Оливия вздохнула.
– Его зовут мистер Берк, и мне не известно живет он там или нет.
– А повар у них есть? А горничная? А дворецкий?
– Не знаю.
– Вряд ли я научусь кататься на яхте.
– Научишься, не бойся.
– Ты уже обращалась в Кеймбридж-Хит?
– Да, они рассматривают наше заявление.
Оливия разговаривала с работником приемной комиссии утром. С ней было заявление Тесс и медицинская карта, а также буклеты из Провиденса и других близлежащих городов с адресами школ и музеев, где существовала вероятность найти работу. Она везла с собой и копии резюме и писем, которые она уже успела разослать работодателям. Она собиралась сообщить им свой летний адрес, что было бы удобным поводом напомнить о своем существовании.
– А если я не поступлю? – спросила Тесс.
– Если не поступишь, – рассудительно повторяла Оливия в сотый раз, – значит, в пятом классе нет мест. Класс уже сейчас полностью укомплектован. Ожидается, что за лето уйдут двое, не больше.
– А почему они уйдут?
– Переедут вместе с родителями, которые нашли новую работу.
– А если не переедут?
– Тогда мы будем поступать на следующий год.
– Что же я буду делать весь этот год?
Если они уедут из Кеймбриджа, в другом городе школа может оказаться лучше, учительница – более терпимой. Иначе Оливия просто не знала, что предпринять. Ее встреча с Нэнси Райт ни к чему не привела. "Поймите, – высокомерно заявила та, – мы не вправе уделять столько внимания нескольким отстающим в ущерб успевающим ученикам". Оливии с трудом удалось убедить директора школы и педсовет перевести Тесс в пятый класс. Они согласились с такой неохотой, что ей стало ясно: в случае неудачи во всем будут винить только ее.
Ни о каком взаимном сотрудничестве с учителями не могло быть и речи. Оливия окончательно убедилась, что Тесс необходимо перевести в другую школу.
Она продолжала размышлять об этом, сворачивая с автострады в соответствии с указаниями Натали. Думала она и о том, что может не справиться с работой. Писать письма проще, чем книгу. Компьютер проверит правописание и грамматику, но содержание и стилистика – полностью на Оливии.
Сказать по правде, от того, сумеет ли она справиться, зависит все. В противном случае не будет ни лета на побережье, ни чая со льдом на веранде, ни пикников, ни катаний на яхте. И путешествий в прошлое по фотографиям тоже не будет. Не будет восторженных рекомендаций от Натали и Карла, а значит, вряд ли за нее замолвят словечко влиятельному знакомому, который мог бы представить ее директору музея, где требуется опытный реставратор. "Приличного вознаграждения" тоже не будет, и тогда можно распрощаться с мечтой определить Тесс в Кеймбридж-Хит.
Наверное, она напрасно поддерживает в Тесс надежду, но как же иначе? Тесс придется проходить собеседование и тестирование. Оливия подала заявление в надежде, что девочка его пройдет.
В полном молчании они проехали вывеску с названием города Асконсет. Оливия испытывала тайный страх и восторг; по-видимому, Тесс чувствовала то же самое.
Окрестный пейзаж производил впечатление заброшенности: за низкими кустиками, кленами и дубами виднелись невзрачные домики. Вдалеке на поле – ржавеющая сельскохозяйственная техника. Похоже на умирающий город.
Но Оливия знала, что это не так. Там, за полями, скошенные луга, на которых пасутся породистые лошади. Согласно веб-сайту "Асконсета", виноградарство здесь процветает. В прошлом году в "Асконсете" продали шестьдесят тысяч ящиков вина вместо пятидесяти пяти позапрошлогодних, и по качеству вино последнего урожая гораздо выше. Вина "Асконсета" вообще признаны лучшими на Восточном побережье. Марочные сорта подаются в дорогих ресторанах, более дешевые – в магазинах. Если Натали выгодно выйдет замуж, дела тем более пойдут в гору. А это всего лишь пригород.
Не стоит судить о содержании по оболочке. Слишком много ошибок она успела совершить. В свое время ее обворожили ум Джареда, упорство Теда, прекрасный голос Дэмиена и кулинарные способности Питера. Но ни с кем из четверых она не испытала счастья.
Теперь у Оливии новые наряды, новая работа и новое место жительства. Так открывается новая страница в ее жизни.
Центр Асконсета возник перед ними в полном соответствии с описанием Натали: закусочная, магазин, коттедж, где, по-видимому, разместились юрист, психиатр и ветеринар, и частный дом. Все четыре здания старинной застройки; деревянные балки выкрашены в желтый цвет. Некоторая старомодность показалась Оливии не случайной – похоже, здесь любят старину. Из офиса юриста вышла хорошо одетая семейная пара, на ступеньках магазина сидели беззаботные мальчишки, на веранде закусочной под тентами расположились горожане. К магазину подъехал пикап с продуктами.
Все дышит спокойствием и процветанием, подумала Оливия. Центр городка сохранил аромат старины. Наверное, горожане много смогут рассказать о том, что раньше размещалось в магазине или закусочной. Надо будет вернуться сюда с фотокамерой.
Дорога стала подниматься вверх по склону. Они проехали мимо кирпичного здания с вывеской "Таун-Холл" и огромного гаража пожарной службы. На вершине холма стояла беленькая чистенькая церковь. Ее колокольня сияла на фоне бледно-голубого неба. С холма открывался вид на океанский простор. У Оливии захватило дух от такой красоты.
– Смотри! – воскликнула она.
– Я хочу есть, – буркнула Тесс. – Здесь есть ресторан?
– Это же океан! – Но вид уже заслонили заросли, и дорога снова спускалась к подножию холма. – Как чудесно! – восхищалась Оливия, открыв боковое окошко и вдыхая теплый солоноватый воздух.
– А я хочу принять ванну, – заявила Тесс.
– Потерпи. Мы в двух милях от виноградников.
– Но здесь ничего не видно, – возразила Тесс и была права. Перед ними расстилались луга и заросли кустарников.
И вот показался виноградник – не плантация, всего лишь указатель, но эффект был потрясающим: виноградная гроздь, свисающая с края бокала, и рельефная золотая надпись "Асконсет".
С бьющимся сердцем Оливия повернула налево, на проселочную дорогу, покрытую гравием, и камешки зашуршали под колесами. Дорога то поднималась, то ныряла вниз по склонам. По обеим сторонам расстилались поля кукурузы, кедровые и березовые леса.
– А где дом? – допытывалась Тесс.
Оливия не ответила, напряженно вглядываясь вперед. Ей тоже не терпелось увидеть Большой дом. Они поднялись на очередной холм, и пейзаж изменился. По обеим сторонам дороги потянулась стена из камней, а на ровных грядках вместо высоких стеблей кукурузы виднелись приземистые курчавые кустики.
Оливия сразу их узнала.
– Это картофель, – сказала она Тесс. – Сибринги выращивают и кукурузу, и картофель.
– Я думала, они выращивают виноград.
– Сейчас да, но так было не всегда. Сперва они выращивали картофель. Им приходилось это делать во времена "сухого закона".
– А что это такое?
– Во времена "сухого закона" не разрешалось продавать вино. И в Асконсете были вынуждены продавать картофель и кукурузу.
– Но они выращивали виноград и продавали вино?
– Меньше, чем сейчас.
– Значит, они были преступниками?
Оливия не могла допустить, чтобы Тесс так думала о Натали или, что еще хуже, стала бы ее об этом расспрашивать.
– "Сухой закон" был весьма непопулярен в стране. Многие выступали против. Поэтому он не продержался долго. Опусти стекло, Тесс. Чувствуешь?
Тесс потянула воздух носом.
– Пахнет грязью.
– Пахнет землей – плодородной, влажной землей.
– Если здесь растет ядовитый плющ, у меня будет сыпь.
– Я взяла с собой лекарства. Ничего у тебя не будет.
Тесс не ответила. Вся подавшись вперед, насколько позволял ремень, она напряженно вглядывалась.
– Где же виноградник?..
Глава 5
Оливия проехала поворот, и перед ними раскинулась плантация, засаженная низкорослыми кустами. Подъезжая ближе, она смогла различить столбики, протянутую между ними проволоку и отдельные кустики.
– Вот и виноградник! – воскликнула она.
Шишковатые гибкие стебли и ветви с бледно-зеленой шапкой листьев, аккуратно подстриженные и открытые жаркому солнцу, выстроились рядами на пологих холмах. Некоторые ряды были помечены табличками: "Шардонне", "Пино нуар".
Виноград только-только завязался и был совсем не похож на сочные, спелые грозди, но плантация произвела на Оливию огромное впечатление. После нескольких месяцев, проведенных за проспектами "Асконсета", она чувствовала себя так, словно попала на праздник солнца и зелени.
Ее охватило почти религиозное благоговение. Медленно ведя машину по дороге, посыпанной гравием, она молчала. Ей казалось, что виноградник расступается, пропуская их в зачарованный мир, куда могут попасть только избранные.
– Мама, а что означают эти таблички?
– Это названия сортов винограда. Вон там, справа от тебя, "Пино нуар". Где у тебя правая сторона?
Тесс постоянно путала право и лево, но сейчас она без раздумий повернулась в правую сторону.
– А там что? – спросила она, показывая налево.
– "Рислинг", – прочитала Оливия и испуганно ахнула. Между рядами виноградных кустов стоял мужчина.
– Кто это? – спросила Тесс.
– Работник, наверное.
– А откуда он взялся?
– Осматривал виноградник.
Незнакомец был выше самой высокой решетки, поддерживающей гибкие ветви. Золотисто-каштановые волосы, загорелое лицо, широкие плечи, темно-бордовая рабочая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Он был в темных очках, но смотрел явно в их сторону.
– А зачем?
– Это его работа.
– Почему он уставился на нас?
– Он не уставился – просто смотрит. Мы ведь приезжие.
– Мама, поехали быстрее. Что-то он мне не нравится, – пробормотала Тесс.
Оливия и сама не заметила, как уменьшила скорость, разглядывая незнакомца. Осторожно прибавив газу, она двинулась вперед.
– Надеюсь, они не все тут такие хмурые, – заметила Тесс, когда они проехали мимо. – Он не рад нашему приезду.
– Почему ты так считаешь?
– По его лицу видно.
Оливия отчасти согласилась – уж слишком мрачным было его лицо.
– Так где же дом? – спросила Тесс.
– Сейчас увидим.
– Скоро будет речка, – проворчала дочь. Она тщательно изучила карту виноградника и хорошо запомнила рассказы Оливии. Если океан остался сзади, то речка – впереди. Да, девочка неплохо соображает. Правда, расстояние еще не чувствует, и дело тут не в дислексии, а просто в отсутствии опыта. Она не понимает, что они проехали не более четверти полуострова, принадлежащего Сибрингам, поскольку дорога шла по склонам холмов.
И вот показался Большой дом. Он вырос неожиданно, хотя на самом деле просто скрывался за раскидистыми деревьями. А может, Оливия просто не заметила его раньше, завороженная виноградником. Большой дом разительно отличался от своих многочисленных фотоснимков. В действительности он оказался гораздо ниже и не таким новеньким. Первый этаж сложен из огромных камней, второй обшит деревом, потемневшим от влажного морского воздуха.
На фотографиях фасад выглядел менее строгим. Наверное, Оливия сама выдумала внешний облик дома, в действительности не существовавшего.
Ну хорошо, попыталась она успокоить себя. На фотографиях ощущение перспективы теряется. Благодаря окружавшим Большой дом деревьям он казался огромным.
Да еще время – его тоже необходимо учитывать. Снимки Асконсета, с которыми она работала, были сделаны много лет назад. Многое переменилось с тех пор. Но окна все те же – большие, с решетчатым переплетением рам, распахнутые настежь. И фронтоны те же, и черепичная крыша.
Лицо дома покрылось морщинами и потемнело, но глаза его по-прежнему распахнуты и с любопытством взирают на мир. Над крышей плывут облака, вдалеке зеленеют виноградники – потрясающий вид!
Подъезжая к парадному входу, Оливия в последний раз позволила себе немного помечтать. Вот сейчас раскроется дверь, и навстречу к ним выйдет сияющая Натали, а за ней и остальные домочадцы, чтобы поприветствовать гостей.
Оливия остановила автомобиль у каменного бордюра. Вымощенная камнем дорожка изогнулась дугой, огражденная с одной стороны низкой каменной стеной. На флагштоке развевались американский флаг и флаг Род-Айленда.
Она подождала несколько секунд, но застекленная входная дверь не открывалась, за ней было темно и пусто. Тогда Оливия вышла из машины и, взяв Тесс за руку, направилась к дому. Сердце ее отчаянно колотилось в груди, в горле пересохло.
Поднявшись по широким ступеням парадной лестницы, они прошли по затененной веранде и заглянули через стекло внутрь.
– Есть кто-нибудь дома? – прошептала Тесс.
Оливия приложила ухо к стеклу.
– Я слышу голоса.
– Они говорят о нас?
– Сомневаюсь.
Кажется, они не вовремя. Судя по всему, там ссора. Она негромко постучала в дверь. Голоса зазвучали громче, зазвонил телефон.
Была бы ее воля, Оливия сейчас же посадила Тесс обратно в машину, вернулась к въезду на территорию виноградника, потеряв пять – десять минут, и снова проделала бы путь до Большого дома. Конечно, это глупо. Поздно поворачивать назад. Более того, их уже заметил тот работник с виноградника.
Набравшись храбрости, Оливия нажала кнопку звонка. Голоса внутри дома разом смолкли. Несколько секунд спустя в коридоре послышались легкие шаги, дверь распахнулась, и на пороге появилась Натали Сибринг.
Увидев их, она улыбнулась, и у Оливии отлегло от сердца. Все будет хорошо – теперь она знала точно. Натали здесь. Она на тридцать лет старше, чем на последней фотографии, но по-прежнему мила и обаятельна. Среднего роста, стройная, в узких джинсах и рубашке-поло с эмблемой виноградника на кармашке. В первую очередь поражало ее лицо – свежее, чуть тронутое косметикой, и морщин совсем немного. Густые седые волосы, подстриженные "каре", слегка взъерошены ветерком. Весь ее женственный, но отнюдь не чопорный облик говорил о том, что она с гордостью и изяществом несет груз прожитых лет.
Оливия невольно прониклась к хозяйке благоговейным восхищением.
Натали с улыбкой пригласила их в дом. Просторный холл в зеленых тонах был выдержан в стиле Старого света: темное дерево, фресковая живопись на стенах, широкая парадная лестница. На нижней площадке сидел огромный рыжий кот, чуть выше на ступеньках развалился черно-белый кот поменьше.
Тесс еле слышно ахнула – она заметила кошек.
– Вы как нельзя более кстати, – произнесла Натали. – У нас тут маленькая война, и мне требуется подкрепление.
Едва она это сказала, как в холл вошла женщина лет шестидесяти в сером платье – по-видимому, горничная.
– Миссис Сибринг, вас к телефону. Дочь.
– Оливия, Тесс, это Мария, – сказала Натали, слегка грассируя. – Она работает в этом доме уже тридцать пять лет. А теперь вдруг решила сменить место! Что-то не верится…
– Да уж решила! – отрезала Мария, протягивая Натали лист бумаги с заявлением об уходе.
Натали заложила руки за спину.
– Я это не возьму. Тебя расстроили перемены в нашем доме, но мне нужна твоя помощь, Мария.
Мария отрицательно покачала головой.
– По крайней мере, подожди до свадьбы, – попросила Натали.
– Не могу, – сказала Мария и отдала листок Оливии, которая машинально его взяла. – У телефона дочь миссис Сибринг. Она уже несколько раз пыталась дозвониться. Может, вы уговорите мадам снять трубку?
– Мария! – укоризненно промолвила Натали.
– У меня еще посуда немытая.
– Да оставь ты посуду! – крикнула Натали ей вдогонку, потом вздохнула и улыбнулась Тесс: – Полагаю, битва проиграна?
Тесс кивнула.
– Это ваши кошки?
– Да. Вон там, на площадке Максвелл, а на ступеньках – Бернар.
– Они мальчики, да? – поинтересовалась Тесс и тихонько ойкнула, прижавшись к Оливии, когда третий кот потерся о ее ноги.
– Это Анри. Не бойся.
Тесс наклонилась и погладила серого полосатого кота.
– А я и не боюсь. Я просто не видела, как он подошел.
– Я тоже, – сказала Натали. – Однажды он появился в моем доме голодный и больной, да так и прижился здесь.
На телефоне, на столе рядом с лестницей зажглась красная кнопка.
– Мы подождем здесь, а вы пока поговорите, – предложила Оливия.
– Не буду с ней говорить, – сказала Натали. – Дочь на меня в обиде, как и Мария. Никто не понимает меня. Всем кажется, что я совсем выжила из ума.
– Телефон, миссис Сибринг! – донесся из-за двери голос Марии.
Натали взялась за виски и выразительно взглянула на Оливию.
– Хотите, я возьму трубку? – спросила Оливия.
У Натали вырвался вздох облегчения.
– Да, конечно. Представьтесь и скажите, что я сейчас не могу подойти.
Радуясь, что может быть чем-то полезной, Оливия подошла к телефону.
– Это Оливия Джонс. Я новая помощница миссис Сибринг. К сожалению, сейчас она не сможет с вами переговорить.
– Помощница? – раздался в трубке сердитый голос. – Какая помощница? Я ее дочь и отниму у нее всего несколько минут.
Оливия перевела взгляд на Натали, которая отступила на шаг и решительно покачала головой.
– По-моему, она вышла, – продолжала Оливия. – Может, она вам перезвонит?
– Да, если захочет. Она избегает разговоров со мной. Оливия Джонс, говорите?
– Да.
– Когда вы начали работать у моей матери?
– Сегодня первый день.
– Вы в курсе того, что происходит?
– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.
– О свадьбе.
– Да, я знаю об этом.
Последовала пауза, затем умоляющий голос:
– Ей надо еще раз все обдумать. Это неразумно, более того, неприлично. Отец умер всего полгода назад.
Оливия не знала, что сказать на это. Она здесь новый, чужой человек.
– Думаю, вам лучше поговорить об этом с вашей матерью.
– Легко сказать. Эта женщина даже не могла предупредить собственную дочь, что собирается выйти замуж. А все потому, что чувствует за собой вину.
Из угла комнаты донесся голос Натали:
– Ей не понять, что у меня есть сердце, которое любит и страдает. Послушать ее, так все чувства во мне давно умерли.
Оливия не успела прикрыть трубку ладонью.
– Я все слышала, – раздался сердитый голос Сюзанны. – Она стоит рядом, а трубку снять боится. Знает, что по отношению к моему отцу совершила предательство. Он столько сделал для нее. Вырастил виноградник, построил винный завод. Если бы не он, ее бы здесь не было. Послушайте, вы сможете ей передать мои слова?
– Да.
– Скажите ей, что дети не приедут на свадьбу. Нам с братом стыдно даже подумать об этом. Все думали, что она по-настоящему любила своего мужа. – Сюзанна помолчала, потом внезапно спросила: – Зачем она вас наняла?
– Помогать в офисе.
– О Господи! Неужели больше никого не осталось? Все разбежались, как крысы с тонущего корабля. Еще бы, кому понравится ее выбор! А вы одна из ее находок?
– Простите? – промолвила Оливия.
– Она набирает всякий сброд. Мария работала у нас, сколько себя помню. Остальные – не более недели. А все ее хваленая интуиция!