Гости еще не начали собираться, и она осмотрелась, вглядываясь в знакомые предметы, настраиваясь на нужный лад. Им с Филипом нужно сдать этот дурацкий экзамен, обвести старика вокруг пальца, чтобы он отстал от них и хоть немного успокоился. Ее взгляд наткнулся на двух гвардейцев, несших караул у дверей. "Охраняют моего любимого папочку", - подумала Ив. - "Да это же лучшие друзья Фила!" У дверей действительно стояли Шон и Кайл. Дочь Правителя нахмурилась: с некоторых пор черноволосый красавчик, которого, как она хорошо помнила, звали Кайлом, пристально наблюдал за ней. Сейчас и он, и его веснущатый приятель-острослов неотрывно смотрели на нее, но это было, конечно, не наблюдение, а эффект, произведенный ее нарядом. Девушке мучительно захотелось показать им язык, но пришлось сдержаться. Подобные игривые выходки вывели бы из нужного настроя, а расслабляться нельзя ни в коем случае: от того, как она будет себя вести, зависит жизнь Филипа.
Вскоре появились первые гости. Ив с трудом сдерживала смех, глядя на совершенно ошалевавшие при виде нее лица мужчин и большей частью разозленные - женщин. Еще больше веселило ее раздраженное сопение отца, прекрасно понимавшего, какой эффект производит дочь. Это приятное времяпрепровождение продолжалось около получаса, потом появился Филип. Он сразу увидел Правителя и направился к нему, Ив от него загораживал какой-то толстяк. Приблизившись, молодой человек, наконец, смог увидеть свою подругу. Девушка заранее напустила на себя еще более холодный и безразличный вид, чем при встрече других гостей, но ей стоило большого труда сохранить его, когда их взгляды встретились.
К ее неудовольствию, Филип отреагировал на сногсшибательный наряд примерно также как Правитель: нижнюю челюсть удержал на месте с большим трудом, а на лице появилось довольно испуганное выражение, впрочем, быстро сменившееся вежливым восхищением. Глаза главы государства несколько секунд перебегали с лица дочери на лицо крестника и обратно, потом он представил их друг другу. Молодые люди церемонно раскланялись. "Ну, старикашка и мерзавец!" - думал Филип, - "Такого зрелища ни один нормальный мужик не выдержит! А я-то удивился, почему у Шона и Кайла лица странные… К счастью, на меня ее вид сейчас производит обратное действие. Выставить собственную дочь напоказ перед всеми этими… А ей, похоже, нравится. Как она расхваливала это чертово платье!" Ив, мельком глянув ему в лицо, вдруг догадалась, о чем он думает. "Если он просто надуется, это будет очень кстати", - решила она, - "а если разозлится, может натворить глупостей."
Пользуясь правом хозяйки, она решила взять инициативу в разговоре на себя.
- Вы у нас уже больше месяца, герцог, и еще ни разу не были на балу. Почему?
- Я деревенский житель, моя леди, и не люблю столичной мишуры, - резковато ответил Филип. - Но если б я знал, какого зрелища себя лишаю, то не пропустил бы ни одного бала, - тут же галантно добавил он, слегка улыбнувшись.
- Если вы имеете в виду мою скромную особу, - Ив потупилась и тоже чуть улыбнулась, - то вы ничего не пропустили. Я не любительница балов, нарядов и прочей… мишуры, как вы изволили выразиться.
Она надеялась, что ей удалось хоть немного успокоить его ревность.
- Что ж, значит, я пришел именно на тот бал, на который следовало, ваше высочество.
Правитель, нависавший над ними как коршун, и ловивший каждое слово, интонацию, движение, жест, был пока вполне удовлетворен. "Если б мальчишка по-прежнему думал членом вместо головы, он не выдержал бы в первую же минуту. Остальные кобели весь пол перед ней слюнями закапали, а этот, похоже, даже испугался. Неужели его и впрямь женщины больше не интересуют? Или я его так запугал именно Евангелиной? Надо отпустить их и последить на расстоянии." Он придал лицу добродушное выражение и проговорил:
- Идите, развлекайтесь, дети мои!
Филип подал Ив руку, и они смешались с толпой гостей. Балы всегда угнетали дочь Правителя невыносимой скукой, так случилось и на этот раз. Она заставила себя воспринимать герцога Олкрофта как неинтересного незнакомца, с которым нужно вести вежливые светские разговоры и время от времени танцевать. Войдя в роль, она действовала как заведенный автомат, мало что замечая вокруг. Филип по части бесстрастности и вежливости тоже был на высоте. Несколько раз он уступал свою даму желавшим потанцевать с ней кавалерам, и даже сам осчастливил пару-тройку хорошеньких девиц. Правитель, по возможности не сводивший с дочери и крестника глаз, был доволен. Никто из наблюдателей к нему не подходил, и это было хорошим знаком (по плану, покинуть свои посты и известить его они могли лишь в случае, если заметят что-то предосудительное).
Ив и Филип изнывали от скуки, а окружающие были возбуждены до предела. Мало того, что весенний бал почтила присутствием прекрасная дочь Правителя в необычайно смелом наряде, а также таинственный и весьма недурной собой герцог Олкрофт, так эти двое еще и образовали почти официальную пару. Правитель с возрастающим неудовольствием ловил краем уха фразы типа "Как они замечательно смотрятся вместе" или "Наконец-то ее высочество нашла себе ровню", но как бы это его ни возмущало, он полностью вытерпел назначенные им самим три часа. Затем направился к танцевавшим вместе Ив и Филипу, разбил их пару и отправил дочь спать. Она с радостью удалилась, на прощание одарив своего кавалера холодным кивком и совсем уж ледяным взглядом.
Правитель пригласил крестника отойти в небольшой зал по соседству, который в зимнее время использовался как гардеробная. Сейчас там было пусто и темно. Правитель поморщился от досады и попросил молодого человека сходить за свечой. Тот быстро вернулся, выдернув наполовину оплывшую свечку из светильника в коридоре. Он пристроил ее, накапав воска на подоконник, и поставив свечу в теплую, быстро застывшую лужицу.
- Поздравляю, Филип, ты выдержал испытание, - торжественно объявил крестный. - Можешь продолжать веселиться и выбрать себе спутницу на ночь, вряд ли тебе откажет хоть одна. Только, пожалуйста, не начинай уж очень откровенно лапать замужних дам в присутствии их мужей.
- Продолжать веселиться? - в голосе Филипа звучала насмешка. - Я бы больше веселился сегодня вечером, таская камни. А дам я не лапаю, я с ними сплю.
- Делай с ними что хочешь, только избавь меня, пожалуйста, от красочных подробностей, - поморщился Правитель. - И что за чушь болтаешь насчет камней? Мне казалось, ты вел себя очень непринужденно.
- Чего только не сделаешь, когда от этого зависит твоя жизнь.
- Ладно, не драматизируй!
- Можно мне уйти спать? - Филипу не терпелось оказаться наедине с единственной женщиной, которая его в данный момент интересовала.
- Как, ты будешь спать один? - Правитель не скрывал удивления.
- Да, один. Я уже говорил, крестный: вашими стараниями и молитвами в женщинах больше не нуждаюсь.
Молодой человек смотрел с чуть заметной ироничной улыбкой. Крестный не счел нужным прятать свой сарказм:
- Неужели? - с подчеркнуто наигранным удивлением спросил он. - Как-то не верится. Столько лет не мог и дня без них обойтись, еще месяц назад чуть ли не истерику мне устраивал, а теперь как отрезало?
- Вам не угодишь, ваше величество!
Филип непритворно нахмурился. Правитель с подозрением взглянул на него, но не смог ничего разглядеть на бесстрастном лице крестника.
- Почему ж тебе было так трудно на балу, как ты пытаешься показать?
- Опасался, что либо какой-то мой жест или слово могут быть неверно истолкованы, либо ваша дочь выкинет что-нибудь.
- Ну, все прошло отлично, я доволен вами обоими, - заявил Правитель. - Скажи-ка мне еще вот что: как тебе моя дочь?
- Молва не преувеличивает: она удивительно красива, как картина или статуя.
Правитель хмыкнул, вспомнив, как Евангелина примерно в тех же выражениях восхищалась Филипом.
- И я вам очень благодарен, - продолжил молодой человек, - что вы позволили ей надеть такое платье: меня теперь не будут смущать греховные мысли о том, как же она выглядит голой.
- Попридержи язык, щенок, и прекрати улыбаться этой своей улыбочкой! - почти сорвался на крик Правитель.
- Простите, крестный.
Филип опустил голову. Лицо его выражало сожаление, но в душе он был очень доволен, что хоть как-то сумел отомстить Правителю за выставленную на всеобщее обозрение Ив.
- Отправляйся спать. Я вижу, у тебя еще осталось кое-что в штанах. И не забывай, Евангелина не про тебя!
Филип молча поклонился и вышел. Когда он пришел к себе, девушка уже ждала его в спальне, все еще одетая в бальное платье.
- Ив, сними это, или я к тебе не притронусь, - он окинул ее тяжелым взглядом.
Она была недовольна, но подчинилась.
- Я так и знал, что под ним ты голая.
Он остановился на полпути к кровати.
- Мне уйти? Будешь спать один, как и сказал старику?
- Подглядывала? Ну-ну.
Она ничего не ответила, подняла с пола платье и стала расправлять, чтобы надеть. Филип смотрел на нее почти с отвращением. Он понимал, что ведет себя глупо и несправедливо по отношению к ней, но ничего не мог с собой поделать. Вдруг он заметил на ее попке несколько темных пятен.
- Что это у тебя? - спросил он срывающимся голосом.
Она нехотя повернулась к нему.
- Где?
- Сзади.
- Сзади? - она помахала за спиной рукой, ничего не поймала, потом сообразила, о чем он. - А, наверное, уже стало заметно. Ты про синяки?
- Да. Откуда они?
- Пообжималась в уголке с парочкой бывших дружков, после того как старик отправил меня спать, - она с вызовом взглянула на Филипа.
Он сразу понял, что это за тон.
- Не разговаривай со мной как со своим отцом!
- Откуда ты знаешь, как я с ним разговариваю?
- Догадался. Уже не первый месяц общаюсь и с ним, и с тобой, - он подошел к ней, взял за руку, сел на кровать и притянул девушку к себе на колени. - Так откуда синяки? - спросил он мягко.
Ив обняла его, уткнулась в плечо и всхлипнула.
- Только, пожалуйста, не плачь, прости меня, я был дураком со своими придирками. - Он прижал ее к себе и стал гладить по голове. - Это глупо, я понимаю, но мне невыносимо, когда кто-то видит тебя такой, какой ты бываешь здесь, со мной…
- Ш-ш-ш, дурачок, такой меня не видел и никогда не увидит никто. Ты первый и единственный разглядел настоящую меня. И хочешь ты именно меня, а все остальные вожделеют лишь тело.
Ив запустила руки ему в волосы и поцеловала. Столь нежной она, пожалуй, еще никогда с ним не была. А ее слова звучали почти как признание в любви… Он с трудом сдерживался, чтобы не стонать от сводящих с ума ласковых прикосновений. Ни одна женщина к нему так не прикасалась… И он не знал, чего больше желает сейчас: подмять ее под себя и попытаться вырвать настоящее признание в ответ на его бешеную страсть или застыть недвижным молчаливым камнем и просто наслаждаться касаниями ее губ, рук, волос… Она положила конец его блаженству и колебаниям, спросив:
- Ты действительно хочешь знать про синяки?
Он кивнул, с трудом переводя дух. Ну и ладно, не надо никаких признаний. Ни к чему хорошему они не приведут.
- Это одна из причин, по которым я ненавижу эти балы, - проговорила она. - Сам видишь, какие свободные здесь нравы. Ущипнуть даму за выступающие части тела или засунуть руку в какую-нибудь ложбинку считается в порядке вещей. Дамы, впрочем, тоже не отстают. Тебя не за что не пощупали?
- Нет, - он окончательно справился с собой. - А твой отец знает, как с тобой обращаются?
- Знает. Я по наивности жаловалась ему сначала, даже синяки показывала, не на попе, конечно, на бедрах. Он сказал, что женщина для этого и предназначена, мол, мне нужно привыкать, и чтоб я его больше подобной ерундой не беспокоила.
Ив почувствовала, как Филип напрягся, сжав кулаки, и испугалась. Пожалуй, излишне разоткровенничалась в ответ на его искреннее сочувствие. Да и поцелуи были чересчур нежными, это как-то странно подействовало на ее мужчину. Что на нее нашло? Видно, слишком давно никто не проявлял к ней обычного человеческого участия. Еще бы, дочка Правителя, стерва, Ледяная дева… А Филип… да, он добр к ней, часто нежен и всегда ее хочет, а это так приятно… Вот она и растаяла. И он… Но чем мягче они становятся, чем больше привязываются друг к другу, тем уязвимее перед Правителем, его проницательным взором и острым чутьем. Она поспешила успокоить своего любовника.
- Фил, это ерунда, я давно привыкла. Сегодня меня считай что и не трогали, наверное, тебя испугались, решили, что мы теперь вместе. Прошу тебя, не думай об этом, забудь вообще, что я рассказала.
- Не волнуйся, Энджи. Я все больше убеждаюсь, что действительно нужен тебе. Можешь расчитывать на меня во всем, я не подведу.
Ив поцеловала его, на сей раз со страстью. Он заметил разницу и, проникая языком в рот девушки, ощутил облегчение вперемешку с сожалением. Спустя несколько мгновений он скользнул губами по ее подбородку, потом принялся целовать шею, уложил на кровать и стал медленно спускаться все ниже. Дойдя до пупка, он поднял голову и сказал:
- Ты так прекрасна! А они посмели оставить на твоей коже эти пятна.
- Синяки быстро пройдут, от них и следа не останется, - прошептала Ив, - а теперь ты понимаешь, что чувствую я при виде твоей спины?
Филип поднялся и поцеловал ее в губы.
- Ты не часто ее видишь.
Он вернулся на прерванный маршрут. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы достичь заветной ложбинки. Ив, хорошо знавшая свойства трав, с легкостью сводила волосы на теле, поэтому он мог совершенно беспрепятственно наслаждаться ее красавицей, напоминавшей розовую морскую раковину или экзотический цветок.
- Здесь ты вкуснее всего, - он на секунду оторвался от своего занятия, чтобы сообщить ей это.
На балу за герцогом Олкрофтом и его дамой внимательно наблюдали не только Правитель и его люди, но и еще два человека: Шон и Кайл. Когда дежурство закончилось, и они вернулись в казарму, тем для разговоров оказалось предостаточно.
- Ну что, друг, сбылась твоя заветная мечта? - сразу приступил к традиционным подколам Шон.
- Это ты насчет того, чтобы увидеть Евангелину обнаженной? - усмехнулся Кайл. - Почти. Она все же была одета, хотя белья под платьем я не заметил. У красотки так торчали соски, что я все время опасался, как бы мой дружок не встал по стойке "смирно."
Шон рассмеялся, потом задумался.
- Как Старикан позволил ей такое платье? Может, хотел, чтоб она сразила Филипа наповал?
- Если и хотел, то, боюсь, ничего не вышло. Я даже начинаю опасаться за свое наследство, - ответил Кайл.
- Почему? Ты что-то заметил?
- Я глаз с них не сводил, думал, они подтвердят мои догадки. Знаешь: жесты, взгляды, язык тела и все такое.
- И что?
- А ничего. Абсолютно ничего. Это-то меня и удивило. Допустим, до бала между ними ничего не было, они даже не видели друг друга. Но когда встречаешь такую женщину, нельзя реагировать так, вернее, никак. И она тоже: другие дамы и девицы чуть в обморок не падали, когда он мимо проходил, а эта хоть бы что. Будто папаша заставил ее весь вечер какого-нибудь нудного посла-старикашку развлекать.
- Да, пожалуй ты прав, - сказал Шон. - Странно, особенно учитывая ее наряд. Хотя с другой стороны, - оживился он, - это ты питаешь относительно нее какие-то иллюзии, а по мне так она вела себя совершенно в своем духе. Ледяная дева!
- А он? Его она заморозила?
- Мне Филип нравится, но тебе никогда не приходило в голову, что он из этих? - Шон подмигнул Кайлу. - Что ему в противном случае мешает с женщинами общаться?
- Ну, ты сказанул! - возмутился его друг. - Ты замечал, как он на задницы ребят заглядывается в Тренировочном зале? - Шон отрицательно мотнул головой. - Да я ни от кого не слышал таких верных наблюдений за женщинами, как от него. Он их, по-твоему, из научного интереса изучает? - возмущался Кайл.
- Не знаю. Сам же видел, какой он поначалу дерганый ходил, все признаки недотраха были налицо.
- Не буду спорить, ты по этой части эксперт, Шон. Но признаки недотраха не есть признаки мужелюбства, скорее наоборот. С мужиком, наверное, проще договориться.
- Ладно, тут можно долго гадать, а все равно не узнаем, правы или нет, если он сам не скажет.
- Может, когда-то и без него узнаем, а я лично пока продолжу наблюдения.
На следующий день после бала Филип отправился провести вечерок в казарме. Его подруга не возражала, ведь ночь оставалась в ее распоряжении. К тому же девушке хотелось послушать, как гвардейцы будут обсуждать ее бальный наряд и "знакомство" с их новым другом. Гвардейцы в первую очередь засЫпали Филипа вопросами о наличии-отсутствии белья под платьем Ив. Он отшучивался как мог, но потом все же пришлось сказать правду.
- Ты обещал высказать о Евангелине мнение знатока, - напомнил Филипу Шон. - И каково же оно?
- Тебе представить полный отчет о ее характере, умении танцевать и вести беседу? - Филип тянул время, собираясь с мыслями, дабы не ляпнуть лишнего при затаившейся в потайном ходе подруге. - Или ограничиться сообщением, как от нее пахнет и какова на ощупь ее грудь?
Гвардейцы заржали, раздались возгласы типа:
- Танцы и разговоры не интересуют, это точно!
- А тебе удалось пощупать ее грудь?
- А до зада дотянулся?
Филип, улыбнувшись, покачал головой.
- Ребята, неужели вы думаете, что я мог беспрепятственно тискать дочурку на глазах у папаши, да еще принимая во внимание ее платье?
- Старикан с тобой как с родным носится! Это ее он за бедную родственницу держит. И платье такое она без его позволения не надела бы. Значит, он сам хотел тебе подарок сделать, а ты, получается, застеснялся. Что-то на тебя не похоже!
- Откуда вам знать, что на меня похоже? - несколько раздраженно фыркнул Филип. - Не обо всем вы осведомлены, господа гвардейцы! Старикан строго-настрого запретил мне распускать руки в отношении его дочери.
- Зачем он ее тогда так вырядил?
- А вы спросИте у него сами. Я в семейные дела нашего Правителя лезть не желаю. Захотел он меня с дочкой познакомить, я познакомился. Вот и все. Сами же мне рассказывали, что у него с женой странные были отношения. Мало ли какие у него причуды с дочерью. Может, он ее так наказывает, раз она ему кровь портит.
- Да хватит вам мотивы Старикана разбирать, - проворчал Шон, - про дочку его лучше расскажи!
- Она и не похожа на него совсем, - задумчиво сказал Филип. - Я такой красоты никогда не видел, даже не думал, что можно в жизни встретить, а не на картине. - Гвардейцы затихли и внимательно слушали. - И она… в общем, не думаю, что она стерва. А щупать я бы ее не стал, даже если б Старикан не запретил. Она этого не заслуживает…
- Ты, часом, не влюбился? - с подчеркнутым участием спросил Шон.
- Надеюсь, нет, - ответил Филип, будто не замечая тона друга.
- И это все? - снова посыпались вопросы. - А чем она пахнет?
- Малиной, - не сдержавшись, брякнул крестник Правителя.
- Малиной? - заудивлялись несколько голосов. - Обычно такие как она, благоухают клубникой, ну, на крайний случай, земляникой.
- Ребята, отстаньте вы от него, - вмешался в разговор Кайл, которому состояние друга показалось знакомым. - Видно же, не в себе он.