Рэнсом поджал губы и кивнул. На щеках у него заиграли желваки. У Корделии сжалось от боли сердце, ей стало трудно дышать. В этом опасном районе восточного Лондона по ночам совершались жутчайшие преступления. На двуколку Джайлза и Офелии в темном переулке вполне могли напасть безжалостные разбойники, убийцы-маньяки, бессовестные торговцы живым товаром и даже хулиганы.
Венеция глухо разрыдалась, очевидно, представив себе какую-нибудь аналогичную страшную картину.
Марианна спокойно спросила у маркиза:
– Джон! Что же мы предпримем?
Маркиз решительно встал, прошелся туда-сюда по линялой коровой дорожке и, стукнув кулаком по ладони, воскликнул:
– Венеция! Вам известно, где находится это проклятое заведение? Вы можете показать нам туда кратчайший путь?
Венеция сглотнула слезы и кивнула.
Маркиз отвел ее в сторону и стал о чем-то расспрашивать. Рэнсом присоединился к ним и стал сосредоточенно слушать их разговор. Когда Венеция умолкла, мужчины переглянулись и маркиз сказал:
– По-моему, нам не удастся разыскать этот бордель ночью. К тому же охранники обратят на нас внимание, что не в наших интересах. Если в этом заведении поднимется переполох, то девочку могут спрятать, как и захваченных этими злодеями в плен викария и Офелию. Нет, нам нельзя рисковать, нужно дождаться восхода солнца.
Корделия не решилась ему возражать: маркиз рассуждал разумно. И хотя она понимала это, ее сердце настойчиво звало ее в дорогу. Ведь над ее сестрой могли надругаться! Она такая отчаянная и безрассудная! Ненадолго оставили ее без присмотра, и она тут же попала в опасную историю, которая может стоить ей жизни.
Корделия мысленно чертыхнулась. Пока она играла ее роль на сцене, спасая премьеру, Офелия умудрилась подвергнуть риску не только свою репутацию, но и невинность. Мало того, ей вполне могли свернуть шею! От этого предположения Корделия едва не разрыдалась.
– Я полагаю, что нам пора выпить чаю! – промолвила, обняв ее за талию, маркиза. – Куда же запропастилась экономка?
В следующий миг дверь гостиной открылась, и миссис Мадиган внесла чайный поднос. Марианна сама разлила чай по чашкам. Рэнсом и маркиз вежливо отказались от него и выпили по рюмке бренди.
Рэнсом заметил, что Венеция бросает на бутылку завистливые взгляды, и, угадав ее желание, плеснул ей немного бренди прямо в чашку.
– Пожалуй, нам пора уже ехать домой, – сказала маркиза, напившись чаю. – Надо отдать кое-какие распоряжения повару относительно ужина.
– А мне нужно подготовиться к нашему завтрашнему путешествию в Уайтчепел, – сказал маркиз. – Мне понадобится ваша помощь, Шеффилд!
Рэнсом кивнул.
– Хорошо, ваша светлость, я поеду с вами, но сперва черкну записку Джайлзу на случай, если он все-таки вернется оттуда домой. Боже мой! И он еще утверждает, что ведет спокойную и уединенную жизнь! Вы когда-нибудь слышали, чтобы отшельники и святые отцы носились по ночному городу в двуколке в обществе юной леди и заявлялись с ней в дешевые бордели после полуночи?
Венеция отвела Корделию в угол комнаты и стала упрашивать ее уговорить экономку позволить ей переночевать в этом доме, потому что в роскошном дворце маркиза ей будет неуютно. Корделия кивнула и без труда убедила экономку приютить бедняжку на эту ночь. Миссис. Мадиган обещала не только предоставить ей кровать, но и накормить ее вкусным ужином.
Прощаясь, Корделия дала Венеции денег, чтобы она смогла утром нанять экипаж до театра, и сказала:
– Клянусь, что свяжусь с тобой, как только узнаю что-то о твоей сестренке. Не падай духом и не теряй надежды и постарайся уснуть.
– Благодарю тебя, Корделия! – сказала Венеция, с трудом сдерживая слезы. – Ты и Офелия так добры ко мне! Одного только я не могу взять в толк: зачем вам работать в театре, когда у вас есть богатые и заботливые родственники в Лондоне. Да и в этом доме вы всегда найдете и кров, и стол!
– Порой я сама задаю себе этот же вопрос, – сказала Корделия без тени улыбки.
И поклялась непременно образумить свою взбалмошную сестру, когда они снова встретятся.
Открыв глаза, Офелия заметила, что окружающий ее мрак обретает серый оттенок. Сквозь пролом в крыше в помещение проникал тусклый свет. Девочки спали, но Джайлз бодрствовал.
– Светает! – многозначительно промолвил он. – Пора произвести разведку!
Она понимающе кивнула и отползла от него, чтобы не потревожить девочек. Рассвет быстро набирал силу. Джайлз пополз в дальний угол чердачного помещения.
Судя по всему, это старое здание уже давно было покинуто его обитателями. Но где же окно? Ах, так вот же оно, закрыто куском жести! Джайлз раскидал всякий хлам, мешавший ему подобраться к окошку поближе, и наконец-то добрался до сереющего в стене квадрата. Рассвет властно вступал в свои права даже в этом забытом людьми и Богом уголке.
– Что происходит снаружи? – шепотом спросила у Джайлза Офелия.
– В проулке все тихо, не видно ни души, – выглянув в окошко, ответил Джайлз. – Нам лучше поторопиться, скоро проснутся местные жители.
В душе Офелии шевельнулась слабая надежда, что им удастся благополучно скрыться из этого квартала, избежав неприятной встречи с охранниками борделя.
Офелия растормошила девочек и сказала, не обращая внимания на их протесты, что им пора идти.
– Только, пожалуйста, не шумите, ступайте тихо!
– Я могу взять двух малышек на руки, – сказал Джайлз.
– А вдруг ступеньки лестницы окажутся гнилыми? – возразила Офелия.
– Резонно, – согласился Джайлз. – Лучше не рисковать.
Они стали гуськом спускаться по шаткой скрипучей лестнице, первым шел, разумеется, Джайлз. Девочки хныкали, только рыженькая малышка помалкивала и сосала свой большой палец. У Офелии от жалости обливалось кровью сердце, но останавливаться было нельзя, надо было побыстрее выбраться из опасного места.
Осторожно ступая и кашляя от пыли, беглецы наконец спустились на первый этаж и перевели дух. Джайлз огляделся по сторонам, убедился, что в доме, кроме них, нет ни одной живой души, и направился к двери. Но старинный замок не поддавался.
После нескольких неудачных попыток открыть двери силой Джайлз покачал головой и сказал:
– Нам придется выбираться через окно.
Он подошел к одному из окон, смотрящих на стену пустого соседнего дома, без труда открыл его и выбрался наружу. Офелия стала передавать ему по очереди девочек, потом выбралась в пустой переулок и сама. Ей все еще не верилось, что они спаслись.
– Ты знаешь, куда нужно идти? – шепотом спросила она у Джайлза.
– Думаю, что знаю, – тихо ответил он. – До дальнего конца проулка. Только нужно не идти, а стремглав бежать, пока мы не выбьемся из сил, иначе…
Договорить он однако, не успел.
Офелия услышала у себя за спиной глухое злобное рычание, от которого зашевелились волосы у нее на затылке. Джайлз переменился в лице. Одна из девочек пронзительно вскрикнула и, даже не оглянувшись, Офелия поняла, что они попали в беду.
Глава 16
В грязном тесном проулке стоял мерзкий бульдог с искалеченным ухом. Он угрожающе рычал и глядел на оцепеневших от страха людей так, словно бы выбирал, кто из них станет его первой жертвой. Рядом со злобно оскалившимся псом стоял, широко расставив ноги, тот самый жуткий громила, которого Офелия в последний раз видела у входа в бордель. Одетый в длинную ночную рубаху, поверх которой он накинул потертую шинель, абсолютно лысый и с большой золотой серьгой в единственном целом ухе, он являл собой завораживающее зрелище.
Девочки испуганно жались к Офелии. Джайлз вышел вперед, бесстрашно закрыв их своей спиной.
– Решил, что сумеешь всех перехитрить, приятель? – насмешливо спросил громила. – Одного ты не учел: что мой пес учует вас даже за милю! Если не хочешь сдохнуть, отдай мне без лишних разговоров этих сопливых девчонок, за которых мы заплатили уйму денег, и свою подружку в придачу в качестве компенсации за мои хлопоты. Тогда я, возможно, и не стану тебя убивать, а только слегка намну тебе бока, чтобы отбить у тебя охоту впредь безобразничать в приличном заведении.
У Офелии пересохло во рту от волнения. Она успокаивающе похлопала девочек по спине и, незаметно высвободившись из их ручонок, передала их под опеку Сэл.
Джайлз сделал еще шаг к ухмыляющемуся верзиле, смазанный жиром шишковатый череп которого блестел не менее ярко, чем золото в мочке его уха, и ровным голосом произнес:
– Да простит вам Господь все ваши грехи. Но боюсь, что я не смогу выполнить ваши требования.
Громила запрокинул голову и демонически расхохотался. Но его смех был прерван мощным ударом, нанесенным в его квадратный подбородок Джайлзом.
Верзила пошатнулся, но, к огорчению Офелии, на ногах устоял. Бульдог залился пронзительным хриплым лаем. Охранник публичного дома сплюнул кровь вместе е выбитым зубом и прорычал:
– Будь ты проклят! Ты выбил мне здоровый зуб!
Он бросился на Джайлза, но тот ловко отступил в сторону и двинул верзиле кулаком в подреберье. Между мужчинами завязалась яростная кулачная схватка.
Офелия крикнула Сэл:
– Оставайся на месте и держи девочек покрепче!
Громила размахнулся и хотел влепить Джайлзу оплеуху. Но викарий в последний миг сумел от нее уклониться и ответил охраннику сильнейшим ударом в солнечное сплетение. Его противник согнулся пополам, однако не упал.
Не теряя времени, Офелия побежала к заброшенному строению, чтобы взять из груды хлама толстую палку и огреть ею, улучив удобный момент, верзилу по хребту.
Драка между тем продолжалась. Вернувшись вооруженной увесистой деревяшкой, Офелия выждала, когда охранник повернулся к ней спиной, и, привстав на цыпочки, треснула его обломком бруса по голове. Но к ее досаде, подгнивший брусок не нанес верзиле заметного ущерба, а только еще пуще разъярил его.
Он обернулся и, вытаращив на Офелию налившиеся кровью мутные глаза, рявкнул:
– Совсем обнаглела, коварная стерва! Вот уж я тебе сейчас…
Но закончить угрозу он не успел. Джайлз нанес ему левой рукой мощнейший хук в ухо с серьгой. На этот раз злой великан рухнул на грязную мостовую, словно вековой дуб от последнего удара топора умелого дровосека.
Пес жалобно заскулил и принялся лизать небритую физиономию своего поверженного хозяина.
Сообразив, что без его команды собака на них не набросится, Джайлз сказал Офелии:
– Надо уносить отсюда ноги, пока он не очнулся.
Но не успели беглецы сделать и трех шагов, как услышали за своей спиной топот ног. Обернувшись, они увидели новую опасность, нависшую над ними: группу преследующих их плохо одетых людей. Очевидно, охранник успел вызвать подкрепление, прежде чем покинуть свой пост у входа в бордель.
– Боже! – испуганно воскликнула Офелия. – Что же нам делать? Их ведь не менее пяти человек! Нам с ними никак не справиться!
Очнувшийся громила слегка приподнялся, упершись в булыжную мостовую локтем, и с угрозой произнес:
– Вам не жить, жалкие недоноски!
Внезапно он умолк и стал, настороженно прислушиваться к доносящимся со стороны публичного дома подозрительным звукам. Его мутные глаза округлились.
Что же произошло? Офелия затаила дыхание и тоже навострила уши. Топот ног становился все громче. Неужели на подмогу их преследователям из борделя высыпала целая армия костоломов? Девочки испуганно вцепились в нее своими ручонками. Поборов желание прильнуть к Джайлзу, Офелия стала лихорадочно оглядываться по сторонам, высматривая какое-нибудь оружие для самообороны, более надежное, чем гнилая палка.
Внезапно до нее донеслось цоканье лошадиных подков и характерный дребезжащий звук колес экипажа. Спустя мгновение ее изумленному взору предстала великолепная картина: карета маркиза, запряженная парой гнедых лошадей, и два вооруженных всадника, выскочивших следом из переулка. Это были маркиз и Рэнсом Шеффилд, возглавлявшие небольшой отряд суровых мужчин, спешивших беглецам на выручку.
– Ура! Мы спасены! – воскликнула Офелия и, обессилев, рухнула без чувств на мостовую.
Джайлз наклонился над ней и, легонько похлопав по щекам, помог ей встать. Спасательная экспедиция была уже совсем близко. Джайлз и Офелия отвели детей в сторонку, чтобы они не попали под копыта лошадей. Разгневанный маркиз повел свой отряд на штурм борделя, намереваясь, раз и навсегда положить конец творящимся там безобразиям.
Вскоре мадам, лысый охранник и еще несколько работников этого заведения были сопровождены в местный суд, где им предстояло ответить за все свои преступления, включая похищение детей и вовлечение их в проституцию.
– Уж я позабочусь о том, чтобы все они получили по заслугам, – угрюмо сказал Офелии маркиз, сев в карету.
– А как насчет мистера Неттлса? – спросила она. – Ведь это же он отдал Сэл в бордель! Неужели это сойдет ему с рук?
– Он тоже понесет наказание, но несколько позже. Сперва нам нужно уладить вопрос с письмом Эвери, – ответил Джон. – Это весьма щепетильное дельце, как вы сами понимаете. И торопиться в связи с этим нам не следует!
– Но ведь он всполошится, узнав о случившемся здесь скандале! – воскликнула Офелия.
– Безусловно, – кивнул маркиз. – Но останется в неведении относительно подоплеки сегодняшнего происшествия. Ведь переполох в борделе вполне могли поднять и родственники других похищенных этим негодяем маленьких девочек. – Он умолк и мрачно уставился в окно.
Офелия вздохнула и стала успокаивать детей, сидящих вместе с ней в роскошной карете, мчавшейся во весь опор к дому викария.
Солнце уже взошло, когда они добрались наконец до церкви. Там Офелия, Джайлз и девочки попрощались с маркизом и пошли пешком к скромной обители священнослужителя. Экипаж поехал дальше, к особняку Джона, где Марианна и Корделия с нетерпением ожидали известий об исходе трагических событий минувшей ночи.
Венеция крепко спала, когда в ее спальню вошли Офелия, Сэл и две другие девочки, спасенные из "Рая". Проснувшись, Венеция долго хлопала глазами, не веря, что видит свою младшую сестру наяву. Когда же она убедилась, что перед ней стоит действительно Сэл, живая и невредимая, то вскочила с кровати и воскликнула, заключив девочку в объятия:
– Ах, как же я рада снова тебя видеть, дорогая сестренка! Я безмерно благодарна тебе, Офелия, за ее спасение! Ты сущий ангел!
– Благодарить нужно не столько меня, сколько мужчин, вовремя пришедших нам на помощь: Джайлза, мистера Шеффилда, маркиза и его слуг, – ответила, сдерживая слезы, Офелия. – Нам с тобой необходимо серьезно поговорить о дальнейшей судьбе Сэл. Одевайся и спускайся в столовую. А я тем временем покормлю детей.
Экономка уже хлопотала на кухне, готовя для проголодавшихся девочек наваристый суп. И вскоре малышки уплетали его за обе щеки вместе с аппетитными ломтями ржаного хлеба. Пока они завтракали, Офелия и служанка приготовили для них горячую ванну.
– Вам всем нужно хорошенько вымыться, девочки! – строго сказала малышкам Офелия, заметив на их чумазых личиках недовольную гримасу. – Вы похожи на трубочистов. А ну-ка быстренько раздевайтесь!
Несмотря на протесты девочек, они были чисто вымыты и гладко причесаны. После этого их одели в свежие фланелевые ночные рубашки из запасов викария и отвели в спальню для гостей, чтобы они выспались.
Венеция присела на край кровати, в которую уложили Сэл, и с грустным вздохом сказала:
– Ума не приложу, как мне быть с ней! В театр ее взять с собой я не могу, мистер Неттлс придет в ярость и снова спровадит ее в какой-нибудь бордель, а меня поколотит. Да и у нас дома она тоже не будет в безопасности. Того и гляди ее обесчестит какой-нибудь хулиган, живущий в соседнем доме. Наш квартал кишит бродягами, ворами, пьяницами и сутенерами. От этого сброда всего можно ожидать.
– Нет, этого допустить нельзя! – поежившись, сказала Офелия. – Так что же нам делать?
– У меня есть предложение, – раздался у нее за спиной голос маркизы, вошедшей в комнату вместе с Корделией.
Сестры обнялись. Глаза Офелии увлажнились. Корделия же сохранила подозрительное спокойствие и шепнула ей:
– Поговорим позже!
Офелия обернулась и спросила у маркизы:
– Вы что-то хотели сказать?
– Да. Моя невестка леди Гейбриел Синклер сейчас в отъезде, но я хорошо знаю служащих сиротского приюта, членом попечительского совета которого она является. Там довольно уютно и мило, девочки будут сыты и окружены заботой воспитателей. Они даже смогут получить образование и по окончании школы значительное денежное пособие, чтобы начать достойную самостоятельную жизнь. – Марианна с умилением погладила по головке одну из малышек, уже закрывшую свои карие глазки, и добавила: – Когда они немного успокоятся после пережитых потрясений, мы попытаемся узнать у них, как найти их родственников. Если, таковые имеются., тогда мы вернем их в семью, а в случае если дети окажутся сиротами, в приют. По-моему, Сэл тоже лучше будет пожить там вместе с ними, пока ее сестра работает. В приюте девочка будет учиться и находиться в полной безопасности. Венеция вправе навещать ее там в любое время. Ты согласна, Венеция?
– Ах, миледи, разумеется, я согласна! – воскликнула актриса. – Как вы добры! Я стану за вас ежедневно молиться!
– А меня не будут бить тростью в этом приюте? – спросила малышка.
– Нет, конечно, – ответила Марианна. – Что ж, раз все согласны, тогда завтра же мы отправимся туда в нашем экипаже. А потом отвезем Венецию б театр.
Офелия вздохнула с облегчением, радуясь, что все так благополучно завершилось. Но что же хотела сказать ей Корделия? О Боже! Ну конечно же, рассказать о своем выступлении на премьере!
Она вывела сестру в коридор и шепотом спросила у нее:
– Ты сумела справиться с ролью, надеюсь, что все обошлось?
– Я доиграла роль до конца с грехом пополам, – ответила Корделия, передернув плечами. – Но уж сегодня-то, надеюсь, мне не придется тебя подменять? Ведь это ты, а не я всю жизнь грезила театром!
– Нет, Корделия! – в ужасе воскликнула Офелия. – Я не смогу! Выйди, пожалуйста, вечером на сцену вместо меня в последний раз. Я все понимаю, я позор семьи, я негодница! Но я ничего не могу с собой поделать! К тому же я сейчас больше нужна детям. Вот устроим их в приют, и тогда, возможно, ко мне вернется мужество. Послушай, Корделия, может быть, лучше честно признаться мистеру Неттлсу, что я струсила? Пусть подыщет на мою роль другую актрису!
Корделия тяжело вздохнула:
– Знаешь, Офелия, когда я вспоминаю, через что нам с тобой пришлось пройти из-за твоего маниакального стремления стать театральной дивой, мне просто тошно становится.
Офелия стыдливо потупилась.
– Я все понимаю, я виновата. Мне стыдно! Но я была словно околдована атмосферой театра и витала в облаках вплоть до того рокового момента, когда, выглянув из-за кулис, увидела заполненный зрителями зал. – Она содрогнулась. – Умоляю тебя, сестра! Замени меня сегодня, ради Бога!
Корделия облизнула губы, вздохнула и промолвила:
– Ну хорошо. Я поговорю с управляющим. Полагаю, что после всей этой грязной истории в борделе он вряд ли будет сожалеть о том, что ты не станешь участвовать в спектакле.