Мартин выпрямился, и Стефани, снова посмотрев на него, поняла: то, что вызвало ее интерес, имеет отношение не к его физическим данным, а скорее к манере поведения. Он везде побывал и всякого повидал; лицо выражало усталое смирение перед тем фактом, что ничто в жизни уже не способно удивить его.
Но под этой личиной скрывался очень неравнодушный человек.
Стефани одернула себя: такие обобщения - а она знакома-то с ним не больше пяти минут! Она действительно не в себе!
- Я… я лежала в постели, - наконец ответила на его вопрос Стефани. - В другой комнате.
- Фрэнк сказал, что у вас был очень напуганный голос.
- Я действительно испугалась, - призналась она. - Ведь не каждый день мне в окно швыряют камни… Хотя, с другой стороны, и я не каждый день говорю по радио о сексе.
Мартин со странным выражением посмотрел на нее.
- Похоже на то, что все дело в этом. Но возможно, есть какие-то другие объяснения?
- Мне больше ничего не приходит в голову.
- У вас есть враги?
Стефани покачала головой.
- А рассерженные бывшие мужья? Рассерженные бывшие поклонники?
- Никаких рассерженных бывших. Записку, которая была привязана к камню, Мартин уже положил в пластиковый пакет, принесенный из кухни, и теперь поднял его на уровень глаз. Их взгляды встретились поверх пакета.
- Это, конечно, многое объясняет. Но никогда не мешает проверить.
- К-конечно, - запнувшись, ответила Стефани.
Внутренний голос шепнул, что Мартин хочет выяснить, есть ли у нее поклонник, но здравый смысл взял верх. Он просто делает свою работу, хотя, как объяснил Мартин, когда она открыла ему дверь, это вовсе не его работа.
Он подошел к окну и начал изучать разбитое стекло. Затем посмотрел на озеро.
- Могли добраться сюда по воде. - Мартин обернулся. - Вы не слышали шума лодочного мотора? Не видели никаких огней?
- Нет. Я уже почти спала. Звон стекла разбудил меня. К тому моменту, когда я сюда вошла, те, кто это сделал, были уже далеко, не сомневаюсь.
Стройные очертания его фигуры отчетливо выделялись на фоне окна, через которое падал свет с террасы. В нем, наверное, больше шести футов, думала Стефани, и ни унции лишнего веса - одни мускулы. Легко представить, что почувствовали бы плохие парни, бросившие камень ей в окно, если бы он возник перед ними. Им явно было бы не до смеха, решила она.
Сидя неподалеку в кресле, Стефани без конца заставляла себя вспоминать об истинной причине его появления в ее доме.
- Все дело в радиопередаче, я знаю. Жители нашего городка настолько ограниченны, что меня ничто не удивило бы. Они не видят дальше своего носа.
- Если вы так к этому относитесь, то почему не переедете?
Она посмотрела на него и больше не смогла оторвать взгляда от его синих глаз.
- Здесь моя семья.
Прежде чем он успел продолжить расспросы, задребезжал дверной звонок. Стефани собралась было встать, но Мартин, подняв руку, остановил ее.
- Позвольте мне, - властным звучным голосом произнес он. - Оставайтесь здесь.
Стефани кивнула. Глядя вслед Мартину, она впервые заметила небольшую выпуклость над ремнем сзади. Полы его рубашки не были заправлены, и теперь она поняла почему. У него был револьвер.
Отведя руку назад, он положил ее на оружие и выглянул в окно рядом с входной дверью. Мгновенно расслабившись, Мартин усмехнулся и повернул ручку.
- Сколько времени вам здесь отводят на то, чтобы прибыть по вызову? - спросил Мартин. - В Мемфисе тебя уже давно бы уволили за такую волокиту.
- Да-да…
Услышав голос Фрэнка Смайли, Стефани встала и вышла в прихожую как раз тогда, когда шериф закрывал за собой дверь.
- Привет, Стефани. Извини за опоздание. - Он взглянул на Мартина, потом снова на нее. - Надеюсь, ты не в претензии на то, что я прислал вместо себя этого парня. Я хотел, чтобы кто-то оказался здесь как можно скорее. А он был поблизости.
Стефани перевела взгляд на высокого молчаливого мужчину, стоящего рядом с Фрэнком.
- Я не в претензии, - медленно произнесла она. - Совсем не в претензии.
Шериф направился в гостиную. Осколки стекла хрустели под подошвами его башмаков. Он изучал учиненный беспорядок, когда к нему подошел Мартин и протянул пакет с запиской.
- Это было привязано к камню. Мисс Митчелл брала ее в руки, но ты можешь найти и другие отпечатки, если повезет.
Фрэнк кивнул.
- Я отправлю ее в Чаттанугу. Это потребует некоторого времени, но парни в тамошней лаборатории творят чудеса.
Он повернулся и стал задавать Стефани те же вопросы, которые уже задавал ей Мартин-. Второй раз отвечать на них было уже не так интересно… А может быть, дело было в том, что задавал их теперь Фрэнк, а не Мартин.
Когда шериф сказал, что пошлет к ней Мартина Эббота, он объяснил, что это полицейский репортер, с которым он дружил в Мемфисе. Какое-то время тот намеревался пожить в его лачуге.
Теперь она гадала: почему ему вдруг приспичило обосноваться в домике на озере? И как долго продлится это "какое-то время"? Все в городе знали, как трепетно Фрэнк относится к своему рыбачьему домику. Оберегал это убежище так, словно хранил там горы золота, а не старые снасти и обшарпанную, потертую мебель. Наверное, они близкие друзья…
Голос Фрэнка вернул ее к действительности.
- Я позвонил Эпплтону в магазин стекла и зеркал, но подошла Дженнифер и сказала, что он не сможет приехать сюда до утра - ночует у матери… Старушка опять слегла с радикулитом, и он ухаживает за ней. - Фрэнк бросил взгляд на разбитое окно, затем снова посмотрел на Стефани. - Может быть, поедешь к нам? Ты можешь лечь в комнате Кортни. У нее есть раскладушка.
Стефани улыбнулась в ответ на это предложение, представив себе комнату дочери Фрэнка. Та превратила ее в святилище группы "Хот Пайпер". Лучше спать в доме на отшибе с разбитым окном, чем в окружении десятки раз повторяющихся в разных вариантах лиц этой команды и их беснующихся поклонников.
- Спасибо, Фрэнк. Но мне уже вряд ли удастся заснуть. Тем не менее я благодарна тебе за заботу.
- Ты твердо уверена? Тебе не будет страшно?
- Мы ведь в Стонвилле, ты не забыл? Просто кто-то донес до меня свое мнение, только и всего.
- Да, однако существует уйма более безобидных способов сделать это.
Раздался звук шагов, и оба посмотрели на вернувшегося в гостиную Мартина Эббота.
- Может быть, вы несколько дней поживете у ваших родителей, - сказал он. - Пока все утрясется.
- Нет, - не задумываясь сказала она. - Я останусь здесь. Все будет в порядке, я уверена.
Синие глаза внимательно посмотрели на нее, затем Мартин медленно кивнул, словно понимая, о чем она недоговаривает. О том, что родители, конечно, примут ее, но за это придется заплатить своей свободой и независимостью - двумя вещами, которые Стефани ценит превыше всего. О том, что она не хочет еще больше усугублять то неловкое положение, в которое и так поставила отца. О том, что это… еще больше осложнит ей жизнь.
- Ладно, я здесь неподалеку, если понадоблюсь. - Мартин коротко кивнул Фрэнку и, не сказав больше ни слова, вышел из гостиной.
Глава 3
Заколотив разбитое окно куском фанеры, Фрэнк Смайли ушел. К тому моменту, когда Стефани оделась и выпила первую чашку кофе, над озером поднялось солнце. Она стояла на террасе, где часом раньше стоял Мартин Эббот, и смотрела на воду. Вода казалась такой же синей и отчужденной, как и его глаза, и Стефани в который раз подумала: что же он за человек? Было в нем что-то ужасно таинственное, интригующее.
Едва начав анализировать свою реакцию на него - а она все всегда анализировала, - Стефани переключила внимание на себя. Был ли причиной такой реакции сам Мартин или тот факт, что он не из Стонвилла? Время от времени она увлекалась каким-нибудь парнем из города - и даже едва не позволила Роду Шеффилду надеть кольцо с бриллиантом на свой палец, - но всякий раз вовремя вспоминала, что значит выйти замуж за мужчину из Стон-вилла.
Остаться здесь. Навсегда.
Одним глотком допив кофе, она вошла в дом. Ее рассуждения описали полный круг и вернулись к исходной точке. Дженетт сказала, что новая передача станет ее билетом в огромный мир, но стоило Стефани подумать о цене, как она начинала сомневаться в том, что сможет ее заплатить.
Стефани удивляло то, что родители до сих пор не позвонили ей, но вчера у матери был день бриджа, а отец, наверное, был очень занят. Каникулы в Стонвилле означали для него вовсе не отпуск, а летние занятия в Библейской школе. В течение двух недель церковь была полна детей - и ничто другое его не волновало. Она забыла об этом, когда вела передачу, иначе не переживала бы так сильно. К тому же отец редко слушал радио. У него просто не оставалось на это времени.
И возможно, поэтому сегодняшнее утро самый подходящий момент, внезапно подумала Стефани. Она сможет прийти домой и обсудить злосчастную передачу с матерью. С ней всегда было легче иметь дело, чем с отцом.
Схватив портфель, Стефани вышла из дому и заперла за собой дверь. Пять минут спустя она проехала мимо лачуги Фрэнка, по привычке взглянув на пыльную подъездную дорожку. Краем глаза она заметила синий джип с открытым кузовом, но больше ничего за дубами рассмотреть не удалось. Если Мартин Эббот нормальный человек, то сейчас он должен быть в постели, предположила она.
Одной этой мысли оказалось достаточно ее разыгравшемуся вдруг воображению. Оно мгновенно нарисовало образ высокого журналиста, полуприкрытого простыней. С обнаженной грудью, с растрепанными волосами и с призывной улыбкой на губах… От этой картины, пусть даже мысленной, у Стефани тут же перехватило дыхание, а сердце забилось с бешеной скоростью. Конечно же в постели он был не один. Она лежала рядом, собственнически забросив на него ногу. Воображение работало не останавливаясь. Вот она протянула руку и провела по его груди…
Стефани тряхнула головой, надеясь прогнать видение, но безрезультатно. Только затормозив перед домом родителей, она наконец-то справилась с наваждением.
Антония Митчелл встретила дочь в дверях дома, где та выросла. Она держала в руках большую розовую миску с торчащей из нее пластмассовой ложкой. Седые волосы блестели на ярком утреннем солнце.
- Я увидела из кухни, как ты подъезжаешь, - с улыбкой сказала Антония. - Какая приятная неожиданность! Ты редко заглядываешь к нам до работы. - Мать протянула ей миску. - Я делаю французские тосты. Хочешь?
У Стефани потекли слюнки, но отвечать она не торопилась.
- Папа дома? - прежде обеспокоенно спросила она.
- Увы, он уже уехал. Я проголодалась и подумала: а почему бы и нет? Я ведь могу приготовить французские тосты и для себя одной, не правда ли?
Стефани с улыбкой кивнула, испытывая большее облегчение, чем можно было бы предположить.
- Французские тосты - это чудесно! Я составлю тебе компанию.
Они вошли в прохладный полутемный холл и направились в кухню, при этом Антония говорила без умолку. Стефани не мешала ей, но за этим не совсем естественным оживлением чувствовала, что мать нервничает. К тому моменту, когда тосты были готовы и они сели за стол, Стефани уже была уверена, что Антония слышала передачу и ждет, пока дочь сама заговорит о ней.
Кусочек хрустящего тоста, политого сладким кленовым сиропом, стал у нее поперек горла. С трудом проглотив его, Стефани отложила вилку и посмотрела на мать.
- Мам, у меня была причина заехать к вам сегодня утром. Я… я хотела узнать, слышала ли ты…
- Я слышала передачу, - сказала Антония. - Мардж позвонила вчера и отменила игру в бридж из-за сильнейшего приступа мигрени, поэтому я осталась дома. - Антония Митчелл тоже положила вилку на белоснежную салфетку, постеленную под тарелкой. Ее голос и лицо оставались бесстрастными. - Я прослушала ее от начала до конца.
Стефани поежилась, ее просто мутило от волнения.
- А папа?
- Нет. Он не слушал. Я рассказала ему. А сегодня, не сомневаюсь, он узнает о ней еще больше.
Дальнейшие объяснения не требовались. Стефани поняла, что имеет в виду мать. Телефонные провода в Стонвилле, наверное, дымятся - настолько они перегружены.
Стефани подождала, не скажет ли мать чего-нибудь еще, но та молчала. О чем она думает? Ищет слова, чтобы отречься от дочери? Сказать ей, насколько она разочарована в ней?
Наконец Антония заговорила, и ее мягкие щеки при этом слегка порозовели.
- Стефани, солнышко, я… Мне интересно… Не то чтобы это имеет значение, но… неужели теперь действительно производят презервативы с этими самыми щетинками?
Стефани изумленно уставилась на мать. Где-то в подсознании гремели литавры.
- Стефани?
- А, да… я здесь.
Мать выжидающе смотрела на нее.
- Ну?
- Хмм… Да, мам, производят. И разноцветные, и с ворсинками, и ребристые - любые, какие ты только можешь представить, и даже такие, какие представить не можешь.
Прежде чем она успела продолжить, мать снова заговорила:
- А та, другая женщина, которая хотела, чтобы парень привязал ее к кровати? Неужели многие молодые люди занимаются такими вещами?
Разговор приобрел настолько фантастический оборот, что Стефани казалось, будто она поднялась вместе со стулом и смотрит на них обеих с высоты белого пластикового абажура, который отец повесил над столом, когда она училась в пятом классе. Это было невероятно, но мать вовсе не казалась расстроенной, в ее глазах светилось лишь любопытство. Что происходит? Что за бес вселился в ее мать?
- Они используют веревку вроде той, которую ты купила месяц назад в универмаге, или что-то специальное?
- Можно использовать все, что тебе нравится, - не задумываясь ответила Стефани. Голова у нее шла кругом. - Бархатные шнуры, шарфы, цепи… Вряд ли существуют строгие правила, когда дело касается предварительных игр.
- Предварительных игр… хмм… Услышать такие слова из уст матери - это было уже слишком. Стефани резко встала и отнесла свою тарелку к раковине. Что случилось? Почему мать задает все эти вопросы, вместо того чтобы обвинять ее в том, что она испортила жизнь родителям? Глубоко вдохнув, Стефани повернулась и посмотрела на Антонию.
- Эта программа… Она не возмутила тебя? Мать казалась удивленной.
- Возмутила? Господи, нет. С какой стати, милая? Сексуальное образование - вещь необходимая. Уже многие годы твой отец хочет ввести нечто подобное в школе. Он только не знает, с чего начать и как это сделать. Думаю, твоя передача по-настоящему просветительская. Мы гордимся тобой. Правда, гордимся!
У Стефани буквально отвисла челюсть. Слова матери были так неожиданны, что она потеряла контроль над собой.
- Ты с ума сошла? Ты считаешь эту программу просветительской?!
Мать с серьезным видом кивнула.
- Ну конечно, дорогая. Как же иначе? У людей есть вопросы. Им нужны ответы. Помнишь, ты работала на "горячей линии" в колледже? Это почти то же самое. Только сейчас ты поможешь гораздо большему количеству людей.
- А папа… Он тоже так считает?
- Ну… да. Сначала папа немного расстроился. Но когда я ему сказала, как усердно ты работала над этой программой и как стремишься быть нужной людям, он успокоился.
- Как я стремлюсь быть нужной людям?! Мама, ты же знаешь, что это задумывалось как передача о кулинарии, а не о сексе!
- О!.. Но я отчетливо помню, как ты говорила мне совсем другое, - медленно произнесла Антония, пристально глядя на дочь через кухню, в которой витал такой домашний аромат французских тостов. - И после того как я объяснила это отцу, у него окончательно поднялось настроение.
Изумленная Стефани, вцепившись в край раковины, смотрела на мать. Она ничего не понимала. Ей казалось, что мать придет в ужас, а отец схватится за сердце. А вместо этого Антония Митчелл выступает в поддержку программы.
- Т-ты уверена? Ты действительно считаешь, что все в порядке и это никому не причинит вреда?
- Абсолютно уверена. - Антония без колебаний встретила испуганный и смущенный взгляд дочери. Спокойное и задумчивое выражение ее лица было красноречивее слов. - Ты ведь давно сетовала на то, что в городе нет какой-нибудь общественной службы - вроде той "горячей линии". Я думаю, "Добавьте остренького" вполне может стать такой службой. Повторяю: мы гордимся тобой, Стефани. Очень гордимся. - Внезапно в ее глазах вспыхнули озорные огоньки. - Честно говоря, я с нетерпением жду следующего выпуска.
Придя на работу, Стефани сполна получила свою порцию сальных шуточек и двусмысленных замечаний. Не раз и не два она ловила на себе откровенные мужские взгляды. Анджела Браун, регистратор, истовая прихожанка местной церкви и член попечительского совета школы, склонившись над кофеваркой, прошептала:
- Как ты могла? Твой бедный отец… Лучшая подруга Анджелы, машинистка Энн Пибоди, явно разделяла ее чувства. Взяв со стойки поднос с ланчем, она направилась было к столику, где сидела Стефани, но, увидев ее, резко повернулась и устремилась в противоположном направлении. Все это было бы смешно… если бы кто-то не разбил окно Стефани в третьем часу ночи.
Саманта никак не могла поверить, когда подруга рассказала ей о камне и привязанной к нему записке.
- Кто мог такое сделать?
- Откуда я знаю? - ответила Стефани, пожав плечами.
Она ковыряла вилкой в салате, пребывая в полном смятении и словно не понимая, что делать с содержимым тарелки. Стефани приготовилась к упрекам родителей, но те поддержали ее. Что происходит? А потом еще этот Мартин Эббот. Он вспоминался ей в самые неподходящие моменты. Стефани рассказала Саманте о том, как Мартин пришел к ней ночью.
- О, постой-ка… - подняла та руку. - Мартин Эббот. Это не тот ли парень, который поселился в домике Фрэнка?
Стефани удивленно посмотрела на подругу.
- Ты с ним знакома?
- Нет, но Мэрион о нем упоминала. Она сказала, что может познакомить меня с ним. - Саманта придвинулась ближе. - Как думаешь, стоит попытаться?
Нечто удивительно похожее на ревность кольнуло Стефани.
- Не знаю, - холодно сказала она. - Мне он показался каким-то диковатым.
Саманта несколько секунд смотрела на нее, потом расхохоталась.
- Диковатым? Ах, детка! Сдается мне, что ты не прочь прибрать его к рукам, а?
- Не правда!
- Эх ты, совершенно не умеешь притворяться! - Саманта чуть ли не легла на стол от смеха. - Если тебе понравился этот парень, скажи Мэрион. Она только потому не позвонила тебе в первую очередь, что считает тебя равнодушной к таким вещам. Ты отвергла все ее прежние попытки свести тебя с каким-нибудь молодым человеком.
- Как правило, я и бываю к ним равнодушной, - сказала Стефани, вертя в руках кусочек латука. Подняв взгляд, она усмехнулась. - Но на сей раз я, возможно, захочу сделать исключение.
Саманта закатила глаза.
- Тогда позвони ей ради всего святого! В субботу они устраивают барбекю у рыбачьего домика… - Она хотела сказать что-то еще, но внезапно осеклась.