Каждый раз, когда он смотрел на нее вот так, желание загоралось внутри ее и ожидание чего-то большего не давало покоя. Между ними возникло весьма ощутимое напряжение. Тогда почему же он продолжал сидеть так спокойно? Да, она была нужна ему лишь для другого мужчины, хотя та первая ночь доказала, что в плане плотских наслаждений они превосходно подходили друг другу. И несмотря на то что у нее была своя дорога, воспоминание о нем и обо всем, что их связывало, Джесси взяла бы с собой. Никогда еще ее не спасали от виселицы, и это впечатление - особенно после такого восхитительного взаимного грехопадения - уже заняло прочное место в памяти Джесси. Опускаясь перед ним на колени, она поклялась, что заставит его снова овладеть ею.
Сначала, когда она попыталась взглянуть на него, ее ослепили лучи яркого весеннего солнца, что светило у него из-за спины. Его силуэт, расплывчатый и темный, был совершенно неподвижен. Она приставила ко лбу ладонь, чтобы защитить глаза от яркого света, до тех пор, пока они к нему не привыкнут. Затем глубоко вздохнула, громко и нарочито соблазнительно.
- Простите, сэр. Я должна отполировать здесь пол, мистер Рэмзи. - Она произнесла его имя, чтобы дать ему понять, что уже успела уловить его.
Он не ответил, но атмосфера в комнате определенно изменилась. И причиной тому было что-то из того, что она сказала или сделала. Джесси заметила, как вдруг стало тихо. Единственным звуком было пение птицы, доносившееся издалека. Она невозмутимо продолжала заниматься своим делом, изображая, что натирает пол, мурлыкая что-то себе под нос. Время от времени она поднимала глаза на него, бросая томные взгляды из-под ресниц и стараясь подавить улыбку; исполняя работу, покачивала бедрами и всем корпусом, чтобы наверняка привлечь его внимание.
Волнующее напряжение распространялось от того места, где сидел он. О чем он думал в эти мгновения?
Он молча наблюдал за ней. И все же? Накалившаяся атмосфера трепетного ожидания заставляла ее сердце биться чаще. Осознание того, что он сидит перед ней, оценивая ее привлекательность, пробуждало в ней противоречивые желания - подкрасться и просить, умолять, чтобы он ублажал ее так, как тогда, в их первую встречу.
Мгновение спустя он поднялся и встал прямо перед ней. Наклонившись, аккуратно поднял ее голову за подбородок.
- Ты особенно хороша в этом ракурсе, когда стоишь на коленях. Открывается восхитительный вид на твою грудь.
Сам звук его голоса отозвался волнующими мурашками, трепетом. Низкий, глубокий, чарующий и непреодолимо притягательный - он возбуждал ее, и ей хотелось слышать его еще и еще. Он преградил собой солнечный свет, и теперь его было хорошо видно. Как только она взглянула на него снизу вверх, в тот же миг вспомнила, как впервые ощутила его вкус, тогда, в тюремной камере в Данди, когда почти вот так же стояла перед ним на коленях, но с совсем другой целью. Тогда все ее мысли были заняты только им. Теперь же он заставил ее думать о другом мужчине, о его враге.
Его палец все еще поддерживал снизу ее подбородок, в то время как он пристально рассматривал ее. Взгляд его охватывал всю ее и проникал внутрь, его прекрасные губы были плотно сомкнуты. Ей казалось, что даже в комнате, полной джентльменов, он был бы единственным, кто приковывал бы внимание. Красивый, несмотря на шрам, жесткий и окутанный какой-то мрачной таинственностью, этот человек привлекал ее во всех отношениях.
- Сэр, - прошептала она. - Быть может, вы хотите, чтобы я сделала что-то еще?
Она хотела, чтобы он приказал ей раздеться, предстать перед ним обнаженной. Жаждала, чтобы он потребовал сесть на его член и двигаться, двигаться на нем, пока не доведет его до оргазма.
В его взгляде промелькнуло любопытство, и он провел пальцем по ее нижней губе. Джесси едва справлялась с собой, по телу ее пробежала дрожь возбуждения.
- Не вставай с колен. - Он медленно выпрямился, однако на стул уже не садился. Теперь он стал ходить вокруг нее, время от времени останавливаясь, чтобы подробнее изучить какую-нибудь деталь ее внешности.
Джесси не могла устоять и наблюдала за ним через плечо. Подняв голову и обернувшись, она видела его лишь краем глаза. Даже не чувствуя его прикосновений, она ощущала, как кровь закипает в ней. Ей было интересно, осознает ли он этот магический эффект, что производит на нее.
Остановившись прямо за ней, он поставил ногу между ее бедер и раздвинул их.
- Расставь колени шире и прогни спину.
Она сделала то, что он велел, и еще приподняла свои юбки, чтобы усилить эффект от этого маневра. Когда она расставила колени, бедра ее оказались довольно широко разведены. Положение, которое она заняла согласно его указаниям, позволяло беспрепятственно овладеть ею сзади, стоило лишь еще выше поднять ее нижние юбки. У нее между ног уже покалывало, а внутри нестерпимо пульсировало от возбуждения.
- Так ты более доступна, - сказал он.
Доступна для кого? Джесси пришлось на мгновение закрыть глаза. Сложившаяся в эти минуты обстановка отнюдь не помогала сосредоточиться. Она не знала, как долго еще сможет сдерживаться, ее вагина уже была подобна сочному спелому фрукту, жаждущему быть сорванным. Она была влажной от вожделения, в то время как он продолжал стоять рядом, сохраняя спокойствие, насколько это было возможно, и велел ей принимать бесстыдные позы.
- Теперь натирай пол.
Она готова была поспорить, что в его интонации была усмешка. Смеялся ли он над врагом, которого настигнет такая расплата, или над ней? Ею стала овладевать тревога. Сделав глубокий вдох, Джесси двинулась с места, изображая, будто полирует полы. В этом положении, которое он заставил ее принять, при движении зад ее непристойно раскачивался и плавно опускался. Отбросив волосы назад движением головы, она метнула на него рассерженный взгляд.
- Если бы я не была уверена что это не так, - проговорилась она, не сдержав порыва, - подумала бы, что вы стараетесь меня пристыдить, сэр.
- Пристыдить прославленную блудницу Данди? Тебе не кажется, что это абсолютно невозможно?
Проклятье. Он уже знал ее печально известный титул. Джесси изо всех сил сжала губы, так как это вывело ее из себя. Совершенно чужой, незнакомый человек, который долгое время был в море и даже не сходил на берег, тем не менее знал, как ее называют. Ей было горько и обидно сознавать это.
Она уселась на бедра и пристально уставилась на него, скрестив руки на груди. Кто успел насплетничать ему о ней? Что еще ему известно? Это звание делало ей весьма сомнительную славу. Не раз в порыве злости и отчаяния она называла его проклятием всей своей жизни, но это было далеко от истины. Настоящим бременем был для нее ее тайный дар, и все же это прозвище отнюдь не приносило ей радости.
Однако, прекратив выполнять указания мистера Рэмзи, она заметила, что мягкая замша его брюк возле застежек натягивалась под напором его мужского достоинства, которое заметно увеличивалось в плену одежды. Его возбуждение от этой сцены было очевидно, и ей чрезвычайно нравилось это видеть.
- Ваши указания, сэр? Пожалуйста, продолжайте.
- Ты делаешься послушной. Это хорошо.
Она закусила губу. Уголок его рта чуть приподнялся в улыбке.
- Я хочу, чтобы этот человек безудержно жаждал тебя, но он не должен знать, что у тебя есть цель подобраться к нему как можно ближе. Ты должна привлечь его внимание, но так, чтобы он был уверен, что соблазнитель - он сам. В таком случае у него не возникнет никаких подозрений. Как ты станешь вести себя, учитывая это обстоятельство?
Джесси стала поспешно перебирать в уме всевозможные варианты соблазнения, но единственным, кого она могла представить себе сейчас, был сам Рэмзи.
- Для начала я изображала бы саму невинность, чтобы убедить его в своей непорочности, а потом, пожалуй, позволила бы ему нечаянно заметить, что он вызвал мое возбуждение.
Рэмзи кивнул.
- И как бы ты это сделала?
- Я могла бы дать ему понять, что жажду прикосновений настоящего мужчины, но не знаю, как утолить эту жажду. Я бы спряталась где-нибудь, где он мог бы легко найти меня и увидеть, как я отчаянно пытаюсь найти выход своим желаниям… лаская себя.
Мистер Рэмзи долго и пристально смотрел на нее, прежде чем ответить.
- Что ж, это действительно может разжечь его пыл.
Его ответ был сдержанным и тщательно взвешенным, а в его положении была какая-то глубокая задумчивость. Неужели ей удалось наконец нарушить его спокойствие? Джесси на это очень надеялась. По крайней мере, это было бы справедливо, ведь он довел ее до состояния такого возбуждения, что она действительно готова была ублажать себя.
- Продемонстрируй то, о чем ты говорила, - велел он. - Я хочу быть уверен, что это подействует.
Джесси замерла в изумлении и не могла оторвать от него глаз. Словно не понимая, о чем он говорит, она покачала головой:
- Продемонстрировать?
- Да, сделай это. Исполни роль невинной девушки, одолеваемой страстями, жаждущей получить чувственное удовлетворение. - Глаза его горели.
У Джесси перехватило дыхание. Он хотел, чтобы она разделась, чтобы ласкала себя, пока он будет наблюдать за ней. От этой мысли нахлынула новая волна возбуждения. В глубине души она была потрясена ходом событий, втайне даже хотела узнать, сможет ли он устоять перед тем, что увидит. Она поднялась, ощущая, как сладостное предвкушение охватывает ее с новой силой.
Она поставила стул ближе к окну, где освещение было наиболее выгодным для ее представления.
- Дайте мне пару минут, чтобы представить себя там, в его доме.
- Пожалуйста. - Рэмзи скрестил на груди руки и оперся плечом о стену. Его поза демонстрировала спокойствие и безразличие, но зрачки сузились, а губы были плотно сжаты, что говорило о том, что он сосредоточен и пребывает в ожидании.
Джесси была безмерно довольна. Очень скоро она заставит его возжелать ее. А пока, сидя прямо перед ним, дразня его и доставляя себе удовольствие, она сможет с наслаждением созерцать его прекрасное, мужественное лицо, рассеченное шрамом. Впрочем, после минутного размышления она решила, что это отнюдь не поможет ей выглядеть такой уж невинной.
- Прошу вас, отойдите немного глубже в тень, сэр. Так я смогу представить, что не вижу вас… то есть его.
Любопытство снова промелькнуло в его взгляде. Он немного замешкался и не сводил с нее глаз, словно бросал ей вызов. Ее сердце трепетно забилось, потому что, хотя она и так была уверена, что способна справиться с заданием, его внимание пробуждало в ней такое воодушевление и живительную энергию, каких она не испытывала прежде. Когда он скрылся от света в тени, его присутствие стало только более призрачным и волнующим. Внезапно она вспомнила резкое проникновение его члена и почувствовала все так ясно, словно эти ощущения не оставляли ее все это время и будто снова оказалась в той камере, в его крепких объятиях, в его сильных руках. Словно отозвавшись на это яркое воспоминание, ее вагина снова наполнилась напряжением, и чувство неудовлетворенности стало терзать ее с новой силой. Полная решимости довести его возбуждение до безумия - так, как сделал он, - Джесси провела ладонью по шее с тихим стоном, полным желания.
Даже глядя в другую сторону, она не могла не чувствовать его присутствия. Если бы ей предстояло соблазнить его, ей бы не составило труда продемонстрировать ему свое непреодолимое влечение. Так что она представляла, будто это мистер Рэмзи должен был стать жертвой ее обольщения, что именно он по неосмотрительности дал ей приют в своем доме, даже не догадываясь о ее истинных целях. В этот момент, когда она гладила и сжимала свои груди в корсаже, в ее воображении возникла необыкновенно явственная фантазия. В ней он, мистер Рэмзи, был ее хозяином, а она его служанкой. И как хозяин, он с интересом наблюдал за ней из сво его укрытия. Она стала искать его взглядом и заметила, кажется возле умывальника в своей комнате, обнаженным. При виде его сильного мужественного тела, не скрытого одеждой, ее охватило непреодолимое возбуждение, и она поспешно отступила к шкафу для белья, чтобы освободиться от этого лихорадочного, необузданного желания.
Собирая складки своих юбок, чтобы добраться наконец к заветному месту, что так жаждало прикосновений, она представила, как может неожиданно заметить, что она не одна и он наблюдает за ней сквозь приоткрытую дверь или, быть может, притаившись в тени. Ах да, ведь сейчас именно к мистеру Рэмзи она хотела подобраться как можно ближе, и у нее это получалось. Джесси прикусила губу, стараясь преодолеть искушение взглянуть прямо ему в глаза. И в конце концов, она бы сделала это, чтобы узнать, какой эффект произвел на него ее спектакль, но сейчас время еще не настало.
Ее фантазии разжигали в ней все больший пыл желания. Поставив одну ногу на стул, она подтянула свои юбки к талии и прижала их локтями. Два ее пальца скользнули вниз, между ног, и, коснувшись своих гениталий, она обнаружила, что они уже сочились влагой. Это не удивило ее, но тем не менее, ощутив это прикосновение, она сладострастно вздохнула, и пальцы словно запорхали, и скоро этой вязкой влагой были покрыты ее самые чувствительные места. Уже через мгновение бедра ее плавно двигались вперед и назад, словно помимо ее воли, лишь подчиняясь желаниям ее тела и создавая фрикции, на которые оно не могло не откликнуться. Все ее существо вожделело его, жаждало проникновения его твердого набухшего члена. И снова дрожь пробежала по телу от одного лишь воспоминания об этом, и ее вагина сжалась от желания снова ощутить внутри его горячий член.
Проходили секунды, минуты, и она уже не помнила себя от дикого желания кончить - его присутствие лишь распаляло ее, но она отчаянно сопротивлялась искушению довести себя до оргазма. Напряжение, исходившее от того места, где стоял он, нарастало все больше, заставляя ее дрожать от возбуждения. Она была уверена, что он уже готов наброситься на нее, готов приказать ей склониться к стулу, так чтобы он мог беспрепятственно вонзить в нее свой член. Она хотела того же, но запретила себе смотреть в его сторону, намеренно разжигать в нем страсть, так как должна была непременно доказать, что он не сможет устоять.
Глава 4
Грегор Рэмзи не мог понять, какого черта он сам себя загнал в эти нелепые рамки, которые вынуждали его заботиться о далекой большой цели, оставляя без внимания ту, что занимала его сейчас, а это было для него настоящим вызовом и стоило немалых усилий.
Его клятва и твердое намерение противостоять ее чарам пошатнулось в тот же миг, как только она встала спиной к солнцу и он увидел очертания ее соблазнительного тела, проступавшие сквозь тонкую материю разорванной сорочки. У нее была прекрасная, женственная фигура, и искушение исследовать, ощутить ее заставило его забыть о своей прежней цели на несколько долгих минут.
На его счастье, в тот момент зашла служанка, и Джесси вышла из комнаты. Сначала он действительно старался не следить за ней и не подглядывать, когда она была обнажена, но надолго его не хватило. Да и почему он должен был себя сдерживать?
Когда же она предложила ему из укрытия в тени наблюдать ее представление, все его внимание принадлежало только ей. Взгляд его был прикован к ней, ибо сцена ее обнажения была самым соблазнительным зрелищем из всех, что он когда-либо видел. Несколько раз ему приходилось напоминать себе о своей цели и тех неимоверных усилиях, что он уже вложил в ее достижение, чтобы не позволить своим инстинктам взять над ним верх.
Джессика была воплощением чувственности и сексуальности, а с тех пор как отмылась и переоделась в относительно чистую одежду, стала просто непреодолимым искушением. Однако противостоять ему было необходимо, так как он не мог растрачивать драгоценное время, предаваясь с нею любовным утехам. Он провел эти недели вдали от своего корабля, чтобы разделаться с горьким наследием прошлого, а не для того, чтобы идти на поводу у своих желаний.
Однако было крайне непросто держать в голове свою основную задачу, когда она освободила груди из корсета и стала гладить и сжимать их в ладонях. Тогда он впервые увидел их при свете. Ее светлая кожа просто светилась, соски насыщенного розового цвета вздымались, становились темнее и тверже по мере того, как ее охватывало возбуждение. Пальцы Джесси бродили по ее телу, и вот она потянула за соски, пока они не вытянулись, и грубо, с силой сдавила их.
Одно только это заставило бы его член подняться в полной боевой готовности, если бы этого не случилось раньше. Затем она собрала юбки и поставила ногу на стул, который подвинула ближе к свету, обнажив свои гениталии. В этот момент он вспомнил ощущения, когда был внутри ее, отчего его член стал еще тверже. Разрываясь между потребностью удовлетворить свое желание овладеть ею и необходимостью помнить о цели, он предпочел не выходить из своего укрытия в тени.
Когда ее пальцы проникли между губ, приоткрывая их, и на них заблестела обильная влага, ладони его отчаянно сжались в кулаки. Он жаждал схватить ее ягодицы, поднять ее и впиться, распробовать ее.
Румянец на ее щеках говорил о том, что ее уже наполняли желание и страсть. Он заметил, как ее пальцы утопали в этой райской влаге; и как она скользила ими назад и вперед, погружая в свое лоно, сначала медленно, затем все быстрее. Спиной она прижалась к стене, и все ее тело извивалось, а бедра в возбуждении вторили движениям рук.
Но неожиданно Джесси сменила положение, и он больше ничего не видел. Он подвинулся, но она сомкнула ноги, сжав между ними свою ладонь. Грегор был в ярости. Взгляд ее был устремлен вдаль, и, если бы не был уверен в обратном, он бы решил, что она пытается его спровоцировать. Своенравная чертовка!
Словно читая его мысли, она подняла голову, и их взгляды встретились. О да, она была своенравна и строптива! Снова и снова она делала все по воле собственных желаний, не подчиняясь его указаниям, даже когда он пытался подготовить ее к предстоящему делу.
Грегор встряхнул головой.
Вдруг на лице ее появился испуг, и она сжала ладонь между бедер.
- О, сэр, простите мое недостойное поведение. Я не видела, что вы стоите здесь.
Она бросилась поправлять юбки, но глаза ее горели непокорностью, и у него не осталось ни малейшего сомнения в том, что Джесси играет с ним, дразнит его, а это значило, что она забыла об их задаче. Эта мысль привела его в чувство и помогла вновь сосредоточиться на цели, которой он уже отдал последние одиннадцать лет своей жизни.
Он приблизился к ней буквально в три шага.
- Не останавливайся. Продолжай ласкать себя так, как ты делала бы это перед ним. И я должен все видеть.
- Но, сэр… - Она отвернулась, и веки ее томно опустились. - Мне очень стыдно.
Он ощущал пьянящий аромат ее возбуждения. Она была совсем близка к тому, чтобы кончить. Он был чрезвычайно поглощен наблюдением за ней, и его мучило чувство, что он сам лишает себя столь желанного удовлетворения, но ей еще предстояло отплатить ему за это.
- Тебе ничуть не стыдно! В твоих ощущениях нет ничего, хотя бы близкого стыду!
Она резко подняла на него глаза, теперь они были широко открыты.
- Ты забыла самое первое правило, которое еще недавно сама же и установила, что было, кстати, весьма разумно. Этот человек должен быть уверен в твоей невинности, непорочности, и что же я вижу в твоих глазах - вопиющую похоть!