения у мамы.
Андреа ожидал бури: никогда раньше отец не встречал в семье отпора. Вместо этого Пьетро съежился, опустил взгляд и прошептал:
– Ты прав. Прости меня, Мария.
Мария жалась к буфету, понимая, что запалила фитиль, который вот-вот взорвется. Джакомо заставил отца опуститься на стул и разжал руки.
– Я ухожу, – объявил он. – В этот дом я больше не вернусь.
Войдя в комнату, которую он делил с Андреа, Джакомо вытащил из шкафа чемодан, раскрыл его на кровати и начал укладывать свои вещи. Андреа пошел за ним. Он смотрел на брата с восхищением, сознавая в то же время всю никчемность своих собственных фантазий. Нет, ему нужна не отравленная стрела индейца, а сила Джакомо. Но Джакомо был на десять лет старше!
– Забери меня с собой! Я тоже не хочу оставаться в этом доме, – принялся уговаривать он брата.
– Значит, ты ничего не понял. Я порываю с семейством Донелли. Все Донелли ему потакали, они сами виноваты, что он стал таким. Если бы я мог, я бы и фамилию сменил.
Он схватил чемодан и вышел на дорогу. Мария догнала его, пока он заводил мотоцикл.
– Куда ты собрался? Вот так, с места в карьер, разве можно принимать такое решение? Что я буду делать без тебя?
– Будешь по-прежнему защищать это животное и плевать на то зло, которое причиняешь себе и детям.
– Ладно, делай как знаешь. Помоги тебе бог, – прошептала она, протягивая руки к сыну. Ей хотелось обнять его в последний раз. Но Джакомо поспешно уклонился от объятий, сел на мотоцикл и умчался.
Андреа провожал взглядом брата, навсегда ушедшего из их жизни, пока клубы пыли, поднятые мотоциклом, не улеглись на дороге. Мария с плачем упала на колени прямо посреди двора. Джемма колотила кулаками по кузову старого "Форда". Пьетро вышел из дому, остановился, широко расставив ноги, на залитой цементом дорожке и посмотрел на жену.
– Я что, должен идти ужинать в трактир?
Мария схватила горсть сухой земли и швырнула в него.
– Сдохни, гад! – закричала она сорванным от плача голосом.
Андреа взмолился, чтобы бог услышал этот призыв.
2
После отъезда Джакомо в доме Донелли участились скандалы. Мария не упускала случая попрекнуть мужа бегством старшего сына. Пьетро, привыкший к молчаливому повиновению жены, стал еще более несдержанным и злобным. Каждый вечер он возвращался домой пьяным, после чего вспыхивала очередная бурная ссора. Домашняя утварь, бывшая и без того в плачевном состоянии, превращалась в черепки. Как-то осенним вечером Андреа вступился за мать. Ослепленный злобой, Пьетро разбил ему губы в кровь и выбил зуб. Мальчик упал, оглушенный болевым шоком. Тогда Джемма схватила охотничье ружье и прицелилась прямо в лицо отцу.
– Убирайся вон, а не то я тебя убью, – холодно пригрозила она, сбросив предохранитель и обхватив пальцем курок.
Мария, отчаянно рыдая, склонилась над сыном и прижала его к себе. Пьетро попятился к двери, бледнея от страха.
– Вон отсюда, – повторила его дочь.
Когда отец был уже на цементной дорожке, она опустила ствол и выстрелила, целясь ему под ноги. Пьетро не посмел даже сесть на велосипед. Он побежал по проселку к городу. Только Фуль и Долли последовали за ним.
Джемма села за руль "Форда", Мария втащила сына в машину, и они вместе доставили мальчика в пункт "Скорой помощи".
– Кто его так отделал? – спросил врач.
– Он споткнулся и упал. Ударился о камень, – объяснила Джемма.
Ему зашили губу.
– Уложите его в постель и прикладывайте лед. Дайте аспирину, чтобы снизить жар. Зуб он потерял навсегда, – сказал доктор.
Два дня Андреа был без сознания.
На следующее утро пришла бабушка Стелла.
– Что натворил этот негодяй?
Оказалось, что Пьетро пришел к ней весь в слезах, но так и не смог толком объяснить, что наделал.
– Если он вернется, я точно его убью, – пообещала Джемма, собиравшаяся в город на работу.
– А ты молчи, ты сама вся в него, такая же горячая, – покачала головой бабушка. – В нашем доме его братья и их жены говорят, что назад его не примут. Вы же не хотите, чтобы он спал в чистом поле!
Джемма укатила, а бабушка вошла в дом вместе с Марией. Мечущийся в жару Андреа почувствовал на лбу прохладную бабушкину ладонь.
– Деточка, твой папа не хотел тебя обидеть. Он раскаивается. Прости его, – умоляла старуха.
– Лучше бы он умер, – прошептал мальчик. Бабушка перекрестила его и еще долго сидела над ним, перебирая четки.
– Никогда не становись таким, как он, – говорила она. – Вырастешь, никогда не бей свою жену и детей. Видишь, как нехорошо обижать слабых?
Пьетро вернулся, когда Андреа уже выздоровел. Распахнув дверь гаража, Мария сказала мужу:
– Здесь теперь твоя комната. В дом ты больше не войдешь. Еду мы будем носить тебе сюда.
В один прекрасный день она взяла сына за руку, села вместе с ним на рейсовый автобус и отвезла его в большой город к лучшему зубному технику.
Мария продала свои золотые часики, но заплатила за протез, который вживили прямо в десну. По окончании работы зубы Андреа были такими же красивыми, как и раньше.
– Как будто ничего и не было, – радовалась Мария.
– На самом деле все было, и я этого никогда не забуду, – ответил Андреа.
Мария снова начала прислуживать в доме семейства Нутти, а Пьетро каждую субботу аккуратно клал на подоконник кухни свою получку. Он больше не напивался, все вечера проводил в гараже, слушая свои пластинки. Всякий раз, проходя мимо двери гаража, Джемма сплевывала на землю.
Настал ноябрь. Мария с детьми села за стол. Андреа уже отнес обед отцу в гараж.
– По ночам холодно, – заметила Мария. – Мне больно думать, что он там мерзнет один.
– Если он войдет сюда, я уйду, – предупредила Джемма.
– Ты же видишь, он изменился. Он больше не пьет. Работает, как мул. Может, хватит его наказывать?
– Пусть спасибо скажет, что мы на него не заявили, – ответила девушка.
После ужина Мария убрала со стола и отправилась спать. Джемма налила горячей воды в таз и стала мыть голову, потом села у плиты, чтобы просушить волосы. Андреа тем временем прокалывал скорлупу каштанов, перед тем как поджарить их на углях, а сам думал о том, какая красивая у него сестра. Волнистые волосы, падавшие ей на плечи, отливали золотом.
– Ты могла бы стать фотомоделью, – сказал он.
– У меня жених ревнивый, – ответила она, но сердитое выражение исчезло с ее лица.
– У тебя есть жених?
– Это ни для кого не секрет, – пожала плечами Джемма. – Алессандро. Неужели ты не знал?
– Алессандро, сын Нутти?
– Да. А что тут такого удивительного?
– Он же тупой! Это всем известно! – огорчился Андреа.
– Люди его не знают. Ему плевать на отцовские денежки. У него добрая душа, понимаешь?
– Я знаю, что он не учится, не работает, вечно пьянствует и разбивает машины одну за другой.
– Потому что для него они ничего не значат. Они куплены на деньги его отца, а это проклятые деньги. – Джемма намекала на то, что фирма Нутти производила противопехотные мины, пушки и другие орудия убийства.
– Мне Алессандро Нутти не нравится. А если деньги отца так ему противны, он мог бы сам зарабатывать себе на жизнь, – возразил Андреа.
– Надоело мне жить в этой нищете. Скоро Алессандро увезет меня в Мексику, – заявила Джемма.
– На проклятые деньги своего папаши? – иронически спросил Андреа.
– А мне все равно, – отрезала девушка.
Она встряхнула высохшими волосами, натянула теплый свитер, который перед этим нагрела на решетке возле плиты, и ушла.
Андреа знал, что Джемма не будет ночевать дома в эту ночь. Он отодвинул занавеску на окне и посмотрел на гараж. Сквозь щели в жестяном листе пробивался слабый свет. Отец читал. Мальчик затосковал по тем вечерам, когда он был маленьким и Пьетро брал его к себе в большую постель и читал истории о рыцарях, корсарах, мушкетерах и гвардейцах кардинала.
Он вышел во двор и приоткрыл дверь гаража. Пьетро лежал, вытянувшись на раскладушке, закутанный в меховую куртку и с шерстяной шапочкой на голове. Увидев сына, он улыбнулся. Вид у него был кроткий. Он очень изменился.
– Давно мы не виделись, – сказал он, откладывая книгу на стеганое шерстяное одеяло.
– Я тебя прощаю, – прошептал Андреа.
– Спасибо, – ответил Пьетро, не двигаясь.
– Джемма ушла. Почему бы тебе не лечь спать в доме с мамой?
Так его отец вернулся жить в дом. Джемма почти не показывалась, а когда изредка возвращалась, делала вид, что его не замечает.
На Рождество пришла из Рима открытка от Джакомо, адресованная Марии: "У меня все в порядке, чего и тебе желаю. С праздником".
– И все? – воскликнула разочарованная Мария.
– А чего ты еще ждала? – спросил Пьетро.
– Он не написал, на что живет. Даже адрес не указал!
– Он не хочет иметь с нами ничего общего. Он сам так сказал, – напомнил Андреа.
– Такие вещи говорят, когда сердятся. Но ведь пять месяцев прошло! – возразила мать.
Прошел год, вновь настало жаркое лето. Джемма окончательно переселилась в город, в дом бабушки Стеллы. И вот однажды августовским утром Андреа сидел на крыльце, выискивая у собак клещей. Мария на кухне читала, ожидая, пока сварится кофе, а Пьетро умывался у колодца.
Андреа первым заметил хрупкую женскую фигурку в черном, бредущую по пыльной дороге. Он бросился навстречу бабушке.
– Зачем ты вышла в такую рань? – спросил он Стеллу, целуя ее в щеку.
– Где твоя мать? – строго спросила старая женщина. Она была бледна и тяжело дышала.
Мария показалась на пороге.
– Как раз вовремя. Кофе готов, – приветствовала она свекровь.
Старушка вошла в дом и тяжело опустилась на стул, развязывая под подбородком узел черного платка.
– Джемма два дня как пропала, – объявила она. – На работе ее тоже нет.
– Что она натворила? – спросил вошедший в эту минуту Пьетро.
– Видишь этот черный синяк у меня на руке? – Бабушка закатала рукав платья. – Это ее работа. Требовала денег, которых у меня нет. Ваша дочь пошла по дурной дорожке.
– Мы должны ее спасти, – сказал Пьетро.
– Я точно знаю, что она сбежала с сынком Нутти, – сообщила бабушка.
Мария закрыла лицо руками.
– Сколько раз она умоляла меня, чтобы я увезла ее отсюда, когда была маленькой! А мне все духу не хватало оставить мужа. Да и сейчас не хватит, – призналась она. – Как вырвать его из сердца? Разве можно избавиться от неизлечимой болезни?!
Андреа вернулся на крыльцо и опять принялся чистить собак. Он услышал, как его отец говорит: "Идем, мама, я отвезу тебя домой".