К сожалению, очень мало известно о переговорах, которые шли между "Аненэрбе" и службой безопасности СС (СД). Но именно на них должен был определяться маршрут экспедиции, так как СД должно было предоставлять "Зондеркоманде К" охрану. В силу отсутствия документов по данному вопросу нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть предположение, что кавказская экспедиция "Наследия предков" была лишь подготовительным этапом для развертывания боевых действий на территории Ирана и Центральной Азии.
Несмотря на огромные трудности с подбором участников проекта и согласованием некоторых моментов, осенью 1942 года Шефер мог констатировать, что его подготовка вошла во вторую, завершающую фазу Но Шефера все-таки продолжал волновать персонал "Зондеркоманды К". Кроме этого, он настаивал на том, чтобы была названа конкретная дата, когда должна была стартовать экспедиция. В октябре 1942 года он вновь развивает неимоверную активность, чтобы все-таки снять накопившиеся проблемы. Он постоянно курсирует между различными эсэсовскими структурами. В этот момент за завершение подготовки к экспедиции отвечает Бруно Бегер, который, обладая хорошими связями в Главном управлении СС по вопросам расы и поселений, захотел несколько скорректировать планы "Зондеркоманды К". Дело в том, что РуСХА, в свое время активно курировавшее только что появившееся на свет "Аненэрбе", в годы войны занималось переселенческими проектами. Структурная конкуренция 30-х годов во время войны сменилась взаимовыгодным сотрудничеством. Обе стороны хотели извлечь максимальную пользу из кавказской экспедиции. Руководство РуСХА было прямо заинтересовано в том, чтобы их бывший сотрудник Бегер играл ключевую роль в "Зондеркоманде К". Шефер, в свою очередь, всеми силами хотел отстоять "независимость" своего проекта. Ему уже пришлось смириться с его реализацией в рамках "Наследия предков", а потому он хотел дистанцироваться хотя бы от расового управления СС. Но при этом он не мог сбросить со счетов авторитет "научных" исследований Бегера, которого становилось все сложнее и сложнее контролировать. Постоянно увеличивающееся влияние Бегера в "Аненэрбе" стало смущать Шефера. Уже в своем проекте экспедиции, подготовленном Бегером 18 августа 1942 года, он заявлял о своих амбициях. Шефер полагал, что как начальник отдела Центральной Азии и экспедиции он и только он должен быть центральной фигурой в деле организации новой экспедиции. Впрочем, подобные доводы мало что значили для Бегера.
По мере того как осенью 1942 года обострялась обстановка на Восточном фронте, все меньше оставалось шансов, что "Зондеркоманда К" вообще начнет свою деятельность-О кавказской экспедиции почти забудут, когда 2 февраля 1943 года капитулирует фельдмаршал Паулюс и немцы проиграют Сталинградскую битву. Но осенью 1942 года в Германии все еще надеялись на благоприятный исход. Однако, принимая во внимание уровень потерь на Восточном фронте, многим (в том числе Гиммлеру и Шеферу) становилось ясно, что возможность осуществить запланированную кавказскую экспедицию была ничтожно мала. В итоге решение о дате начала проекта во многом зависело от обстановки на Восточном фронте. В ноябре 1942 года Гиммлер выделил для охраны и поддержки "Зондеркоманды К" 78 человек из состава Дрезденского резервного саперного полка СС. Но во время медицинского осмотра выяснилось, что в экспедиции могут принять участие только 26 человек, остальных надо было вернуть обратно в Дрезден. Гиммлер не мог предложить Шеферу ничего другого. Из-за огромных потерь, которые несли части Ваффен-СС (да и не только) он не мог дать в сопровождение "Зондеркоманде К" ни одного более-менее боеспособного подразделения.
Многие полагали, что все могло поменяться в одночасье. В любом случае, первая фаза планирования подошла к концу, а потому ожидалось, что в ближайшие месяцы (желательно до наступления зимы) экспедиция должна была начать свой путь. В конце сентября Бегер в одном разговоре сказал, что "все готово, надо было только дождаться соответствующего приказа". Четыре недели спустя тот же самый Бегер писал в письме Эндресу, что экспедиция "выдвинется где-то после Рождества". Днем ранее, 23 октября 1942 года, Шефер был вызван Гиммлером. Во время встречи, как и стоило предполагать, обсуждалась подготовка к кавказской экспедиции. Шефер обращал внимание рейхсфюрера СС на то, что его группа наполовину укомплектована венгерскими фольксдойче, а потому для поддержания дисциплины ему требовалось несколько унтер-офицеров или младших чинов СС. Вечером того же дня Шефер сообщил Бегеру, что кавказское предприятие начнется в декабре 1942 года.
Однако и Шефер, и его сотрудники напрасно ждали приказа о выступлении. С каждый днем им становилось все очевиднее, что запланированная экспедиция срывается. Гиммлер не мог себе позволить послать столь важных для него людей в регион, где шла ожесточенная Сталинградская битва. Более того, на юге России в срочном порядке стали сворачивать свою детальность и все остальные зондеркоманды, которые грабли музеи, архивы и институты. 4 февраля 1943 года Гиммлер сообщил Шеферу о том, что экспедиция на Кавказ откладывается: "Уважаемый Шефер! Из сводок Вермахта и прочих источников Вы наверняка знаете, каково наше нынешнее военное положение. А потому я полностью исключаю возможность, что в ближайшие месяцы Ваша экспедиция может отправиться в путь. По этой причине я отдал приказ главному управлению СС не распускать "Зондеркоманду Кавказ", а использовать ее в каких-нибудь других целях. Поддерживайте постоянные связи с членами команды, чтобы они могли в случае необходимости в предельно сжатые сроки начать новую операцию". Не упоминая ни словом Сталинград, Гиммер возлагал всю ответственность за срыв экспедиции на сложившуюся военную обстановку. Даже если и делались намеки относительно последующего возобновления деятельности "Зондеркоманды К", то это было всего лишь попыткой скрыть тот факт, что в своих научных притязаниях рейхсфюрер СС потерпел поражение.
Впрочем, подобное решение Гиммлера не стало неожиданностью. Еще 20 января 1943 года в Главном управлении СС в Берлине Шеферу сообщили, что по решению рейхсфюрера СС дата начала экспедиции переносилась на неопределенный срок. "Выезд на Кавказ вряд ли возможен в обозримом будущем". Но при этом руководство СС приказывало сохранять команду для выполнения кавказской миссии, для которой в будущем предполагалось выделить подразделения дивизий СС "Гогенштауфен" и "Фрундсберг".
Уже в январе 1943 года, буквально накануне приказа Гиммера, Шефер сдал командование "Зондеркомандой К". По-видимому, он уже получил некие распоряжения не продолжать подготовку к экспедиции. Шефер и Бегер очень болезненно восприняли крушение своих планов. "С таким трудом составленная команда фактически распускалась в момент, когда все было готово для начала экспедиции". В разговоре в Эгоном Форауэром, служащим Имперского министерства оккупированных восточных территорий, Бегер выказывал глубокое разочарование, которое было характерно почти для всех сотрудников "Аненэрбе". Бегер с грустью говорил, что "нынешнее положение на фронте, к сожалению, поставило крест на планах, которые вынашивались целое десятилетие".
Сложно сказать, верили ли сотрудники "Наследия предков" в то, что данный проект будет когда-то возобновлен. Если они и высказывали подобную мысль в переписке, то это было всего лишь желанием верить в победу Германии. Возможности повторного "освобождения" Кавказа немецкими войсками активно обсуждались в "Аненэрбе" едва ли не до мая 1943 года. В официальной переписке говорилось об оперативных мероприятиях, которые позволили бы стартовать экспедиции в считаные дни. Но отказ Гиммлера от кавказской экспедиции вновь поставил перед многими сотрудниками "Наследия предков" вопрос: что можно было сделать, чтобы избежать призыва в действующую армию? Многие из них реально опасались, что, невзирая на некое привилегированное положение в СС, их пошлют на фронт. Опасения оказались не напрасными.
Шеферу удалось избежать призыва в силу двух причин. Он решил придерживаться в данном вопросе очень хитрой тактики. С самого начала ему было понятно, что он не сможет обеспечить "бронь" всем своим сотрудникам. По этой причине на следующий день после получения письма от Гиммлера он пишет ответное послание. В нем Шефер говорил: "Я благодарю Вас за то, что Вы поручили мне руководить оставшимися членами "Зондеркоманды Кавказ". В течение многих дней мне не давала покоя мысль, что множество молодых энергичных людей находятся без дела. От всей души благодарю Вас, что могу использовать этих людей в случае, если проект будет возобновлен". А вот с выделенными для экспедиции солдатами Шефер мог расстаться без лишних колебаний. Он пытался без лишней на то необходимости не использовать свои связи.
В качестве второго пути для продолжения своей исследовательской деятельности Шефер избрал достаточно вольную, но в то же время дословную трактовку приказа Гиммлера. Он решил прикрыться наименованием своей рабочей группы "Зондеркоманда К". Даже если кавказская экспедиция не могла состояться в силу поражения немецких войск в Сталинграде, то это вовсе не означало прекращения деятельности самой команды. При каждом удобном случае Шефер мог сослаться на тайный проект рейхсфюрера СС Действительно, Гиммлер приказал прекратить подготовку к кавказской экспедиции, но он не распускал саму "Зондеркоманду К". Шефер мог продолжать заниматься расовыми или техническими изысканиями. И те и другие попадали под определение "тайного задания" Гиммлера.
В итоге, после повальной мобилизации сотрудников гуманитарных отделов "Аненэрбе", центром исследовательского общества СС стал замок Миттерзилль в Пинцгау. При этом возглавляемый Шефером Институт исследования Центральной Азии имени Свена Хедина использовался им только для продолжения академической карьеры, что также позволяло в определенной мере продолжать исследования. После открытия в январе 1943 года Института Свена Хедина Шефер был постоянно привлечен к таким мероприятиям, как чтение лекций или ведение семинаров. Примечательно, что отмена кавказской экспедиции и основание в Мюнхене нового института происходили почти одновременно. Возможно, это было не простым совпадением. Шефер уже давно вынашивал планы о создании собственной исследовательской структуры. Но в глаза бросается тот факт, что он активизировал пропаганду собственных достижений именно в тот момент, когда под угрозой оказалась дальнейшая деятельность "Зондеркоманды К". Показ фильма Свену Хедину, равно как и само появление шведского путешественника на открытии мюнхенского института, вызвали большой резонанс. Шефер надеялся, что, грамотно организовав работу с общественностью, он мог избежать повальной мобилизации среди сотрудников его отдела.
Но когда выяснилось, что "Зондеркоманда К" была распущена не полностью, а Шефер и Бегер получили от Гиммлера своего рода карт-бланш на осуществление дальнейших исследований, то Шефер более не мог (да, наверное, и не хотел) быть связанным Мюнхенским университетом. В летнем семестре он должен был читать студентам курс лекций "Евразийская зоологическая топография". Но буквально накануне начала нового учебного семестра Шефер обращается к декану естественнонаучного факультета Мюнхенского университета с просьбой освободить его от чтения лекций. В своем заявлении он привел следующее обоснование: "В настоящее время наряду с исследованиями в институте Свена Хедина я выполняю поручение рейхсфюрера СС по подготовке экспедиционной группы из состава "Зондеркоманды К". Выяснилось, что как руководитель данной команды я буду обязан пребывать в месте подготовки экспедиционной группы (Габахталь - Зальцбург). Поступление на службу в Вермахт не позволит мне прочесть запланированный на летний семестр курс лекций. Поэтому прошу Вас, господин декан, освободить меня от данных учебных мероприятий". Вообще не удалось выяснить, читал ли действительно Шефер лекции в Мюнхенском университете или только собирался сделать это по конъюнктурным соображениям. На допросах после войны он утверждал, что чтение лекции осуществлялось непосредственно в замке Миттерзилль. В мае 1944 года из-за массированных бомбардировок баварской столицы центральные офисы Института исследования Центральной Азии имени Свена Хедина окончательно переносятся в этот замок. В итоге Шеферу так и не удалось сделать университетскую карьеру, о которой он мечтал всю жизнь.
Если говорить о "Зондеркоманде К" то, несмотря на то что она так никогда и не направилась в путешествие, все равно она была очень значительным экспедиционным проектом. В большом числе участников и неимоверном количестве оборудования нашли свое выражение тщеславные замыслы Шефера и Бегера. До настоящего момента так и не удалось выяснить, какой же была истинная цель запланированной кавказской экспедиции. Можно с уверенностью утверждать лишь одно - эта цель носила ярко выраженный идеологический характер и была очень важна лично для рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. По сути, "Зондеркоманда К" стала последним крупным проектом Эрнста Шефера.
Вместо послесловия
Финал в замке Миттерзилль
Научная деятельность "Аненэрбе", связанная с тайными операциями, сыграла в конце войны с Шефером злую штуку. Когда центр "Наследия предков" переместился в замок Миттерзилль, среди местного населения поползли недобрые слухи. В то время, как "Аненэрбе" должно было доказывать свое право на продолжение исследовательских проектов во время войны, в окрестностях Миттерзилля становилось неспокойною. В итоге Шеферу пришлось выступать в роли специалиста по связям с общественностью. На Рождество 1944 года он был вынужден обратиться с праздничным поздравлением к местной католической общине. Уже один этого шаг указывает на то, в каких непростых условиях приходилось работать сотрудникам "Аненэрбе" в Митгерзилле. За несколько месяцев до окончания Второй мировой войны в руках Шефера оказалось сосредоточено множество властных полномочий. Он был не только руководителем одного из крупнейших отделов "Аненэрбе" и всего естественнонаучного сектора в данной организации, но и директором Института исследования Центральной Азии имени Свена Хедина, а еще фактическим командиром "Зондеркоманды К", которая официально так и не прекратила свою деятельность. Хотя Шефер и поздравил католиков с Рождеством, но сам он праздновал зимнее солнцестояние, которое входило в национал-социалистический календарь торжеств. По этому поводу Шефер произнес речь, которая больше напоминала доклад.
Его выступление было разделено на две части. "Мы действуем и творим, побуждаемые внутренним источником. Но все-таки мы ставим свои стремления и свой труд на благо нашей общности, на благо немецкой культуры и нашего немецкого народа. Вновь приближается самая долгая ночь в году. И это заставляет нас тосковать по солнцу. Но мы верим в победу солнца, и эта вера в победу света над тьмой должна укрепляться в нас, когда в тиши нашего старого замка мы зажигаем свечи. Огни на зеленых ветвях должны перекинуть мост к нашим сердцам, к нашим товарищам, сражающимся на фронте, ко всем людям нашей Родины. Таким образом, это час обращения к истинной силе творения… также как для германцев когда-то свеча была символом торжества света над тьмой и холодом, так и свастика станет символом нашей победы, великого упорства и мужества". В этой речи Шефер произнес целый набор излюбленных национал-социалистами лозунгов и фраз. Может быть, он просто хотел придать уверенности своим сотрудникам, которые с ужасом взирали в будущее, но в итоге получилась некая присяга на верность Третьему рейху. Шефер из ученого и амбициозного исследователя превратился в проповедника национал-социалистической веры.
Во второй части своей речи Шефер перечислил те исследовательские проекты, над которыми он и его сотрудники трудились в замке Миттерзилль. В этой части речи он обрушился на слухи, которые витали вокруг замка: "В долине говорят, что все нами сделанное здесь является лишь маскировкой, что в наш замок перенесена ставка фюрера. До моих ушей дошли слухи, что в замке Миттерзилль творятся тайные дела. Там судачат, что у нас работает слишком много женщин, что наши молодые сотрудники скрываются в замке от призыва на фронт, в то время, как крестьянские дети насмерть сражаются с врагом… Перечень этих слухов можно было бы продолжать еще очень долго. Смею заверить, что болъшинствотних нелепые выдумки… У меня нет никакого желания что-то доказывать тем, кто их распускает. Я лучше останусь здесь в кругу друзей. У меня есть другие средства, чтобы остановить поток грязи, обрушенной на нас". Шефер не просто оправдывался, он угрожал местным жителям! Несомненно, напряженные отношения между сотрудниками "Аненэрбе" и местными жителями стали результатом того, что Гиммлер, а вслед за ним и все его "паладины", пытались сделать тайну из каждой операции, из каждого проекта. К нелестному мнению о "пришлых эсэсовцах" добавлялись и личные обиды. Местное население не могло без зависти и раздражения смотреть на достаточно обеспеченную жизнь новых владельцев замка. Население Германии в те дни вообще было склонно распространять слухи про тайны СС. В конкретном месте они оказались обращенными против обитателей замка Миттерзилль. Так как недовольство населения постоянно возрастало, то Шеферу имел смысл позаботиться о безопасности замка и своего института. То, что эсэсовский чин, "любимчик" Гиммлера, был вынужден выступать перед каким-то озлобленными крестьянами, наглядно показывало - проблема требовала оперативного вмешательства.
Комментируя отдельные исследовательские проекты, Шефер сделал акцент на идеологическом элементе. Говоря о "Наследии предков", он определял свою организацию как научно-боевой инструмент, который "должен предотвратить во время самой величайшей культурной борьбы в истории человечества скатывание Германии в пропасть чумного большевизма". И тут же Шефер перешел к восхвалению Генриха Гиммлера, который, по его мнению, "в полной мере нес груз ответственности и перед народом, и перед фюрером". "Он помог, - продолжал Шефер, - придать немецкому человеку его внутреннюю форму, которая и в духовном, и в нравственном, и в умственном отношении гарантирует нам не только военную победу над противником, но и позволит однажды обрести долгожданный мир". Перечисляя проекты "Аненэрбе", он делал упор на собственные исследования. Так, например, он упомянул институт в Ланнахе, попытки вывести новую породу лошадей, а также Имперский институт(!) имени Свена Хедина. Шефер упомянул также факт существования "Зондеркоманды К". Впрочем, в подробности деятельности ее он не вдавался. Но он не преминул упомянуть, что она как служебная инстанция Ваффен-СС подчинялась непосредственно приказам рейхсфюрера Гиммлера. Шефер специально намекал на секретный характер команды, "чья деятельность имела исключительное военное значение". Но о расовых исследованиях он предпочел умолчать.
Чем очевиднее становилось, что в ближайшие месяцы Германия проиграет войну, тем настойчивее в Миттерзилле пытались найти оправдание собственной деятельности. Не исключено, что именно поэтому надменный исследователь все-таки решил снизойти до обыкновенных крестьян. После того как Красная армия и войска союзников появились на границах рейха, в замке предпочли прекратить все отношения с эсэсовскими структурами, в том числе с эвакуированным в Вайшенфельд (Верхняя Франкония) правлением "Наследия предков".