Распаду династии Ахеменидов способствовали поражения, понесенные персами в войнах с греками в период 492–449 годов. Особенно большой вред Персии в тогдашней "информационно-психологической войне" нанесло сражение при Фермопилах, где громадное персидское войско только с помощью обмана победило 300 героев – спартанцев царя Леонида. Проявление гордыни редко приносит успех. "Персов так много, что они затмят солнце своими стрелами" – говорили послы спартанцам. "Тем лучше, мы будем сражаться в тени", – ответили герои. "Неприятель приближается, Леонид", – передало царю боевое охранение. "Отлично! И мы приближаемся к неприятелю", – ответил Леонид. После Фермопил все покоренные народы знали, что многочисленность персидского войска нивелируется плохим руководством военачальников и никудышней подготовкой воинов. Вообще Персия вчистую проиграла информационно-психологическую войну Греции, историки которой, кстати, чересчур черными красками описывали персидских "деспотов" и сатрапов.
Власть персидских царей подрывалась неоднократными восстаниями сатрапов – представителей военно-земледельческой аристократии, стремившихся к усилению своей власти.
Последний Ахеменид Дарий III попытался оказать сопротивление вторжению греко-Македонского войска в 329 году до н. э. Персидское царство было завоевано Александром Македонским. На развалинах империи Ахеменидов вырос ряд эллинистических государств, а коренные персидские земли вошли в состав сирийско-вавилонского царства Селевкидов.
Около 250 года до н. э. иранские земли вошли в состав Парфии. В 226 году н. э. Парфия была завоевана Ардеширом, потомком Сасана. Провозгласивший себя "царем царей" Ардешир стал основателем царства Сасанидов, просуществовавшего 400 лет, до разгрома его арабами. Царство Сасанидов было разделено на 4 наместничества и 18 сатрапий. Наивысшего могущества и расцвета Иран достиг в правление Хосрова I Анушервана в 531–579 годах.
Современный иранский историк Мехди Санаи писал:
"Анушерван установил гибкую систему налоговых платежей и ряд льгот, созданных для регулярной армии, которая была оснащена и дисциплинирована намного лучше, чем ранее. Он издавал законы и строго следовал за их внедрением в жизнь и обеспечил караванным дорогам должную безопасность. Благодаря покровительству ученым из разных стран, особенно в области истории и философии, Иран стал центром обмена передовыми идеями своей эпохи, которая является самым замечательным периодом в истории страны".
Хосров I содействовал развитию торговли. При нем в стране была установлена система поземельных налогов, которая еще много времени спустя считалась образцовой. Роль личности в истории давно никто не оспаривает.
Неудачная война наследников Хосрова I с Византией привела к полному разорению государства. В итоге в середине VII века Иран был завоеван арабами и вошел в состав арабского халифата. Только в 875–990 годах Иран был снова объединен династией Саманидов. В середине XI века Иран завоевали турки-сельджуки, которых через 200 лет сменили монголы Чингисхана. В конце XIV века иранские земли завоевал Тамерлан. С 1502 по 1736 год Ираном правила династия Сефевидов.
Самый выдающийся государь этой династии Аббас I (1587–1628 годы) осуществил ряд важных реформ в стране. После политического объединения государства и усмирения непокорных феодалов, Аббас перестроил свою столицу Исфахан, построил новые дороги, мосты, караван – сараи – прибыль от развития торговли и ремесел наполнила казну. В иранской армии появились пушки и огнестрельное оружие – Аббас начал многолетние войны с соседями. Нужно ли говорить, что при его приемниках наступил период экономического и политического упадка страны? Государство распалось, а усмиренные было феодалы, снова добились политической самостоятельности. В середине XVIII века в стране воцарилась анархия. В 1794 году власть над Ираном захватила династия Каджаров.
Выдающийся исследователь истории Ирана В.В. Бартольд писал в своей работе "Иран" 1926 года:
"Еще больше значения, чем иранская религия, имела в истории древнего мира иранская государственность. Персидскими царями из рода Ахеменидов была создана первая в истории мировая империя, объединившая в себе несколько культурных стран и народов. О значении этой государственности для подвластных ей народов тоже высказывались крайне разноречивые мнения. Специалисты по истории древнего Востока и по истории Греции нередко видели в персах только варварских поработителей, врагов культуры и свободы, а в их государстве – соединение деспотизма и анархии. Сторонники противоположного мнения считали, что персидская держава была первой в мировой истории умевшей щадить покоренных, и которая ввела в покоренных странах более упорядоченное управление, чем существовавшее прежде. Было высказано мнение, что персы были для Востока тем же, чем потом сделались римляне для древнего мира; но это мнение нуждается в оговорках.
В противоположность значению Рима в истории Италии и западной Европы, двухсотлетнее правление ахеменидской монархии на привело ни к культурному объединению иранцев, ни к иранизации чужих народностей. В Мидии и Персии государственная власть сложилась под влиянии ем чуждых Ирану ассиро-вавилонских традиций и потом насильственно подчинила себе коренные иранские области.
Этим объясняется то полное разобщение, в эпоху ахеменидской монархии, между государством и народом, которое признается всеми исследователями. С помощью иноземных деятелей Ахемениды создали придворную письменность и придворное искусство, существование которых прекратилось вместе с существованием династии, не оставив следов ни в жизни, ни даже в памяти народа. Иран продолжал жить прежней жизнью, основанной на господстве земледельческой аристократии, и мало подчинялся влиянию вавилонской городской культуры.
Со времени Александра Македонского мировой владыка, или считавший себя таковым, был уже не только ставленником бога, как персидские цари, но сам называл себя богом. Это представление, усвоенное Александром в Египте, было принесено им в Иран, где продолжало жить и после уничтожения греческого господства и воцарения новых иранских династий, вплоть до победы ислама.
Сасанидская государственность была более иранской, чем ахеменидская; Сасанидский царь называл себя "царем царей Ирана", впоследствии "царем царей Ирана и не Ирана"; в последней формуле мы видим удачное соединение национальной идеи с идеей мировой империи. На востоке Сасанидов и впоследствии считали такими же владыками вселенной, как в Европе – римских императоров, может быть, с большим правом. При военных столкновениях победа была обыкновенно на стороне Сасанидов; влияние их государства, если не политическое, то экономическое, и растиралось гораздо дальше; торговля с Индией и Китаем, сухопутная и морская, была всецело в их руках.
Сасанидами был выработан могущественный государственный аппарат, может быть, самый стройный в истории Передней Азии. Даже в эпохи величайших внутренних потрясений их государство могло вести победоносные войны.
Государство Сасанидов было основано как бы "одним ударом". Эпоха высшего блеска Сасанидской державы, достигнутого, по-видимому, посредством чрезмерного напряжения сил, непосредственно предшествовала катастрофе.
Убеждение, что всемирно-историческая роль персов не окончилась ни с царством Дария, ни с царством Сасанидов, определеннее всего выражено во "Всемирной истории" Линдера:
Персы, постоянно снова поднимаясь после эпохи притеснения и спасая свою национальную сущность, переносили на своих победителей, греков, арабов, турок, монголов, значительную часть своего собственного духа и создавали для себя после разрушения новые культурные условия. Даже свою политическую самостоятельность они несколько раз возвращали себе после больших промежутков. Правда, это упорство, наконец, истощило свои силы, после того, как первоначальная народность изменилась почти до неузнаваемости. Все-таки, как ни слабы теперь основания на это рассчитывать, персам, может быть, суждено еще раз освободить свою первоначальную сущность от заслонивших ее примесей".
Влияние эллинизма на персов было только поверхностным. Тогда как влияние арабской религии и арабских обычаев отразилось на всей жизни Ирана.
Арабы во многом подражали до-мусульманскому Ирану и пользовались услугами чиновников иранского происхождения. Известны слова, приписываемые халифу Сулейману (715–717 годы): "Удивляюсь я этим персам; они царствовали тысячу лет, и ни одного часа не нуждались в нас; мы царствовали сто лет и ни одного часа не могли обойтись без них".
Династии турецкого и монгольского происхождения, до Каджарской династии включительно, часто опирались на военную силу из своих соплеменников, но в гражданском управлении преимущественно пользовались услугами персов. По мнению современной науки, – "Мусульманский Восток лучшими элементами своей культуры обязан грекам и персам. То, что более всего отличает мусульманскую образованность от греческой и сближает ее с современной европейской – уделение большого внимания, чем прежде, точным наукам сравнительно с гуманитарными, – может быть объяснено только влиянием Индии и Ирана".
Почти весь XIX век характеризуется борьбой европейских держав и Ирана, соперничеством Англии и Франции, а позднее и России.
С 1925 года иранский меджлис принял решение о низложении Каджарской династии и о передаче власти Реза-хану, ставшему по решению Учредительного собрания наследным шахом Ирана.
Русский историк начала XX века писал в своей работе "Как живут персы" о Каджарской династии:
"Персией правит шах. Он по-прежнему, как в те времена, когда Персия, действительно, была самой могучей страной древнего мира, считает себя могущественнейшим из всех земных государей. В бумагах и указах, издаваемых к народу, шах именует себя "царем царей, блистательным самодержцем, знаменем которому служит солнце, великолепие которого превосходит великолепие неба, монархом, армии которого так же многочисленны, как звезды на небесном своде и песок на морском берегу.
В делах внутреннего управления государством шах не должен отступать от религии и обычаев; часто ему приходится считаться с духовенством, которое в Персии имеет громадную силу.
Наибольшее количество земли принадлежит шаху. Шах по доброй воле отдает часть своей земли во временное пользование своим приближенным, а также кочевым народам, которые обязаны за это выставлять в шахские войска всадников и охранять границы государства. Кроме того, в руках шаха имеются поместья, которые он дарит своим любимцам. Но стоит такому любимцу чем-нибудь прогневать своего повелителя, – и только что подаренное имение отбирается назад в казну.
В назначении министров и губернаторов шах решительно ничем не связан. Персидские министры не более, как царские слуги. От каприза шаха зависит, осыпать ли министра милостями, или же приказать его повесить.
Вся Персия разделена на области, которые делятся на округа и деревни, которые управляются окружными начальниками и деревенскими старейшинами. Вся же область находится в ведении губернатора.
Места уездных начальников губернатор раздает с торгов; кто из явившихся больше даст, тому и отдается место. Новый уездный начальник должен заплатить губернатору значительно больше, чем получает от казны жалованья. Чтобы вернуть себе затраченные деньги, он продает с аукциона места полицейских, которые, в свою очередь, торгуют местами сборщиков податей. Всякий, продающий место, старается взять как можно дороже с покупающего. Понятно поэтому, что чиновники взятками и поборами с населения стараются вернуть себе истраченные деньги.
Не только богатые персидские купцы, но и бедняки живут в постоянной кабале у персидских чиновников. Они разоряют население, отнимая у него решительно все".
В 1979 году в результате революции Иран стал Исламской республикой. Шах покинул страну. Конституция ввела в Иране исламский образ правления – вместе с президентом и правительством страной руководит совет и 12 высших религиозных деятелей, имеющих титул "аятолла". Совет возглавляется руководителем, имеющим право смещать президента Ирана, а также отменять парламентские законы. На референдуме 98 % избирателей проголосовало за Исламскую республику, предпочтя ее прежней монархической форме правления.
Иранский историк Мехди Санаи писал:
"Цель, провозглашенная правительством по созданию системы государственного управления, основанного на учениях пророка Мохаммада и его последователей, через четырнадцать веков после появления ислама, снова достигнута. Это делает Исламскую Республику Иран, возможно, единственным теократическим государством XX века".
Великий персидский поэт начала XI века Абуль Касим Фирдоуси писал в "Шах-наме" – "Книге царей":
"Лишь в разуме счастье,
Беда без него,
Лишь разум богатство,
Нужда без него,
Доколе рассудок во мраке, вовек
Отрады душе не найдет человек.
Не разум ли око души? Не найти
С незрячей душою благого пути,
Пусть разум водителем будет тебе,
От зла избавителем будет тебе,
Ты истину в мудрых реченьях найди
О ней повествуя, весь мир обойди".
.
Империя Александра Македонского
Маленькая Македония, расположенная к северу от Греции, сумела создать самую сильную в мире армию – македонскую фалангу смог превзойти только римский легион. Царь Филипп II Гераклид, разбив греков в битве при Херонее в 338 году, создал могущественное государство.
Русский историк XIX века Р.Ю. Виппер писал:
"Македоняне были греки, но их постоянно беспокоили дикие горцы, и они отстали в торговле, ремесле и образовании от остальных греков. Македоняне были суровыми охотниками и воинами: их обычай требовал, чтобы юноша, еще не убивший кабана, не смел садиться на пиру за стол; кто не умертвил ни одного врага, носил на теле в знак позора веревку. Порядки у них были старинные: во главе крестьян стояли воинственные князья. Царей окружали дружины людей, с которыми они делились военной добычей".
В Македонии существовали три сословия – царь, знать и свободные общинники. Царями становились представители старой родовой знати и считались "первыми среди равных". Македонская знать – гетайры – составляла кавалерию войска и содержала себя сама. Основным владельцем земли был царь, который жаловал ее гетайрам. За это они были обязаны служить в армии, выставляя конных воинов, число которых зависело от размера землевладений. Подати крестьян не были обременительными – македонцы не считали уплату податей бесчестьем и чувствовали себя свободными. Даже рядовые воины – пехотинцы имели право участвовать в войсковом собрании. Их голоса имели решающее значение. Во власти собрания было избрание нового царя и вынесение приговоров по государственным преступлениям. Непосредственно государственную власть представлял царь и его окружение. Народ понимал свою власть над царем и старался обезопасить себя от посягательств знати. Гордых македонцев расколоть и подчинить было почти невозможно. Эти качества и обуславливали силу и мощь македонской армии, к которой Филипп II добавил силу и мощь своей фаланги. Ему удалось сделать весьма прочным положение царского дома. Он поддерживал права народа, который отвечал ему уважением. Любому македонцу можно было получить доступ к царю.
В свое время греки сделали все, чтобы Филипп не стал царем Македонии. Греческие полисы находились уже в полосе политического упадка, вызванным пресыщенностью и влиянием на них персидского золота. Для своего избрания Филипп пожертвовал богатым македонским городом – взятка была принята.
После разгрома при Херонее греки думали, что Филипп будет мстить, но царь даже не потребовал их капитуляции и предложил создать союз. На общегреческом съезде был учрежден Панэллинский союз, объявивший Филиппа гегемоном Греции. В союз не вошла только Спарта. Филипп не изменил политический строй полисов и провозгласил Священный мир, запретив греческим государствам, вмешиваться в дела друг друга. Объединенная Греция могла опять стать могущественнейшей державой, но через год после создания союза – в 336 году до н. э. – Филипп II был зарезан. За несколько месяцев до этого Панэллинский союз – "для торжества общегреческой идеи и сплочения" – объявил войну Персии. Филипп, поставленный во главе объединенной Греко-македонской армии, был очень опасен, как и любой талантливый человек, получивший власть, – македонский царь был не только выдающийся стратег, но и искусный дипломат. До нас дошло его высказывание – "нет такой высокой городской стены, через которую не мог бы перешагнуть осел, нагруженный золотом".
Македонское военное собрание провозгласило царем его сына от царицы Олимпиады – Александра.
Александр Македонский родился в 356 году до н. э. в столице Македонии – Пелле. Его любимым учителем стал знаменитый греческий мыслитель Аристотель, приглашенный Филиппом в Пеллу с острова Лесбос.
Аристотель не участвовал в придворных интригах и не стал советником Филиппа. Его интересовал только царевич Александр. Он увидел в нем будущего объединителя греков и могущественного властителя мировой империи. Аристотель стал учить Александра "руководить будущей империей" и у него это получилось.
Автор одной из лучших биографий Александра Македонского Ф. Шахермайр писал:
"Аристотель был человеком, снедаемым той же жаждой, которая терзала Александра, – жаждой познания неизвестного в бесконечном мире. Глядя на философа, Александр учился ценить все возвышенное и благородное, постигал греческую культуру. Они изучали гармонию духовного существования в целом. Узнавание и понимание красоты, трудолюбие, добро и его воплощение в лучших произведениях – все это теперь предстало перед духовным взором Александра. Во всем надо было стремиться к постижению наивысшего: "Да не убоится человек создавать бессмертное и божественное". Впервые Александр, самой природой предназначенный к великим делам, приблизился к тому, чтобы впоследствии определило его жизнь, – к безграничному и бесконечному.
Специально для Александра читались лекции о добрых делах властителей. Александр из первых уст услышал поэму Аристотеля, посвященную добродетели и доблести.
Аристотель противопоставлял греческое государство персидскому, где царило насилие.
В курс обучения входила еще весьма важная для будущего полководца наука – география, знакомство с картой мира. Философ показал царевичу на карте умеренную зону, где расположены Средиземноморье, Персия и Индия. Только эта зона и образует ойкумену, т. е. пригодную для обитания людей часть земли. Ее и считали собственно миром.
Ничего, видимо, не увлекало юношу так, как изучение этих карт и связанные с ними пояснения учителя. Александр стал рассматривать отдельные страны, и прежде всего Македонию, лишь как часть мирового пространства. Любой другой царь или царский сын смотрел на мир только глазами жителей своей страны. Для Александра же был характерен более широкий взгляд.
К тому же, если рассматривать мир на карте, не кажутся ли его пространства легко преодолимыми? Ведь юноша уже давно мечтал о роли завоевателя и завидовал успехам отца".