Лара приготовилась к встрече с освободившимся наконец от семейных ритуалов Ником в "Ле Клубе". Она надела черное трикотажное платье, облегавшее тело, словно змеиная кожа, и имевшее выразительный вырез на спине. К нему она подобрала жемчужное ожерелье из Афганистана и тонкие серебряные браслеты, унизывавшие руки до локтей.
Лара настроилась на то, что развязка должна была произойти сегодня же. Она пригласит Ника к себе домой, затащит в постель и будет охмурять до тех пор, пока он сам не прочтет сплетни о себе из утренних газет. Чем позже ему позвонит взбешенная ими Эйприл, тем лучше.
Вновь восхищенная оригинальностью всех деталей их плана, Лара коротко рассмеялась. Впрочем, наверное, Маргарет не одобрила бы их затею: ей было бы стыдно за то, что в основе осуществления всего этого плана оказался секс.
Зазвонил телефон.
- Лара? Лара, это ты?
- Альфа? Откуда ты знаешь, что я здесь?
- Я каждый день названиваю тебе, все хочу застать, но тебя где-то носит, - сказал принц обиженным тоном. - Каждый день трезвоню безрезультатно. Я просто схожу с ума!
- Очень сожалею, но мне нужно было срочно двинуть на Западное побережье.
- Но Лара, Лара, - вздохнул он, - ты все-таки должны была мне сообщить.
- Я же сказала тебе, мне очень жаль, - коротко отрезала она.
- Ну хорошо, наконец-то я все-таки застал тебя, давай забудем это. - Принц Альфа давно усек, что препирательством с такой женщиной он ничего не добьется. - Ты хочешь, чтобы я приехал?
- Нет.
- Ну хорошо, тогда прилетай ты. Завтра. Я встречу тебя в аэропорту в Риме, а потом мы отправимся вместе в Гстаад, к "Бэкгаммону", играть.
- Нет.
- Лара, золотко, но теперь я действительно рассержусь.
- Подожди еще немного, и может быть я смогу вырваться.
- Через сколько дней?
- Не требуй от меня точной даты, позвони хотя бы завтра снова. - Она быстро положила трубку и уже не обращала внимания на телефон, даже когда он снова зазвонил.
"Этот еще суется в такой момент под руку", - подумала Лара. Впрочем, принц Альфа всю свою жизнь был избалованным эгоцентриком, поэтому ему такое обращение с ее стороны пойдет только на пользу, - ведь он сам так обращается с людьми. А кроме того, Лара не собиралась из-за него опаздывать на встречу с Ником.
21
Анжело названивал Рио уже раз десять, прежде чем она сняла наконец трубку.
- Слушай, - выпалил он напрямик - я хотел бы поговорить с тобой по поводу недавнего.
- Не извиняйся, - ответила Рио, сопровождая свои слова тихим гортанным смешком, - я могу понять тебя, я очень понятливая леди.
- Могу я тебя увидеть сегодня вечером?
- Послушай-ка, дружок! Понять-то и посочувствовать тебе я могу, но дальше-то что? Видно, мы из разного теста сделаны.
- То, что произошло недавно, было просто недоразумением, - вспылил Анжело. - Я не хочу задаваться, но…
Рио оборвала его на полуслове:
- Ты сладкий, маленький, резвый мальчик. Ты хорош для молоденьких девочек, которым, может, и достаточно быстренько потрахаться, но, мой дорогой, ты и я, - мы совсем не подходим друг для друга.
Анжело чувствовал, что его громкая слава поставлена на карту.
- Но послушай, я могу тебе объяснить, что произошло прошлый раз, это было…
- Да, да, это было… - сказала Рио и положила трубку.
Анжело же с треском швырнул ее на рычаг и готов был зарыдать. Как может эта наркоманка, эта шлюха так обращаться с ним! Он хотел видеть ее немедленно и доказать ей, на что способен. Он не мог принять в свой адрес то, что она посчитала его слабаком. Он был превосходный любовник, и об этом искренне твердили ему многочисленные женщины, с которыми он спал. Он мог трахаться часами и при этом нисколько не терять над собой контроль.
Анжело снова потянулся к телефону и набрал номер своей замужней подруги.
- Приезжай ко мне, и немедленно, - процедил он в трубку.
- Я не могу, семейные проблемы.
Скорчив гримасу отчаяния, он заметался по комнате, как загнанный зверь. Неужто его уже и в грош не ставят?
Он набрал номер другой своей подруги, работавшей в казино. Эта через час уже была у него, и он сразу же потащил ее в постель. Два часа он доводил ее до экстаза, но даже когда он выпроваживал свою гостью за дверь, все равно не чувствовал пресыщения. Анжело снова позвонил Рио.
- Ты очень навязчив - сказала она, - а мне навязчивые типы не нравятся, я их просто терпеть не могу. - Она взглянула на часы, было уже шесть. - Хорошо, приезжай, только поторопись. - Она положила трубку и покинула квартиру.
Анжело ждал битый час перед ее дверью, за которой, несмотря на все его отчаянные звонки, была полная тишина. Он задыхался от бешенства. За кого она его принимает?
Наконец он отправился в бар за углом и принял несколько стаканчиков. Потом он стал снова звонить - то по телефону, то в дверь, и опять никакого ответа.
Он выпил еще две порции виски. Анжело не имел пристрастия к спиртному, он больше предпочитал гашиш. Когда он наконец забрел в казино, то едва держался на ногах и вел себя просто вызывающе. К счастью, Эдди Феррантино вовремя отправил его домой.
Но и дома Анжело не успокоился. Он позвонил своей подруге, и они пошли в "Трэмп". И тут он увидел Рио, которая сидела в окружении ее так называемых друзей.
- Ты бестия, - прошипел он.
- А ты дерьмовый любовник, - в тон ему ответила она.
- Пошли ко мне сейчас же, и я заставлю тебя проглотить свои слова, - настаивал он.
- Я предпочла бы проглотить что-нибудь посущественнее, чем просто слова, - сказала она, язвительно улыбаясь.
- Ты получишь вдобавок кое-что другое, - пробормотал он. Было видно, что он надрался.
- Ну хорошо, идем, - уступила наконец Рио.
Они взяли такси. Как только они переступили порог его квартиры, Рио тут же сбросила с себя одежду.
Анжело почувствовал, что допустил ошибку. От выпитого его развезло, и он чувствовал себя измотанным.
- Ну что? - Рио вызывающе смотрела на него, уперев руки в бедра и расставив ноги, - Раздевайся, любовничек!
Она помогла ему снять одежду, и казалось, от ее прикосновений возбудился бы и мертвый. Но "покойник" даже не шевельнулся. Анжело готов был со стыда сгореть, но ничего не мог поделать.
Рио презрительно рассмеялась.
- Сообщи мне, беби, когда ты повзрослеешь и поумнеешь!
Она оделась и ушла.
22
Было совсем поздно, когда Ник сумел выбраться из дома брата. Семья Бассалино долго обсуждала различные проблемы, которым, казалось, не будет конца. В глубине души Ник считал, что его все это не очень-то касалось, поскольку у него в Калифорнии дела шли неплохо. А уж нападения и убийства в Нью-Йорке тем более не имеют к нему никакого отношения.
Когда он намекнул на это, Энцио буквально взбесился.
- Дурак, - заорал он на Ника, - то, что сегодня происходит здесь, завтра ты будешь пожинать у себя, там! Ты думаешь, что тебя убережет твой ангел-хранитель? Какой кретинизм!"
Они оба, и Энцио, и Фрэнк, злились на него и за то, что он прилетел сюда без охраны.
- Не смей в Нью-Йорке и шагу ступить без телохранителей! - кричал на него Энцио, а Фрэнк с готовностью поддержал мнение отца. Они отправили водителя и машину, которую Ник взял напрокат в аэропорту, и предоставили ему другую, с двумя телохранителями Фрэнка. "Как-то почувствует себя Лара, садясь с ним в такой броневик, да еще в обществе вооруженной охраны, которая чего доброго будет занимать посты и перед дверью ее квартиры", - подумал Ник.
Было уже очень поздно, когда он появился в "Ле Клубе". Лара сидела в группе людей, которых Ник, к счастью, не знал. Она его представила, хотя он предпочел бы остаться инкогнито. Чем меньше людей знали, кто он, тем лучше.
Он окинул взглядом присутствующих в зале и, не обнаружив ни одного знакомого лица, остался доволен. Во всяком случае, он был с Ларой здесь не наедине и можно было предположить, что они оказались здесь вместе случайно.
Успокоившись, Ник слегка расслабился. Лара, как всегда, выглядела неотразимо. Ему хотелось дотронуться до нее, заключить ее в объятия и не отпускать. Нику надоело видеть ее только на Дискотеках или вечеринках. Под столом он положил руку на ее колене. - Пойдем? - шепнул он.
- Ты же только что пришел, - пожурила его Лара, улыбаясь. - Это было бы невежливо.
- Послушай, - он крепче сжал ее колено, - мне до них всех…
- Неужели? - переспросила Лара, смеясь. - Боже мой, как смена климата подействовала на тебя. Пошли лучше танцевать!
У него не было ни малейшего желания танцевать. Единственное, чего он хотел, так это уйти отсюда.
Но Лара потянула его за собой на танцплощадку и прижалась к нему. Он чувствовал, как в нем нарастает возбуждение, и представлял себе, какое блаженство ожидает его. К черту все эти страхи, связанные с Эйприл! В конце концов она ему не жена, и он свободный человек.
В Нью-Йорке Энцио давно облюбовал итальянский ресторан, который назывался "Пиноккиос". Каждый раз, когда он появлялся в этом городе, ему устраивали королевский прием. Ресторан содержала семья - мать, отец, две дочери и сын. Они угадывали все желания Энцио наперед, а в те вечера, которые он здесь проводил, столики предоставлялись только тем посетителям, которые были ему приятны.
За одним из этих столов сидел Коста Геннас - маленький потливый человечек с гнилыми зубами и угреватой кожей. Как-то не укладывалось в голове, что такой мерзкий тип восседал в ресторане за одним столом с тремя красивыми девушками.
Он жевал конец короткой, толстой сигары и потягивал виски через специальную серебряную соломинку. Все молчали. Девушки, каждая из которых была по-своему красавицей, смотрели прямо перед собой, словно уставившись в одну точку. Они были одеты в старомодные платья. Хотя их волосы были одинаково зачесаны назад, они ничуть не походили друг на друга уже потому, что различались по цвету кожи.
Когда появился Энцио, Коста Геннас резво вскочил со своего места. Энцио коротко кивнул ему на ходу и продефилировал мимо. Прошел целый час, прежде чем он подозвал Косту к своему столу и пригласил сесть.
- Из всех трех мне больше нравится блондинка, - сказал Энцио, - кто она?
- Девятнадцать лет, - поспешно доложил Коста, - приятная девочка, умеет работать. У нас она уже месяца два. Была замужем за одним типом. Когда он ее бросил, она сообразила, что у нее есть и получше возможность заработать на жизнь. Мы намечали использовать ее в Бразилии, там она, наверняка, произвела бы фурор. Но когда я узнал, что вы ищете что-то особенное, я ее попридержал…
- Она в порядке? - спросил Энцио.
- В порядке ли она? - эхом отозвался Коста, с деланным изумлением обводя взглядом всех семерых охранников Энцио. - Меня еще спрашивают, в порядке ли она! Разве я когда-нибудь…
- Ну хватит, - резко оборвал его Энцио. Ему не нравился Коста, он никогда ему не нравился. Но Коста всегда доставлял ему лучших девочек, и ему был точно известен его вкус. - Пригласи ее сюда, - проворчал он.
Девушка, плавно покачивая бедрами, подошла к его столику. Она заметно волновалась и тем не менее довольно мило улыбнулась Энцио, когда он пригласил ее сесть рядом с ним. Он внимательно рассматривал ее несколько заостренное, но тонкое и прекрасное лицо, на котором прежде всего выделялись полные, ярко-красные губы. Ее не портили даже едва угадываемые веснушки, которые она пыталась тщательно скрыть посредством косметических ухищрений. Тем более фигура у нее была что надо.
- Как тебя зовут? - по-отечески приветливо спросил Энцио.
- Мириам, - прощебетала девушка голосом Мерилин Монро.
- Хорошо, Мириам, - сказал Энцио, и глаза его жадно впились в ложбинку между ее грудей, - а что ты скажешь, если я приглашу тебя поселиться в моем доме в Майами?..
Анна-Мария заводила будильник всегда ровно на шесть утра. После звонка будущая роженица не без труда поднималась и, тяжело ступая, отправлялась в темноте на кухню. Ей нравилось сидеть здесь ранним утром, пить горячий чай и любоваться рассветом. Она всегда неохотно доверяла приготовление завтрака кому-нибудь другому. Ей доставляло удовольствие все эти традиционные блюда делать по утрам самой - варить густую овсяную кашу, поджаривать хлеб, с которым она подавала к столу домашний сливовый мармелад. В семь часов, когда все выходили к завтраку, он был у Анны-Марии уже готов.
Она была еще очень молодая, но после четырех беременностей ноги ее отяжелели, а тело раздалось до неприличия. Ей не терпелось поскорее разрешиться пятым ребенком, потому что Фрэнк всегда отстранялся от нее, когда она беременела, никогда ее не ласкал и даже избегал смотреть в ее сторону. Он ничего не говорил, но она и так все понимала. Это обижало и приводило ее в уныние - ведь в конце концов он сам хотел иметь много детей.
Анна-Мария накинула утренний халат. Она чувствовала себя неважно и надеялась, что, может быть, сегодня она разродится. Вчерашний день был таким суматошным. Как и всегда, во время приезда Энцио, много пришлось повозиться с приготовлением его любимых блюд. Кроме того, дети расшалились больше обычного, а Фрэнк был какой-то нервный и в плохом настроении. Все это отняло у нее много душевных и физических сил, и показалось, что она едва легла в кровать, как уже начался новый день.
Шаркая ногами, она добрела до кухни, включила свет и - не веря своим глазам - уставилась на Фрэнка, наклонившегося над Бет. Та лежала на спине поперек стола. Лицо Фрэнка было багровым, он учащенно дышал, двигая бедрами с каким-то ожесточением. Он был одет, а Бет лежала голая - ее белая ночная рубашка лежала на полу.
Анна-Мария ухватилась за крест, висевший у нее на шее, ее глаза расширились от ужаса и боли.
- Проклятье! - задыхаясь, вскричал Фрэнк. Он уже почти достиг апогея, но Бет тут же выскользнула из-под него, едва зажегся свет.
- Ах ты дрянь! - заорал он па Анну-Марию, - ах ты дерьмо проклятое, ты вздумала шпионить за мной! - Его лицо стало еще багровее от гнева.
Анна-Мария развернулась, чтобы поскорее уйти, но было уже поздно. Вне себя от ярости, Фрэнк, занеся кулаки, кинулся за ней. Он настиг ее - и после первого же удара она свалилась на пол. Фрэнк нагнулся над ней, замахнувшись для нового удара.
То, что увидела Бет, ошеломило ее. Этого она никак не ожидала. Когда она переставляла стрелки будильника в спальне Анны-Марии, то рассчитывала только скомпрометировать его перед женой и имела в виду обычные в таких случаях последствия. Но Бет никак не думала, что Фрэнк, которому подобало смутиться, пасть на колени и молить жену о прощении, даст волю своей звериной ярости.
Некоторое время она стояла в оцепенении, потом до нее дошло, что нужно спасать Анну-Марию. Она кинулась к нему, пытаясь оградить Анну-Марию от сыпавшихся на нее ударов. Она умоляла Фрэнка остановиться.
Наконец Фрэнк осознал, что он натворил, и остановился.
- Боже мой! - застонал он, - боже мой!
Анна-Мария неподвижно лежала на полу, и Бет даже подумала, что она мертва. Но когда она наклонилась к ней, то услышала ее слабое дыхание, и, не спрашивая разрешения у Фрэнка, вызвала карету скорой помощи.
Когда машина прибыла, Фрэнк плакал и, положив голову Анны-Марии себе на колени, раскачивался из стороны в сторону, пока его не оттеснили от несчастной дюжие санитары.
"Она упала с лестницы", - соврал он им. Они же обменялись многозначительными взглядами друг с другом - уж им-то не впервой приходилось слышать подобные россказни…
Внезапно очнувшись, Анна-Мария начала беспрерывно стонать, потом стоны перешли в душераздирающие, нечеловеческие вопли.
- Везите ее скорее в больницу! - поторопила Бет санитаров, - кажется, у нее начались роды.
23
В невыразительных глазах Лероя Езус Баулса не было ни проблеска какого-либо интереса, когда он увидел, как к подъезду дома Фрэнка Бассалино подъехала карета скорой помощи. Он продолжал жевать резинку, столь же медленно и методично. Затем вытащил ее изо рта, слепил из нее шарик и начал катать между пальцами.
Сейчас ему не составляло ни малейшего труда убрать Фрэнка Бассалино. Спокойный прицельный выстрел между глаз - и дело сделано? Пока эти шныряющие вокруг головотяпы (очевидно, телохранители Фрэнка) очухаются, Лероя и след простынет.
Убрать Фрэнка несомненно легче, чем старика. Тот знает, как нужно защищаться. Везде, Где бы он ни появлялся, его люди окружают Энцио стеной. Конечно, он строит свою защиту на старый манер, и это, с позиции ассов современного террора, оставляет немало возможностей подобраться к объекту и провести акцию.
Лерой только зевнул. Жаль, что сейчас он не может проявить себя в деле. Приходится пока только приглядываться, примериваться и ждать, когда Дюк Уильямс отдаст ему приказ…
Лерой выбросил жвачку. На его лицо пала тень задумчивости. Проблем все-таки немало, и от него потребуется максимум изобретательности, чтобы убрать этих Бассалино. Впрочем, когда дело дойдет до исполнения акции, он не растеряется - все учтено до мелочей. Размышляя об этом, он медленно зашагал к грузовому такси, взятому им накануне напрокат. Одет Лерой был неброско, а на его спортивной рубашке была отчетливо видна надпись "Саймонс Лайненс", название прачечной. Сев в машину, он нахлобучил черную кожаную кепку и надел солнечные очки с желтыми светофильтрами.
"Барбарелизеллис" был большой ресторан с баром, расположенный на одной из главных улиц. Лерой остановился прямо перед ним и вышел. Он вытащил из багажника большую корзину с бельем и с трудом внес ее в подсобку ресторана.
За кассой сидела девушка и подсчитывала счета, а какой-то морщинистый старик равнодушно подметал веником пол.
- Доброе утро! К вашим услугам - "Саймонс Лайненс". Мне что-нибудь забрать? - певучим голосом проговорил Лерой.
Девушка продолжала считать, не поднимая головы. Она работала здесь всего неделю.
- Не имею понятия, - сказала она, - еще никого нет. Поставь гуда, на стол.
- Хорошо. - Насвистывая что-то, он подтащил корзину к столу возле окна. Старик, подметавший пол, не обратил на него ни малейшего внимания. - Я завтра забегу к вам, - сказал Лерой.
- О’кей, - ответила девушка равнодушным голосом. И Лерой, продолжая насвистывать, покинул заведение.
Когда он отъехал на несколько кварталов от заведения, он услышал взрыв.
Странное, почти неосознаваемое чувство удовлетворения охватило его. Он бережно освободил от обертки новую жевательную резинку, сунул ее за щеку и направился к новой цели.
Это был "Мэннис", ночной клуб. Подъезд к нему со стороны улицы был полностью загорожен машинами. Лерой вытащил еще одну корзину с бельем и потащил ее внутрь с черного хода. Он был открыт, но похоже, в столь ранний час здесь никого не было, во всяком случае, он никого не встретил. Лерой миновал со своей корзиной в руках ряд грязного вида кабин-раздевалок, пересек танцплощадку и поставил ношу на стол.
Он слегка вспотел, поскольку корзина была довольно-таки тяжелой, а надо было спешить, ибо времени оставалось совсем немного, чтобы успеть уйти. Он уже развернулся, как вдруг открылась дверь дамского туалета и чей-то голос спросил его:
- Эй, приятель, ты чего здесь делаешь?
Лерой улыбнулся.
- "Саймонс Лайненс" - сказал он.