Существование такого разделения полномочий, ближайшую аналогию которого можно обнаружить в ранний период Византийской империи, служит достаточным объяснением отсутствия в швейцарских военных кругах какого бы то ни было стратегического опыта и единого замысла. Компромисс, который является чем-то средним между несколькими соперничающими планами боевых действий, обычно сочетает в себе их недостатки, а не достоинства. К тому же можно допустить, что найти швейцарского офицера, способного разработать связный план кампании, было весьма трудно. Капитан был старым воином, отличившимся в былых сражениях, но, кроме личного опыта, он ничем не отличался от находившихся под его командой. А что до выработки более или менее сложных стратегических комбинаций, швейцарский военный совет не намного превосходил компании отставных сержантов наших дней. (Личное мнение автора. – Ред.)
Однако с тактикой дело обстояло иначе. Самые подходящие средства приспособления атакующей колонны к неровностям местности или особенностям вооружения войск противника изучались в школе военного опыта. Была разработана настоящая тактическая система, действенность которой не раз демонстрировалась в сражениях XV века. Для борьбы со средневековыми тяжеловооруженными всадниками и пехотой, ради которой он был разработан, швейцарский способ был непревзойденным; лишь когда Новое время внесло другие условия в военное дело, он постепенно устарел.
Обычным боевым порядком, применявшимся швейцарцами, каким бы большим или малым ни было их войско, было наступление уступом из трех баталий. Первая баталия, авангард (vorhut), шедшая, когда войска были на марше, впереди, направлялась к определенному пункту рубежа противника. Вторая баталия (gewaltshaufen), вместо того чтобы двигаться следом за первой, наступала параллельно, но чуть позади справа или слева. Третья баталия (nachhut) двигалась еще дальше позади и часто прекращала движение до того момента, пока не определятся результаты первой атаки, чтобы в случае надобности действовать в качестве подкрепления. При такой дислокации между баталиями оставалось свободное пространство, чтобы в случае отражения атаки баталия могла отступить, не внося беспорядка в остальные войска. Другим странам, где было принято ставить один корпус точно за другим, часто приходилось расплачиваться за свои тактические грехи зрелищем, когда поражение их передовых частей влекло за собой разгром всей армии, когда каждое соединение беспорядочно откатывалось на расположенные прямо позади. Швейцарский порядок наступления имел еще одно преимущество, не дававшее возможности войскам противника атаковать с фланга выдвинутую вперед баталию; в этом случае враг сам подставлял собственный фланг второй баталии, которая как раз была на подходе и развивала наступление.
Наступление эшелонированными баталиями было не единственным тактическим ходом швейцарцев. При Лаупене (1339) главная баталия выдвинулась вперед и начала действовать до того, как вступили в бой фланги (не совсем верно – перед этим отряд рыцарского войска опрокинул арьергард бернцев. – Ред.). С другой стороны, в сражении при Фрастенце в 1499 году атаку начали фланги, тогда как центр избежал боя и лишь выступил, чтобы завершить разгром противника.
Даже традиционный боевой порядок из трех баталий порой отвергался ради какого-либо другого боевого порядка. При Земпахе (1386) воинов лесных кантонов выстроили отдельным клином. Такое построение, как можно было бы ожидать из его названия, не было треугольным, просто это была баталия, которая в глубине была шире, чем спереди. Целью было сосредоточенным ударом по центру сломать необычно прочный строй противника. В 1468 году во время сражения, предшествовавшего осаде Вальдсхута, вся армия швейцарских конфедератов двинулась навстречу австрийской коннице, образовав огромный пустой внутри квадрат, в середине которого поместили знамена с эскортом алебардистов. Когда это войско было атаковано, воины повернулись наружу, чтобы встретить атакующих; назвали это "созданием ежа". Они держались так непоколебимо, что, уступая в численности, смогли выдержать самую энергичную атаку в швабской войне 1498 года; 600 воинов из Цюриха, застигнутых в открытом поле тысячью имперских тяжеловооруженных всадников, "образовали ежа и с легкостью, сопровождая насмешками, разогнали противника". Макиавелли пишет о другом швейцарском боевом порядке, который он называет крестом; "промеж плеч которого разместили мушкетеров, дабы прикрыть их от первого удара противника".
РОСТ ШВЕЙЦАРСКОГО ВОЕННОГО ПРЕВОСХОДСТВА
Первая победа швейцарских конфедератов была одержана не благодаря тактике, впоследствии принесшей им славу, а благодаря хорошо продуманному выбору поля боя. Бой у горы Моргартен (1315) послужил страшным примером явной непригодности феодальной конницы к действиям в горной местности. В морозный день 16 ноября, когда дорога под ногами была словно каток, герцог Леопольд Баварский двинул длинную узкую колонну войска Габсбургов, которым он командовал, в ущелье, ведущее в долину Швица. Разумеется, впереди выступали рыцари (3 – 4 тысячи), претендовавшие на честь начать сражение, тогда как 4 или 5 тысяч (8 – 9 тыс. – Ред.) пеших воинов закупоривали путь позади. В узком Моргартенском проходе, где дорога проходит между обрывистым склоном слева и гладью озера Эгери справа, австрийцев поджидали 1300 швейцарцев. С беспечностью, спутницей самонадеянного высокомерия, герцог не позаботился об элементарной мере предосторожности – разведать путь. Он обнаружил близость противника, когда слева по склону на его войско посыпалась лавина камней и бревен. Наверху, на позиции абсолютно недоступной для конницы, был поставлен отряд швейцарцев. Мгновение спустя на голову беспомощной колонны обрушились главные силы горцев.
Австро-германцы еще не осознали, что сражение уже началось, а алебарды и усеянные шипами дубины швейцарцев уже вносили опустошение в их авангард. Передние ряды рыцарей, плотно стиснутые после встречи с противником, не имели возможности опустить копья, не говоря уж о том, чтобы пришпорить коней и броситься в атаку, гибли в бою. Середина и тылы были вынуждены остановиться и стоять без движения, из-за узкого прохода не в состоянии продвинуться вперед, а из-за создавшей пробку пехоты отойти назад. Какое-то время они находились под градом камней и бревен, продолжавших скатываться по склону, выбивая из плотной толпы в лежавшее внизу озеро людей и лошадей. Затем в едином порыве большая часть людской массы повернула коней и двинулась назад. В образовавшейся давке сотни людей были оттеснены за обочину и потонули в водных глубинах слева. Главные же силы хлынули на колонну собственной пехоты и, топча своих несчастных соотечественников, что было мочи поскакали назад по обледеневшей дороге.
Швейцарцы, уничтожив немногих оказавших сопротивление рыцарей из авангарда, обрушились на тылы охваченной паникой толпы и, не встречая сопротивления, принялись истреблять и конных, и пеших. Летописец тех времен Иоганн из Винтертура пишет:
"Это было не сражение, а просто массовое избиение солдат герцога Леопольда; горцы убивали их, как овец на бойне; не щадили никого, истребляли без различия всех до одного, пока никого не осталось. Конфедераты убивали с такой свирепостью, что десятки австрийских пехотинцев, видя, как беспомощно падают храбрейшие рыцари, в панике бросались в озеро, предпочитая утонуть в пучине, чем пасть под ударами страшного оружия противника".
Словом, швейцарцы завоевали свободу, потому что благодаря интуитивному тактическому таланту не дали возможности феодальной коннице застать их врасплох. "Они господствовали на поле боя, потому что они, а не их противник решали, где быть сражению". На крутой и скользкой дороге, где не было разгона для атаки, а узкое дефиле лишало преимущества численного превосходства, австро-германцы были беспомощны. Однако причиной такого полного разгрома послужила непростительная беспечность Леопольда Баварского, не разведавшего путь и в наказание неожиданно попавшего в роковую ловушку в проходе.
Моргартенское сражение представляет швейцарскую военную систему в рудиментарном состоянии. Хотя оно и было выиграно, как и все победы швейцарских конфедератов, атакой их баталии, решающую роль сыграли алебардисты, а не копейщики. Копья (пики) еще не получили широкого распространения у горцев трех кантонов; они не применяли пики так широко, как швейцарцы нижних альпийских земель и долины Аре и жители Берна, Цюриха и Люцерна. Алебарда, какой бы смертоносной она ни была, не давала безоговорочного превосходства ее владельцам; швейцарцы победили у Моргартена не оружием или тактикой, а благодаря выбору позиции. Но их второй огромный успех имеет в военном отношении куда большее значение.
У Лаупена (1339) впервые чуть ли не с римских времен пехота, построившаяся в чистом поле на равнине без какой-либо поддержки конницы (между тремя баталиями швейцарцев находились небольшие отряды конных рыцарей. – Ред.), противостояла армии, состоявшей из всех мыслимых родов войск и превосходившей ее численно. Через 24 года после разгрома герцога Леопольда швейцарские конфедераты и их вновь обретенные союзники из Берна встретились в долинах Аре и Роны с силами феодальной знати, а также городов Лозанны, что на берегу Женевского озера, Базеля и Фрайбурга, враждовавшего с Берном. Боевой порядок рыцарского войска состоял из двух групп. Справа была построена фрайбургская пехота, слева – рыцарская конница. Для скрытного обхода левого фланга бернцев и атаки их с тыла был выделен отряд конницы. Швейцарцы образовали три баталии, что впредь стало их обычным боевым порядком. Они были под единым командованием Рудольфа фон Эрлаха, которому, очевидно, и принадлежит заслуга первого применения данного построения. Центральную, главную, баталию образовали бернцы, вооруженные в основном копьями. Фланги были оттянуты назад, правый состоял из воинов трех старых кантонов, все еще использовавших алебарды в качестве главного оружия, а левый составили остальные союзники Берна.
Эрлах дал возможность войску противника начать наступление вверх по склону, на котором заняли позицию швейцарцы. Когда противник достаточно ввязался в бой, он пустил в ход свои две баталии, ставя исход боя в зависимость от их способности сносить все на своем пути. Фрайбургской пехоте в центре оказалось не по силам тягаться с главной баталией (бернцами); твердым нажимом бернцы оттеснили фрайбуржцев, смяли передние ряды и опрокинули остальных. Отряд рыцарского войска, завершив обход через лес, атаковал арьергард бернцев и опрокинул его. Часть арьергарда бернцев укрылась в лесу, часть бежала по дороге на Берн, а рыцари противника из этого отряда в дальнейшей битве участия не принимали. Правая баталия швейцарцев, видя успех в центре, двинулась вперед, но была контратакована рыцарями левого фланга противника. Однако горцы стояли как скала, выдерживая непрерывные атаки, и успешно продержались весь критический период, в течение которого пехота противника в центре изгонялась с поля боя. Затем центральная баталия швейцарцев атаковала рыцарскую конницу врага, наседавшую на правую баталию швейцарцев, с тыла и обратила рыцарей в бегство.
Сражение при Лаупене не было таким кровопролитным (рыцарское войско потеряло около 4 тысяч) и драматичным, как Моргартенское, но оно принадлежит к трем великим сражениям, которые знаменуют начало нового периода в истории войн. Первым откровением мощи хорошей пехоты явился Лаупен. (Хорошо обученная пехота отлично показала себя при Леньяно (1176), при Бувине (1214), при Куртре (1302). – Ред.) Швейцарцы совершили подвиг. Семь лет спустя феодальной коннице пришлось усвоить еще более поразительный урок, когда при Креси (1346) рыцарей встретили лучники. Облаченный в броню всадник оказался бессильным взломать фалангу копейщиков, бессильным приблизиться к военному строю, откуда его настигали смертоносные стрелы, но старая традиция, отводившая всаднику самое достойное место в военных делах, длилась еще сотню лет, хотя дни конницы были уже сочтены. Порядки, тесно связанные со Средневековьем, его образом мыслей, не могли исчезнуть ни после одного поражения, ни после двух десятков. (При благоприятных условиях (а не как при Креси, где французские рыцари пошли в атаку после дождя по грязи, да еще вверх по склону) тяжелая конница могла разгромить противника и в XV, и в XVI, и в XVII, и в XVIII вв. И даже в период Наполеоновских войн атаки кирасиров были сокрушительными. – Ред.)
Земпах (1386), третья большая победа швейцарских конфедератов, наряду с менее известным сражением у Арбедо, представляет особый интерес. В обоих сражениях предпринимались попытки разбить швейцарскую баталию тем же способом, какой делал ее такой грозной. Герцог Леопольд, племянник Леопольда Баварского, разбитого при Моргартене, несомненно помня о беспомощности конников у Лаупена, заставил своих рыцарей спешиться; так же поступили англичане сорока и тридцатью годами раньше (при Креси в 1346 г. и Пуатье в 1356 г.), получив отличные результаты.
Земпахское было сражением, где обе армии сошлись, не имея времени развернуться. Однако в данном случае инициативу проявил герцог Леопольд. Он шел в обычном походном порядке с отрядом, в котором, возможно, насчитывалось менее полутора тысяч тяжеловооруженных всадников (3 – 4 тысячи всадников и до 2 тысяч пехотинцев). Он со своими конниками в авангарде продвинулся до селения Хильдесриден, к востоку от Земпаха, который феодалы обложили, и там неожиданно столкнулся со спешившим навстречу авангардом швейцарцев. Разумеется, ввиду того что главные силы швейцарцев пока не могли оказать поддержки, авангард, состоявший из люцернцев, остановился и занял позицию перед Хильдесриденом. Обнаружив швейцарцев, Леопольд спешил часть рыцарей, очевидно исходя из соображений, что применение тактики противника, да еще с превосходящими в мощи закованными в доспехи рыцарями и другими тяжеловооруженными конниками, должно оказаться решающим фактором. Остальные рыцари остались на конях для завершающего удара, когда швейцарцы будут сломлены. В последовавшей схватке рыцари почти одолели люцернцев; имперцы, по всей видимости, были уверены в победе, когда к месту сражения подошла главная баталия швейцарцев. Большая часть рыцарей оказалась между двумя швейцарскими баталиями, остальная часть только изготовилась к бою. Паника охватила прежде всего оруженосцев, державших рыцарских лошадей. Оруженосцы ускакали, бросив своих рыцарей, как и рыцари, которые успели сесть на коней. Леопольд со своими товарищами остался между молотом и наковальней двух швейцарских баталий. Все попавшие в ловушку рыцари (до 2 тысяч), в том числе и Леопольд, были истреблены. У Лаупена швейцарцы показали, что при равных шансах способны побить конных рыцарей, а Земпах продемонстрировал, что они могут нанести поражение и спешенным.
Что мог сделать, используя тактический эксперимент Леопольда, генерал поумнее, было продемонстрировано тридцать семь лет спустя на поле боя в Арбедо 30 июня 1422 года. На этот раз миланский военачальник Карманьола – тогда он впервые встретился с конфедератами – начал бой конной атакой. Видя, что атака терпит неудачу, опытный кондотьер тут же прибег к другому виду атаки. Он спешил все свои 6 тысяч тяжеловооруженных всадников и бросил их одной колонной на швейцарскую баталию (у миланцев было еще около 10 тыс. пехоты. – Ред.).Противник, 4 тысячи воинов из кантонов Ури, Унтервальден, Цуг и Люцерн, состоял главным образом из алебардистов; копейщики, арбалетчики составляли только треть всех сил. Обе стороны сошлись, и завязался чистый поединок между копьями и мечами с одной стороны, и пиками и алебардами – с другой. Ударная сила более многочисленного войска превосходила силу противника, и, несмотря на его отчаянное сопротивление, миланцы стали одолевать. Конфедератов теснили с такой силой, что Schultheiss (староста) кантона даже подумал сдаться и в знак этого бросил алебарду на землю. Однако разгоряченный боем Карманьола крикнул, что не дававшие пощады ее и не получат, и продолжал наступление. Он был в шаге от победы, когда в тылу неожиданно появились свежие швейцарские силы. Подумав, что это контингент Цюриха, Швица, Гларуса и Аппенцелля, которые, как он знал, были неподалеку, Карманьола отвел свои войска и начал переформирование. А в действительности подошел всего лишь отряд из 600 конников; они не атаковали, но главные швейцарские силы, воспользовавшись передышкой, отступили в полном порядке. Согласно их собственному признанию, потери составили 400 человек; по полученным от итальянцев сведениям – значительно больше. Потери Карманьолы, численно больше, понесены главным образом в ходе неудавшейся кавалерийской атаки в начале сражения.
Из итогов сражений при Земпахе и Арбедо представляется естественным сделать вывод, что продуманное применение спешенных тяжеловооруженных конников могло бы привести к успеху, если его правильно сочетать с применением других видов войск. Этот опыт, однако, больше не повторялся противниками швейцарцев; вообще-то чуть ли не единственным следствием, которое можно с ним как-то связать, является постановление Люцернского совета, где говорилось, что "поскольку у конфедератов не все сложилось хорошо", большая часть армии должна в будущем быть вооружена пиками, оружием, которое, в отличие от алебарды, может соперничать с копьем.