Глава I
Истоки
Капетинги и Плантагенеты
Столетняя война - это не воинственный век, начавшийся при Эдуарде III и его старшем сыне. Черном Принце. Это третий и последний век войны, начавшейся во времена первых крестовых походов, во времена принцессы, которую звали Алиенора - или Элеонора - и которую наследство отца сделало герцогиней Аквитанской. Алиенора была красивой, умной, своевольной. Политический брак превратил ее в королеву Франции, но благочестивый Людовик VII был мужчиной очень скучным, а Алиенора знала о своем умении обольщать.
Шел 1152 год. Людовик VII уже стал посмешищем во время Второго крестового похода: его жена на виду у всего двора влюбилась в своего дядю Раймунда Пуатевинского. Вернувшись из Святой земли, Алиенора упала в объятия молодого и элегантного Генриха Плантагенета, графа Анжуйского и герцога Нормандского.
Смирившись со своим смешным положением Капетинг рисковал утратить всякий политический вес во Франции, где власть короля пока что была непрочной. К тому же Алиенора еще не даровала ему ни одного сына. Без труда нашлись несколько епископов и примкнувшая к ним группа верных баронов, обнаруживших, что король и королева были кузеном и кузиной. Брак, в который они вступили пятнадцать лет назад, оказался недействительным. Честь и достоинство короля были спасены.
Через два года Генрих Плантагенет наложил руку на корону Англии. Отныне вассалом короля Франции был король, и эта королевская корона наделила новым значением герцога Нормандского - властителя герцогства Аквитании благодаря жене.
Филиппу Августу понадобилось тридцать лет, чтобы сломить этого опасного соперника. Нужно было захватить в 1204 г. Шато-Гайяр, разбить в 1214 г. при Бувине коалицию, поддержанную германским императором, и в то же время разгромить аквитанскую армию Плантагенета. Овладев Нормандией, Анжу и Пуату, Капетинг наконец стал первым сеньором своего королевства.
Кроткий победитель в 1242 г. - Людовик Святой не пожелал изгонять англичан из Франции: Плантагенет, строго говоря, не был англичанином, и такой щепетильный король, как Людовик, не посмел отбирать у Генриха III Гиень, которая в конечном счете была наследством его бабки Алиеноры. В 1286 г. договор уладил последние разногласия, возникавшие из-за Керси и Сентонжа. Можно было полагать, что стопятидесятилетняя война завершилась.
Еще долгое время, невзирая на бесполезные усилия какого-нибудь Филиппа Красивого, впрочем, слишком занятого, чтобы позволить себе роскошь непримиримого отношения к побежденному противнику, англичане находились во Франции, потому что в Бордо правил герцог, в котором никто по-настоящему не видел иностранца, но о котором все знали, что за морем он носит королевскую корону. Владея Гасконью, Ажене, Сентонжем и всем, что в Лимузене, Керси и Перигоре когда-то принадлежало Капетингу, герцог-король в Южной Франции был его соперником, приносившим ему неопределенный оммаж.
Во фьефе какого-нибудь барона король Франции уже не упустил бы ни одного случая напомнить, что он одновременно верховный сеньор феодальной пирамиды - "сюзерен" - и суверен государства, независимого от сетей феодальных отношений. С большим основанием - и, соответственно, риском - королевские чиновники не упускали ни одного случая напомнить аквитанцам, что они живут во Французском королевстве, и герцогу Аквитанскому, что он так же, как любой другой, является вассалом и подданным Капетинга. Герцог Аквитанский был королем, но в Аквитании королем был король Франции, а не Англии.
Не просто еще одной стычкой в конфликте, имевшем к тому времени двухвековую историю, а настоящей генеральной репетицией Столетней войны стала "война за Сен-Сардо". Дело было банальным и могло остаться таковым. Его постарались драматизировать.
Деревня Сен-Сардо в самом сердце Ажене, без малейшего сомнения, принадлежала герцогу Эдуарду II. Она доминировала над долиной Ло и могла послужить заслоном для места слияния Ло и Гаронны, и все-таки на нее пал выбор людей французского короля, вовремя заметивших, что сеньором деревни был приор Сарла. Один вассал англичанина позволил себе построить здесь укрепленную бастиду. Карл Валуа от имени своего племянника, короля Карла IV, захватил бастиду и территорию Сен-Сардо. Гасконцы дали ему отпор, отбили эти места и повесили чиновников французского короля.
Карл IV сделал вид, что не услышал мирных предложений своего зятя Эдуарда II, во всеуслышание осудившего довольно неуместное рвение своих людей. 1 июля 1324 г. под предлогом, что герцог еще не принес оммажа за Гиень, парламент конфисковал герцогство. Карлу Валуа было поручено занять страну, что тот и сделал за недолгое время, не встретив никакого реального сопротивления. Помимо Бордо, Байонны и Сен-Севери французы наложили руку на все герцогство, после чего завязли в нем, оказавшись в довольно затруднительном положении.
У Эдуарда II хватало неприятностей и в Англии, где подданные вознамерились не менее чем лишить его трона. Он с легким сердцем пожертвовал принципами, чтобы спасти Гиень. Заключенный благодаря посредничеству папы договор 1325 г. предусматривал, что чиновников в герцогстве отныне будет назначать король Франции, у короля-герцога оставалась возможность лишь назначения простых шателенов. В вопросе оммажа пошли на уступки: он был принесен, но не лично королем Англии. Сделать это было поручено принцу Эдуарду, будущему Эдуарду III.
Теперь герцог Гиенский и король Англии стали разными лицами, и вопрос Гиени можно было считать решенным. Карл IV не допустил этого, предоставив принцу Эдуарду в качестве фьефа и, следовательно, вознаграждения за его оммаж лишь прибрежные области Гиени. Ажене осталось за Капетингом. Естественно, Эдуард II не согласился на это и счел нужным дезавуировать поступок своего сына. Карл IV только этого и ждал: он снова конфисковал герцогство.
Падение Эдуарда II и восхождение на престол Эдуарда III изменили ситуацию на переговорах. 31 марта 1327 г. Эдуард III получил свое герцогство обратно взамен за обещание выплатить контрибуцию. Еще нужно было на деле вернуть крепости, которые уже три года удерживали чиновники французского короля.
При взгляде на карту дело становилось очевидным: за тридцать лет изматывающих действий под прочную власть Капетинга перешли богатые земли Ажене и Базаде, Перигора и Лимузена. От герцогства, признанного Парижским договором 1259 г. за Генрихом III, его правнук Эдуард III сохранил от Шаранты до Адура только прибрежные области Сентонжа и Гаскони. Бордо, этот нервный центр и оплот аквитанской экономики, оказался отрезанным от своих территорий в глубине материка. Континентальной части бывшего государства Плантагенетов просто-напросто грозило удушье.
На местах ситуация была хуже некуда. Чиновники короля Франции использовали любой предлог, чтобы оттянуть передачу территорий, возвращенных договором 1325 г. Аквитанские вассалы герцога-короля вовсю разыгрывали карту своей автономии и пользовались отсрочками за счет хитросплетений феодального права. Что угодно служило поводом для конфликта, а любой конфликт вел в суд сюзерена, иначе говоря, в Парижский парламент, тот самый "Суд короля", само существование которого напоминало Плантагенету, что в Гиени он не сюзерен и не суверен.
Каждая апелляция влекла за собой расследование. Чиновники французского короля непрестанно придирались к людям короля-герцога, а самолюбие последнего должно было смиряться с тем, что по любому поводу надо предоставлять оправдания своего присутствия и финансовые отчеты о своем управлении.
Оммаж Эдуарда III
Единственное, чем отвечал униженный вассал, - задержками с оммажем, который он был обязан принести снова, потому что его сеньор, король Франции, только что сменился. Филипп VI отправил послов в Лондон, чтобы напомнить об этой вассальной обязанности. Оммаж создавал связь личную, между человеком и человеком: как и смена вассала, смена сеньора требовала нового оммажа.
Но смена сеньора, состоявшаяся в 1328 г., имела ту особенность, что на троне Франции последнему из Капетингов наследовал сын графа Валуа. Даже если Эдуард III, который только что стал королем Англии, едва ли тогда зарился на трон, ставший вакантным после смерти третьего сына Филиппа Красивого, мысль принести оммаж своему кузену Филиппу Валуа вполне могла ему не понравиться. Разве его мать не была дочерью Филиппа Красивого и разве ужасная Изабелла не заявляла, что ее сын, "рожденный от короля", никогда не принесет оммаж "сыну графа"?
Король Франции проконсультировался со своим Советом, который выразил мнение, что конфисковать герцогство пока нельзя, но присвоить доходы с него до принесения оммажа дозволительно. В Англию был послан новый вызов. Еще раз запустили процедуру конфискации.
Эдуард III был мало заинтересован в войне на континенте, когда его власть подвергалась яростным нападкам в самой Англии. Он уступил. Было объявлено, что он принесет оммаж за Гиень.
Встреча состоялась в Амьене, в июне 1329 г. Король Англии прибыл с большой свитой. Чтобы переправить коней эскорта из Дувра в Виссан, понадобилось двое суток, - говорили, что их была тысяча. Филипп Валуа не остался в долгу и принял своего кузена в окружении особо пышного двора. Старики вспоминали празднество, состоявшееся шестнадцать лет назад по случаю "посвящения в рыцари" короля Наваррского. На новый праздник откликнется Фруассар:
Король Филипп подготовил для себя все и позаботился обо всем, дабы его принять. Близ него были король Чехии, король Наварры и король Майорки, а герцогов, графов и баронов такое обилие, что трудно было бы всех упомнить. Ибо были там все двенадцать пэров Франции, прибывших, дабы чествовать короля Англии, а равно дабы лично присутствовать при его оммаже и засвидетельствовать оный.
Королю Англии воздавали почести, но позаботились, чтобы при этом акте, напоминавшем ему о том, что его положение ниже, присутствовали свидетели!
Праздник продлился восемь дней и был великолепным. Эдуард принес оммаж 6 июня, вложив руки в руки своего сеньора - короля Филиппа VI. Но тот велел отметить, что этот оммаж не касается земель, отчужденных от герцогства Гиени Карлом IV, в частности, Ажене. Со своей стороны Эдуард III выразил протест: его оммаж ничуть не означает, что он отказывается от притязаний на эти земли. Оммаж, конечно, был принесен, но сопровождался таким количеством оговорок, условий, ограничений, что не решил никаких проблем. С тех пор Филипп стал обдумывать план выдвижения нового требования - принести оммаж, который имел бы более четкие контуры. В феврале 1330 г. в Париже собралось совещание экспертов, выложивших на стол материалы дела. Тем временем Эдуард III велел провести изыскания в своих архивах, чтобы выяснить, к чему его обязывает принесенный оммаж на самом деле.
Трудней всего было определить границы той Гиени, за которую он принес оммаж. Три года прошли в обмене посольствами. Епископы, бароны или легисты вели переговоры, опираясь как на предшествующие события, известные по архивам, так и на текущую ситуацию, выясненную теми и другими в самой Гиени. Но составить карту фьефа с переплетающимися правами оказалось делом непростым - они и ныне, в XX в., представляют собой камень преткновения для картографов, - а аквитанские вассалы герцога были всецело заинтересованы в том, чтобы усложнять дело, поскольку имели веские основания стремиться к прямой зависимости от короля Франции.
Каждый король пытался выиграть время, чтобы лучше укрепить совсем недавно надетую корону прежде, чем может начаться проба сил; поэтому безо всякого труда удавалось договориться по крайней мере об одном - перемирие постоянно продлевалось. В июле 1330 г. соглашение едва не было достигнуто, но тут разразился кризис - Эдуард отказался предстать перед парламентом. Его спасло посредничество папы Иоанна XXII: понтифик просто-напросто не отказал себе в удовольствии вмешаться в английские дела.
Мир снова казался близким в 1331 г., когда Эдуард III сделал еще одну принципиальную уступку, чтобы спасти свой фьеф: 30 марта в силу заверенного печатью акта, который он передал своему кузену Валуа, король-герцог признавал, что обязан за Гиень тесным оммажем, иначе говоря, предпочтительным, - ни один другой оммаж, ни один договор не могли получить предпочтения перед оммажем, принесенным королю Франции:
Дабы в грядущее время не было бы ни разногласий, ни вопросов по поводу сего оммажа, мы чистосердечно обещаем от имени нашего и от имени наших преемников, герцогов Гиенских, каковые будут носить сей титул некое время, что оный оммаж будет приноситься таковым образом.
Король Англии, герцог Гиенский, вложит свои руки в руки короля Франции. И тот, кто обратится к королю Англии, герцогу Аквитанскому, и кто возговорит от имени короля Франции, скажет так: "Вы становитесь непосредственным вассалом (homme lige) короля Франции моего государя, здесь присутствующего, как герцог Гиени и пэр Франции, и обещаете изъявлять ему веру и верность! Молвите: voire [да]!"
И король Англии, герцог Гиенский, и его преемники скажут: "Voire!" Тогда король Франции примет оного короля Англии и герцога Гиенского в означенный тесный оммаж (hommage lige) верой и устами, и будут соблюдены его права и права другого…
Так будет учинено, и будет сие повторяться всякий раз при принесении оммажа. И в подтверждение сего, принеся оный оммаж, мы и наши преемники, герцоги Гиенские, предоставим патенты, заверенные нашей большой печатью, ежели король Франции сего затребует.
Вслед за этим Эдуард III отправился во Францию. Чтобы обмануть наблюдателей из числа своих баронов и, может быть, даже своих советников, Плантагенет переоделся купцом и сел на судно в Дувре в сопровождении всего пятнадцати рыцарей; в объяснение своего отсутствия он велел объявить, что отправляется в паломничество. В апреле 1331 г. неподалеку от Пон-Сен-Максанса он встретился с Филиппом VI. Пятью днями позже он вернулся в Дувр.
О чем говорили оба короля? Прежде всего об оммаже, бесспорно, тесном. Потом - о Гиени. Эдуард добился, чтобы ему обещали денежную компенсацию за неправомерное разрушение замка Сент. Он получил также позволение не сносить крепости, которые обязывало его разрушить перемирие 1327 г. Он в некотором роде компенсировал на своих землях то, что терял в политике принципов.
Итак, дело казалось улаженным. Все были почти удовлетворены, в том числе папа: согласие между христианскими суверенами считалось первым условием для проведения крестового похода, ожидаемого уже сорок лет. Зашла речь даже о французском браке для того, кого через несколько лет назовут Черным принцем. Но, собравшись в Винчестере в сентябре 1331 г., английский парламент - представительный и политический орган, не имеющий ничего общего со своим французским омонимом, который был не более чем судом, - решил, что Плантагенет не вправе так легко соглашаться на сильное сокращение территории Гиени. Английский парламент не имел никакого права рассуждать о делах Гиени, но это у него надо было запрашивать кредиты, когда дела на континенте принимали дурной оборот. Поэтому Эдуард III не мог игнорировать его мнение - следовало продолжить переговоры. Может быть, удастся выторговать Ажене.
В то время как в Париже сменяли друг друга английские посольства, на местах происходили все новые инциденты. Несколько раз дело едва не доходило до войны, однако было очевидно, что ни тому, ни другому королю она в данный момент не нужна. Чиновники короля Франции притесняли в Сентонже лондонских купцов и взимали с них незаконные пошлины за провоз вина по Гаронне. Жители Дувра разграбили французское рыболовное судно, оплошно севшее на мель. В отместку французы без всяких формальных процедур захватили судно из Дувра, зашедшее в порт Кале. На всех границах территории Гиени, еще остававшейся в руках англичан, не прекращались трения, а возвращение замков, некогда захваченных Карлом Валуа, затягивалось.
В 1334 г. на миг показалось, что мир заключен. Архиепископ Кентерберийский и другие английские послы только что вернулись в свои парижские особняки под приветственные возгласы доброго народа, когда король вызвал их обратно во дворец на острове Сите: нужно было внести уточнение, что условия мира распространяются на Шотландию Давида Брюса. Прежде об этом и речи никогда не заходило.
Англичане не имели никаких полномочий вести переговоры о шотландских делах. Он вернулись в Лондон с чувством, что их одурачили.