Он больше не считал.
Женни теребила его шевелюру. Ну надо же, короткая, локоном не поиграешь.
– Зачем ты там, у театра, целовался с той латинской девушкой? – прошептала она ревниво.
– Я глупый был, – нашелся Барт.
– А почему ты так коротко подстригся?
– Что? – Ошалевший Барт пригладил себе волосы. – Не ходить же лохматым.
Женни так горько вздохнула, что он тут же поклялся отрастить подлиннее и вообще не стричься без ее разрешения. Фамильной клятвой. Ему ничего не стоит, а она пусть перестанет его ревновать.
В темноте спустились они с холма. Поцеловались еще раз у дома Маленьких. Скрипнула дверь, и Женни убежала. Прабабушка ничего ей не сказала. Женни забралась в кровать. Это все случилось на самом деле? Просто сказка какая-то… Улыбаясь, Женни заснула.
Рафаэль заехал к Барту в комнату.
– Как все прошло? – спросил.
Барт лежал на спине, раскинув руки. В ответ он сделал какой-то неопределенный жест.
– Барт, – позвал Рафаэль.
– Не спрашивай, ладно? – повернулся к нему Барт.
Как все прошло, Раф понял по выражению лица брата и развернулся к двери.
– Раф, мне сейчас не хочется разговаривать, – виновато крикнул ему вслед Барт.
"Я ей тоже нравлюсь. Если бы я только мог ходить…" – обожгла Рафаэля мысль.
"Доброе утро, Бартоломью! – Женни открыла глаза и улыбнулась солнечному зайчику на стене. – Неужели вчерашний вечер был на самом деле?"
Женевьева вскочила на ноги. Хотелось петь, совершать подвиги, сворачивать горы. Пока горы и подвиги под руку не подвернулись, пришлось довольствоваться приготовлением завтрака.
– Женни, – всплеснула руками Маленькая бабушка, – мы столько не съедим.
– Вам нужно хорошо питаться! – не оборачиваясь от плиты, строго сказала Женин: она уже и бульон поставила для супа.
Сняла пенку. "Прозрачный, как слеза!" – подумала словами мамы и пожалела, что мама ее не видит.
– Нам уже не нужно столько, – начала возражать прабабушка.
Прадедушка махнул рукой.
– Ничего, пусть варит. Может, кто из молодых людей в гости пожалует. Они в этом возрасте всегда голодные.
– Лекарство! – напомнила Женевьева.
После непродолжительных торгов стороны пришли к соглашению, что Маленькие плотно завтракают, возможно, даже и обедают, а лекарство выпьют только, когда почувствуют себя плохо. Зачем его принимать раньше времени?
"Молодых людей" Женин прождала напрасно, никто не объявился.
– Упражняешься? – Бартоломью вошел к Рафаэлю в комнату.
Раф лежал на полу, поднимая и опуская руки с гирями.
– Красивый фейерверк. Несколько новых видов, – рассказывал Барт.
Раф оставил гири, взял гантели. Раскинул руки, прижал к груди. Барт наклонился, взял освободившуюся гирю, повыжимал ее немного.
– Что ты теперь собираешься делать? – ритмично спросил Раф, стараясь не сбиться с дыхания.
– Как что? У меня столько идей для Рождественского бала! Старик Оричес похлопотал, чтобы меня оформили официальным представителем от мэрии. – Барт наклонился к Рафаэлю и весело сообщил:
– Кое-что можно с музыкантов получить: кого нанимать играть буду выбирать я.
Поймав недоуменный взгляд Рафа, Бартоломью попытался оправдаться:
– Не смотри на меня так. Я что, деньги брать буду? Просто я найму тех, кто согласится дать дополнительные бесплатные концерты зимой. Меланцы у меня скучать не будут!
– Я не о том. – Раф сел, достал резиновые жгуты, закрепил. – Я о Женевьеве.
– Женин… – Барт расплылся в улыбке. – Знаешь, я с ума сошел. Я пытался уговорить мэрию перенести День города на неделю раньше. Я же договорился с артиллеристами, так чего тянуть.
Он рассмеялся.
– На меня как на идиота посмотрели.
– Вы хотите пожениться? – Рафаэль ложился, натягивая жгуты, садился.
Бартоломью удивился вопросу.
– Конечно.
– Когда?
Раф лег, сел.
– Не знаю… – Барт пожал плечами. Он что, задумывался так далеко?
– Я бы на ней хоть завтра женился, – неожиданно выпалил Раф и смущенно поправился: – Я имею в виду, на такой девушке, как она.
Рафаэль сел и отцепил жгуты.
– Ты еще ничего не понимаешь в жизни! – скривился Барт. – Женитьба – это серьезное и дорогое мероприятие. Я не заработаю в этом году на свадьбу. Ты представляешь, во сколько обойдется поставить весь Меланьи на уши и напоить допьяна?
– Зачем? – удивился Раф.
Он встал на ноги, придерживаясь за кровать. Это ему удалось, но вот удержаться было сложно. Мало того, что ноги не очень его слушались, так левая была еще и слабее правой.
– Как это зачем? Я же Медичес! Весь город должен праздновать свадьбу Медичеса.
– А она – Мединос, – напомнил Рафаэль.
Он попытался шагнуть. Покачнулся, но удержал равновесие.
Барт с жалостью смотрел на него.
А Раф считал про себя. Сегодня он продержался вертикально дольше, чем вчера. Если он каждый раз будет увеличивать время, то за год наберет полчаса. Уже что-то. Целых полчаса! Он сел.
Жалких полчаса!
– Да, она – Мединос, – вздохнул Барт. – Надо подготовить родителей. Даже не знаю, с чего начать. А видел бы ты маму Женевьевы, когда я произнес "Медичесы".
Он размечтался.
– Как было бы здорово, открываешь глаза, а Женни: "Доброе утро, Бартоломью". И у нее бы стало меньше проблем. Забрала бы Маленьких к нам, у нас места полно, плюс все удобства. Ты бы с прадедушкой общий язык быстро нашел. У него знаешь какой архив! Интересно, за сколько удастся продать их домик?
– Барт! Они же Мединосы… – На этот раз Рафаэль посмотрел на Бартоломью с жалостью.
– Я что-нибудь придумаю, – встряхнулся Барт. – Свадьба может подождать. Это же не Рождественский бал – терпит.
Но ему захотелось увидеть Женни как можно скорее, прочитать в ее глазах, что вчерашний фейерверк имел успех. Не удалось.
– Бартоломью, мне нужна твоя помощь! – зашла к Рафаэлю мама. – У нас вечером будут гости. Помоги навести порядок и останься, пожалуйста, дома.
Она споткнулась о гантели.
– Рафаэль, что ты развел у себя в комнате? Немедленно убери все вещи и книги с пола! А пыли сколько! – провела она пальцем по подоконнику.
Братья сникли. Гости не предвещали ничего хорошего. Не любили они "гостей". Не только из-за навязчивого стремления мамы продемонстрировать, что у нее, несмотря на проблемы и болезни, идеальный порядок. Их с Рафом усилиями, между прочим. А потому, что гости обычно оказывались докторами. Кто-то новый, видимо, изъявил желание посмотреть Рафаэля и пощипать их кошелек.
Раф наклонился и со всей злости толкнул гантель – она, гремя по полу, откатилась под стол. Барт положил руку Рафаэлю на плечо и ободряюще похлопал.
– Я не понимаю, зачем они хоронят Рафа? Ну что им стоит обнадежить маму? – горько жаловался Женевьеве на вчерашних визитеров Барт.
– Может быть, чтобы вы были готовы к худшему и радовались, что пока все хорошо? – Женни сочувствовала ему, но совершенно не представляла, как утешить.
– Ха! Они сами ничего не знают, никаких конкретных диагнозов или сроков. Слышала бы ты, что ему в прошлом году обещали! Каркают только… – Барт махнул рукой. – Мы привыкли. Ничего. Жив еще. Но мама! Она же не выдержит больше. Еще не хватало, чтобы она разболелась.
Они остановились у булочной. Вообще-то, Женин уже купила все, что собиралась, в том числе и хлеб. Она просто увидела внутри столики, чашечки с кофе, сидящих людей. Вспомнила Рафаэля в том кафе на террасе. Синие-синие глаза. Озорной взгляд. У нее сжалось сердце. Нет! Неправда! Рафаэль не похож на умирающего!
Барт по-своему истолковал, почему она оторваться не может от витрины. Толкнул дверь.
– Зайдем, шоколада горячего выпьем.
– Привет, ребята! – воскликнул он при виде знакомой компании.
– Где ты пропадаешь последнее время? Тебя не видно и не слышно, Барт! – послышались смешки.
– Это Женевьева… – начал было представлять Барт и замялся.
Вот скажет сейчас "Мединос", это дойдет до замка, отец разозлится – у него плохое настроение последнее время. Мама нервничает из-за отца, а вчера буквально слегла из-за Рафа… Он замолчал.
Раздались приветственные возгласы. Смущенная Женин юркнула Барту за спину. Компания рассмеялась, а Женин совсем смутилась. Барт обернулся, улыбнулся ей ободряюще. Прозвенел колокольчик. Наверное, день был холодный, еще одна компания зашла согреться шоколадом. Барта обступили, что-то спрашивали. Женин отошла.
– Вот так сюрприз! Здравствуй, Женевьева! – раздался несколько насмешливый голос.
– Ллойд! – обрадовалась знакомому лицу Женин. – Спасибо за чудесную розу.
– Рад, что понравилась, – усмехнулся он.
"Какой он разный, – удивилась Женин, – дома и на людях. Даже глаза другие".
– Роза такая красивая, мне жалко стало, что завянет, – призналась Женин.
– Нет проблем. Выброси, я пришлю другую, – передернул он плечами.
– Не стоит. Бартоломью мне ее нарисовал. – Женин вздернула подбородок.
Ллойд повернул голову и поискал глазами Барта. Тот разговаривал с какой-то девушкой. Девушка довольно фамильярно с ним обращалась. Жестикулировала одной рукой, второй упиралась ему в грудь. А Барт смеялся.
– Кто это? – прошептала Женин.
– Возле Бартоломью? Это его предыдущая пассия, – не преминул воспользоваться ситуацией Ллойд. – Нет. Вру. Прошлогодняя. Потом была еще одна.
А она-то думала… Как дурочка, повелась на его уловки… Решила, что это сказка… А он с каждой так… Любитель спектаклей!
Ревность затмила Женин глаза.
– Точно. Он с ней был в прошлом году на фейерверке. На балу с кем-то еще… – Ллойд спросил удивленно:
– А где ты пропадала во время салютов? Я искал и не нашел.
Женин чуть не рассмеялась. Дура она ревнивая, вот кто! Но на всякий случай уточнила:
– Не знаешь, почему пять красных залпов были в сторону холма?
– Тоже заметила? Наверное, орудие сдвинули случайно. Грубое нарушение техники безопасности.
"Да. – Женевьева распрямила плечи. – Мы с Бартоломью вопиющее нарушение техники безопасности!"
– Я собирался зайти, спросить адрес твоих родителей. Мой отец едет в Порт-Пьер по делам, – говорил Ллойд. – Он хотел заглянуть к вам. Ты подала чудесную идею с выставкой. Мама ужасно скромная, она считает, что на благотворительных базарах ее вышивки покупают только ради того, чтобы сделать пожертвование. Мы с отцом решили организовать ей сюрприз – выставку. Но сначала надо знать, что скажет твой отец.
– Конечно! – обрадовалась Женин. – Как здорово!
Ллойд посмотрел на разрумянившуюся Женни и улыбнулся. А Женевьева опять увидела перед собой "домашнего" Ллойда.
– Запиши адрес!
– Нечем, – развел Ллойд руками: не упускать же лишний повод зайти в гости.
– Я сейчас! – сообразила Женни.
– Извините! – сказала она девушке, слегка отодвинула ее в сторону и расстегнула нагрудный карман рубашки Барта. – Мне нужен карандаш.
– Да, конечно, – кивнул он ей.
Женни достала блокнот с карандашом и побежала к Ллойду.
– Что? – переспросил девушку Барт, с трудом отрывая взгляд от Женни.
Ллойд спрятал адрес.
– Сейчас самый подходящий сезон! – уверяла его Женни. – Порт-Пьер просто наводнен проводящими у нас зиму английскими пенсионерами. Они с удовольствием придут на такую выставку.
– Заглядывай к нам, – пригласил Ллойд. – Мама будет очень рада.
Подошел Барт и обнял Женни за плечи.
– Мы уже уходим, – окатил он Ллойда холодным взглядом.
Ллойд ответил ему насмешливой ухмылкой.
По дороге они немного повздорили. Барт возмущался. Женни сказала, что она же не ревновала Барта к этой девице, так пусть и он не ревнует ее к Ллойду.
– Как же, не ревновала! – Барт рассмеялся. – А кто показывал ей, что ты – хозяйка моих карманов?
Женни демонстративно надулась. Барт вздохнул и объяснил, что у него деловой интерес: он не для себя, а для Рождественского бала старается. На что Женни парировала, что и у них с Ллойдом деловой интерес. Когда они подошли к домику Маленьких, Барт притянул ее к себе. Все размолвки были тут же забыты.
– Мне пора, – с неохотой освободилась из его объятий Женни.
Бартоломью – это, конечно, здорово. Он ее любит. Без его помощи она не справилась бы с хозяйством. Но есть маленькие неприятности в их отношениях. Он редко заходит, вернее, не так часто, как ей бы хотелось. Они никуда, совсем никуда не выбираются вместе. Походы по магазинам – не в счет. У нее есть сегодня время, а она вынуждена сидеть дома, он же наверняка занят, раз не появился до сих пор. И вообще! Он хорошо устроился! Живет полной жизнью, как и до нее. Готовит свой Рождественский бал… А она ради него избегает Ллойда, единственное свое здешнее знакомство. Сидит затворницей!
Женни захотелось сходить в гости, поболтать. Только к кому? Какая беспросветная жизнь… Сбегать, позвонить родителям, узнать, как продвигаются дела с организацией выставки Линды Оричес? Кстати, а почему бы не занести Линде вышивку замка для этой выставки? Или просто прогуляться по Меланьи… Женин на всякий случай захватила с собой вышивку и отправилась в город. Увидела припаркованную машину Ллойда на Центральной площади, поняла, что его нет дома, и ноги сами понесли ее к владениям Оричесов.
– Очень мило, что ты зашла, – обрадовалась Женевьеве Линда. – Я как раз собиралась пить чай. Составишь мне компанию? У меня, правда, чаепитие на английский манер.
– С удовольствием! – воскликнула Женин. – В Порт-Пьере есть несколько ресторанов, где сервируют настоящий английский чай, англичане довольны.
– Ты непременно должна дать мне адреса. Буду на выставке – обязательно зайду. Расскажи мне, кстати, как эти выставки проходят. Представляешь, я побаиваюсь, – призналась Линда. – Не ощущаю я себя большим художником.
Они пили чай из настоящего английского сервиза за маленьким столиком в светлой солнечной комнате-оранжерее рядом со спальней четы Оричесов. "Очень по-английски", – решила Женин. Все эти сэндвичи с огурцом, булочки с джемом. Женин рассказывала, как обычно проходят выставки. Ничего страшного, хотя она сама бы тоже боялась. Все ходят с важным видом и задают автору умные вопросы. Может, на выставке вышивок будет другая публика.
Линда задумчиво вертела в руках вышивку замка, что вернула ей для выставки Женин. Похвалила рамку.
– Бартоломью Медичес сделал, вернее, он говорит, что нашел подходящую среди старой рухляди.
Какие-то мысли назойливо крутились у Женин в голове… "Шотландский замок, – пыталась упорядочить их Женин, – английское чаепитие, такие потрясающие манеры. Какие тайны скрывает Линда Оричес?" Но, наверное, не очень удобно задавать такие вопросы. Или удобно?
– Мне рассказывали, что у Медичесов в подземелье хранится много старых вещей. – Линда слегка улыбнулась.
Глаза у Женин широко раскрылись от любопытства.
Она поддержала разговор.
– Бартоломью говорит, что всего лишь старье, не представляющее ценности. Надо бы выкинуть, но руки не доходят.
– Жалко, если Медичесы выбросят все, не перебрав, – вздохнула Линда. – У них наверняка есть старинная вышивка. На экспозиции в самом замке только оружие, доспехи и мебель. Посуда и очаровательная скатерть. Есть несколько недурственных гобеленов. Но как бы я хотела взглянуть на старинную вышивку.
– Разве такие работы могли сохраниться? – удивилась Женни. – Это же не гобелены.
– Почему нет? Если не отдельные сюжетные картинки, так расшитая одежда. Золотой нитью, шелковыми шнурами, лентами… О! Это очень дорогая одежда, и ее хранили и передавали по наследству. Впрочем, не Медичесы. Они охотнее хранят легенды и оружие, – улыбнулась было Линда, но тут же вздохнула с сочувствием: – Если у них что и осталось из одежды, то никому до нее нет дела. Это, скорее, интересно женщине, а у бедной Медичес больной ребенок, ей не до того. Она ничем не интересуется, нигде практически не бывает.
– А я в детстве открыла бабушкин сундук и хотела примерить платья, которые в нем хранились. Отец не разрешил, сказал, что бабушка рассердится, это ей от ее бабушки досталось, – вспомнила Женин. – Наверное, те платья старинные. Красивые, тяжелые. Не успела поиграть в принцессу. Надеюсь, что их не выбросили.
– Попробуй вот эту булочку, – протянула ей тарелочку с теплыми булками Линда. – Для меня такой сундук был бы настоящим сокровищем. Хочется верить, он хранится у вас не в таких ужасных подземельях, как в замке Медичесов.
– О! – опять широко распахнула глаза Женин. – А чем таким, леденящим душу, известны подземелья Медичесов?
Линда рассмеялась.
– Я неудачно выразилась. Никаких тайн и привидений. Просто мне кажется, что в подвалах такого старого строения обязательно водятся мыши. А может, даже и крысы!
Женин посмотрела в большое окно. Нет, отсюда не видно замка.
Они бы еще поболтали, однако зазвонил телефон.
"У всех в этом городе есть телефон, кроме Маленьких", – с горечью отметила про себя Женин. Увидела в окне поворачивающую к дому машину Ллойда и спохватилась.
– Мне пора, не надо меня провожать! – крикнула на бегу Линде.
– Заходи еще. Приятно было с тобой поговорить, – оторвалась от трубки Линда.
Женин приоткрыла входную дверь. Поздно! Ллойд вышел из машины. Женни не знала, что делать. Оглянулась и спряталась за толстой шторой в прихожей. Сейчас он пройдет к себе, а она проскользнет наружу. И у Барта не будет повода для ревности.
Ллойд, весело насвистывая, сбросил один ботинок. На втором, видимо, был туго затянут шнурок. Ллойд присел развязать. Женни выглянула и увидела его светлую макушку. Напевает. Наверное, хорошо провел время. Как и Бартоломью. Барт тоже хорошо проводит время! Без нее! А она прячется, чтобы его не расстраивать! Женни разозлилась и, ни секунды не думая, резко отодвинула штору. Ллойд в это время выпрямился и оказался с ней лицом к лицу.
– Ик… – У него от неожиданности началась икота. – Же… Женни? Ты что делала, ик, за шторой?
– Пряталась от тебя! Но поменяла планы! – выпалила Женни.
Ой, что он сейчас подумает! Сама себя поставила в идиотское положение. Нужно было переждать и выйти незаметно, раз затеяла прятки.
Ллойд пялился на нее, улыбался и икал.
– Я раньше считала, что, наоборот, надо испугать, чтоб прошла икота, – сказала Женни.
"О, Господи, что я несу! – простонала она про себя. – Но он тоже хорош, я бы смутилась, если бы заикала".
– Ик, только не надо меня пугать еще раз! – попросил Ллойд. – Само пройдет.
Они посмотрели друг на друга и захохотали. Бывает такое, нападает смех, от которого текут слезы и сложно остановиться. От икоты, как оказалось, не спасает.
Отсмеявшись, Женни взялась за ручку двери.
– Если не хочешь скучать дома на Рождество, то я, ик, приглашаю тебя на бал, – неожиданно сказал Ллойд.
– Я иду с Бартоломью, – извиняющимся тоном ответила Женни.
– А он разве тебя позвал? – удивился Ллойд.
Женни даже обычной его насмешливости не уловила. Пожала плечами: "Не позвал, так позовет". Ушла, но на обратном пути задумалась.
Ллойд заглянул к маме.
– Встретил Женни в дверях, – сообщил он. – Ик.
– Славная девочка. Мы замечательно провели время. – Линда убирала чайный сервиз с маленького столика, обернулась к сыну и посоветовала: – Выпей холодной воды, милый.