Эдуард Фридерик Линдли Вуд Галифакс - родился 16 апреля 1881 году в Паудереме, Дорсетшир. Член парламента от консервативной партии с 1910 года. В 1922–1924 годах и в 1932–1935 годах министр просвещения в 1924–1925 годах министр сельского хозяйства. В 1926–1931 годах вице-король Индии. В 1935–1937 годах лорд хранитель печати, в 1935–1938 годах лидер палаты лордов и заместитель премьер-министра. После отставки Идена с поста министра иностранных дел в знак протеста против политики умиротворения Гитлера стал министром иностранных дел.
Прага, 11 марта 1938 года
Президент Бенеш получил сообщения от своих представителей в Вене в районе полудня, как раз, когда он проводил заседание кабинета министров. Он зачитал сообщения собравшимся государственным мужам, потом вздохнул и сказал:
- Думаю, Австрия, как государство, доживает последние дни. К сожалению, мы никак не можем ей помочь.
Он хотел было уже продолжить совещание, но тут слово попросил начальник генерального штаба генерал Крейчи.
- Господа, - начал генерал хорошо поставленным командирским голосом, - мы только что услышали из уст нашего президента, что Австрия доживает последние дни. Но ведь это значит, что и Чехословакия долго не протянет. После оккупации Австрии Германией Чехословакия окажется с трех сторон окруженной Германией. Если учесть те отношения, которые за последнее время сложились между нашей страной и Германией, если учесть те высказывания, которые фюрер позволяет в наш адрес, то не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что следующая очередь за нами.
Он окинул взглядом всех присутствующих и продолжил:
- Если мы сейчас не поможем Австрии, мы будем самоубийцами. Группа наших войск уже находится в этой стране. Нам необходимо срочно связаться с австрийским правительством и уже сегодня ночью отправить туда дополнительные войска, а к вечеру объявить мобилизацию.
- Вы понимаете, генерал, что вы предлагаете начать крупный военный конфликт в самой середине Европы? - оборвал его президент Бенеш, - Вы понимаете, что это может стать началом новой мировой войны?
- Отнюдь, - возразил начальник генерального штаба, - если сейчас Чехословакия придет на помощь Австрии, а тем самым встанет на защиту своего суверенитета, то в конфликт автоматически будут втянуты Россия, Франция и Англия. Вопрос этот уже завтра поднимут в Лиге Наций, а таким силам Германия противостоять не сможет. Считаю это единственным шансом спасти мир в Европе, по крайней мере на ближайшее десятилетие. В противном случае можете считать, что мы уже включены в состав рейха.
- Вы плохо понимаете обстановку, генерал, - все так же спокойно возразил Бенеш. - Мы поддержим Францию, Англию и Россию, если они вступятся за Австрию, но сами, в одиночку, ничего предпринимать не будем. Мы не будем ради соседнего государства обострять наши и так непростые отношения с Германией. Властью, данной мне конституцией, я не допущу ничего подобного.
- Вы об этом очень скоро пожалеете, но будет уже поздно, - вздохнул генерал Крейчи и сел на место.
Над залом заседаний нависла тяжелая атмосфера. Заключительная часть совещания прошла вяло и быстро закончилась. Присутствующие стали молча и торопливо расходится. Только на лестнице генерал Крейчи услышал, как кто-то сказал:
- А ведь Крейчи прав, скоро нас Германия проглотит точно так же, под молчаливое согласие всей Европы.
Историческая справка
Эдуард Бенеш - сын чешского крестьянина. Окончил Пражский университет и три высших учебных заведения Франции. Много лет проработал в министерстве иностранных дел при первом президенте Чехословакии Томаше Мосарике. В 1935 году избран вторым по счету президентом Чехословакии.
Берлин, 11 марта 1938 года
В этот вечер около тысячи высокопоставленных особ и дипломатов отдыхали в "Науз дер флигер" (Дом авиации). Здесь играл симфонический оркестр, пели лучшие оперные певцы Германии, танцевал государственный балет. И хотя новоявленный фельдмаршал Генрих Геринг всю ночь и весь этот день провел в телефонных переговорах с Веной, давая инструкции как руководителю австрийских нацистов Зейсс-Инкварту, так и германскому военному атташе Муффу, в самый разгар вечера он появился в концертном зале.
Геринг торопливо шел по залу, внимательно оглядываясь по сторонам. Весь его вид говорил о том, что он кого-то ищет. Наконец он, очевидно, увидел того, кого искал, и ускорил шаг, он подошел к чешскому министру доктору Войтеху Мастны, взял его под руку и повел в сторонку. Когда они оказались скрытыми от посторонних глаз, Геринг сказал:
- Герр Мастны, простите, пожалуйста, что мне придется несколько испортить вам столь приятный вечер, но к этому меня вынуждают срочные дела. Видите ли, буквально в последние часы у Германии несколько затуманились отношения с Австрией. Думаю, вам это уже известно. Я хочу вас заверить, что данный инцидент можно рассматривать как нечто вроде семейной ссоры и не больше. Вы сами прекрасно знаете, что Австрия и Германия всегда жили одними интересами. Даю вам честное слово, что в отношении Чехословакии у Германии нет никаких враждебных намерений. Наоборот, мы всячески стремимся наладить с вашей страной теплые, дружеские отношения. Поэтому я хотел бы, чтобы вы немедленно связались с вашим руководством в Праге и получили бы от них заверения, что Чехословакия не предпримет никаких необдуманных шагов в сложившейся ситуации, таких как, например, мобилизация. Мы бы очень хотели, чтобы ваше руководство правильно поняло сложившееся положение и подтвердило нам это. - Милые бранятся, только тешатся, - с улыбкой закончил Геринг.
- Я сейчас же отправлюсь в посольство и напрямую свяжусь с президентом Бенешем, - с такой же очаровательной дружеской улыбкой ответил доктор Мастны, - После этого я сразу же позвоню вам.
Войтех Мастны ровным шагом направился к выходу. Беспокойство германского руководства он прекрасно понимал, он уже в уме не раз за сегодняшний день просчитывал сложившуюся ситуацию и ее возможные последствия. "Заверения им потребовались, как бы не так, - раздраженно думал он. - Но если Чехословакия не протянет руку помощи Австрии, то это будет глупость, равносильная самоубийству".
Какое-то время Геринг провожал чешского посла взглядом, потом вышел из-за колонны и тоже направился к выходу, правда, по дороге задержавшись около группы старших офицеров.
Через полтора часа доктор Войтех Мастны позвонил фельдмаршалу Герингу и заверил его, что в сложившейся ситуации чехословацкое правительство не предпримет никаких шагов. На другом конце провода облегченно вздохнули.
Вена, 13 марта 1938 года
Огромная толпа не покидала в этот день сквера около "Бундесхауса", австрийского правительственного здания. Само здание было окружено молодыми людьми с белыми повязками - членами австрийской CA и СД. В самом здании также с самого утра стояла сутолока: кто-то вступал в должность, кто-то выторговывал себе еще не занятое в правительстве местечко. Кругом ходил слух о скором прибытии в Вену Гитлера.
Около полтретьего дня к "Бундесхаусу" подкатил огромный черный "Мерседес", из него выскочил шофер в эсэсовской форме и услужливо открыл дверь. Пассажир оказался высоким стройным молодым человеком, одетым в форму группенфюрера СС. Он легко вышел из машины и быстрым шагом, не обращая внимания ни на толпу, ни на охрану, направился к входу в правительственное здание, но не успел подойти к двери, как оттуда выскочил молодой человек в эсэсовской форме, застыл по стойке смирно в партийном приветствии, потом пожал протянутую группенфюрером руку.
- Добрый день, Вальтер, - с легкой улыбкой поздоровался Гейдрих. - Я смотрю у вас тут уйма забот.
- Мы с рейхсфюрером с утра ждем вашего прибытия, - бодро сообщил Шелленберг.
- Ну, рейхсфюрер может себе это позволить - ждать, а вам стоило бы лучше заниматься делами, - несколько охладил его пыл Гейдрих.
- Я с утра занят тем, что принимаю дела австрийской военной разведки, - пояснил Шелленберг. - Так что совмещаю приятное с полезным.
- Вы должны не принимать, а забрать все и вывести в Берлин, - опять осадил его Гейдрих.
- Но полковник Ронге, бывший начальник австрийской разведки, любезно предложил мне помочь разобраться в документах. Он с радостью готов с нами сотрудничать, вы же видите, как здесь все рады воссоединению с Германией.
- Милый Вальтер, вы же начальник зарубежной разведки и должны бы прекрасно себе представлять, что радуются далеко не все. Нам предстоит здесь еще немало работы.
- Я все понимаю, - уже без особого пыла ответил Шелленберг и решил переменить тему: - Пойдемте, я представлю вам этого полковника Ронге.
Они пробились сквозь суету коридоров на второй этаж и вошли в довольно просторную комнату. Вся комната была завалена какими-то папками с бумагами и фотографиями. Посередине всего этого хаоса стоял невысокий сухощавый мужчина с наметившимися залысинами. При виде эсэсовского генерала он вытянулся по струнке.
- Разрешите представить вам полковника Ронге, - сказал Шелленберг, - бывшего начальника военной австрийской разведки. Полковник хотел бы работать под нашим руководством.
Гейдрих осмотрел полковника с головы до ног своими холодными голубыми глазами.
- Ну что же, полковник, - наконец сказал Гейдрих, - считайте, что вы у нас работаете и поступили в распоряжение штурмбанфюрера Шелленберга. О вашем звании и должности я скажу вам позже, по результатам вашей работы.
В это время дверь в комнату открылась и на пороге появился рейхсфюрер Гиммлер в сопровождении высокого, крепкого телосложения, человека с грубоватым лицом.
- Здравствуйте, Рейнгард, а я уж начал беспокоиться, не случилось ли с вами что по дороге, - поприветствовал Гейдриха Гиммлер, - Что-то вы не очень спешите к лаврам первой победы.
- Это еще не победа, а только стартовая дорожка к ней, - в тон ему ответил Гейдрих.
- Я хочу представить тебе нового командира СС и полиции области Дунай Эрнста Кальтенбруннера, - сказал Гиммлер, подталкивая в спину вперед своего спутника. - Ты, наверное, уже слышал о нем. Это он отдал приказ арестовать австрийское правительство.
- Наслышан, наслышан, - произнес Гейдрих, с улыбкой протягивая руку Кальтенбруннеру. - Очень рад личной встрече.
- Эрнст обратился ко мне за помощью, - продолжал Гиммлер. - Он хочет по горячим следам устроить здесь большую чистку и просит моего содействия в получении составов для отсылки арестованных в концлагеря.
- Веселая встреча, - улыбнулся Гейдрих, - один еще на пороге сообщает, что все единогласно в восторге от присоединения, а другой - заводит разговор о составах для арестантов.
- Конечно; большинство населения давно ждало этого, - заговорил Кальтенбруннер низким голосом, - в особенности немцы, но есть и открытые противники, которые могут перейти к активным действиям.
- Я все понимаю, - посерьезнел Гейдрих, - но, господа, у нас не туристическая фирма, чтобы возить их из Австрии в Германию. В Германии и без этого достаточно всякой дряни. Надо создать концлагерь здесь.
- Я об этом думал, - сразу же согласился Кальтенбруннер, - но для строительства нужно время, а основную массу самое лучшее было бы арестовать сейчас, в переходный период.
- Ну вот, соберите их, и пусть они сами займутся собственным обустройством. Евреи, захватившие Россию, давно уже пользуются этим методом и, насколько мне известно, отказываться от него не собираются. Так что вам будет достаточно огородить участок колючей проволокой и поставить вышки. Но не жадничайте с участком: не сделайте его слишком маленьким.
- А Рейнгард прав - это самый простой выход из положения, - заулыбался Гиммлер, - И как он нам с вами сразу не пришел в голову!
- Мы так и сделаем, - согласился Кальтенбруннер, - У меня даже и местечко на примете есть, Маутхаузен, это на берегу Дуная, недалеко от Эмса.
- Чудное местечко для проживания, - засмеялся рейхсфюрер. - Ну вот, один вопрос ко всеобщему удовольствию решили. Пойдемте с нами, Рейнгард, я бы хотел познакомить вас еще кое с кем из нового австрийского правительства. Кстати, а где ваш пресловутый Мюллер? Завтра сюда прибудет Гитлер, и надо будет позаботиться о безопасности.
- Мюллер завтра и прибудет, у него есть кое-какие дела в Берлине, а пока этим займется штурмбанфюрер Шелленберг, - Гейдрих повернулся к своему подчиненному: - Не затягивайте с документами: грузите и отправляйте их в Берлин, там разберетесь, если надо, возьмите с собой полковника Ронге, но сделайте это до того, как здесь появятся люди из абвера.
Лабиринты истории
17 марта 1938 года министерство иностранных дел Советского союза направило в Англию официальное предложение провести под эгидой Лиги Наций совещание по обсуждению агрессивной политики Германии. На следующий день пришел по-английски вежливый отказ.
24 марта, выступая в палате общин, лорд Чемберлен пояснил: "Такие действия неизбежно приведут к тому, что усилится тенденция к образованию групп государств … что само по себе враждебно перспективам мира в Европе". Очевидно, в оси Рим - Берлин - Токио, или в "Антикоминтерновском пакте" (Германия, Италия, Япония) английский премьер-министр эти три страны за государства не считал.
Берлин, 18 марта 1938 года
Отто Шмидта отпустили прямо из зала суда, не дожидаясь окончания процесса. Наконец-то он вздохнул с облегчением. Вот уже полтора месяца он находился в полной растерянности: в гестапо, угрожая смертью, от него требовали одно, потом он попал в руки контрразведки и там кнутом и пряником от него стали требовать другого. Последней каплей был этот суда, на котором Геринг обрушился на него с криками, требуя, чтобы он перестал врать и говорил чистую правду как перед Богом. Но теперь все это было позади. Напоследок ему даже выдали кое-какие деньги за "причиненные беспокойства".
Шмидт поспешил к ближайшей станции кольцевой дороги, чтобы как можно скорее покинуть центр столицы и оказаться в привычной для него атмосфере рабочей окраины. Уже направляясь от станции к дому, он решил зайти и пропустить рюмочку-другую в знакомый ему погребок под названием "Рейнике лис". В погребке он встретил старых знакомых, проболтал с ними часа два и даже дошел до того, что угостил их выпивкой, хотя такое с ним случалось крайне редко.
Из погребка Шмидт вышел, когда было уже темно, и, пошатываясь, направился к дому, мечтая о том, как сегодняшнюю ночь проведет в нормальной кровати, забыв обо всех страхах.
Уже у самого дома его догнали два молодых крепких парня в рабочих костюмах. Шмидт только успел почувствовать резкую боль под левой лопаткой, после чего перед глазами у него все поплыло, и он провалился в темноту.
Берлин, 20 марта 1938 года
В кабинете Кейтеля сидел адмирал Канарис и взволнованно говорил:
- Да, суд чести доказал полную несостоятельность обвинений против генерал-полковника фон Фрича. Да, Гитлер принес ему свои извинения, правда, на закрытом совещании командиров вермахта. Да, фон Фрич вернулся в вермахт, правда, теперь всего лишь командиром своего 12-го артиллерийского полка. На заседании суда даже Геринг был возмущен лживостью всех обвинений. Гестапо получило хороший урок, но его надо закрепить.
- Оно его и так не забудет, - вяло возразил Кейтель.
- Нет, надо заявить от имени руководства вермахта демарш, - горячо продолжал Канарис, - Майзингер подлежит наказанию по параграфу 373 уголовного кодекса за дачу заведомо ложных показаний, остальные участники этого дела со стороны гестапо должны подвергнуться дисциплинарным наказаниям! Я посоветовался с полковником Хоссбахом, и мы решили, что должны потребовать у Гитлера изменений в руководстве СС, речь идет о Гиммлере, Гейдрихе, Йосте, Бесте и Майзингере. Однако при этом надо подчеркнуть, что мы не против Службы безопасности как таковой, но в партии ведь есть порядочные и умные люди, которые смогут достойно справиться с этой задачей!
- Бросьте, Вильгельм, - все так же вяло возразил Кейтель. - Майзингер уже переведен куда-то на архивную работу, остальные участники получили выговоры. А те, о ком вы говорите, без труда вывернутся. Оставьте - это уже пройденный этап.
- Но мы должны раскрыть глаза фюрера на это осиное гнездо!
- Не будьте наивны, Канарис! Только что у меня был Рундштадт: Фрич решил стреляться с Гиммлером и просит Рундштадта быть его секундантом и передать рейхсфюреру письменный вызов. Вы-то хоть не делайте глупостей!
- И что Рундштадт?
- А ничего. Вызов сжег и теперь ходит, пытаясь найти себе помощников, которые бы поспособствовали ему отговорить от этой затеи фон Фрича.
Канарис невидящими глазами уставился в стенку напротив. "Все боятся за свои шкуры, - думал он, - и никто не понимает, что сидеть тихо в уголке намного опасней, чем в самом начале выступить слаженно и вместе!"
- Очень жаль, что не нашел у вас поддержки, - поднялся Канарис. - Разрешите идти?
- Идите. И смотрите в будущее, а не в прошлое. Австрия - это только начало.
"Я, в отличие от вас, и смотрю в будущее", - горько подумал Канарис, но, так ничего и не ответив, по-военному четко развернулся и вышел из кабинета.
Берлин, 27 марта 1938 года
В приемную Гитлера вошел Гейдрих, он ответил на партийное приветствие нового адъютанта фюрера майора Шмундта и попросил его доложить о нем фюреру. Гитлер принял Гейдриха незамедлительно. Когда Гейдрих четко отсалютовал и встал навытяжку напротив письменного стола, Гитлер сказал:
- Вы опять с каким-нибудь проектом, Рейнгард? Последнее время вы неистощимы на выдумки.
- Никак нет, мой фюрер.
- А ваш последний проект по создания настоящей Службы безопасности во многом очень хорош. Я уже обсуждал с Гиммлером кое-какие его положения, он тоже во многом вас поддерживает. Думаю, в ближайшее время мы превратим этот проект в приказ.
- Это пойдет только на пользу дела, мой фюрер.
- А вот ваша идея о доме терпимости с проститутками-разведчицами у меня вызывает сомнения. Шлюхам нельзя доверять.
- Вы неправильно поставили акценты, мой фюрер, - улыбнувшись, возразил группенфюрер. - Разведчицы-проститутки, а не проститутки-разведчицы. Поверьте мне, когда мы организуем этот салон, то узнаем намного больше дипломатических тайн, чем если бы завербовали половину дипломатического корпуса, находящегося в Берлине. Вас, наверное, просто предвзято проинформировали об этом моем проекте.
- Может быть и так. Так что вас сегодня привело ко мне, если не очередной проект?
- Чехословацкие дела, мой фюрер. Завтра в Берлин приедет председатель "Судетской немецкой партии" господин Генлейн. Я бы хотел, чтобы вы приняли его и дали бы инструкции о том, как ему вести себя дальше. Наши успехи в Австрии придали ему рвения.
- Но ведь до этого его инструктировали вы и Лоренц.
- Это так, мой фюрер, но в данном случае было бы очень полезно вам его принять. Вопрос о Чехословакии сейчас наиболее актуален, и вы, конечно, понимаете, что если Генлейн вернется домой и будет рассказывать, что его принимал сам фюрер, его авторитет поднимется еще больше. Да он и сам с большим уважением отнесется к тому, что ему скажет фюрер, а не какой-то полицейский генерал.