История красивой и богатой женщины, волею судьбы потерявшей дом и близких. Долгие годы скитаний в лондонских трущобах не смогли погасить свет в душе этой женщины, частично потерявшей рассудок. Тепло сердец чужих, но ставших родными людей, таких же обездоленных, как и она, помогло ей вернуться к жизни.
Содержание:
ПОСВЯЩЕНИЕ 1
Часть первая - 1955 2
Часть вторая - 1929–1955 8
Часть третья - 1955 52
Эпилог - 1959 год 66
Об авторе 67
Примечания 67
Кэтрин Куксон
Молчание леди
ПОСВЯЩЕНИЕ
Этот роман неизбежно должен был появиться на свет. Я полагала, что последней моей книгой был роман "The Branded Man". Однако я не приняла во внимание механизм, который запустила пятьдесят лет назад.
Последний год оказался более чем мучительным. У меня обострились проблемы со здоровьем из-за кровотечения: я не только чаще вставляла тампоны в нос, но и все чаще попадала в больницу, где мне делали операции по поводу желудочных болезней. Не стану упоминать об остальных своих недугах… Я была совершенно изнурена.
Но, похоже, на запущенный механизм мои беды не влияли, так как в один прекрасный день он выдал мне прекрасный сюжет для романа. Тогда я спросила себя: "Как же я смогу в своем нынешнем состоянии записать эту историю?" Во-первых, я вижу настолько плохо, что не могу ни читать, ни писать; даже свою подпись я могу поставить только с чьей-нибудь помощью. Во-вторых, я не знаю, сколько у меня осталось времени… Врачи постоянно посещают меня; Том с утра до вечера ухаживает за мной. А помимо этого ему нужно отвечать под мою диктовку на все полученные письма, а также вести по телефону бесконечные переговоры, касающиеся моих дел. Еще я редактирую сценарии к фильмам, опять же с помощью Тома, который читает их мне вслух и записывает мои комментарии. Более того, без него я не смогла бы проверить тексты, готовые к печати. Неудивительно, что такая нагрузка и слабость организма приводят к обострению всех моих болезней.
С другой стороны, что-то подсказывало мне: необходимо смириться с тем, что говорят врачи. Я стара и действительно долго не протяну, если буду продолжать жить в том же темпе. И поэтому о написании еще одного романа не может быть и речи.
Однако, как бы я ни старалась, старый механизм противился мне.
"Это хороший сюжет, - продолжал настаивать внутренний голос, - он сильно отличается от сюжетов всех остальных твоих романов. Как бы то ни было, ты не сможешь просто так отмести его; работа над ним позволит тебе меньше думать о своих болезнях".
Возможно, я тогда задалась вопросом:
"Ну и о чем же будет эта книга?"
И получила ответ:
"Ну, для начала я полагаю, что наиболее подходящим названием для него будет "The Silent Lady".
"Что? "The Silent Lady"?"
"Да. И в этом заключается весь смысл романа, от начала и до конца. "The Silent Lady".
Раньше такое со мной было только однажды. Результатом стала книга "The Fifteen Streets". Это произошло после публикации моей первой книги "Kate Hannigan". Следующая книга не очень понравилась моим издателям, и они хотели урезать ее, особенно главы, посвященные религии. Я с этим не согласилась и попросила вернуть мне рукопись.
Итак, в то леденяще-холодное утро, сразу же после войны, в выстуженном доме (угля давали всего тонну на год) я сидела абсолютно замерзшая, с пустой головой, в которой не было никаких мыслей.
Я была в полной растерянности; я всегда воевала с религией - я отвергала Бога. И вот я сидела, съежившись, в большой холодной комнате. Я так и не знаю, даже сейчас, почему я сделала такой драматический жест: откинула голову, подняла глаза к потолку и воскликнула:
- Если там кто-то есть, то дайте мне сюжет для книги!
Это может показаться невозможным, но через час у меня уже был полный сюжет "Пятнадцати улиц" - от первой до последней строки, и я сразу же засела за написание книги. И в течение всего периода работы, занявшего у меня несколько недель, я не изменила ни одного слова и ни одной ситуации.
Весь план произведения остался таким, каким он был дан мне. Впоследствии по роману был снят фильм, а в театрах по всей стране, даже в небольших городах, поставлены спектакли, и в них были представлены все до одного персонажи и все до одной ситуации, описанные в книге.
И вот теперь происходило то же самое. Что-то подсказало мне всех персонажей, каждую ситуацию - от начала до конца, и я осознала, что это своего рода целебный бальзам на мои раны. Мой разум, вместо того чтобы постоянно о чем-то беспокоиться и мучиться удручающими мыслями - слишком мало времени мне было отведено, - снова начнет с того, на чем я остановилась, и продолжит привычную работу, словно она никогда не заканчивалась.
Это продолжалось несколько месяцев, и в один прекрасный день, когда Том старался как-то скрасить мой досуг, читая мне книгу, я сказала ему:
- Я придумала прекрасную историю, но она так и останется в моей голове.
- Почему? - спросил он. - Разве ты не можешь перенести ее на бумагу?
Мне показалось, что я ответила совершенно спокойно:
- Не глупи. Бывают моменты, когда я даже не слышу собственного голоса. А уж изливать свои мысли с помощью печатной машинки я тем более не могу. - И это было истинной правдой.
Но проклятое старое ржавое колесо проскрипело:
- Вот я скриплю потихоньку и выслушиваю твои сетования, твою критику и жалобы на судьбу. И я предупреждаю тебя, что жалость к себе победит все остальные чувства и настолько переполнит тебя, что однажды ты вообще утратишь способность мыслить. И в этом случае даже то малое время, которое отведено тебе, будет растрачено напрасно. И что будут значить все эти разговоры и голоса, твердящие: "Никогда не произноси слово "смерть"? Говори: "Я могу и сделаю!"?
Том уверяет, что перестал удивляться всему, что я говорю и делаю, потому что однажды, вскоре после того как мне в нос снова вставили тампоны, я пробормотала:
- Поставь мой столик так, чтобы я могла пользоваться своим микрофоном.
И он выполнил мою просьбу без комментариев и возражений. С этого все и началось.
Я знала, что роман будет совершенно не таким, как другие: когда определялся тот или иной персонаж, то я как бы рождалась вместе с ним и начинала жить его жизнью. Как и в случае "Пятнадцати улиц", я уже знала каждое слово диалогов, которые будут прописаны в книге, и каждый эпизод. А когда дело дошло до Беллы Морган, то я больше ощущала себя ею, чем собой. Однако из-за постоянных визитов докторов, рассеянности и тому подобных проблем я могла записывать текст лишь понемногу и отдельными эпизодами, причем мой голос был очень слаб, и слова можно было разобрать с трудом. Но эта работа стала тем, к чему я постоянно стремилась. И действительно, порой казалось, что я живу только в те моменты, когда возвращаюсь к этой "семье", к "Молчанию леди".
И вот после показавшегося мне довольно длительным периода, прошедшего с тех пор, как я впервые познакомилась со всеми своими героями, книга была закончена и я спросила Тома:
- Когда я начала эту работу?
А он ответил:
- Ровно месяц назад.
- Не может быть!
- Может, - подтвердил он, - ровно месяц назад! И вот теперь ты абсолютно измотана во всех смыслах, ведь так?
Я лежала и размышляла: "Да, он прав. Я совершенно измотана. Но как мне удалось записать все это в течение месяца?" И я даже сказала ему:
- Там есть два места, где я повторяюсь, а еще три момента нужно убрать из-за слишком длинных описаний.
Он изумленно взглянул на меня и спросил:
- Неужели ты так хорошо все помнишь?
- Да, каждое слово, - ответила я.
Материал был отправлен машинистке. Несколько недель спустя я получила 876 печатных страниц текста.
Я не верю в религиозные догмы, но, как уже говорила ранее, я верю в то, что существует некий дух, исходящий от какой-то силы, какого-то источника, которые находятся в нас. Эта вера всегда заставляла меня повторять слова: "Я могу и сделаю". И это до сих пор срабатывает и помогает мне в тяжелые периоды жизни, причем порой настолько явно, что можно сказать: я обладаю силой, позволяющей творить чудеса. И за это я благодарна судьбе.
Эту книгу я посвящаю всем моим верным читателям, которые были моими неизвестными друзьями в течение многих лет, и я благодарю их за интерес к моим книгам.
Надеюсь, что и вам понравится моя последняя книга, которая явилась мне как озарение, когда я нуждалась в нем, как никогда раньше.
Кэтрин Куксон
Часть первая
1955
1
Женщина протянула руку к бронзовой вывеске сбоку от приоткрытой двери. Она не взглянула на значившуюся на табличке надпись "Александр Армстронг и сын, стряпчие", но оперлась на ее рамку и так стояла, глубоко и прерывисто дыша.
Наконец, собравшись с силами, она шагнула через порог в застеленный ковром холл и нетвердой походкой направилась к конторке слева от входа. Девушка, стоявшая за конторкой, от удивления приоткрыла рот.
Регистратор не поприветствовала вошедшую обычным "могу ли я вам чем-нибудь помочь, мадам?" или "вам назначено?", поскольку для нее очевидным было то, что эта женщина - бродяжка и ей совершенно нечего здесь делать. Поэтому, не дожидаясь, пока посетительница заговорит, она поспешно произнесла:
- Что вам нужно? Я… Мне кажется, вы пришли не по адресу!
- Мистер Армстронг… - прозвучало в ответ, и девушка снова удивилась, на этот раз голосу, разительно не соответствующему внешности женщины.
Несмотря на то, что это был всего лишь сиплый шепот, в нем явно чувствовалась утонченность леди. Но внешность бродяжки полностью стирала впечатление, производимое ее голосом, и девушка резко заявила:
- Он принимает только по записи.
Женщина приложила руку к груди, затем к глазам и, широко открыв рот, буквально выдохнула три слова:
- Он примет меня.
- Он… Он очень занят!
Женщина снова запрокинула голову и с трудом произнесла:
- Миссис Бейндор.
Звук ее голоса снова возымел действие, на сей раз настолько сильное, что девушка-регистратор, быстро повернувшись, толкнула застекленную дверь своего кабинета. Она подняла телефонную трубку, продолжая все же наблюдать за странной гостьей, которая отошла от конторки и, едва передвигая ноги, побрела к стулу, стоявшему рядом со столиком, украшенным вазой с цветами.
- Мисс Фэйвэзер?
- Да. В чем дело?
- Здесь… посетитель. - Она говорила очень тихо.
- Что вы сказали? Говорите же!
- Я говорю, здесь посетительница. И… она похожа на бродяжку, но уверяет, что мистер Армстронг примет ее.
- Бродяжка! Почему вы решили, что она бродяжка?
- Мисс Фэйвэзер, посмотрите на нее сами, может быть, я ошибаюсь? - Регистратор осмелилась так разговаривать с мисс Фэйвэзер, поскольку чувствовала, что посетительница - человек очень необычный.
- Вы узнали имя?
- Да, оно прозвучало смешно, что-то вроде "Барндор".
- Барндор?
- Я так услышала.
На другом конце провода мисс Фэйвэзер размышляла. Стоит ли ей спуститься вниз и посмотреть, что это за женщина, похожая на бродяжку? Или сообщить ее имя мистеру Армстронгу и выяснить, знает ли он кого-либо по фамилии Барндор? Она выбрала последнее. Она постучала в дверь, отделявшую ее кабинет от кабинета начальника, и дождалась, когда мужчина оторвется от разложенного на столе большого листа пергаментной бумаги, поднимет голову и спросит:
- Что случилось?
Она кашлянула и ответила:
- Мисс Мэннинг говорит, там внизу какая-то странная женщина очень хочет вас видеть. Видимо, ее не удается выставить за дверь. По словам мисс Мэннинг, женщина считает, что вы должны знать ее имя.
- И каково оно? Я имею в виду имя.
- Как говорит мисс Мэннинг, оно похоже по звучанию на Барндор.
- Что?!
- Ну, так она сказала… Барндор.
Мисс Фэйвэзер не ожидала, что произнесенное имя может вызвать такую бурную реакцию у ее работодателя. Он вскочил со стула и закричал, да-да, именно закричал:
- Бейндор, мисс! Бейндор! Боже мой!
Мистер Армстронг оттолкнул стул - при этом пергамент слетел со стола - и выбежал из кабинета, чуть не сбив с ног мисс Фэйвэзер, придерживавшую приоткрытую дверь.
Она работала у мистера Армстронга уже пятнадцать лет и никогда не видела его таким. Это был мужчина средних лет, уравновешенный и спокойный, строгий, но всегда вежливый. Его возбуждение передалось ей. Она смотрела, как он быстро спускался по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.
В холле Александр Армстронг некоторое время стоял, схватившись за край конторки, и смотрел на женщину, что сидела на стуле согнувшись. Он не мог поверить своим глазам - не мог и не поверил бы, не увидев ее лицо.
Женщина не поднимала глаз, пока не заметила перед собой его ноги. Тогда она медленно подняла голову, и у мистера Армстронга перехватило дыхание. Ее лицо было настолько худым и костлявым, что напоминало лицо скелета, обтянутое кожей. Выцветшие воспаленные глаза смотрели на него из глубины ввалившихся глазниц.
Мистер Армстронг, казалось, забыл обо всем на свете и только повторял:
- Боже мой! Боже мой!
Затем он понемногу начал осознавать, что сидящая перед ним женщина с помертвевшими глазами - та, на поиски которой он, вернее, он и его фирма, потратили двадцать шесть лет. Нет, почти двадцать семь!
Заикаясь, он пробормотал:
- М-м-миссис Бейндор!
Она не откликнулась, но слегка качнула головой, увенчанной очень странной шляпкой.
Он протянул ей руки и сказал:
- Айрин, пойдемте со мной наверх.
Она попыталась встать, но тут же рухнула на стул, и ее тело снова сложилось почти пополам. Мистер Армстронг повернулся к мисс Фэйвэзер, стоявшей у основания лестницы, и выкрикнул:
- Позовите моего сына!
- Он уехал, мистер Армстронг. Вы же знаете, по делу Фуллмана, - ответила та.
- Тогда приведите Таггарта или еще кого-нибудь!
Кабинет старшего клерка Таггарта находился на другом конце здания, и мисс Фэйвэзер побежала вверх по лестнице и дальше по коридору. Через две минуты Таггарт стоял возле своего хозяина:
- Да, сэр?
- Помогите мне отвести эту леди в мой кабинет.
Генри Таггарт замешкался на секунду, разглядывая леди в обносках. Она была похожа на бродяжку, и ему вряд ли доводилось видеть такую хотя бы раз в жизни. Но он сделал то, о чем его попросили. Он не только помог этому нелепому существу в длинном пальто подняться. Поняв, что она не в состоянии держаться на ногах, а лестница слишком узка для троих, Таггарт взял на руки то, что босс назвал "леди", поднялся с ней по лестнице, вошел в кабинет начальника и положил ее, как велел Александр, на кожаный диван, стоявший у окна, из которого открывался вид на площадь.
Затем Александр крикнул секретарше:
- Принесите чашку чая… Крепкого, и побольше сахара.
Он взял с полки шкафчика флягу с бренди, налил немного в серебристую крышечку и подошел к дивану. Опустившись на колени рядом с женщиной, он поднес крышечку к ее губам и мягко произнес:
- Выпейте это.
Она позволила ему влить бренди себе в рот, но когда оно обожгло ей горло, поперхнулась и закашлялась, сотрясаясь всем телом. Александр повернулся и сказал клерку:
- Спуститесь вниз и попросите девушку вызвать "скорую помощь".
Должно быть, именно слова "скорая помощь" заставили женщину очнуться, поднять голову и сделать протестующий жест рукой. Александр наклонился к ней и сказал:
- Все в порядке, дорогая. Не волнуйтесь. Небольшая клиника. Я понимаю, понимаю.
Она опустила голову и пристально посмотрела на него. Он быстро повернулся, подошел к телефону и набрал номер. Наконец на другом конце провода ответили:
- Частная лечебница "Бичвуд".
- Позовите старшую сестру!
- Простите, кто говорит?
- Не имеет значения, скорее позовите старшую сестру!
- Но, сэр!..
- Извините. Я брат мисс Армстронг.
- О! Сейчас, сейчас, - сказали в трубке. Потом наступила тишина.
Дожидаясь ответа, он оглянулся, посмотрел на лежавшую на диване женщину и снова пробормотал:
- Боже мой!
- Что случилось, Алекс? - спросила его сестра.
- Послушай, Гленда, я направляю к тебе пациентку.
- Ты даже не поинтересуешься, есть ли у меня свободная палата?
- Ты должна найти палату. Это очень важно.
- Но я не делаю палаты из воздуха…
- Послушай, Гленда, у тебя есть палата?
- Ну хорошо, как раз сейчас у меня одна свободна. А могу я поинтересоваться, что произошло?
- Ты очень скоро все узнаешь. Подготовь помещение. Ее привезет "скорая помощь", а я подъеду следом.
- Что случилось, Алекс? - мягко спросила сестра. - Ты очень обеспокоен.
- Ты все скоро узнаешь, Гленда. Только предупреди персонал, чтобы никого не удивило состояние новой пациентки. Я имею в виду ее внешний вид… и как она одета. А сейчас просто приготовь палату. - Он продолжил еще более серьезным тоном: - Это очень важное дело, Гленда, и я до сих пор не верю, что именно ее вижу лежащей на диване в моем кабинете. Пока, дорогая.
Когда он повесил трубку и обернулся, мисс Фэйвэзер стояла с чашкой чая в руках, боясь прикоснуться к женщине в лохмотьях. Он взял у секретарши чашку, снова опустился на колени около дивана и просунул руку под голову женщины. Из-под жалкого подобия шляпки виднелось нечто отдаленно напоминающее непомерных размеров сетку для пучка волос. Сетка спускалась сзади на шею и скрывалась за большим воротником поношенного, вылинявшего и кое-где протертого пальто. Приподняв голову женщины, Александр попросил:
- Выпейте это, дорогая.
Она снова уставилась на него. Но теперь уже не пыталась отказаться. После того как она сделала два глотка крепкого чая, и он потек из уголков рта, мистер Армстронг быстро передал чашку и блюдце мисс Фэйвэзер и, достав из кармана носовой платок, аккуратно промокнул тонкие губы.
Заметив, что она снова пытается что-то сказать, он мягко остановил ее:
- Все в порядке, дорогая. У нас еще будет много времени для разговоров.