Проблема хурритов
На предыдущих страницах хурритская проблема вставала снова и снова. Вообще, хурритов мы предпочитаем рассматривать именно как проблему, – ведь материал, на основе которого мы можем реконструировать историю и культуру этого народа, чрезвычайно обрывочен и сомнителен, при том что значение его несомненно велико.
Очень примечательно, что материал по хурритам приходит по большей части из мест, лежащих за пределами региона, на который, как предполагается, распространялась их политическая власть: это Тель-Амарна в Египте, Богазкёй в Анатолии, Угарит и Мари. Расшифровки хурритских текстов, сделанные лишь недавно, показывают преобладание обрядовых документов и эпико-мифологических фрагментов; некоторые из этих текстов до сих пор не опубликованы, а другие настолько фрагментированы, что ими практически невозможно пользоваться.
Начнем с истории: табличка на хурритском рассказывает о некоем Тишадале, царе Уркиша; это прямое указание на присутствие хурритского элемента в Месопотамии еще в 2300 г. до н. э. и подтверждение того факта, что появление горных народов на исторической сцене в середине 2-го тысячелетия до н. э. отмечает лишь политический их успех, которому предшествовали многие столетия постепенного проникновения. Около 2000 г. до н. э. месопотамские документы содержат множество хурритских собственных имен; хурритские тексты религиозного содержания, обнаруженные в Мари, датируются примерно 1700 г. до н. э. Это первая фаза хурритской экспансии; материала по ней слишком много, чтобы эти события можно было игнорировать, но слишком мало, чтобы можно было написать их историю. Как мы увидим, ситуация аналогична той, что в результате последних открытий возникла в отношении истории арамеев.
Ближе к 1500 г. до н. э. хурриты основали государство Митанни в Верхней Месопотамии; где располагалась его столица Вашшуканни, до сих пор не установлено. Политическое господство Митанни быстро распространилось на окружающие земли, достигая на востоке городов Нузи и Аррапха в Ассирии, а на западе города Алалах в Сирии. Управление государством находилось в руках наследственной монархии, окруженной, однако, по традиции горных народов узким слоем знати; этот класс, известный как марианну, контролировал средства ведения войны и по-феодальному делил между собой землю.
В документах Тель-Амарны можно обнаружить обширные сведения о правителях Митанни, находившихся с Египтом в тесных политических отношениях, – настолько тесных, что отдавали своих дочерей в жены фараонам. Царь Тушратта, автор длинного письма Аменхотепу III, вынужден воевать с неким Артадамой, царем Хурри; нам же приходится решать: что это – династический конфликт, или Артадама был правителем другого государства, основанного хурритами. В любом случае отношения Артадамы с хеттами привели к столкновению между ними и Митанни. Результаты фатальны: Митанни терпит поражение; сын Тушратты Маттиваза (Шуттарна III) заключает договор с великим Суппилулиумой, – а это, в представлениях хеттов, приравнивалось к признанию вассалитета. Произошло это событие в 1365 г. до н. э.; на нем и завершилась история империи.
Обращаясь к религии хурритов, мы обнаруживаем в божественной паре, возглавляющей пантеон, старых знакомых: это бог грозы Тешшуб и солнечная богиня Хепат. Обе эти фигуры распространились гораздо шире хурритской среды, а особенно сильные позиции завоевали среди хеттов. Из остальных божеств нам известен Кумарби, отец богов и главное действующее лицо многочисленных мифологических историй; от Шаушки и Шимике, солнечного бога, до нас дошли только имена. В пантеон входят многочисленные заимствованные элементы, от месопотамских, среди которых выделяется Иштар, до арийских, таких как Индра, Варуна и Митра, связанных с правящим классом индоевропейского происхождения. Таким образом, мы видим, что культура, обладающая большой проникающей силой, сама также очень чувствительна к проникновению извне и внешним влияниям.
Когда мы больше узнаем о хурритской литературе, непременно окажется, что она сыграла самую фундаментальную роль в культурной истории Ближнего Востока 2-го тысячелетия до н. э. Во-первых, она лежит на пути, который, как нам известно, проделали несколько великих литературных произведений Месопотамии – к примеру, поэма о Гильгамеше, хурритские фрагменты которой были обнаружены, – при движении в хеттский мир. Более того, она чрезвычайно изобретательна сама по себе: из сохранившихся фрагментов хурритских сочинений, общей картины текстов и встречающихся в них имен богов и людей ясно, что значительное число дошедших до нас произведений на хеттском имеют под собой хурритскую основу. Расшифровка этих текстов до сих пор представляется очень сложной и, более того, спорной. В их числе, к примеру, рассказ о прожорливом змее Хедамму (хеттологи относят Хедамму к драконам), который сеет вокруг себя ужас и разрушения, пока богине Иштар не удается наконец все исправить; рассказ об охотнике Кешши, который ради жены отказывается от погони за зверем и навлекает таким образом на себя гнев богов; рассказ о любви горы Пишаиса к Иштар с историей борьбы между богом грозы и морским богом, весьма напоминающей эпизод из угаритского цикла о боге Ваале; и, наконец, рассказ об Аппу, который мы приведем в качестве примера, поскольку сюжет этого рассказа восстанавливается легче, чем большинство других. Аппу – богатый человек, но нет у него детей:
Есть город по названию Шудул в стране Луллу в стороне моря. Там в горах жил человек по имени Аппу. Богатством своим он был известен в стране, у него было много быков и овец… Ни в чем у него не было недостатка. Одного у него только не было. У него не было ни сына, ни дочери.
Здесь мы видим жажду продолжения рода, которая так широко распространена во всех древне-восточных литературах и с которой мы еще встретимся. После многочисленных молитв Аппу наконец удостаивается желанной милости:
Десятый месяц настал, и жена Аппу родила сына. Повивальная бабка подняла ребенка и положила его на колени к Аппу. Аппу тут начал ему радоваться, Аппу тут начал его покачивать. Аппу тут начал ему имя давать, подобающее первенцу. Имя ему он дал Злой, сказав: "Пока я был молодым, боги не выбирали для меня благого пути. Они мне определили злой путь. И имя у него пусть будет: Злой!"
Во второй раз жена Аппу забеременела. Настал десятый месяц, и жена Аппу родила сына. Повивальная бабка поднесла ребенка, и Аппу ему дал имя Благой: "Пусть его зовут по имени Благой!"
Как сказано, один из двух сыновей Аппу вырастает добрым, другой злым. Когда сыновья возмужали, Злой предложил Благому разделить имущество и лучшую часть взял себе:
Тогда начали Злой и Благой делить между собой дом. А бог солнца с неба смотрел на них вниз. И себе Злой взял большую часть имущества, а меньшую он дал Благому…
…Хороших коров себе взял Злой, а одну тощую корову он дал Благому, брату своему. Но бог солнца сверху, с неба, посмотрел, увидел это и сказал: "Пусть будет так: корова, которая досталась Благому, станет благой, и она Благому принесет телят, и скота у него будет много!"
Еще один текст – вероятно, продолжение этого, – рассказывает о том, как эта корова приносит человеческого ребенка. Она в ярости и хочет убить его; но солнечный бог спасает этого ребенка и делает так, чтобы его нашел рыбак, который вместе с женой и воспитывает мальчика как своего сына. Существует предположение, что, повзрослев, этот мальчик помогает отцу добиться справедливости от дурного брата; но текст дальше сильно пострадал и практически бесполезен.
В заключение мы можем задать вопрос: как классифицировать подобный тип литературы? В нем присутствуют эпико-мифологические моменты, но есть и элементы фантастической сказки, даже басни. В самом деле, история Аппу больше всего напоминает определенную форму басни, приводя на память некоторые произведения египетской литературы, о которых мы уже рассказывали.
Что касается хурритского искусства, то в нем, как мы уже убедились, кроется самая большая проблема. Имеются некоторые указания на то, что искусство это было высокоразвитым и влиятельным. Но даже тщательное исследование не слишком помогает определить его характеристики; сложности усугубляются еще и тем, что мы до сих пор не можем сказать, где располагалась столица Митанни, и вынуждены добывать информацию в других местах, где нельзя исключить вероятности иных внешних влияний. До сих пор единственный уверенно определенный элемент именно хурритского искусства – особый тип керамики с широкими черными линиями на желтом фоне с белыми изображениями животных и геометрических фигур. Как мы уже намекали и еще будем говорить, недавно оказалась под сомнением принадлежность хурритам определенного типа зданий – бит-хилани, – который прежде считался их характерной принадлежностью.
Мы сказали достаточно, чтобы показать: хурриты по-прежнему остаются серьезной проблемой. Несмотря на это, общий вывод все-таки можно сделать. Вероятно, по мере расширения наших знаний этот народ постепенно займет по отношению к хеттам ту же позицию, какую занимают шумеры по отношению к вавилонянам и ассирийцам.
Вспомним еще раз Graecia capta ("Завоеванная Греция"): хурриты – еще одна цивилизация, которая после политического своего падения продолжает жить и даже подчиняет в какой-то мере своих завоевателей.
Глава 6
Ханаанеи и арамеи
Буферные государства
Когда люди пустыни выходят из аравийских песков и заселяют более плодородные окружающие регионы, вмешиваются в ближневосточную историю, они не только двигаются в противоположном направлении, но и действуют в принципиально иной манере, нежели люди гор. Последние появляются на исторической сцене на ограниченное, хотя и немалое время; они создают политические организмы, характерные своим единством и сплоченностью и сопоставимые по движущей силе с империями Египта и Месопотамии; они, наконец, внезапно рушатся и исчезают под давлением внешних сил. Люди пустыни, напротив, присутствовали на месте событий с незапамятных времен и время от времени проявляли себя; кроме того, создаваемые ими государственные образования были меньших размеров и всегда уступали по влиянию и движущей силе окружающим великим державам.
Главной точкой выхода и сбора для народов пустыни служила прибрежная зона Восточного Средиземноморья между Египтом и Месопотамией. Это вполне понятно – не только потому, что это самый естественный и близкий объект для завоеваний, но и потому, что этот регион, расположенный между конкурирующими политическими блоками, был точкой наименьшего сопротивления.
Характерные черты истории этого региона всегда определялись его географическими условиями. Узкая полоска земли, открытая с одной стороны пустыне, с другой морю и почти целиком занятая горами, изрезанными вдоль и поперек речными долинами и открытыми равнинами… Можно сказать, что этот регион самой природой предназначен был служить ареной политической фрагментации. Более того, его положение – на полпути между Месопотамией, Анатолией и Египтом, на пересечении путей сообщения, связывающих три континента, – делает его естественным местом встречи и столкновения великих держав. Этим объясняется и вечно шаткое положение, и разобщенный характер местных политических образований, которые периодически подвергались самым разным влияниям и часто разрушались тем самым иностранным владычеством, которое, как ни парадоксально, одно только и способно было их объединить. Говоря современным языком, здесь всегда существовали исключительно "буферные государства". Зажатые между более крупными и мощными державами, они довольствовались в истории пассивной ролью, а их политика изобиловала колебаниями и откатами; тем не менее, как мы убедимся, это вовсе не лишало их собственной индивидуальности.
С точки зрения историка, традиционное деление этого региона на две части – Сирию и Палестину, к которым можно добавить еще Ливан и Финикию, – далеко не идеально. Такое деление говорит одновременно и слишком мало, и слишком много. Слишком мало, потому что в этих районах природа слишком разнообразна, а политическая история чрезвычайно раздроблена. Слишком много, потому что разделение и разграничение этих регионов между собой само по себе неадекватно; можно подумать, что его определяют исключительно религиозные, а не политические факторы – а именно история Израиля, – тогда как на самом деле эти исторические единицы были таковыми лишь на протяжении очень небольших периодов времени. Мы считаем более правильным отказаться от этого деления в пользу единого всеобъемлющего термина, который следует понимать как обозначение совокупности многочисленных и часто меняющихся элементов. Если мы попробуем опереться на классических авторов и современных географов, то окажется, что единственно возможное обозначение этого региона – Сирия в широком смысле этого слова, весь регион между Египтом и Месопотамией, Аравийской пустыней и Средиземным морем. Однородность здесь почти исключительно географическая, но оказывает влияние и на исторические процессы – влияние, возможно, негативное и пассивное, но оттого не менее реальное. Это промежуточная зона между силовыми блоками, историческая цель активных конкурирующих сил, точка, где в зависимости от обстоятельств происходило то объединение, то расщепление.
Племена, приходившие время от времени в Сирию (мы теперь будем использовать это слово в широком смысле, о чем только что говорилось) из пустыни, не были, разумеется, там единственными; несомненно, однако, что они были там самыми заметными и играли немалую роль как в формировании этнического комплекса, так и в определении хода истории. Эти народы были связаны между собой не только географически, но и общим происхождением, причем эта связь здесь гораздо прочнее, чем у горных племен. Если в горах она ограничивалась отдельными пластами или элементами, то здесь распространялась на целую группу пустынных племен общего происхождения. Эту особенность легко объяснить вынужденной изоляцией, которую обеспечивали природные условия пустыни.
Люди пустыни были семитами. Однажды мы уже были свидетелями того, как стремление этих племен к экспансии привело к завоеванию Месопотамии и формированию вавилонской и ассирийской цивилизаций. В Сирии им удалось добиться большего этнического преобладания, но их политические амбиции здесь были более ограниченны. Все дело в местных условиях.
Различные группы этих племен известны под многими именами, столь же разнообразными и противоречивыми, как местные географические названия. В заголовок этой главы мы вынесли ханаанеев и арамеев – это самые распространенные и всеобъемлющие названия. Первое (ханаанеи) объединяет под собой всех семитских обитателей Палестины и финикийского побережья, а второе (арамеи) обозначает одну из групп, утвердившуюся в северной прибрежной зоне в конце 2-го тысячелетия до н. э. Как будет показано, только второй из этих терминов обозначает нечто относительно конкретное, тогда как "ханаанеи" это объединяющее понятие, в которое входит множество отдельных элементов; если разобраться, это понятие определяется скорее негативно, как "неарамеи". В него входят амориты (амурру), моавитяне, идумеи, аммонитяне и даже иудеи. По этой причине мы повторим сказанное о географической ситуации: деление на две части неадекватно, потому что не принимает во внимание внутреннего разнообразия; и слишком определенно, потому что не учитывает общего – несмотря на разнообразие составляющих элементов – внутреннего единства этих народов, заданного общностью состава, происхождения и среды обитания. Так что с названием народа возникает та же проблема, что и с географическим названием. Решение тоже аналогично: точно так же, как для обозначения региона мы выбрали термин "Сирия", его обитателей мы будем называть "сирийцами". Как и с географическим названием, мы предварительно оговоримся, но предупредим заранее: дальнейшее исследование ясно выявит необходимость общего термина для обозначения общих характеристик и условий – а следовательно, исторической общности, которая, хоть и состоит из разнообразных, постоянно меняющихся элементов, не становится оттого менее реальной.
Исторический очерк
Самый длинный период древнесирийской истории, с начала времен до примерно 1200 г. до н. э., проходил под египетским влиянием. Затем, примерно на триста лет, кризис великих империй позволил местным образованиям добиться независимости и даже – ненадолго – единства. Наконец, начиная с 900 г. до н. э., этот регион постепенно захватывает ассирийская экспансия; сначала Ассирия распространяет сюда свое влияние, затем завоевывает. В VI в. до н. э., когда ассирийцев сменили вавилоняне, оккупация уже завершена и Сирия, утратившая независимость, просто переходит от одной империи к другой в качестве провинции.
Этот исторический обзор следует дополнить географическим пояснением: даже в период египетского господства крайний север региона находился в сфере политического и культурного влияния месопотамских и анатолийских народов; тогда как крайний юг оставался под египетским влиянием даже во время ассирийской экспансии.
Политика противостоящих сил в Сирии имела совершенно разные организационные формы; господство конкурирующих держав имело совершенно разную природу. Как мы позже рассмотрим в деталях, египтяне не ставили себе целью аннексировать эти земли; они хотели лишь контролировать их, а потому удовлетворялись данью с местных владык и назначением своих смотрителей и сборщиков дани. Египтяне не колонизировали территорию и практически никак не влияли на ее этническую структуру. Хетты придерживались примерно той же политики, что и египтяне, и даже заключали с местными владыками такие же договоры о вассалитете, как между собой; но этнически они очень активно проникали в регион, в результате чего здесь возник неохеттский политический и культурный сектор. Наконец, ассирийцы придерживались политики прямой аннексии и стремились уничтожить всякие традиции независимости, для чего переселяли на новые места целые массы народа. Эта политика, которую продолжили и довели до логического конца вавилоняне, положила конец существованию Сирии как самостоятельной исторической единицы.
У нас нет практически никакой прямой информации о начале проникновения в Сирию семитских племен; поэтому лучше оставить в стороне многочисленные гипотезы и предлагаемые даты. Однако можно рассмотреть косвенные свидетельства: горы и реки региона носят преимущественно семитские названия; то же относится и к некоторым городам, построенным, как доказала археология, в самом начале исторического периода, если не раньше. Таким образом, предположение о том, что к началу истории (ок. 3000 до н. э.) семиты здесь уже присутствовали, кажется вполне оправданным.
На основании археологических данных можно также сформулировать гипотезу о политической организации древнейших обитателей региона. Мощные стены вокруг городов говорят о системе городов-государств, приспособленных к обороне как друг от друга, так и от окружающих кочевых племен.