В XVII веке греки считали иерусалимского патриарха Досифея своим вождем, не только церковным, но и национальным. Досифей лично ездил в Россию, где встречался с царем Петром Великим и просил его освободить Грецию. Кроме того, он был главной точкой опоры для русских послов при турецком дворе и самым важным источником информации о Турецкой империи, а также лучшим советником в построении отношений с глубоко азиатским государством, которым была Турция в те времена, а может, осталась таковым и по сей день.
Восточные православные народы считали Россию будущей спасительницей, наделенной миссией, равной миссии Христа, призванной освободить порабощенные народы и вернуть свет тем, кто во мраке ожидал Спасителя в образе русского царя. Россия и сама еще до Петра Великого стала называть себя Третьим Римом. При Петре наконец возникла идея организации крестового похода против турок, который вытеснил бы их из Европы. Эта мистическая идея решения важнейшей политической проблемы достигла апогея во времена патриарха Досифея.
Идея освобождения от азиатов приобрела особое значение после захвата русскими Азова и окончания Морейской войны, то есть в то время, когда в Царьграде сменяли друг друга посланники Украинцев, Голицын и Толстой.
Ранее мы видели, что патриарх Досифей связал этих посланников с Саввой Владиславичем. Петр Андреевич
Толстой в письмах к царю и канцлеру часто наряду с патриархом Досифеем упоминает и Савву Владиславича. Уравнивание Саввы Владиславича с патриархом свидетельствует о том, что Савва не состоял на службе русского посольства, но действовал как друг, как славянский политик и сербский патриот, который, как и патриарх Досифей, трудился во имя освобождения своего сербского отечества от турецкого ига. И совершенно очевидно, что свои труды на этом поприще он планировал вместе с великим греком, дружба с которым подтверждает высокое положение Саввы Владиславича в царьградском обществе.
4
Русские авторы утверждают: в Москве хорошо знали, что Савва Владиславич из Царьграда оказал России несколько значительных услуг. Но об этом знали и в Порте. Поэтому в один прекрасный момент турецкие власти усилили наблюдение за Владиславичем, его передвижениями и отношениями с известными лицами. Это побудило посла Толстого убрать Владиславича из Царьграда и отправить его в Москву. 25 сентября 1702 года Толстой отослал царскому канцлеру Головкину письмо, в котором помимо прочего говорилось: "Во многих своих письмах я говорил тебе об одном человеке из Дубровника, о Савве по имени Владиславич, о котором, думаю, твоя милость уже слышала от других посланников, которые были здесь ранее".
Толстой сообщает Головкину, что Савва, если ему турки позволят, вскоре отправится по своим делам в Азов, а оттуда смог бы проехать в Москву. Толстой просит канцлера проявить благосклонность к Савве, который расскажет ему про обстановку в Турции, потому как человек он весьма опытный и ему знакомы многие секреты. В конце Толстой добавляет, что Савва желает лично повидаться в Москве с государем. В том же письме Толстой добавляет о себе: "Мое пребывание здесь приносит более ущерба, нежели пользы. Живу четыре недели, а султана и визиря еще и не видал".
Официально цель поездки Саввы в Азов была следующей: "изучение путей Черным морем в Москву", поскольку в то время в Москву можно было попасть только сухопутными дорогами, через Румынию и Польшу. Судя по этим сведениям, можно было бы предположить, что на этот раз, в 1702 году, Савва окончательно покинет Турцию и переселится в Россию, где его ожидала быстрая и прекрасная карьера. Между тем со стороны казалось, что он действительно отправился в Россию по личным делам. Савва нанял корабль, загрузил его большим количеством товаров и отправился по Черному морю в Азов. Корабль остановился на зимовку в Таганроге, чтобы следующей весной возвратиться в Царьград. Однако все это служило всего лишь прикрытием политического характера его путешествия.
Вскоре в Турецкой империи произошло исключительно важное событие: с престола свергли султана Мустафу II и на престол взошел его брат Ахмед III. Переворот был бескровным, и совершен он был в Эдирне, где постоянно пребывал Мустафа II. Случилось это 24 августа 1702 года. Официально было объявлено, что его сместили "предатели и бунтовщики". В критический момент заговора Мустафе II по совету друзей пришлось выбирать одно из двух: либо отравить своего наследника и брата Ахмеда, либо согласиться с тем, что тот станет новым султаном. В итоге братья, обнявшись, пришли к согласию. Однако Ахмед III, которому исполнилось 37 лет и который до этого момента вел свободный и беззаботный образ жизни, был очень коварным и подозрительным человеком. Он начал править заговорщическими методами, с византийской хитростью, венецианскими интригами. Он скрывал свое отвращение к людям, которые свергли его брата, исходя не из государственных, а из личных интересов, и опасался, что в итоге его постигнет та же участь.
Поначалу Ахмед III показался исключительно щедрым и любезным, но вскоре начал потихоньку избавляться от заговорщиков, уничтожая их. Первой жертвой стал Саладар Хасан-паша, который был женат на его сестре, после султан продолжил беспощадные расправы. Вместо того чтобы сразу уничтожить всех заговорщиков, он сначала рассеял их по всей Турции, после чего их следы затерялись навечно. Вождя заговора он послал в Каабу, чтобы по обычаю возложить на могилу Пророка кафтан и саблю нового султана, но перед этим отдал своим людям приказ перехватить его в Алеппо и удавить. Затем он отправил в ссылку на Черное море начальника янычаров Ахмед-агу, и, наконец, изгнал великого визиря в Лепанто. Упомянутого уже зятя Саладара он назначил на его место, приказав утопить в Босфоре 14 тыс. офицеров и солдат, участников заговора. Скомпрометировав таким образом визиря, он сместил и его. На его место он пригласил Халил Ахмед-пашу, "искуснейшего преступника". После этого все высокопоставленные чиновники разбежались кто куда, не дожидаясь, когда новый визирь начнет расправы. Между тем вскоре его, как и предыдущего, сместили, и назначили Балтаджи Мехмед-пашу, законного мужа любовницы султана, красавицы-черкески Сарах, которая некоторое время была турецкой мадам Помпадур. Обстановка внутри страны накалилась до предела.
Савва Владиславич понял, что к власти пришла партия сторонников шведского короля Карла XII, противостоящая русскому царю Петру I, и потому неминуемо следует ожидать крайне неприятного развития событий. Известно, что Толстой также разделял его опасения и, видимо, именно по этой причине стремился удалить Савву Владиславича из Царь-града. Государственный переворот в Эдирне произошел 24 августа 1702 года, а уже 6 ноября Савва Владиславич прибыл в русский Азов. Потому не следует исключать, что путешествие Саввы было непосредственно связано с переворотом, который был опасен лично для него. Правда, французский дипломат Делави (De la Vie) сообщал, что Савва Владиславич находился в Царьграде под защитой Франции.
Глава IV
САВВА ВЛАДИСЛАВИЧ В МОСКВЕ (I)
1. Первые годы Саввы Владиславича в России. – Встреча Владиславича с Петром Великим. – 2. Царь поручает Владиславичу миссию в Царьграде. – Обстановка в Царьграде перед Прутским походом. – О личности Саввы. – 3. Савва Владиславич и прадед Пушкина, негр Ганнибал. – 4. Победа русских над Карлом XII под Полтавой, роль Саввы Владиславича в ней.
1
Получив известие о том, что Савва Владиславич прибыл из Царьграда в Азов, адмирал граф Апраксин, дядя царя, пишет из Москвы Петру: "Я писал тебе, Государь, о Савве Рагузинском, который хочет увидеться с тобою. Без твоего приказа я не могу допустить его. Скажи, что мне с ним делать. Он человек очень нужный; хорошо знает тамошние дела; и к тому же умен".
Получив это письмо, царь Петр 7 апреля 1703 года пишет графу Апраксину из Шлиссельбурга на Неве, чтобы тот задержал Савву Владиславича в Москве до его возвращения. Уже сам этот факт подтверждает, что царь рассматривал Владиславича не как обычного своего чиновника и не как обычного купца. Доказательством служит и то, что он приказал выдать Савве на расходы приличную сумму, равную той, которую обычно выдавали посланникам валашского князя. Наконец, царь лично принял Савву Владиславича в Шлиссельбурге, в царском лагере на северной границе, а в июле 1703 года сообщил графу Апраксину, что встречался с Владиславичем. Апраксин после первой встречи с Саввой сообщил Петру свое мнение: "Отличается великою набожностию, и Бог управляет его сердцем; он знаток; и целиком предан данному слову".
Похоже, первое впечатление царя Петра от встречи с молодым сербом было весьма положительным. Он безотлагательно отблагодарил его за услуги, оказанные России, выдав ему так называемую "пожалованную грамоту" на свободную торговлю, что в то время было для иностранца высочайшей привилегией. Она открывала Владиславичу путь к огромному богатству, которого он позже смог добиться. В грамоте русский царь называет Савву Владиславича иллирийским дворянином: "Нашему верному иллирийскому дворянину за его Нам, Великому Государю и Царскому Величеству, верное служение". Подобное право на ведение дел в России на море и на суше давалось только российским купцам, и за получение такового напрасно бились иностранные торговцы, особенно немцы, голландцы и англичане. Савва получил право открывать свои конторы, а дела мог вести лично либо через своих представителей.
Савва Владиславич был родом из Герцеговины, которая дала нашей стране первых купцов; а прибыл он из Дубровника и Царьграда, где в то время торговое сообщество представляло собой местную элиту. Впрочем, и в России в то время торговлей и финансовыми операциями занимались люди, известные не только как аристократы, но и как государственные деятели и военачальники. Так, и вице-канцлер Шафиров, и министр Петр Андреевич Толстой, и адмирал Апраксин, дядя царя, владели шелкоткацкими фабриками с правом беспошлинной торговли в течение пятидесяти лет. Другой царский родственник, А. Л. Нарышкин, владел артиллерийским заводом.
Позже и мы увидим Савву Владиславича, тайного советника царя, государственного министра и посла, в роли создателя и владельца нескольких монополий в России. Его племянник, Моисей Владиславич, сын Иована, который постоянно находился при Савве, после его смерти вел торговые и финансовые дела Владиславича, несмотря на то что сам, в соответствии с указом от 18 апреля 1783 года, стал надворным советником.
Царь Петр правил с помощью своих приближенных и старого русского дворянства, но одновременно создавал и новую аристократию из наиболее выдающихся личностей. Его главными соратниками были Меншиков, Апраксин, Головкин, Толстой, Неплюев, Шафиров и другие представители русского дворянства, но в то же время в их среду попадали и специалисты, особенно иностранцы, которые благодаря личным заслугам также становились русскими дворянами. Таким был и наш Савва Владиславич. Вскоре он стал особо доверенным лицом царя, и русские авторы называют его царским любимцем. Вместе с ним царь в дальнейшем будет вершить дела исключительной государственной важности. Уже в первые годы мы видим Владиславича в когорте самых влиятельных советников царя. Это было время, когда любой талант мог выбиться в люди, найдя применение своим способностям, так что для Владиславича Россия стала землей обетованной.
Приплыв в 1702 году в Азов, Савва оказался в стране, которая с невероятными усилиями продвигалась к возрождению, входила в цивилизованный европейский мир. Еще до 1702 года молодой царь осуществил свои знаменитые коренные реформы. Он уже посетил Европу, а именно Голландию и Англию, создал свой первый флот и перестроил на европейский манер армию. Английский историк Маколей пишет, что путешествие молодого царя Петра, будущего императора Петра Великого, в Голландию и Англию в 1697–1698 годах, после которого он ввел в России европейские обычаи, "представляет эпоху не только в российской, но и в мировой истории".
Молодой царь понимал, что Россия не может оставаться державой, запертой в степях и тундре, без ворот, распахнутых в Европу, отрезанной от Балтийского моря Швецией, Польшей и Пруссией, а от Черного моря – Турцией, которая прочно держала все его берега в своих руках. На западе Россию от остального мира отделяли вечно враждебные Польша и Саксония; на севере Архангельск находился под влиянием шведского короля. Следовательно, надо было пробить четыре окна и впустить в Россию солнце и воздух, современную цивилизацию и христианскую культуру.
Когда Савва Владиславич в 1702 году впервые сошел на берег Азовского моря, оно, вместе с небольшим приморским городком и пристанью, всего лишь за несколько лет до этого было отвоевано русским государством. На севере была взята Нарва, важный эстонский порт на Финском заливе. Пройдет еще немного времени, и на границе Польши и в Архангельске царь Петр разрушит крепостные стены, благодаря которым мир считал Россию азиатской страной, никак не связанной с внешним миром, примерно так, как рассматривают теперь Монголию. Россию вообще никто не считал европейской страной. Двумя главными ее врагами оставались Швеция и Турция, и у царя Петра на протяжении всей его жизни будут трения с ними. За 43 года его правления мир на границах России и внутри нее царил всего лишь 16 месяцев. И, как мы увидим, в его постоянной борьбе со Швецией и Турцией Савва Владиславич играл важную роль. Благодаря его помощи, а также уникальному успеху посольства в Китае, Савва остался в истории того времени выдающейся личностью.
1700 год вообще был роковым в истории Европы. То была эпоха междоусобной борьбы вечных врагов – Габсбургов и Бурбонов. От Архангельска до Гибралтара, от Финляндии и Швеции через Польшу, Голландию и Англию до Южной Франции и Северной Италии все народы непрерывно воевали друг с другом. Речь шла о борьбе за наследие испанской короны, начавшейся после смерти Карлоса II, сына Филиппа II, последовавшей 1 ноября 1700 года. Даже самые географически отдаленные народы приняли участие в борьбе – кто на стороне Луи XIV, кто на стороне Англии и Голландии. Карлос II, прислушавшись к совету своей национальной партии, завещал трон принцу из дома Бурбонов, герцогу Анжуйскому, сыну Великого Дофина, с тем чтобы сохранить целостность Испании. Другие же европейские силы, в первую очередь Англия и Голландия, не желали возобновления династии Карлоса V, выступили против Бурбонов и против Габсбургов. Так началась великая война, названная впоследствии войной за испанское наследство, фактически ставшая войной против воссоединения Испании и Франции. Как известно, война все-таки завершилась победой Бурбонов и утверждением Филиппа V, правнука Луи XIV, на испанском престоле в качестве короля независимой Испании.
Это случилось в первые годы правления будущего Петра Великого, который в то время сам еще был молодым человеком (он родился в 1672 году), во время регентства сестры Софьи, которая правила до его совершеннолетия. Первая молодость царя Петра была мрачной и невеселой, поскольку он жил в изоляции, вместе с мужиковатыми солдатами и необразованными офицерами, в Преображенском гарнизоне под Москвой. Правда, юный царь взрослел в атмосфере мужественности и воинского авантюризма, и ему потребовалось всего лишь несколько лет самостоятельного правления, чтобы выйти на севере на Балтийское море, а на юге – на Азовское и уже в 1703 году основать указом новую столицу – Петербург, который вскоре поразит мир.
Когда его посланцы вернулись с Карловацкого конгресса (1698–1699), царь Петр, хотя и не был по натуре своей великим полководцем, уже стал настоящим государем. И потому он быстро понял, какое именно место надлежит занять России в семье европейских народов, которые на его глазах в 1700 году втянулись в серьезную войну.
Еще его отец, царь Алексей, многое сделал, чтобы перевооружить русское войско, которое до этого более походило на татарскую орду. Юный царь Петр решил самостоятельно организовать по европейскому образцу хотя бы две дивизии и вооружить их современным оружием. Едва закончив это, он послал 40 тыс. солдат под Нарву, эстонский укрепленный город на Финском заливе, который в те времена принадлежал шведам. Его противником стал шведский король Карл XII, который был моложе Петра на десяток лет, но уже прослыл отважным и талантливым воином. В то время шведский король был занят войной за испанское наследство, и царь Петр решил, что без его поддержки Нарва не выстоит и быстро попадет в руки русских. Однако случилось обратное. Русские войска два месяца осаждали Нарву: армия у Карла XII была современная, в то время как русское войско более напоминало вооруженную толпу. Тем не менее, шведский монарх по достоинству оценил своего противника, зная, что тот располагает и вновь сформированными отрядами. Поэтому Карл XII лично пришел на помощь осажденной крепости. 8 тыс. шведов атаковали 40 тыс. русских, уничтожив часть их и обратив в бегство остальных. Битва длилась не более получаса. Русский командующий де Круа сдался, отдав свою шпагу молодому шведскому королю. Так же поступили и большинство его офицеров.
Осада Нарвы произвела сильное отрицательное впечатление на Европу. Когда царь Петр отнял у турок Азов, им восхитилась вся Европа, но позорное поражение под Нарвой стало настоящим скандалом, негативно сказавшемся на авторитете России.
Однако Петра было трудно сбить с избранного пути. Уже через год после поражения, в 1701 году, он вновь осаждает Нарву двумя новыми отрядами под командованием Шереметева и Репнина, занимает ее и окончательно утверждается на Балтийском море. Сразу после этого он принимается за осушение бескрайних болот между Ладогой и Невой ценой поголовного мора рабочих, которых беспощадно косили эпидемии. Он основал Петербург, назвав его "балтийской Пальмирой", или "будущим Амстердамом", или "будущей Венецией", или, наконец, "глазами, обращенными в мир". Следуя примеру Александра Македонского, он дал новой столице свое имя.
Правда, Нарву он захватил в отсутствие Карла XII, поскольку тот завяз в Польше, которая в то время выступала союзницей России. Польский король тогда поддерживал попытки России пробиться на Балтику и точно так же приветствовал ее выход к Азовскому морю. Именно поэтому Карл XII хотел сначала уничтожить союзника России и посадить на польский престол нового короля, который стал бы его вассалом; после овладения Польшей он намеревался двинуться прямо на Москву, захватив которую он продиктовал бы условия мира свергнутому с престола Петру I.
Русский царь не спускал глаз с коварного противника. Более всего он опасался за Петербург, указом от 27 мая 1703 года провозглашенный столицей и уже два года спустя насчитывавший около 300 тыс. жителей. Новый город рос не по дням, а по часам, несмотря на то, что поначалу никто не хотел жить в стоящем на болотах Петербурге; если кто и поселялся в нем, то вскоре у него возникало желание сбежать. Поэтому столица фактически оставалась в Москве, где двор пребывал вплоть до 1732 года. Тем не менее основание Петербурга стало венцом правления Петра Великого и одной из величайших дат русской истории.