ГЕРОИЧЕСКОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ?
Каким было это царствование? На что походило правление Агамемнона? Ввиду малого количества надежных фактов в табличках с линейным письмом Б историки были вынуждены обратиться к Гомеру; греческое царствование позднего бронзового века получило название "героического". Что под этим подразумевается?
За последнее столетие ученые провели большую работу по "героическим" царствованиям в "темные века" в Западной Европе (кельтским и германским). Сохранились обильные материалы в виде летописей, законов, проповедей, определяющих роль короля в обществах, которые в некоторых отношениях походят на изображенные Гомером. Аналогии между англосаксонской поэмой "Беовульф" и гомеровской эпической поэзией вдохновили Г.М. Чедвика на одну из самых первых попыток собрать воедино старинные европейские предания о "героических" царствованиях в своей классической книге "Heroic Age [Героическая эпоха]" (1911), оказавшей сильное влияние на ученых-гомеристов в англоговорящем мире. Чедвик был убежден, что идеалы и образ жизни, отображенные в древнегерманском эпосе, имеют много общего с Гомером, да и более поздние норвежские, кельтские и англо-саксонские предания весьма похожи. В некотором смысле это верно: главные социальные и материальные характеристики, да и политические тоже, неизбежно должны совпадать в сходных милитаристских аристократических обществах, где монарх окружал себя воинами, привлеченными его щедростью и военными успехами, где воинственные идеалы королевского клана и его свиты находили свое выражение во внешних атрибутах: оружии, амуниции, хороших лошадях. Такие аналогии мы находим в устных эпосах многих культур, будь то "Беовульф", "Илиада" или древнеиндийский эпос. Историки и антропологи рассматривают эти "героические" черты как литературный вымысел, ностальгическую характеристику периодов упадка. В то же время археология часто делала "героический" век соблазнительно похожим на правду. Находка корабельного погребения в Саттон-Ху через 30 лет после выхода в свет книги Чедвика имела такое же влияние на англосаксонские исследования истории, как раскопки Шлимана в Микенах на науку о Гомере. Еще раз мир эпической поэзии отразился в реальных артефактах (шлем с гребнем, описанный в "Беовульфе" и найденный в Саттон-Ху, немедленно вызывает в сознании гомеровские параллели).
С предосторожностями мы применяем слово "героический" к обществу с аристократическими милитаристскими идеалами, миру "разорителей городов".
ПОДЪЕМ МИКЕН
Вкратце описать подъем могущества Микен можно так. Считается, что грекоговорящие народы пришли в страну, которая теперь называется Грецией, вскоре после 1900 г. до н. э., хотя некоторые ученые полагают, что они там находились со времен неолита (кое-кто также думает, что они пришли намного позже, но это выглядит маловероятным). Это было время начала великой эры критских дворцов, цивилизации, скопированной с египетско-сирийской модели. В Анатолии под сильным влиянием месопотамско-древнеассирийской культуры развивалась хурритская цивилизация (предшествовавшая хеттской). К 1800 г. до н. э. там уже были основаны ассирийские торговые колонии. В Греции, между 1700 и 1600 гг. до н. э., внезапно расцвела микенская цивилизация, что связано, похоже, с сильным влиянием Крита. Этот расцвет иллюстрируется шахтовыми гробницами, обнаруженными Шлиманом в Микенах и датирующимися XVI в. до н. э. До того материковая цивилизация, по-видимому, не была "дворцовой", хотя "Дом черепицы" в Лерне (III тысячелетие до н. э.) выглядит как ранняя форма материкового мегарона. Допустимо предположить, что крупные материковые царства, подобные Микенам, вырастали в XVII–XVI вв. до н. э. из небольших владений, опирающихся на земледельческие хозяйства, посредством завоевания и ассимиляции мелких местных династий, хотя до сих пор точно не известно, каким образом Микены так разбогатели и когда захватили города Бербати и Просимну, которые, похоже, являлись центрами независимых территорий. Проблемы представляют и связи Микен с другими крупными дворцовыми городами Арголиды - Аргосом, Тиринфом, Мидеей. По древним преданиям, Микены основаны династией Персеидов, а Атриды (Пелопс, Атрей, Агамемнон) были чужаками, родом из Лидии, где, как мы знаем, присутствие греков наблюдалось с XV в. до н. э. Наши нынешние знания не позволяют нам больше ничего сказать о предполагаемом чужеземном происхождении некоторых греческих династий позднего бронзового века. Если исходить из верности предания, то шахтовые гробницы, найденные Шлиманом, могли принадлежать Персеидам, а, следовательно, огромные богатства гробниц тоже были богатствами этого клана. Атриды придут позднее (вначале поставленные Персеидами править в Мидее). Их могущество придется на конец XIV и XIII вв. до н. э., что хорошо совпадает с приписываемой им легендами принадлежностью огромных купольных гробниц в Микенах (так называемые "сокровищницы" Атрея и Клитемнестры могут быть на самом деле гробницами Атрея и его сына Агамемнона). Опять же, по легендам, восхождение Микен к господству на материке произошло именно при Атридах. Если так, то предшествующие расширения границ владычества Микен на Аргосской равнине на такие города, как Немея, Лерна и даже Тиринф, могли также найти отражение в легендах. Вспомним, Геракл совершал подвиги для Эврисфея, последнего микенского царя из династии Персеидов; после того как сын Геракла убил Эврисфея, народ Микен избрал правителем его двоюродного брата Атрея, поскольку он лучше всех был способен защитить их от враждебных соседей. Сравнив археологические данные с легендой, специалисты не определили на этом этапе микенского присутствия за пределами Арголиды, общий уровень цивилизации (архитектура, например) был не выше, чем в первые века II тысячелетия до н. э. Другими словами, мы можем наблюдать некоторый подъем материковых государств, особенно Микен, но не можем объяснить их трансформацию в XIV–XIII вв. до н. э. в "императорские" Микены. К тому времени их могущество, влияние и культура явно распространились далеко за пределы Арголиды.
Прямые свидетельства об этом государстве можно найти только в археологических данных. Шахтовые гробницы, архитектура, позднее таблички с линейным письмом Б много рассказывают о культуре высших слоев общества. Цари, подобные Агамемнону, тратили огромную часть своих доходов и богатств на царские захоронения и царский культ. Они растрачивали колоссальные средства, силы и умение людей на оружие и военное снаряжение. Достаточно взглянуть на картины охоты и сражений на инкрустированных кинжалах, фресках и монументах, чтобы увидеть типичное времяпрепровождение правящего класса, независимо от того, называется он "героическим" или нет. То была царская сторожевая элита, которую отделяла глубокая пропасть от простого народа. Как и во многих других подобных монархиях, о которых у нас есть подробные сведения, - кельтской, германской и индийской, царю, без сомнения, было необходимо щедро поощрять своих вооруженных сторонников: дарами, пищей и, возможно, землями (хотя таблички не дают уверенных сведений относительно землевладения). "Агамемнон" должен был кормить свой двор и чиновников, оснащать и вознаграждать армию, вкладывая огромные средства в ее обучение (лошади и колесницы требовали самых больших затрат). Чтобы сохранять армию лояльной, друзей счастливыми, а врагов держать в подчинении, он должен был захватывать земли, рабов, женщин, сокровища и трофеи. Все это требовало регулярных войн, набегов и пиратских экспедиций. Начиная с Фукидида, все комментаторы истории видели ей именно такой. Шлиман пришел к аналогичным выводам в 1876 г.:
Естественно, возникает вопрос, как город получал свое золото в тот далекий период, когда коммерция вообще не существовала. Представляется, что его нельзя было получить каким-либо иным способом, кроме пиратских экспедиций к Азиатскому побережью.
Что касается военного искусства, то можно предположить, что оно было ремеслом всех правителей бронзового века. Регулярные летние созывы войска были в порядке вещей. Летописи конца XIV в. до н. э. времен правления царя Мурсили II упоминают о десяти кампаниях за 26 лет против пограничного племени каска, не считая главных на юге, в Сирии, и на западе, в Ассуве и Арцаве, где в одной-единственной кампании было захвачено 66 000 пленников. Две ассирийские кампании против хеттов вблизи Евфрата дали 28 000 и 14 000 пленников, оставшихся после разграбления множества городов и деревень. Но насколько большими были "национальные" армии времен Троянской войны? Самая большая (по документам) армия того времени - хеттское войско у Кадеша (1275–1274 гг. до н. э.) насчитывала 2500 колесниц и 37 000 пехотинцев, но это было исключением, и в ее состав входили дружины шестнадцати союзных государств, а также "феодальные" сборщики налогов хеттского царя и купцы. Армии в Эгейском мире были куда малочисленнее. Можно лишь приблизительно оценить численность населения микенских государств, но в Пилосе она едва ли была меньше 50 000 человек, а в государствах Арголиды (судя по производству продуктов питания на обрабатываемых землях) жило максимум 180 000 человек - в Микенах, 70 000 - в Мидее, 90 000 - в Тиринфе и 60 000 - в Аргосе. Теория, что в доиндустриальном обществе может быть мобилизовано для войны примерно 10 % населения, является довольно натянутой, поэтому предположим, что армия в несколько сотен тяжеловооруженных бойцов уже была большой. В одном комплекте табличек из Пилоса упоминаются 400 гребцов и, по крайней мере, 700 бойцов как силы обороны, и вряд ли царь мог призвать больше 2000 хорошо вооруженных и обученных солдат для наступательной операции. Греческий мародер в Ликии около 1420 г. до н. э. представлял собой угрозу для хеттской армии с ее сотней колесниц и примерно тысячей солдат. Богатый город, такой как Угарит, мог укомплектовать командами 150 кораблей (с наемниками) для оборонительных операций - это примерно 7000 бойцов. Примерно такой могла быть численность микенской армии в походе на Трою, если он произошел. Но и всего семь кораблей могли быть смертельной угрозой для Угарита, если собственный флот отсутствовал. Таковы масштабы войн бронзового века. Они сравнимы, скажем, с войнами эпохи викингов в Европе, когда при мобильной королевской армии вероятной численностью, самое большее, в несколько тысяч человек, гарнизоны 30 укрепленных пунктов в Уэссексе насчитывали в общей сложности 2667 человек. Выходит, в XIII в. до н. э. несколько сотен тяжеловооруженных "меднобронных" воинов со слугами, лошадьми, повозками, колесницами, запасами, группой поддержки и составляли армию для похода на вражеское государство. Только главные царства Пелопоннеса могли выставить такую армию. Однако цитадель на Гиссарлыке - если это была Троя - едва ли могла сама собрать больше нескольких сотен бойцов. Могло ли случиться, что Микенская "империя" атаковала такой маленький город - и зачем? Существует ли какое-то свидетельство того, что микенские государства вели военные операции в западной Анатолии?
"ЖЕНЩИНЫ АЗИИ" И "РАЗОРИТЕЛИ ГОРОДОВ"
В табличках с линейным письмом Б масса примечательных фактов, на которые ранее не обращали внимания при поисках следов Троянской войны. В Пилосе, в частности, есть записи о женщинах, выполняющих "черную" работу. Они мололи зерно, обрабатывали лен и пряли. Размеры рациона их питания позволяют предположить, что это сотни работниц. Многие выделены этническими прилагательными, вероятно, указывающими на места, из которых они прибыли, и хотя некоторые из определений пока не понятны, все же ясно, что там были женщины из восточной части Эгейского мира - из Книда, Милета, с Лемноса, из Зефира (то есть Галикарнаса), Хиоса иAswija. Последнее название встречается и в Пилосе, и в Кноссе, и в Микенах и, похоже, обозначает район, первоначально известный как Азия, то есть Лидия (Ассува по-хеттски). В Пилосе встречается даже загадочное To-ro-ja ("женщина из Трои"?), "служанки бога". В пилосских табличках названы 700 женщин с детьми - 400 девочками и 300 мальчиками, и еще 300 мужчин и мальчиков, которые "им принадлежали". Некоторые этнические группы весьма немалого размера: "двадцать одна женщина из Книда с двенадцатью девочками и десятью мальчиками". В описаниях часто встречается слово lawiaiai, "пленники", и то же самое слово использует Гомер, описывая женщин, захваченных Ахиллом в Лирнессоне во время набега на земли к югу от Трои. Также примечательно, что Гомер называет несколько мест на востоке Эгейского региона в качестве родных для женщин, захваченных в ходе греческих рейдов, включая острова Лесбос, Скирос и Тенедос.
Все это свидетельствует о хищнической природе микенской экспансии на восток Эгейского региона. Женщин либо захватывали во время пиратских рейдов, либо покупали у работорговцев в таких перевалочных пунктах, как Милет. Тот факт, что они обычно упоминаются вместе со своими детьми, но не с мужчинами, указывает на пиратскую практику: мужчин убивают, а женщин уводят. "Илиада" и таблички дополняют друг друга, и следует предположить, что Гомер пользуется подлинными сведениями о бронзовом веке. Женщин называли "пленницами" лишь короткое время, пока не приписывали к определенному месту, хотя, похоже, продолжали держать группами, исходя из их этнической или семейной принадлежности (в отличие, скажем, от Американской Конфедерации, где семьи рабов насильственно разлучались). Это было выгодно рабовладельцам - может быть, заставляло пленника лучше работать. Существуют точные и совпадающие по времени аналогии в угаритских табличках, где упоминаются "сыновья рабынь из Кт" (то есть Кития на Кипре?). Тогда, даже без одинокого То-rо-ja, мы получаем очевиднейшие возможные обстоятельства для троянских событий.
Не было необходимости в большом флоте, чтобы разграбить город, а его жителей увести в рабство: согласно легенде о Геракле, шесть кораблей захватили Трою Лаомедонта. Вооруженные банды появляются во многих местах в ближневосточных текстах XIII в. до н. э. Как часто, когда мы читаем об армиях грабителей, обнаруживаем небольшие банды искателей приключений, пытающихся завладеть новым пристанищем где-нибудь в Восточном Средиземноморье или на Эгейском побережье. Прозвищем, которого они домогались, было, если верить Гомеру, "разорители городов". В гомеровских поэмах, и даже у Эсхила, для вождя оно означало притязания на славу. Агамемнон, Ахилл, Нестор ("в моей юности я был таким") и даже сама Афина носят у Гомера звание "разоритель городов".
Мы не должны чересчур усердствовать в поисках "современных" аналогий. В "Илиаде" "разоритель городов" разрушает не для того, чтобы усилить свое политическое влияние, совладать с инфляцией, открыть торговые пути в Черное море или к месторождениям олова в Европе. Он разрушает не для того, чтобы присвоить уловы скумбрии и тунца. Он грабит города, чтобы захватить трофеи, сокровища, лошадей, скот, золото, серебро, дорогие доспехи и оружие, и женщин. Не следует забывать, что, по легенде, похищение женщины явилось поводом для Троянской войны! Снова и снова Гомер говорит о битве за "город и его женщин". Когда Ахилл рассказывает Одиссею про двадцать три города, которые он разграбил, то упоминает только "сокровища и женщин" в качестве добычи. Это то, чем он гордится, что сохранит за ним славу и после его смерти. И чем прекрасней женщины, тем выше ценится подвиг. В этом они удивительно близки к великим африканским "верховным королям" народа занде, описанным в антропологической работе Э.Э. Эванса-Притчарда. Победоносный правитель забирает красивейших женщин себе, а остальных, вместе с детьми, отдает свите. ("К этим akanga vura, "рабыням войны", относились почти как к женам…" - не кроется ли тут ключ к реальной "Елене"?).
Таковы были цели царей-"героев". Если экономическая необходимость может лишь отчасти объяснить подобные нападения - пополнением числа рабов для "государственной промышленности", то не вызывает сомнений, что чем большая добыча была захвачена, чем больше взято золота и серебра, чем прекрасней кони и красивей женщины, тем большие почести воздавались завоевателю. Именно это обеспечивало победоносному царю массу приверженцев и гарантировало их лояльность. А чем многочисленней становилась шайка, тем более серьезные военные предприятия можно было осуществлять. Возможно, Троянская война и была таким предприятием. В свете сказанного, азиатские женщины, трудившиеся на льняных полях вокруг Пилоса, получавшие свой месячный рацион и растившие детей как рабов, и есть самая красноречивая характеристика мира Агамемнона и "разорителей городов". Такими были реалии "героического века".
До недавнего времени еще было можно встретить современное воплощение тех женщин. Деревня Кукунара (Роусо?) находится возле одного из древних дворцовых региональных центров. В табличках упоминаются женщины, вымачивающие лен в этих краях, и здесь, до 1950-х гг., ту же тяжелую работу выполняли местные жительницы. Искусственные волокна погубили древнюю традицию, но река, где "женщины из Азии" гнули спины в 1200 г. до н. э., по-прежнему называется Линария - "река льна".