Главной внутренней слабостью порядка Омейядов, из-за которой в конечном счете и произошло их падение, была непрерывная вражда среди самих арабских племен. Арабская национальная традиция делит племена на две основные группы: северную и южную, и у каждой подробнейшее генеалогическое древо показывает взаимосвязи между разными племенами внутри группы и их происхождение от общего предка. В доисламской Аравии тоже шли межплеменные войны, но они затрагивали соседние племена, часто родственные друг другу. Возникновение междоусобных войн между крупными союзами племен стало результатом завоеваний. В амсарах арабы селились по кварталам согласно своим племенам. Эти кварталы образовывали союзы из соперничающих фракций, но не по географическому принципу, а скорее как своего рода мозаику. Родословные арабских преданий, вероятно, вымышленны, но тем не менее играют важную историческую роль, так как они доминировали в жизни арабов во времена Омейядов. Первое неясное проявление междоусобицы между северным и южным "союзами" относится к периоду Муавии, после чего она начала стремительно развиваться, прорываясь открытым насилием каждый раз, когда ослабевал авторитет центрального правительства. Так случилось после смерти Язида, когда Кайс, один из глав северных племен, отказался признать его преемника и поддержал Ибн аз-Зубайра. Омейяды при поддержке южного племени кальб смогли разгромить их, одержав победу при Мардж-Рахите, но династия Омейядов утратила свой нейтралитет и погрузилась в трясину стычек. После Абдул-Малика халифы обычно опирались на ту или иную сторону, и сам титул халифа выродился в пост, на который кандидатов назначали стороны племенного конфликта. Высказывались предположения, что столь глубоко укорененная и незатухающая борьба должна была иметь более серьезные причины, нежели воображаемые генеалогии арабских преданий. Эти причины обнаружились в конфликте интересов между арабами, мигрировавшими на завоеванные территории еще до их завоевания – в основном арабами южного происхождения, и преимущественно северными арабами, которые пришли с исламскими армиями. Этот диагноз подкрепляется тем фактом, что южные племена были в основном более восприимчивы к шиитской пропаганде, что позволяет предположить некоторую общность их интересов с мавали.
Главной территорией конфликта во второй гражданской войне был Ирак, где присутствовали, и в активной форме, все эти факторы. Куфа, растущий, важный город, был главным центром и пережил ряд потрясений. Первые годы правления Абдул-Малик в основном занимался восстановлением порядка среди арабов, улаживанием дел династии и установлением мира на северной границе посредством соглашения с Византийской империей. К 690 году он уже был готов к действиям против мятежников, и в течение трех лет ему удалось добиться общего признания.
Теперь перед ним встала задача по созданию нового политического устройства. Найденный им ответ заключался в большей степени централизации и концентрации власти у правителя, а также в том, чтобы положить в ее основу военную мощь сирийской армии. Халифат Абдул-Малика не был автократией старого восточного типа, но скорее централизованной монархией, видоизмененной арабскими традициями и остаточными идеями теократии. В правление Абдул-Малика происходил процесс, известный арабским историкам как "устройство и подгонка". Прежние византийские и персидские системы управления, до тех пор сохранившиеся в нескольких провинциях, постепенно сменились новой арабской имперской системой с арабским в качестве официального языка администрации и делопроизводства. В 696 году началась чеканка арабских монет вместо использовавшихся до той поры имитаций византийских и персидских монет. Абдул-Малик и его советники также положили начало процессу фискального упорядочения, из которого его преемники выкристаллизовали новую и специфически исламскую систему налогообложения. Он оставил своему наследнику мирную и могущественную империю, обогащенную общественными сооружениями и преобразованиями, на которые были потрачены огромные усилия. Однако ему не удалось решить основных проблем, а лишь отодвинуть их.
Правление аль-Валида (705–715) во многом стало вершиной могущества Омейядов. Главным образом этот период интересен возобновлением процесса завоевания и расширения, который теперь распространился на три новые области. В Центральной Азии Кутейба ибн Муслим, ставленник Аль-Хаджжаджа, наместника Ирака при Абдул-Малике, первым твердо установил арабскую власть на землях за Амударьей, оккупировав Бухару и Самарканд и одержав громкие победы. Что касается юга, то арабские войска заняли индийскую провинцию Синд. Однако они не предприняли следующих шагов в связи с этим, и завоевание Индии мусульманами произошло уже гораздо позднее. Более значительным свершением стала высадка в Испании в 710 году, за которой быстро последовал захват большей части Пиренейского полуострова.
В правление Сулеймана (715–717) грандиозная, но безуспешная военная экспедиция отправилась на Константинополь. Это было последнее столь величественное наступление арабов. Его провал обернулся тяжелыми последствиями для власти Омейядов. Расходы на экипировку и снабжение экспедиции вызвали усиление налогового и финансового бремени, которое и без того уже стало причиной возникновения столь опасной оппозиции. Гибель сирийского флота и армии у стен Константинополя лишила режим главной материальной основы его могущества. В этот критический момент Сулейман на своем смертном одре назначил преемником благочестивого Умара ибн Абдул-Азиза, который больше любых других омейядских принцев годился на роль того, кто сможет добиться внутреннего примирения, а оно единственное могло спасти государство Омейядов.
Целью Умара было сохранить единство арабов и Арабской империи за счет умиротворения мавали. Он попытался сделать это посредством ряда фискальных мер, которые, хотя в конечном счете и потерпели крах, все же помогли преодолеть кризис. Источником главной стоявшей перед ним проблемы был тот факт, что массовое обращение зимми в ислам вместе с неуклонным увеличением количества арабских землевладельцев привело к росту числа людей, которые отказывались платить налоги выше установленных для мусульман. Чтобы устранить проблему, Аль-Хаджжадж решил вернуть мавали на их земли и потребовать полной выплаты всех налогов от всех землевладельцев-мусульман, что вызвало возмущение и озлобление и со всей очевидностью оказалось неосуществимым. Умар II попытался справиться с трудностями, приняв ряд мер, которые по-разному описываются в юридических и исторических источниках. Основным результатом стало то, что землевладельцы-мусульмане выплачивали только ушр, но не харадж – более высокий налог, но после 100 года хиджры (719 н. э.) никакие передачи земель, с которых уплачивалась дань, в руки мусульман уже не признавались. Таким образом, в силу юридической фикции мусульмане могли только брать такую землю в аренду, но тогда им пришлось бы уплачивать с нее харадж. Чтобы умиротворить мавали, он позволил им беспрепятственно селиться в гарнизонных городах и освободил их от хараджа, а также от джизьи, которая к тому времени по смыслу уже становилась подушной податью, взимаемой с немусульман. Однако, за исключением приграничной провинции Хорасан, они все еще получали пониженное жалованье по сравнению с арабскими воинами. Для самих арабов он уравнял размер оплаты на сирийском уровне, который до той поры был выше, чем где бы то ни было, и назначил пенсии женам и детям солдат, участвующих в боевых действиях. Эти меры сопровождались более суровой политикой по отношению к зимми, и отныне они уже не могли занимать административные посты, на которых прежде служили в большом количестве, и подверглись более строгим общественным и финансовым ограничениям, налагаемым на них по закону.
Реформы, приписываемые Умару II, одновременно увеличили расходы и сократили доходы. Его отказ принимать зимми на административные должности привел к неразберихе и беспорядку, и в правление его преемников Язида II (720–724) и Хишама (724–743) была разработана новая система, остававшаяся в силе, за исключением нескольких изменений, в течение долгого времени после падения Омей ядов. Традиционно арабские историографы единодушно описывают Хишама как скупого и алчного правителя, заинтересованного прежде всего в сборе налогов. Доступные нам данные не позволяют утверждать что-либо уверенно о фискальной политике халифата в целом. Однако мы располагаем некоторыми сведениями о действиях администраторов в трех главных провинциях при Хишаме: Убайдуллы ибн аль-Хабхаба в Египте, Халида аль-Касри в Ираке и Насра ибн Сайяра в Хорасане, и на основании этих сведений мы можем воссоздать общую картину политики поздней эпохи Омейядов. Главной основой нового порядка была юридическая фикция, заключавшаяся в том, что харадж взимали не с землевладельца, а с земли. Начиная с того времени со всей земли, относившейся в разряд территорий, облагаемых хараджем, налог уплачивался в полной мере, независимо от вероисповедания или национальности ее владельца. С земли, облагаемой ушром еще со времен раннего халифата, продолжал уплачиваться налог по уменьшенной ставке, но прирастать она уже не могла. Вдобавок зимми платили джизью, подушную подать. Эффективная работа этой новой системы, которая в будущем станет канонической системой исламской юриспруденции, усиливалась за счет назначения отдельных финансовых надзирателей помимо наместников провинций, коим было поручено произвести обследование и перепись, которые и легли в основу новой оценки.
После смерти Хишама Арабское царство быстро пришло в упадок, приближаясь к своему краху. Яростное усиление племенных междоусобиц и активизация шиитской и хариджитской оппозиции зашли так далеко, что к 744 году авторитет центрального правительства стал оспариваться даже в Сирии, а в остальных местах им просто пренебрегали. Последний из Омейядов, халиф Марван II (744–750), был умным и способным правителем, но он появился слишком поздно, чтобы спасти династию.
Ее конец пришел со стороны группы, которая звала себя хашимитами. Абу Хашим, сына Мухаммада ибн аль-Ханафии, за которого сражался Мухтар, стоял во главе экстремистской шиитской секты, пользовавшейся поддержкой мавали. Когда он умер в 716 году, не оставив наследника мужского пола, с притязаниями на место его преемника выступил Мухаммад ибн Али ибн аль-Аббас, потомок дяди пророка. Секта признала Мухаммада, и таким образом он получил контроль над сетью ее эмиссаров. После его смерти в 743 году его сменил сын Ибрагим. Главный центр активности Аббасидов находился в Хорасане, где арабские переселенцы, в основном из Басры, обосновались около 670 года. Они принесли с собой межплеменные конфликты, которые развились и расширились в новых обстоятельствах. Арабы были незначительным меньшинством среди персидского населения, воинственным по темпераменту и недовольным своим общественно-экономическим положением, более низким, чем у коренных жителей.
Хашимитская пропаганда началась из Куфы около 718 года. Она активно обращалась к тем, кто верил, что потомки пророка – законные вожди ислама, и провозглашала новую эру справедливости. Сначала арабы обращались к арабам, но вскоре идеи хашимитов начали привлекать множество мавали и, видимо, особенно притягательными были для полуарабов. Миссионер по имении Хидаш проповедовал экстремистское учение и вначале добился некоторого успеха, но его схватили и казнили в 736 году. Мухаммад ибн Али ибн аль-Аббас отрекся от него и его идей и поручил руководить проповедью в Хорасане южному арабу по имени Сулейман ибн Касир, которому помогал совет двенадцати. Последовал период бездействия, в который Мухаммад умер и его преемником стал его сын Ибрагим, которого признали сторонники на востоке. В 745 году Ибрагим отправил в Хорасан Абу Муслима, одного из иракских мавали, в качестве своего доверительного агента и пропагандиста. Абу Муслим достиг значительного успеха среди арабского и персидского населения, включая даже сельскую знать. Несмотря на некоторые подозрения и неудовлетворенность со стороны умеренных шиитов, Абу Муслим был все же признан вождем. В 747 году начался организованный хашимитами путч, и в Хорасане взвились черные флаги Аббасидов. Черный часто становился цветом династии Аббасидов. По сути дела, черные знамена были попыткой соответствовать требованиям мессианских и эсхатологических пророчеств, которые во множестве циркулировали среди недовольных жителей Арабского царства. Другие мятежники еще до Аббасидов поднимали черные знамена. Но только победа потомков Аббаса сделала их символом новой правящей династии. В течение нескольких лет Аббасидов и в Византии, и даже в далеком Китае называли прозвищем "одетые в черное".
Конец истории рассказывать недолго. Конфликт между арабскими племенами в Хорасане помешал им оказать эффективное сопротивление новому движению, пока не стало слишком поздно. Как только армии Абу Муслима закрепились на востоке, они стремительно обрушились на запад, и последние силы Омейядов потерпели поражение в битве на реке Большой Заб. Династия Омейядов и Арабское царство прекратили свое существование. Вместо них халифом провозгласили Аббасида Абуль-Аббаса, который стал преемником своего брата Ибрагима в качестве вождя и получил прозвище ас-Саффах.
Глава 5. Исламская империя
Поистине, прекрасных лет
Тогда был золотой расцвет -
Дни славного Гаруна аль-Рашида.Альфред Теннисон. Воспоминания о "Тысяче и одной ночи"
Аббасиды пришли на место Омейядов во главе исламской общины, и это была не простая смена династии. Это была революция в истории ислама, важнейший переломный момент, подобный французской и русской революциям в истории Европы. Она стала результатом не дворцовых интриг или государственного переворота, но воздействия интенсивной и успешной революционной пропаганды и выразила недовольство населения предыдущим режимом, которое накапливалось в течение длительного времени. Как в большинстве революционных движений, в ней слилось множество различных интересов, сплоченных общим желанием устранить существующий порядок, но обреченных разбиться на конфликтующие группы, как только победа будет одержана. Одной из первых задач победивших Аббасидов был разгром разочарованного экстремистского крыла движения, которое и привело их к власти. Абу Муслима, главного архитектора революции, и нескольких его сподвижников казнили, а восстание их сторонников подавили.
Но какова была природа этой революции – кто были революционеры, к чему они стремились? Европейские ориенталисты XIX века, находившиеся под влиянием расовых теорий Гобино и национальных проблем Европы того времени, объясняли конфликт между Омейядами и Аббасидами, да и весь религиозный раскол раннего ислама, национальными противоречиями между персами и арабами. Некоторые из них даже видели в нем расовый конфликт между семитами Аравии и арийцами Ирана. Они видели в победе Аббасидов победу персов над арабами, которая установила под маскировкой подвергшегося персидскому влиянию ислама новую Иранскую империю на месте павшего Арабского царства. Этот взгляд находит некоторую поддержку и в арабских источниках: "Империя сынов Аббаса была персидской и хорасанской, империя сынов Марвана – омейядской и арабской", – говорит арабский автор IX века Аль-Джахиз. Однако последующие исследования показали, что, хотя этнический антагонизм и сыграл свою роль в брожениях, которые привели к краху Омейядов, он был не единственным и, вероятно, не главным фактором. Победители, хотя в их число действительно входило много персов, одержали победу не как персы и разгромили своих врагов не как арабов, и противостоявшие Омейядам силы объединяли множество арабов, особенно из среды тех растущих и важных элементов, которые не входили в признанную аристократию завоевателей. То же можно сказать и о многочисленных к тому времени полуарабах. Также и мавали не были исключительно персами. Среди них были иракцы, сирийцы, египтяне и даже арабы, которые не были полноправными членами племенной аристократии. Персидские землевладельцы-дехкане, как бывшие византийские чиновничьи элементы западных провинций, приспособились к режиму Омейядов и играли заметную роль в его функционировании. Именно они оценивали и собирали дань, требуемую арабами с каждой провинции, и, разумеется, не забывали при этом о себе.
Признание этих элементов заставило многих историков XX века, подобно их предшественникам, находившимся под влиянием главенствующих идей своего времени, увидеть в восшествии Аббасидов социально-экономическую революцию, причиной которой было недовольство непривилегированного городского населения и особенно купцов и ремесленников-мавали в городах, выросших вокруг основанных арабскими завоевателями гарнизонных центров.
Социальное и национальное недовольство, как и любое другое, внесло свой вклад в аббасидскую революцию, природу которой яснее всего можно увидеть в переменах, последовавших за ее триумфом. Самой непосредственной и видимой переменой был отказ от аристократического принципа происхождения. Патриархальные и омейядские халифы были сыновьями свободных арабских матерей и отцов. Сыновья рабынь, несмотря на все свои возможные таланты, не имели права претендовать на титул халифа, и подобное же клеймо социальной неполноценности применялось на всех уровнях общества. Перемена была быстрой, но не внезапной. Последний халиф Омейядов Марван II был сыном курдской рабыни. Первый халиф Аббасидов ас-Саффах (750–754) был сыном свободной арабки, и, как представляется, именно по этой причине его предпочли брату, сыну берберской рабыни. Однако после его смерти именно брат, вопреки определенному сопротивлению, стал преемником и халифом и получил почетный титул Аль-Мансур (754–775). Третий халиф Аль-Махди (775–785) был сыном свободной арабки из южного племени, о которой говорили, что она происходит из рода древних царей Химьяра. Однако его преемники Аль-Хади (785–786) и знаменитый Харун ар-Рашид (786–809) были сыновьями рабыни неизвестного происхождения. Когда Харун умер, двое сыновей боролись за его наследство. Аль-Амин (809–813), проигравший, родился от аббасидской принцессы; Аль-Мамун (813–817), победивший, – от наложницы-персиянки. В последующий период большинство халифов из династии Аббасидов и дальнейших мусульманских правителей были сыновьями невольниц, почти всегда чужеземных, и подобное происхождение уже не было ни клеймом, ни препятствием.