- Какая строфа?
Кто был хоть раз влюблен,
Но угадать не смог,
Чем кончится любовь,
Тому лишь суждено
Узнать одни страданья.
- Откуда это?
- Из твоего, вроде бы любимого, Джона Донна.
- Должно быть, он написал это в свой выходной день, - раздраженно сказала я.
Мимо нас проплыла еще одна яхта, на палубе которой в одиночестве загорала какая-то хорошенькая брюнетка. Гарэт свистнул ей молодецким посвистом. Она обернулась и улыбнулась ему, обнажив большие зубы. Гарэт улыбнулся в ответ.
- Ты прекратишь? - резко сказала я. - Забыл примету? Денег не будет.
Сквозь полузакрытые глаза я видела, как мимо меня проплывал темно-зеленый мир. Тень от деревьев падала на оливковую зелень воды и темно-желтые блики на ней. Мы проплыли мимо насыпи, на которой огромными буквами была выведена надпись: "Осторожно. Плотина. Держитесь на расстоянии".
- Некоторым следует держаться на расстоянии вовсе не от плотин, - заметил Гарэт.
За плотиной водная гладь была густо покрыта пеной, пузырьки которой переливались всеми цветами радуги.
- Какая красота! - воскликнула я.
- Мыльная пена, - прокомментировал Гарэт.
Я бросила на него уничтожающий взгляд и включила свой транзистор. С тех пор, как я встретила Джереми, я перестала слушать поп-музыку, но неожиданно натолкнулась на трансляцию какой-то известной оперы, где надрывались тенор и сопрано, хотела переключиться, как тут вмешался Гарэт.
- Ради бога, выключи этот кошачий концерт, всех водяных крыс распугаешь.
Тут ему назло я запустила звук на всю мощность, совершенно разрушив мирную атмосферу дня. Опера агонизировала с три четверти часа, пока, наконец, не закончилась.
- Что это было? - прокричала Гасси от штурвала.
- "Дон Карлос", - ответила я.
- Как здорово! Твой любимый, да, Гарэт? Сколько раз ты его слушал?
Ну и змея! Крыса! Насмешник проклятый! Задыхаясь от злости, я отвернулась и сделала вид, что задремала.
Я лежала, одурманенная солнцем, как вдруг услышала голос Джереми.
- Октавия! Ты спишь?
Я открыла глаза. Воздух дрожал от зноя. Я лениво улыбнулась. И по доносящемуся до меня хохоту Гарэта и Гасси поняла, что они на другом конце яхты.
Джереми присел возле меня.
- Тебе надо быть поосторожней с солнцем. С такой светлой кожей, как у тебя, можно обгореть.
- Можешь натереть меня маслом, - предложила я, протянув ему пузырек с маслом для загара и переворачиваясь на живот. Он плеснул себе чуть-чуть на ладони и начал натирать мне спину. Сладостно изгибаясь, я произнесла:
- О, какое блаженство! Как бы я хотела иметь покорного раба, чтобы он натирал меня так все время. Натри мне посильней ноги, - безжалостно добавила я.
У него перехватило дыхание.
- Ты не мог бы расстегнуть мне купальник: не хочу, чтобы на спине была белая полоса.
Его руки так дрожали, что он едва справился с застежкой.
- Спасибо, - сказала я, когда он закончил. Повернув голову, я посмотрела на него.
День разгулялся на славу. Мы плыли теперь вдоль ольховых и ивовых рощ. Вдали, среди яблонь, дремали розовые домики фермеров. За холмом показался белый шпиль сельской церкви. Самолет пролетел, прочертив в небе серебристый след.
- Каким далеким здесь все кажется, - проговорила я. - Даже не верится, что на следующей неделе в это время я буду в Марбельи.
Жуя травинку, Джереми приподнялся на локте.
- Да?
- Да. А потом через неделю на Сардинии, а потом, я думаю, полечу на Бермуды на все лето.
- На Бермуды? Зачем?
Я решила поиздеваться над ним.
- Затем, что один мой хороший знакомый страшно хочет, чтобы я присоединилась к нему. Он был настолько щедр, что даже прислал мне авиабилет.
- Тебе не надоело быть все время на содержании мужчин?
- Кто сказал, что я на содержании? Я столько же и отдаю, сколько получаю. К тому же, разве это не естественно для того, кого в раннем детстве отверг собственный отец, подыскивать себе другого, предпочтительно солидного папочку и играть с ним, пока он тоже не отвергнет тебя?
- Тебе никогда не хотелось остановиться на ком-нибудь одном?
- Уже нет, - я сделала паузу, стараясь, чтобы голос слегка задрожал. - Нет, с тех пор, как Тод погиб в начале этого года.
- Гасси рассказала мне. Я очень сожалею.
Над нами порхала желтая бабочка.
- Вот так и я, - сказала я, показав на нее, - вечно порхаю по жизни.
- Так что, ты действительно гонишься за жизненными благами, - горько произнес Джереми, - переходя от одного плейбоя к другому, роняешь себя, только для того, чтобы эти блага сохранить.
- Ты говоришь словами Гарэта, - сказала я сквозь зубы. - Это и не смешно, и не соответствует действительности.
- Возможно. Сейчас ты имеешь столько норковых шуб и золотых браслетов, сколько хочешь. А что будет, когда твоя красота поубавится, а с ней и интерес мужчин к тебе? Ты знаешь, как заканчивают такие женщины, как ты, если вовремя не остановятся? Чтобы избежать одиночества, они делаются все уступчивей и уступчивей, пока не превращаются в старых ведьм, над которыми все потешаются.
- Почему ты мне все это говоришь? - раздраженно спросила я.
- Это совершенно естественно, - сказал он тихо, - потому что, как бы я не пытался, я никогда не смогу дать тебе все это.
- Гарэт может, - сказала я.
- Между вами было что-нибудь прошлой ночью? - резко спросил он.
- Мне странно, что ты задаешь этот вопрос, зная репутацию Гарэта и считая меня такой пропащей.
- Было? - спросил он, схватив меня за запястье.
- Перестань, мне больно.
- Ты спала с Гарэтом или нет?
- Нет, но вовсе не из-за тебя. Ты не обращал на меня никакого внимания, когда мы приехали, отводил глаза, когда я на тебя смотрела. Если что-то и толкало меня в объятия Гарэта, так именно это.
Джереми закрыл лицо руками.
- Я знаю, знаю. Я в полном смятении. Через месяц я женюсь, а я чувствую себя так, как будто мне предстоит лечь в больницу на серьезную операцию.
- Это твоя проблема. Не правда ли? - сказала я, застегивая купальник и поднимаясь на ноги. - Пойду попью воды.
Я нашла Гасси на кухне. Она уплетала печенье и переговаривалась с Гарэтом, который стоял за штурвалом.
- Гасси и я только что говорили о том, что не можем дождаться, когда попробуем что-нибудь из твоих знаменитых блюд, - сказал Гарэт зловредно.
- Там в холодильнике цыпленок, - добавила Гасси. - Мне бы хотелось, чтобы ты приготовила то блюдо, которым угощала нас с Джереми.
- Это очень сложный рецепт, - быстро ответила я, - для которого требуется много такого, чего я уверена, здесь нет.
- А мы можем купить, - сказала Гасси. - Гарэт и я очень хотим компота и собираемся на следующем шлюзе зайти в местный магазин. Можем купить тебе все, что нужно.
Надеюсь, что по моему лицу было не очень видно, как я испугалась. Пока Гарэт и Гасси ходили в магазин, я ополоснулась, тщательно смыв с себя масло для загара. Когда я вошла на кухню, чтобы налить себе еще стакан воды, я вдруг почувствовала, как что-то мохнатое побежало по моей ноге. Я вскрикнула. Вбежал Джереми.
- Что случилось?
- Смотри! - закричала я.
Огромный паук побежал по полу и скрылся под мойкой.
- Это всего-навсего паук, - сказал он. - Они не кусаются.
- Я их ужасно боюсь, - всхлипнула я.
Он шагнул ко мне и неожиданно обнял. Когда его губы коснулись моих, нас обоих охватила дрожь. Тепло, головокружение и сладость этого поцелуя длились долго-долго. Он погрузил свое лицо в мои волосы.
- Боже мой, Октавия, ты сводишь меня с ума. Ну что мне делать?
- В данный момент ничего другого. Хочу, чтобы ты целовал меня, - прошептала я, беря его лицо в свои ладони.
Глава седьмая
Уже садилось багровое солнце, и стала темнеть розовая вода, когда мы причалили на ночь к берегу, поросшему таволгой. Воздух дрожал от неумолчного щебетания птиц. Водяные крысы и совы готовились к ночной охоте. Мне удалось отвертеться от кухни, сказав, что приготовление цыпленка займет слишком много времени.
Я надела светло-серое полупрозрачное платье-мини. Мне не надо было смотреться в треснутое зеркало, чтобы убедиться, что я отлично выгляжу. Гасси в своем белом выглядела ужасно. Она была пунцовой от загара.
"Она похожа на огромного красного омара, - усмехнувшись, подумала я. - Осталось только добавить немного майонеза".
Гарэт протянул мне купленный ими компот, в котором плавали кусочки яблока, апельсина и чего-то еще.
- И это весь ужин? - холодно спросила я.
- Совершенно дивно, - сказала Гасси, - попробуй!
Я сделала глоток и, скривившись, повернулась к Гарэту.
- На вкус совершенно, как микстура от кашля, - сказала я.
Джереми сидел за столом и лущил здоровенные бобовые стручки. Загорелый, в белой рубашке, он выглядел фантастично. Я незаметно слегка опустила молнию на платье, но, перехватив взгляд Гарэта, сделала вид, что мне очень жарко.
- Джереми, дорогой, - нежно проворковала Гасси. - Ты кладешь все стручки в кастрюлю, а бобы в мусорное ведро. Что-то ты сегодня рассеянный.
- Его мысли заняты другим, - заметил Гарэт.
- Все это проклятая рецензия, которую я должен написать для "Стейтсмена", - сказал Джереми. Я должен сдать ее во вторник, а не могу заставить себя читать дальше первой главы.
- Так и напиши, - сказал Гарэт.
- Не могу. Автор - жена редактора.
- Какое роскошное платье, - проговорила Гасси, с завистью глядя на меня. - Мне бы хотелось, чтобы у меня было тоже что-нибудь сексуально-привлекательное.
- Вот у тебя и есть Джереми, - сказала я, глядя на него.
- Именно, и каждый из нас должен помнить об этом, - вмешался Гарэт.
- С этими крупными стручками одно надувательство, - проворчала Гасси, раскрывая ногтем последний стручок. - Всегда они обещают больше, чем могут дать.
- Как кое-кто еще, кого бы я мог назвать, - пробормотал Гарэт, наполняя мой стакан.
С кухни донесся запах мяты.
- Я умираю от голода, - произнесла Гасси.
На ужин Гарэт наварил креветок с чесноком и петрушкой, мы ели их с бобами и молодой картошкой.
- Наш новый дом с небольшим садиком, - проговорила Гасси с набитым ртом. - Ты только подумай, Джереми, дорогой, мы сможем выращивать свои собственные овощи. Ты просто волшебник, Гарэт! Нашел нам такой дом.
- Никакой я не волшебник, - ответил Гарэт, подцепив вилкой из блюда крупную картофелину и отправляя ее целиком в рот.
- Отличные креветки, - сказал Джереми, - возьми еще, Октавия.
- Нет, спасибо, - ответила я. - Я очень удивлена, что Гарэт умеет готовить. С его шахтерским воспитанием, мне казалось, он должен презирать мужчин, появляющихся на кухне.
Воцарилась неловкая пауза.
- Мой отец проводил все свое время на кухне, когда был дома, - ответил Гарэт. - Это была единственная комната в доме.
- Забавно, - сказала я, скривив губы. - Вы что, спали все в одной постели?
- Мне нравился твой отец, - поспешно вставил Джереми.
- Вот и моей матери тоже, - ответил Гарэт. - Шахтеры - настоящие мужчины, а это нравится женщинам.
Гасси почувствовала, что с моих губ вот-вот сорвется что-то ужасное.
- Как поживает твой очаровательный брат? - спросила она. - Я помню, как он заходил за тобой в школу. Когда он наблюдал за нашей игрой в лакросс, никто не мог забить ни одного гола, потому что все глазели на него.
- Он занимается семейным бизнесом, что ему совершенно ненавистно. Поскольку он руководит экспортными операциями, то вынужден проводить все свое время в постоянном общении с торговыми представителями фирм.
- А кто его жена? - спросила Гасси.
- Дочь Рики Сифорда, Памела.
- Это была удачная партия, - вмешался Гарэт. - Правда, что "Сифорд-Бреннан" переживает какие-то затруднения в настоящее время?
- Конечно, нет, - твердо ответила я. - У них был великолепный год.
Я всегда так говорю.
- Ты-то должна знать, - продолжал Гарэт. - До меня просто дошли слухи о возможности забастовки.
- Всем компаниям приходится сталкиваться время от времени с забастовками.
- Только не моей, - сказал Гарэт, усмехнувшись. - Мои рабочие знают, что у них лучший в мире хозяин. Зачем же им бастовать?
- Кажется, от скромности ты не умрешь, - резко сказала я.
- Конечно, меня украшает нескромность.
Господи, как он меня раздражал! Мне хотелось выплеснуть содержимое моего стакана ему в лицо. Гасси вышла и вернулась, неся клубнику со сливками. Прижав свою ногу к ноге Джереми, я немедленно ощутила ответное давление. Отвечая Гарэту на расспросы о его публикациях, Джереми явно с трудом мог сосредоточиться.
- Первая клубника в этом году. Каждый должен задумать какое-нибудь желание, - возвестила Гасси, накладывая полные тарелки. Слегка соскользнув под стол, я водила своей ногой вверх и вниз по ноге Джереми. Вдруг я почувствовала, как его рука нежно гладит мою ступню. Это было фантастически приятно. Я зашевелила пальцами.
- Вы знаете, что гомосексуализм не является уголовно-наказуемым после девяноста дней плавания? - спросил Гарэт. - Так что нам осталось только восемьдесят девять дней, ребята.
- Дорогой, - со вздохом произнес Джереми, - никогда не думал, что тебя это волнует.
Теплая рука теперь поглаживала мою коленку. Тут я, случайно бросив взгляд через стол, замерла от ужаса: обе руки Джереми были заняты клубникой. Я не успела отдернуть ногу, потому что пальцы обхватили мою коленку и сжали ее.
- Бабушка, какие у тебя большие ножки! - проговорил Гарэт. Его глаза искрились от смеха. Несколько секунд я отчаянно дергалась, пока он меня не отпустил.
После ужина Гарэт включил телевизор. Показывали старый фильм "Кармен" с Дороти Дендридж. Качая бедрами, она пела:
Меня не любишь ты, ну что ж, зато тебя люблю, Тебя люблю я и заставлю себя любить.
- Выключи, я уже видела это два раза, - попросила Гасси.
Мы взяли свои стаканы и вышли на палубу. На берегу чернели деревья, шумно ухала сова. Легкий ветерок доносил до нас приторный запах таволги. Вдали слышались ритмические звуки поп-музыки. Багровеющее темное небо напоминало теперь здоровый синяк.
- Это же луна-парк! - возбужденно воскликнула Гасси. - О, пожалуйста, пошли туда!
Гарэт вытряс из меня всю душу, когда мы носились кругами по автотреку, как заправские гонщики. Единственным утешением было то, что за нами наблюдали Джереми и Гасси, нагруженные покупками: фарфор, огромный сиреневый медведь и плакат с Гарри Глиттером. Рядом с ними расположилась группа молодых людей, которые восторженно приветствовали нас всякий раз, как мы проносились мимо, и восхищенно свистели. Мои волосы развевались, а юбка взмывала кверху, открывая загорелые ноги. Однако такое проявление коллективного восхищения не беспокоило Джереми. После этого Гарэт решил попытать счастья на стрельбище, а мы с Джереми, стоя рядышком, наблюдали за Гасси, которая каталась на карусели, оседлав коня с красными ноздрями. Уцепившись обеими руками за металлическую стойку, с болтающейся на руке сумочкой, она всякий раз, поравнявшись с нами, посылала нам сияющую улыбку. Мы покорно улыбались и ответ.
Музыка бередила мне душу. Сейчас или никогда. Краем глаза я увидела, что колесо обозрения остановилось, чтобы подобрать желающих покататься. Через минуту остановится и карусель с Гасси.
- Пойдем на колесо обозрения, - позвала я Джереми.
- А ты не будешь бояться?
- Только не с тобой.
- Нам надо быть поосторожней: Гасси начала что-то подозревать.
- А я этого и добиваюсь, - сказала я.
С почти неприличной поспешностью мы уселись в кабину. В этот момент Гасси сползла со своей лошади и стала озираться вокруг.
- Мы здесь! - крикнул Джереми.
Она взглянула вверх и усмехнулась.
- Осторожно! - закричала она.
Колесо поднимало нас все выше. Сверху открывался прекрасный обзор. В небе, освободившись от оков, всплывала луна. Внизу лежали освещенные городки, темнели леса, вдали справа блестела река.
- Красиво, правда? - произнесла я, подвигая свою ногу к его ноге.
- Красиво, - ответил он, даже не посмотрев вниз. Колесо начато опускать нас вниз. Это было жуткое ощущение, когда выворачивает желудок и замирает сердце. Я вцепилась в руку Джереми.
- Как ты? - спросил он, когда мы снова взлетели кверху.
И тут к нам на помощь пришла сама судьба. Колесо остановилось, чтобы высадить тех, кто хотел сойти, оставив нас наверху, вдали от всех.
Секунду мы пристально смотрели друг на друга.
- Чего ты больше боишься, - мягко спросила я, - неодобрения Гарэта или обиды Гасси.
- Того и другого. Гас не заслуживает того, чтобы ей причинили боль. А перед Гарэтом я чувствую себя виноватым за то, что уговорил его, нашел для него девушку, а теперь сам на нее покушаюсь.
- Ты бы сошел с ума от злости, если бы я уступила Гарэту.
- Да, знаю.
- И ты считаешь честным жениться на Гасси, испытывая подобные чувства ко мне?
Джереми посмотрел на свои руки.
- Мне кажется, больше всего я боюсь тебя, - пробормотал он. - Как в этом фильме, который шел сегодня по телевизору. Меня ждет участь бедного Хосе. Как только ты оторвешь меня от Гасси, я тебе наскучу. Потом я попаду в полную зависимость от тебя, а удержать тебя не смогу.
- О, дорогой, - произнесла я со слезой в голосе, - неужели ты не понимаешь, что я мечусь только потому, что несчастна. Когда я встречу того, кто мне нужен, он станет единственным в моей жизни. Я ведь ни разу не изменила Тоду.
- Ни разу?
- Ни разу. Ты должен мне поверить.
Джереми посмотрел на небо.
- Я могу дотянуться до неба и достать тебе звезду, - сказал он.
- А мне бы хотелось, чтобы мы навсегда остались здесь.
Колесо снова начало вращаться.
- Нам надо серьезно поговорить, - прошептала я. - Когда Гасси уснет, приходи на палубу.
- Это слишком рискованно. У Гарэта отличный нюх.
- Он так много пил сегодня, что наверняка отключится.
- Кто-нибудь хочет выпить? - спросил Гарэт, когда мы вернулись на палубу.
- Лично я собираюсь спать, - сказал Джереми. - У меня страшно разболелась голова от солнца.
- У меня в сумке обезболивающее, - сказал Гарэт. - Сейчас принесу.
Он вышел. Гасси суетилась на кухне. Я подошла к Джереми.
- У тебя действительно болит, голова? - спросила я.
Слегка улыбнувшись, он покачал головой.
- Я бы сказан, нечто другое, что гораздо серьезнее.
- В этом случае обезболивающее вряд ли поможет. - сказала я. - Единственное средство - прийти попозже на палубу.
- Через сколько?
- Вряд ли я выдержу больше часа, - ответила я, облизывая губы.
В этот момент вернулся Гарэт с таблетками.
- Не люблю лекарства, - сказал Джереми.
- Возьми три, - настойчиво сказал Гарэт. - Это должно подействовать.