Яд не обязательно добавлялся в пищу – им могли просто натереть рукоять оружия жертвы. И хотя самураи в бою обычно держали меч в перчатках, в мирное время они редко надевали их. Яд быстро проникал сквозь кожу и по меньшей мере мог привести к параличу руки, что для воина равносильно смерти. Существовал и другой способ, требовавший долгой подготовки. Сначала ниндзя втирал в свою руку укрепляющие бальзамы, затем покрывал ладонь слоем жира и других веществ, образующих тонкую плёнку на коже. После этого на ладонь наносился смертельный яд. Достаточно было такой "отравленной рукой" сделать царапину на теле противника или даже коснуться его слизистой оболочки, например, носа, как яд сразу же проникал в кровь. Но и для самого ниндзя такой способ был небезопасен. Жировая плёнка на его руке могла сдерживать действие яда не более одного-двух часов. Если ниндзя не успевал очистить руку, то сам становился жертвой собственной хитрости. Поэтому использование метода "отравленной руки", или "смертельного касания", требовало точного расчёта и быстроты.
Ядом, извлекаемым из желез гигантской жабы, натирались наконечники стрел, копий и небольших метательных стрелок. Чтобы добыть яд, жабу насаживали на вертел и поджаривали. Как только кожа жабы начинала пузыриться, яд капал в специально подставленный поддон. Затем его высушивали и в таком виде хранили многие годы.
Но не всегда даже опытным ниндзя удавалось подобраться к своей жертве вплотную и подсыпать ей яд. И тогда применялся хитроумный метод, остроумно названный "живым ядом". Нетрудно догадаться, что под этим названием фигурировали ядовитые пресмыкающиеся и насекомые. Например, ниндзя из школы Кога-рю имели целые "питомники" скорпионов, отбирая самых больших и ядовитых. Скорпионы обычно запускались через небольшие щели в бамбуковых стенах домов. Не случайно опытные самураи старались закрывать двери так, чтобы не осталось ни малейшего отверстия. Но и здесь ниндзя находили выход: используя особые плевательные трубки, они "заплёвывали" скорпионов через окна в помещения, а то и прямо в одежду своей жертвы.
Высоко ценились и ядовитые пауки, которые прекрасно карабкаются по стенам (чего не скажешь о скорпионах). Несколько таких тварей выпускали рядом со стеной дома, где жила жертва, и вероятность того, что хотя бы один паук заползёт в постель самурая, была весьма велика.
Особенно ценились при приготовлении ядов абсолютно безобидные на первый взгляд фрукты, например, персики, сливы, ядра косточек которых содержат синильную кислоту – очень сильный яд из разряда цианидов.
Яды могли использоваться не только для убийства, хотя в любом случае за этим стояли интересы враждующих кланов. Одна забавная история рассказывает о конкуренции за власть в провинции, которую вели между собой два самурая. В конце концов один из самураев прилюдно объявил, что он является никем иным, как живым воплощением божества на земле, а дабы доказать это, ослепит своего соперника, даже не прикасаясь к нему.
Второй самурай, естественно, не поверил угрозам своего конкурента и лишь посмеялся над его словами. И вдруг… он действительно полностью ослеп, ослеп в одно мгновение, причём до него и впрямь никто не дотрагивался! Страшная весть быстро разнеслась по окрестностям – людям трудно было не поверить в то, что один из самураев действительно является воплощённым божеством. В реальности же дело обстояло так. Ниндзя, нанятый самураем, пропитал полотенце, которым его противник вытирал лицо, особым ядом – он и вызвал временную слепоту (Weiss A., Philbin T. Ninja: Clan of Death, London, 1981, p. 83–84).
И всё же среди ниндзя искусство фармакопеи ценилось выше, нежели приготовление ядов. Во время разведки, провокационных действий, когда синоби сеяли панику в рядах противника, они нередко получали тяжелейшие раны. Следовательно, всякий ниндзя должен был уметь лечить себя.
Искусству фармакопеи, изготовления лекарственных препаратов, в большинстве школ ниндзя учили с раннего возраста. При лечении ран в ход должно идти всё – травы, минералы, смола различных деревьев, помёт птиц, волоски со шкур животных. Хорошие ниндзя знали свыше трёхсот таких рецептов, при этом не считаясь профессиональными врачевателями – тем было известно в десятки раз больше.
Каким-то странным, порой мистическим образом ниндзя оказываются связаны с Китаем, причём не только в глубокой древности, но и в средневековье. Дело в том, что многие методы, которые использовали ниндзя, воспроизводили древние китайские методики, например, рецепты ядов и лекарств. Китайская традиционная медицина ("кампо", кит. – "чжунъи") приходит в Японию из Китая ещё в VI–VII вв. До этого в Японии было немало и своих лечебных методик, своих лекарей и фармацевтов, но после того как на островах узнали о китайской медицинской традиции, она за несколько веков вытеснила все местные знахарские методы.
Помимо природных лекарственных средств ниндзя высоко ценили методы точечного массажа и прижигания (мокса) небольшими свечками из листьев "ёмогори" – одной из разновидностей полыни. Несколько таких свечек, которые, сгорая, давали равномерное тепло, ставили на активные точки человеческого тела. Именно таким образом ниндзя излечивали большинство простудных заболеваний, а также множество недомоганий, связанных с расстройством деятельности желудка, почек, селезёнки и печени.
Снадобья из ряда трав ниндзя принимали постоянно; в основном это были те растения, которые активизировали внимание, улучшали зрение, позволяли не спать много дней. Например, считалось, что отвар из хвойных иголок, втираемый вокруг глаз, улучшает остроту зрения ночью.
Встречались и совсем неожиданные препараты, которые были необходимы ниндзя, например, пилюли, предотвращающие жажду или чувство голода. Ниндзя мог долгими часами поджидать самурая у него дома, спрятавшись где-нибудь между потолочными перекрытиями, и вряд ли у него была возможность сделать хотя бы глоток воды. И тогда в ход шли именно такие пилюли. Например, в состав средства от жажды входило четыре моммэ (1 моммэ = 3,74 грамма) одного из видов слив (умэботи) и по одному моммэ сахара и зимней пшеницы. Пилюли от голода состояли из 40 частей женьшеня и ядер орехов, 80 частей пшеничной муки, риса, цветков гречихи и других компонентов и представляли собой высококалорийный тонизирующий продукт. Все эти ингредиенты перемешивались и вымачивались в течение трёх лет в двух литрах крепчайшей японской рисовой водки сакэ. Через три года сакэ высыхала, а из оставшейся смеси изготавливался шарик величиной с персик – это и была пилюля. Одной такой пилюли хватало на целый день (Ямагути С. Ниндзя но сэйкацу. С. 104).
Помимо средств от голода и жажды существовали и профилактические пилюли от простуды, которые ниндзя принимали перед тем как отправляться в длительное путешествие зимой, а также тонизирующие пилюли, позволявшие им проходить сотни километров в день. Из анисового масла делались специальные пилюли от обморожения.
Ниндзя в действии
В начале ХII в. обстановка в Японии была крайне неспокойной. Самураи с ещё большим усердием принялись за боевые искусства. Шпионы, состоявшие при воюющих кланах, переняли немало полезного из воинской подготовки самураев. Однако, во-первых, они устраняли многие ритуальные элементы, не имеющие практической пользы для ведения боя. Во-вторых, дорогие самурайские мечи – катаны – были недоступны ниндзя. Они пользовались малыми мечами вакидзаси – лёгкими, меньшими по размерам и более хрупкими; соответственно изменялась техника боя. Как мы уже знаем, искусство владения большим мечом-катаной проявлялось в татикадзэ – количестве взмахов мечом. Их должно быть как можно меньше, а оптимальный вариант – убить противника одним ударом. Лёгкий меч ниндзя не позволял нанести такого сокрушительного удара – он мог просто сломаться. Зато его можно было вращать и перебирать в руке, что делало технику боя более разнообразной и скоростной.
Помимо мечей ниндзя могли действовать ещё добрым десятком предметов. Обычно они блестяще владели боем с палкой – бодзюцу. Ниндзя использовали и длинный шест, и короткую дубинку, и даже короткую ветку или палочки для еды. Синоби, переодетый бродячим монахом, мог пустить в ход тяжёлый монашеский посох. Полной неожиданностью для противника было, когда из конца безобидной монашеской палки выскакивало острое лезвие или вылетала короткая отравленная стрела. Иногда в палке делалось отверстие, где прятали длинную цепь. В момент опасности ниндзя срывал специальную затычку с одного конца палки, и цепь стремительно раскручивалась над головой. Длинной гибкой палкой, которую ниндзя вращали перед собой, можно было отбивать даже стрелы. Короткая палка – дзё – использовалась не только для блокирования ударов, но и для уколов в болевые точки, а также применялась в качестве рычага при заломе руки нападающего.
Самурая закалывают через бумажную ширму-перегородку
Характерным оружием ниндзя была кусаригама – обычный сельскохозяйственный серп с прикреплённой к его рукояти длинной цепью. Например, если противник наносил удар мечом сверху, то ниндзя подставлял серп под удар, немного проворачивая его и тем самым зажимая оружие. Одновременно он наносил цепью удар по ногам, спутывая их, а затем добивал соперника серпом. Именно в среде ниндзя зародилось использование цепа для обмолота зерна, который сегодня стал одним из самых известных видов оружия в каратэ – нунтяку: две короткие палки, скреплённые цепью или верёвкой. Использовали ниндзя и ручки для зерновых мельниц, также превратившиеся сегодня в оружие каратистов – тонфа.
Особую категорию оружия составляли мелкие подручные предметы – тонки. Женщины-ниндзя (куноити) предпочитали в качестве тонки иглы для платьев или заколки для волос. Когда самурай предавался любви и сжимал куноити в своих объятиях, она вонзала иглу в особую точку на его теле. Иногда смерть наступала мгновенно, а порой сначала самурай мог заметить лишь лёгкое покалывание. Вынув иглу, куноити удалялась. А через два-три дня самурай умирал в страшных мучениях, он задыхался или у него происходил разрыв сердца. Но никто не мог связать эту ужасную смерть с визитом красавицы, которая заходила к нему несколько дней назад. И вновь рождались слухи о таинственных "духах-убийцах".
Некоторые древние тонки из арсенала ниндзя сегодня стали широко известны во всём мире. Это, в частности, сюрикэны – метательные остро заточенные пластины в виде многогранников, например звёздочек. Сюрикэны могли быть и отравленными, их бросали иногда веером по пять-шесть штук. Ниндзя носили с собой и тэцу-биси – острые шипы, которые обычно разбрасывали по полу, когда хотели обезопасить себя от неожиданной атаки. Тэцу-биси вместе с небольшими шариками можно было раскидать и в коридорах замка. Когда за лазутчиком устремлялась погоня по анфиладе полутёмных залов, стражи неизбежно напарывались на эти маленькие "мины", поскальзывались и падали или пропарывали себе ноги, а ниндзя вновь исчезал непойманным и неузнанным.
А вот огнестрельное оружие основная масса ниндзя первоначально не приняла, и долгое время его использовали лишь синоби из клана Симадзу. Синоби привыкли действовать в тишине, выстрел же обнаруживал стреляющего. Поэтому в ход шли плевательные трубки с набором отравленных игл – содэ-цуцу, очень эффективные на ближней дистанции и крайне неожиданные для жертвы. Иногда самурай беззвучно падал, настигнутый такой стрелой, а стража в растерянности оглядывалась вокруг, не понимая, что произошло. Тем временем ниндзя ускользал.
Умели ли ниндзя вести поединок голыми руками? В кинофильмах такие поединки выглядят весьма эффектно – один ниндзя поражает нескольких могучих самураев, защищаясь от их тяжёлых мечей. В реальности же всё обстояло по-другому. Не забудем, что для ниндзя невыгодно вести долгий поединок, и если его попытка убить соперника не удалась, имеет смысл поскорее скрыться, а затем попробовать совершить покушение вновь. Мастерство самураев в обращении с мечом было столь высоко, что у ниндзя оставалось немного шансов уйти живым. Кулачный бой ниндзя значительно уступал по сложности и разнообразию и китайскому ушу, и даже каратэ. Современные школы ниндзя на Западе используют в основном технику каратэ, а в средние века употреблялись несложные, но эффективные в ближнем бою заломы рук, броски, нажатия на болевые точки.
Если ниндзя должен был взять пленника, то в этом случае применялось искусство спутывания противника. Связать пленника опытный воин мог и простым шнурком, однако обычно ниндзя носили с собой тонкую шёлковую верёвку с небольшими шариками-утяжелителями на концах. Верёвку бросали в ноги соперника, шарики на концах по инерции закручивались, и противник спотыкался. Подскочив, ниндзя окончательно опутывал руки и ноги соперника, продевая верёвку между ног и закрепляя её петлёй у шеи. При малейшей попытке освободиться верёвка натягивалась, и пленник сам душил себя или, окончательно запутавшись, падал. Сами же ниндзя великолепно владели искусством освобождения от пут и могли скрыться даже тогда, когда руки и ноги были связаны.
Для ведения рукопашного боя применялось и традиционное оружие ниндзя – когти или шипы, прикрепляемые полосками кожи к рукам или ногам. Обычно когти использовались для лазанья по деревьям или другим гладким поверхностям. Рассказывают о случае, когда ниндзя пробрался в замок самурая и, прикрепившись к потолку когтями, ждал его. Однако самурай пришёл не один, с ним были гости, которые сели играть в традиционные японские шашки – го. Игра затянулась до поздней ночи. Когда гости наконец ушли, ниндзя выполнил свою задачу.
Многие ниндзя строго соблюдали правила кровной мести за погибшего родственника, что предписывали принципы Бусидо. Расскажем историю из фольклора синоби, ставшую классическим повествованием из цикла о "преданных ниндзя". В ХII в. на одну из деревень, принадлежавшую богатому дому Тайра, совершили набег воины самурая Такатоки. Старейшины решили увести женщин, стариков и детей в лес, оставив в деревне лишь небольшой отряд. Когда самураи подошли к деревне, староста, принадлежавший к местному клану ниндзя, ловко действуя простым серпом и длинной цепью, сумел перебить шестерых могучих воинов, остальные к нему боялись даже подступиться. Тогда самураи отошли на некоторое расстояние и пронзили его стрелами, а затем прикололи копьями к стене дома. Деревня была полностью разгромлена, все жители, которые остались в ней, – вырезаны.
Первым помощником старосты в этом страшном бою был молодой боец Дзиро. Он пытался защитить свою жену и ребёнка, но был тяжело ранен. На его глазах самураи обесчестили его жену, а затем разрубили её мечами. Самому Дзиро выбили мечом глаз. И тогда он поклялся отомстить Такатоки.
Два воина-ниндзя планируют перебраться через оборонительный ров,
однако их разговор оказывается подслушан другим лазутчиком
Прошло несколько месяцев. Как-то Такатоки, давно забывший об этой истории, получил письмо от какого-то неизвестного ему Дзиро. Тот вызывал его на синкэн-сёбу – дуэль на мечах, которая должна закончиться смертью одного из участников. Такатоки усмехнулся – его не напрасно считали одним из лучших бойцов в Японии. Ясно, что он уложит этого наглеца Дзиро одним взмахом меча! Он ещё раз перечитал письмо и обратил внимание, что Дзиро выдвинул интересные условия: если он проиграет, то весь его клан переходит в полное подчинение Такатоки. Если же Такатоки падёт от меча Дзиро, то он должен обещать, что никто из его людей больше никогда не тронет жителей деревни. Такатоки решил, что условия весьма выгодны для него, тем более в своей победе он не сомневался.
Через день противники сошлись в поединке. Одноглазый Дзиро был явно слабее хладнокровного самурая. Он терял силы с каждым ударом и, наконец, пал, пронзённый мечом насквозь. Такатоки подобрал с земли лёгкий короткий меч Дзиро – дешёвое оружие, в рукоять которого, однако, был вделан дорогой алмаз. Такатоки, очарованный его красотой, протёр камень от крови несчастного Дзиро. В этот момент отравленная игла, укреплённая на пружине в рукояти меча, вонзилась в руку победителя. Такатоки всё понял – он действительно пал от меча Дзиро, хотя и выиграл поединок. Перед тем как закрыть глаза, верный кодексу самурайской чести, он приказал всем своим воинам оставить в покое клан Дзиро.