- По-моему, те парни собираются уходить. - Она кивком головы показала на туристов за "Чумным".
- Не думаю, - сказала Сусанна. - У них еще полные бокалы пива.
- Точно тебе говорю. - Один из шингов, зажатый между пальцами, испарился. Секундой позже туристы поднялись со своих мест. - Видишь?
Она мысленно представила себе комментарий Бримстоуна по этому поводу: "Изгнание странников из-за столика в кафе: эгоизм".
- Так странно, - таков был ответ Сусанны, когда они проскользнули за гигантскую статую всадника, чтоб вовремя забить места. С удивленными выражениями на лицах, туристы ушли.
- А они были довольно хорошенькие, - сказала Сусанна.
- Да ну? Может, хочешь позвать их обратно?
- Если бы. - У них было правило: не заводить отношений с парнями, заносимыми сюда ветром странствий и похожими между собой своими покрытыми щетиной подбородками и мятой одеждой. - Я всего лишь отметила наличие симпатичности. К тому же, они выглядели несколько растеряно. Как щеночки.
Кару почувствовала укол совести. Что она творит - не подчиняясь Бримстоуну, растрачивая желания на злые вещи типа принуждения людей выйти под дождь?
Она обессилено плюхнулась на диван. Голова болела, волосы липли. Она чувствовала себя уставшей и не могла побороть беспокойство о торговце желаниями. Что он скажет?
Все время, пока они с Сусанной ели гуляш, ее взгляд то и дело возвращался к двери.
- Высматриваешь кого-то? - Наконец спросила Сусанна.
- Э, нет, просто… просто опасаюсь, что Каз может нарисоваться.
- Да не проблема. Если он заявится сюда, мы можем затолкать его в этот гроб и гвоздями прибить крышку.
- Звучит неплохо.
Они заказали чай. Напиток подали в старинном серебряном сервизе, на сахарнице и креманнице которого были выгравированы слова "мышьяк" и "стрихнин".
- Итак, - сказала Кару, - завтра в театре ты увидишься с красавчиком-скрипачом. Каков твой план?
- Нет у меня никакого плана, - ответила Сусанна. - Мне бы хотелось пропустить все это и сразу добраться до части, в которой он уже является моим парнем. Ну, ты знаешь, не проходя стадии, где он в первый раз узнает о моем существовании.
- Да брось, на самом деле ты не хотела бы пропускать этого.
- Еще как хотела бы!
- Пропустить первое свидание? Порхание бабочек в животе, когда сердце начинает бешено колотиться при одном только взгляде на него и ты краснеешь? Ту часть, где ваши магнитные поля впервые пересекаются, и вас как будто тянет друг к другу какими-то невидимыми нитями энергии…
- Невидимые нити энергии? - повторила Сусанна. - Ты что, превратилась в одних из этих чудиков Нью Эйджа, которые носят "магические" кристаллы и считают ауру окружающих?
- Ты же прекрасно понимаешь, о чем я. Первое свидание, касание рук, первый поцелуй, всё это томление и предвкушение?
- Ох, Кару, бедный маленький романтик!
- Вот это уж вряд ли. Я просто говорю, что это же самая приятная часть, конфетно-букетный период. Прежде, чем становится ясно, что перед тобой очередной придурок.
Сусанна поморщилась.
- Ну, не могут же они поголовно быть придурками?
- Я не знаю. Может, и не все. Может, только красавчики.
- Но он-то точно симпатяшка. Боже, надеюсь, он является исключением из их числа. Как думаешь, есть шанс, что он положительный и его сердце свободно? Я серьезно. Каков процент вероятности?
- Мизерный.
- Знаю. - Сусанна драматично откинулась на спинку дивана, сложив руки как отброшенная марионетка.
- Ты нравишься Павлу, - сказала Кару. - Он определенно положительный.
- Да, Павел милый, но при его виде в животе не начинается порхание бабочек.
- Бабочки в животе. - Кару вздохнула. - Как я тебя понимаю. Знаешь, что я думаю? Они всегда там находятся, у каждого…
- Как бактерии?
- Какие бактерии?! Бабочки! И бабочки одних людей на химическом уровне реагируют на бабочек других людей. Это как феромоны - когда они рядом, бабочки начинают свою пляску. И ничего с этим не поделаешь, это… это химия.
- Химия. Как романтично.
- Сама знаю. Дурные бабочки. - Кару так понравилась эта идея, что она открыла свой альбом для зарисовок и начала рисовать: карикатурные внутренности и желудок, заполненный бабочками. На латыни это называлось бы чем-то вроде "Желудочниос бабочкос".
- Ну, так если все дело в химии, и ничего с этим поделать нельзя, значит, появление Козломира все еще пробуждает твоих бабочек? - Спросила Сусанна.
Кару резко подняла голову.
- Нет, конечно! Думаю, его появление вызывает у моих бабочек рвотный рефлекс.
Сусанна как раз отхлебнула глоток чая, и после слов Кару вынуждена была прикрыть ладонью рот, чтоб не пролить жидкость. Она смеялась, согнувшись пополам и с трудом заставляя себя глотнуть чай.
- О-о-о, твой желудок, наполненный рвотой бабочек, как отвратительно!
Кару тоже посмеивалась, продолжая при этом рисовать.
- Вообще-то, думаю, мой желудок переполнен трупами бабочек. Каз их всех убил.
Она написала: "Желудочниос бабочкос" - хрупкие создания, крайне восприимчивые к холоду и предательству.
- Не заморачивайся, - сказала Сусанна. - Это были довольно безмозглые бабочки, раз этот говнюк вызывал у них такую реакцию. Ты выведешь новых, с куда более высоким уровнем интеллекта. Новые бабочки, наделенные мудростью.
Кару очень нравилось в Сусанне ее готовность обговаривать подчас откровенно глупые темы, заканчивая обсуждение глубокомысленными замечаниями.
- Прямо в точку. - Кару подняла чашку с чаем, провозглашая тост. - За новое поколение бабочек, надеюсь, менее глупых, чем их предшественницы. - Может, уже сейчас они вызревали в своих плотных маленьких коконах. "А может и нет", подумала она. Трудно было представить, что она когда-нибудь вновь сможет почувствовать это волшебное покалывание внизу живота. Лучше не думать об этом. Ей это совершенно незачем. Вернее, ей бы очень хотелось не нуждаться в этом. Тоска по любви делала ее похожей на кошку, которая постоянно трется у ног, мяуканьем выпрашивая внимания, ласки и любви.
Лучше быть кошкой, с непроницаемо холодным равнодушием взирающей сверху, избегающей ласки и самодостаточной. Ну почему она не может быть такой?
"Будь такой кошкой!!!" написала она, нарисовав её в уголке листа. Четырехлапое получилось высокомерным и неподступным.
Кару хотелось относиться к тому типу девушек, которые всегда довольны собой, комфортно чувствуют себя в одиночестве и вообще не заморачиваются подобными вещами. Но ничего не получалось. Она остро ощущала одиночество, ее ужасно пугала пустота внутри нее. Порой ей казалось, что эта пустота может полностью поглотить ее, стереть ее сущность. Она тосковала по теплу человеческого тела рядом с ней, легким прикосновениям кончиков пальцев к ее спине, тихому шепоту голосов в темноте. Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь в дождливую погоду ждал ее с зонтом, чтоб провести до дома. Чтобы этот кто-нибудь сиял улыбкой при виде нее. Чтоб он танцевал с ней на балконе, хранил свои обещания и ее секреты. Чтоб умел создавать маленький мир, в котором были бы только он и она, их переплетенные тела, его шепот и ее доверие.
Открылась входная дверь. Кару посмотрела в зеркало и мысленно чертыхнулась. Проскользнув вслед за входящими туристами, в кафе появилась крылатая тень. Девушка поднялась и направилась в туалетную комнату, где Кишмиш передал ей доставленную им записку.
И опять она содержала лишь одно слово. Но на этот раз этим словом было - "Пожалуйста".
ГЛАВА 11
ПОЖАЛУЙСТА
Пожалуйста? Бримстоун еще никогда не просил. Несясь что есть духу через весь город, Кару поймала себя на мысли, что это слово заставляло ее волноваться куда сильнее, чем если бы он написал что-нибудь угрожающее типа: "Немедленно", или в таком духе. Впустившая её Исса была необычайно молчалива.
- Исса, что такое? У меня неприятности?
- Тише. Просто входи и постарайся не ругать его.
- Не ругать его?
Кару моргнула. Ей казалось, что, если уж тут кому и собирались устроить разнос, то скорее всего ей.
- Порой ты к нему сильно цепляешься, а ему и так приходится не сладко.
- Что значит не сладко?
- Его жизнь. Его работа. Его жизнь и есть работа. Она довольно без радостна и в ней нет выходных, а ты иногда только всё усложняешь.
- Я?? - Ошарашено переспросила Кару. - Может, я чего-то недопоняла из твоей речи, но у меня нет ни малейшего представления о чем ты…
- Тише, я сказала. Я всего лишь прошу тебя быть добрее, какой ты была в детстве. Ты приносила всем нам столько радости, Кару. Я знаю, тебе нелегко жить такой жизнью, но старайся не забывать, что ты не единственная, у кого есть проблемы. Всегда помни об этом.
Тут внутренняя дверь открылась, и Кару переступила порог магазина. Она была обескуражена, настроена защищаться, но, увидев Бримстоуна, тут же забыла обо всем.
Он сидел, тяжело облокотившись о стол. Его большая голова покоилась на одной руке, другой он сжимал птичью косточку, которую носил, не снимая, на шее. Взбудораженный Кишмиш перепрыгивал с одного рога хозяина на другой, отрывистым карканьем выражая озабоченность.
Увиденное заставило Кару резко остановиться.
- Ты… с тобой все в порядке? - Было странно спрашивать его о таком, и вдруг Кару осознала, что из уймы вопросов, задаваемых ею Бримстоуну за всю ее жизнь, этот был задан впервые. Для этого как будто никогда не было повода - он едва выказывал какие-либо эмоции вообще, а уж о слабости или усталости речи никогда не шло.
Убрав руку с косточки на шее, он поднял голову и сказал лишь:
- Ты пришла.
Он произнес это с удивлением и, Кару почувствовала себя виноватой, с долей облегчения.
Пытаясь казаться невозмутимой, она сказала:
- Ну, знаешь, слово "пожалуйста" может творить чудеса.
- Я подумал, что возможно мы уже потеряли тебя.
- Потеряли меня? Ты подумал, что я умерла?
- Нет, Кару. Я думал, что ты решила стать свободной.
- Я… - Она запнулась. Решила стать свободной? - О чем ты говоришь?
- Я всегда понимал, что однажды дорога твоей жизни повернет и уведет тебя от нас. Чему быть, тому не миновать. Но я рад, что этот день пока не наступил.
Кару стояла, уставившись на него.
- На самом деле? Я плюнула на одно поручение, и ты тут же решил, что я ушла навсегда? Господи Иисусе. Хорошего же ты мнения обо мне, если думаешь, что я могу вот так исчезнуть.
- Позволить тебе уйти было бы как открыть окно для бабочки. Отпустив бабочку, не стоит ждать ее возвращения.
- Но я же не долбанная бабочка.
- Нет. Ты человек. И твоё место среди людей. Твоё детство почти закончилось…
- И… что? Я тебе больше не нужна?
- Напротив. Ты нужна мне как никогда. Как я уже сказал, я очень рад, что тот день, когда ты покинешь меня, не настал.
Все это было новостью для Кару - что когда-нибудь придет день и она покинет свою семью химер, что она обладает свободой, которой может воспользоваться как только захочет. Но такого желания у нее не возникало. Возможно, ей не хотелось заниматься отвратными поручениями, но это совсем не означало, что ей, как бабочке, бьющейся о стекло, хотелось вырваться и улететь. Она даже не знала, что ответить.
Бримстоун толкнул к ней через весь стол бумажник. Задание. Она почти забыла, зачем пришла сюда. Разозлившись, Кару схватила бумажник и открыла его. Дирхамы. Значит, на этот раз Марокко. Она нахмурилась:
- Айзиль? - спросила она, и Бримстоун кивнул.
- Но еще ведь не время.
У Кару было четкая договоренность с расхитителем могил: встречаться в Марракеше в последнее воскресенье каждого месяца. А сегодня была пятница, да и конец месяца только через неделю.
- Самое время, - ответил Бимстоун. Он указал на высокую аптекарскую склянку, стоявшую на полке за его спиной. Она была хорошо знакома Кару. Как правило, эта склянка была заполнена до верху человеческими зубами. Теперь же она стояла почти пустой.
- Ого!
Её взгляд скользнул вдоль полок, и она к своему удивлению поняла, что содержимое многих склянок точно также пошло на убыль. Она не могла припомнить, чтобы запас зубов в этой лавке был настолько низким.
- Ничего себе! Да я смотрю у тебя тут зубы будто испаряются. Что происходит?
Задавать этот вопрос было бессмысленно. Бримстоун никогда не рассказывал для чего ему нужны зубы, да еще и в таком количестве.
- Узнай, что может предложить Айзиль, - сказал Бримстоун. - Мне бы очень не хотелось отправлять тебя за человеческими зубами в другое место, если их можно достать у него.
- Да, я тоже не горю желанием.
Кару легонько коснулась пальцами шрамов на своем животе, оставленных пулями. В голове всплыли воспоминания о Санкт-Петербурге и том задании, в котором все пошло не по плану. Не смотря на их огромное изобилие в мире, вылазка за человеческие зубами может быть… увлекательной. Она никогда не сможет забыть тех девушек в грузовом трюме - с окровавленными ртами, покорно ожидавших своей участи.
Может, у них все же получилось избежать ее. Думая о них, Кару всегда представляла себе счастливую развязку - этому ее научила Исса, желая помочь Кару справиться с ночными кошмарами, чтоб она вновь могла вернуться ко сну. Только веря, что успела дать тем несчастным время скрыться от их мучителей, она могла справиться с грузом воспоминаний. Ведь она действительно попыталась.
Она до сих пор очень хорошо помнила ощущение, охватившее ее, когда первая пуля вошла в ее тело. Как спокойно она отреагировала, как быстро выхватила спрятанный нож и хладнокровно нанесла удар. А потом второй. И еще один. Она годами обучалась борьбе, но ни разу до того случая ей не приходилось защищать свою жизнь. В один миг она обнаружила, что точно знает, что нужно делать.
- Поищи Айзиля в Джима эль-Фна, - сказал Бримстоун. - Кишмиш выследил его там, но это было несколько часов назад, когда я первый раз позвал тебя. Если повезет, он все еще будет там.
Сказав это, он склонился над подносом с зубами обезьяны, и, по всей вероятности, Кару могла отправляться в путь. Прежний Бримстоун вновь был перед ней, чему она была неописуема рада. То незнакомое существо, говорившее "пожалуйста" и сравнивавшее ее с бабочкой, заставляло ее чувствовать себя очень неуютно.
- Я найду его, - сказала Кару. - И в скором времени вернусь с карманами, забитыми человеческими зубами. Ха. Готова поспорить, подобных слов еще никто в мире сегодня не произносил.
Торговец желаниями ничего не ответил. Уже стоя в коридоре, Кару, заколебавшись, сказала:
- Бримстоун, я хочу, чтоб ты знал… Я никогда бы вот так просто не покинула тебя.
Он поднял свои крокодильи глаза, затуманенные от усталости, и ответил:
- Ты не можешь знать, как будешь поступать в будущем, - его рука вновь потянулась к косточке, висящей на шее, - и я не буду требовать от тебя выполнения обещанного.
Исса закрыла за ней дверь. Даже оказавшись в Марокко, Кару не могла отделаться от тревоги видеть его таким. Ощущение, что происходит что-то очень плохое, окончательно выбивало ее из колеи.
ГЛАВА 12
НЕЧТО СОВСЕМ ИНОЕ
Акива увидел, как она выходила. Он как раз направлялся к порталу и был всего в шаге от него, когда дверь открылась, выпустив обжигающий поток магии, аскомой коснувшейся его зубов. Через порог шагнула девушка с волосами цвета немыслимой лазури. Не заметив его, погруженная в свои мысли, она торопливо прошла мимо.
Он не проронил ни слова, лишь стоял и смотрел, как она уходит, и уже скоро ее фигура и развевающиеся синие волосы скрылись за поворотом.
Одернув себя, он повернулся лицом к порталу и положил руку на дверь. Шипение, запах гари, еще дымящийся отпечаток руки - и все было кончено - это была последняя дверь, на которую ему нужно было поставить отметину. В других уголках мира Азаила и Лираз тоже должны были подходить к концу и собираться лететь на крыльях в Самарканд.
Акива уже приготовился взмыть вверх и начать завершающую фазу своего путешествия, встретившись с ними перед возвращением домой. Но прошло мгновенье, потом еще одно, а он все стоял, глядя в сторону ушедшей девушки.
Сам того не осознавая, он последовал за ней.
"Как может такая девушка" - подумал он, поймав взглядом впереди себя ее волосы, синим огнем полыхнувшие в свете фонаря, - "быть связана с химерами?"
Судя по другим клиентам Бримстоуна, все они были порядочным зверьем с бездушными глазами. От них несло скотобойней. Но она? Такая потрясающе красивая, живая и яркая. Хотя, надо признать, не этим привлекла его внимание.
Все подобные Акиве обладали исключительной красотой, поэтому внешняя привлекательность для них ровным счетом ничего не значила.
Что же тогда заставляло его следовать за ней, когда необходимо было спешить, чтоб завершить миссию?
Он не мог ответить. Как будто кто-то нашептывал ему не упускать ту девушку.
Рынок в Марракеше был тем еще лабиринтом, около трех сотен тупиковых переулков здесь сплетались между собой, напоминая ящик, полный змей. Но девушка, похоже, точно знала куда идти. Она остановилась всего лишь раз, чтобы провести пальцами по ткани, и Акива замедлил шаг, отходя в сторону, чтобы получше разглядеть её.
Её бледное миловидное лицо было задумчивым, а глаза наполнены грустью. Но вот к ней обратился продавец и это лицо осветилось улыбкой. Девушка с легкостью ответила продавцу, её слова вызвали у него смех, и они еще некоторое время продолжали переговариваться, добродушно подтрунивая друг над другом. Она хорошо говорила на Арабском, гортанно, будто мурлыкая.
Акива следил за ней подобно ястребу, неподвижно застыв. Еще несколько дней назад люди были для него подобны мифу, а теперь он здесь, в их мире. Ему казалось, будто он попал на страницы книги, которая ожила, цвета стали ярче, а ароматы и запахи насыщеннее, отчетливее стали грязь и хаос - и сквозь всё это, словно фея из сказки, плыла девушка с лазурными волосами. На неё даже свет падал по-другому, не так как на других людей, и воздух, казалось, замер вокруг неё. Как будто все вокруг было создано для нее, главной героини этой книги.
Кто же она?
У него не было ответа, но интуиция подсказывала, что, кем бы не была эта девушка, она не являлась одним из мрачных жнецов Бримстоуна. Она была (он был абсолютно уверен) - чем-то совсем иным. Не отводя пристального взгляда, Акива крался за ней, прокладывая путь сквозь торговые ряды рынка.