Эвакуацию Крыма впоследствии изучали в военных академиях как образец проведения военной операции. Врангель сдержал слово и вывез всех, кто выразил желание покинуть Крым, причем из иностранцев его армии оказали помощь только французы. Всего с 11 по 16 ноября по новому стилю к Константинополю прибыли и сосредоточились в Босфоре 126 судов русского военного и торгового флота, имевших на борту около 150 тыс. человек, из числа которых свыше 20 тыс. женщин, около 7 тыс. детей и 6 тыс. больных и раненых.
Немалое число колеблющихся осталось, поверив большевистским посулам амнистии. А зря. После "освобождения" красными Крыма большевики развязали здесь террор, которым заправляли венгр Бела Кун и его любовница Розалия Залкинд (Землячка). С осени 1920 до весны 1921 г. в Крыму было уничтожено от 80 до 120 тыс. человек. Сначала уничтожали белых офицеров, затем террор перебросился и на гражданское население - надо было вывести весь "классово-чуждый элемент".
Впрочем, все это будет позже. А сейчас Главнокомандующий барон Врангель объезжал на катере суда. После этого он сказал: "Мы идем на чужбину, идем не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, в сознании выполненного до конца долга". В 2 часа 40 минут 14 ноября, видя, что погрузились все, Врангель взошел на катер и направился к крейсеру "Генерал Корнилов". На 126 судах было вывезено 145 тыс. человек, не считая команд. За исключением погибшего миноносца "Живой", все корабли прибыли в Константинополь.
Всего было эвакуировано до 15 тыс. казаков, 12 тыс. офицеров, 4–5 тыс. солдат регулярных частей, более 30 тыс. офицеров и чиновников тыловых частей, 10 тыс. юнкеров и до 60 тыс. гражданских лиц, в большинстве своем семей офицеров и чиновников. За время боевых действий с 28 октября по 16 ноября войска Южного фронта взяли в плен 52 тыс. солдат и офицеров.
История почти уже забытой гражданской войны свидетельствует, что в России всегда берет верх тот, кто более жесток, беспринципен, кто ради достижения своих целей не брезгует ничем и способен невозмутимо пройти по трупам и пролить реки крови. Это в очередной раз доказала и победа красных над белыми, которая, впрочем, не принесла в России гражданский мир. Противостояние приняло иные формы. Открытые вооруженные столкновения сменились локальными конфликтами, борьбой против инакомыслия, репрессиями, "внутренней эмиграцией".
Почему альтернатива не удалась?
Некоторые историки полагают, что барону Врангелю нужно было только не мешать и "Остров Крым" сам по себе превратился бы в "русский Гонконг". Однако режим Врангеля по своим основополагающим принципам построения, по целевой направленности, по сущности своей политики являлся классическим белым режимом, хотя и с несколько перестроенным и подправленным в соответствии с реалиями фасадом. Причины его неудачи следует искать не столько за пределами (слабая помощь Антанты и т. п.), сколько в самом существе белого движения, в его мировоззрении, составе, практической деятельности, составной частью которых (при всех внешних отличиях и оттенках) являлся и "новый курс" барона Врангеля.
По первоначальному замыслу Врангеля и его помощника по гражданской части Кривошеина, Крым, где обосновалась армия, предполагалось превратить во "вторую Россию", в которой было бы "устроено человеческое житье", в своего рода образец, который подаст пример всей России. Ошибку Деникина Врангель видел в подчинении политики военным планам и намеревался скоординировать два фактора. Ключом к этому считалась аграрная реформа, наделяющая крестьян землей. Но было слишком поздно. Крым не мог устоять перед советской Россией, всей своей мощью нависавшей над ним. Подлинное достижение генерала Врангеля заключается в другом: ему удалось в относительном порядке вывести армию из обреченного Крыма.
Таким образом, Врангель и Кривошеин попытались продемонстрировать модель развития России, альтернативную политике большевиков. Врангель писал: "Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все промыслы и силы стонущего под красным игом народа". Склоняясь к столыпинской модели социально-политического реформаторства, они главное внимание уделили решению вопроса о земле. Но реформаторам катастрофически не хватало времени и ресурсов.
В итоге - альтернатива так и осталась "виртуальной".
"Новый человек" в новом обществе: могло ли быть иначе?
Бунт против существующих порядков - основная связующая нить всякой революции, это расскажет нам любой политолог. Но для революции важно и другое: должны быть люди, которые не просто хотят разрушить существующее, но и знают (или думают, что знают), чем заменить разрушенное, как строить новое общество, с кем.
Октябрьская революция 1917 г. обещала неограниченные возможности для преобразования мира. Многие условности, традиции, сковывавшие живое творчество, были отброшены и быстро забыты. Человеческая память коротка. "Борцы за светлое будущее" свято верили, что Россия даст толчок к мировой революции, а со временем будет преобразован весь мир. Все жертвы и лишения, сопутствовавшие осуществлению "многовековой мечты человечества", можно было оправдать тем, что режиму дарована миссия созидания того, чего никогда еще не было.
Проект нового государственного устройства вырастал у охваченных "революционным нетерпением" большевиков до проекта "нового мира". Как всеобъемлющее понятие, мир охватывает не только внешнюю реальность, но и внутренний строй мыслей, сознания. Новый мир предполагает изменение нравственных установок, моральных категорий. "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью", - эти слова из известной песни стали олицетворением веры в свою избранность, в свою исключительную миссию в деле преображения мира. И человека.
Революция и "новый человек"
Каждая революция несет свои идеалы новой жизни, правды и справедливости. Один из этих идеалов - "новый человек". Побывавшие в 30-е гг. в СССР писатели "из-за кордона" Андре Жид и Лион Фейхтвангер были единодушны в том, что здесь выращен особый сорт людей, во многом отличающихся от западного человека. Тем самым был реализован грандиозный проект большевистских вождей. Октябрьская революция, как утверждали советские идеологи, открыла новую эру и была феноменом, неизвестным в прошлом. Октябрьский переворот был совершен с целью осуществления проекта - плана достижения цели. Цель эта может быть достигнута только при условии создания нового человека. Они уже знали, как это сделать: "Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов… является методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи".
Для новых вождей культура оказалась намного более важной сферой деятельности, чем для прежних правителей.
"Новая культура" - устойчивое советское словосочетание 1920-х гг. Понятие "новая культура" отражает весь спектр ожиданий и надежд, связанных с революцией. Один из профессиональных революционеров, публицист П. Керженцев, давал следующее определение культуры новой формации, отражающее весь круг интересующих власть проблем: "Понятие коммунистической культуры включает в себя, строго говоря, все многообразие нового политического, хозяйственного и культурного строя, создаваемого пролетариатом". Полем культурного строительства выступала сама жизнь. Россия становилась огромной экспериментальной площадкой, на пространстве которой должны были происходить глобальные преобразования и изменения. В том и была новизна проектируемой "новой культуры", что она должна была возникнуть "здесь и сейчас".
"Жизнь, даже чисто физиологическая, - писал Троцкий в одной из своих статей, - станет коллективно-экспериментальной, человеческий род, застывший Homo sapiens, снова поступит в радикальную переработку и станет - под собственными пальцами - объектом сложнейших методов искусственного отбора и психологической тренировки". Задав свой идеальный облик в виде социокультурного проекта, власть стремится получить ответную реакцию одобрения. Очарованные видениями новой лучшей жизни, массы принимают власть и возвращают ей затраты почитанием. Это - парады, демонстрации, праздники, когда проявляются все верноподданнические чувства.
Советская культура рушит все элементы старой досоветской культуры и заменяет их новыми. После революции появляются "культурная политика", "культурное строительство" как способ создания и развития культуры. Строительство как таковое уже подразумевает проект, план, схему будущего здания. Строительство - термин, который часто употребляется в пространстве советской культуры, и это происходит не случайно. Особенно это понятие популярно в 20-е гг., когда действительно приходилось строить и создавать новую культуру на пустом месте, среди разрухи во всех областях жизни.
Первый эксперимент по внедрению "новой культуры" был продемонстрирован Пролеткультом - "Пролетарской культурно-образовательной ассоциацией". Ее теоретик А. Богданов искренне верил, что именно пролетариат может и способен создать "новую культуру", принципиально отличающуюся от культуры старого общества эпохи царизма, а также от буржуазной культуры. Именно Пролеткульт попытался разрушить барьеры между искусством и жизнью и тем самым соединить искусство с индустрией.
Что же такое человек?
В первой половине XX в. в споры философов о соотношении природы и воспитания в формировании человека включились политики и социальные технологи. Именно обе эти позиции лежали в основе глобальных проектов создания нового мира и нового человека. В нацистской Германии - через улучшение видового генофонда, в Советском Союзе - посредством изменения социального порядка. История наглядно показала, к каким разрушительным последствиям может привести пренебрежение к человеческой природе, чем может обернуться тоталитарное стремление соорудить социальность из безымянных фишек.
Что такое "природа человека"? Под этим обычно подразумеваются стойкие, неизменные черты, общие задатки и свойства, выражающие его особенности как живого существа, которые присущи хомо сапиенс во все времена независимо от биологической эволюции и исторического процесса. Раскрыть эти признаки - значит выразить человеческую природу.
Философ П. Гуревич констатирует, что многие мыслители принципиально отказываются искать истоки общественного миропорядка, нравственных устоев, человеческих потенций в чем-то ином, нежели в самом человеке. Человек сам по себе не плох и не хорош. Он открыт для самосозидания. Это означает, что его можно соразмерять с самим собой, т. е. с нераскрытым человеческим потенциалом.
Какое качество можно считать специфически человеческим? Есть ли вообще в человеке какое-то внутренне устойчивое ядро? Философы отвечают на эти вопросы по-разному. Но большинство полагают, что люди родятся пластичными и в процессе социализации оказываются предельно разными. Биологически унаследованные задатки могут развиваться в самых неожиданных направлениях. Культура накладывает глубокий отпечаток не только на поведение человека, но и на его своеобразие. Вот почему многие ученые, указывая на способность человека изменять самого себя, приходят к выводу, что никакой однажды предназначенной природы человека нет.
В XX в. исторический подход был подкреплен исследованиями в области культурной антропологии. Когда ученые обратились к изучению так называемых примитивных обществ, выяснилось разительное несоответствие между обычаями, традициями, ценностями различных культур. Оказалось, что даже способность мыслить, которая казалась универсальной, существенно зависит от специфики культуры. Тот или иной социум складывается таким, каким представляется образ человека. В одном обществе люди считаются рациональными, в другом - воспринимаются как жертвы страстей, в третьем - как олицетворение воли, в четвертом - как созданные по образу и подобию Божьему.
Альтернатива
Все согласны в главном - чуть ли не с первых дней революции идет процесс формирования "нового человека". На протяжении минувших десятилетий модель советского человека менялась. В 20-е гг. в ходу была модель революционера-разрушителя старого мира: железные комиссары, стальные чекисты. Ей на смену пришел созидатель нового мира - строитель утопии, от которого требовалась идейность, но также энергия, инициатива. Сталин провозгласил окончательный идеал - винтик: советский человек должен чувствовать себя винтиком гигантской машины государства. Внешние различия модели скрывали единство содержания. Целью было и есть создание инструмента для строительства нового мира. Андрей Платонов еще в 20-е гг., предупреждал о начавшемся процессе творения "государственного жителя". Каждая из моделей советского человека содержит как основную черту - чувство принадлежности к государству, ощущение себя частицей, "винтиком" государственной машины, членом коллектива.
Возможен ли был иной сценарий роли "человеческого фактора" в России?
Не следует считать, что формирование человека - выдумка большевиков. Ни одна из культур не пускала на "самотек" этот процесс - он всегда организовывался и направлялся искусственно, чтобы сформированный в результате него человек стал "носителем" данной культуры. Всякая культура нацелена на формирование человека, способного в своих действиях воплотить накопленный сообществом опыт жизнедеятельности, в этом заключена сущность культуры. Притчи, мифы и песнопения самых опытных и умудренных жизнью людей были квинтэссенцией культуры народа, к которым приобщались новые поколения, проходя в древнейших сообществах обряды инициации. Затем мудрствование превратилось в философию, которая обсуждала вечные мировоззренческие вопросы человеческой жизни и конечные основания культуры, что было важно для понимания образа человека, но не было непосредственно направлено на формирование человека по этому образу.
Каким же мог быть иной вариант формирования "нового человека" в наличном культурном пространстве?
Судя по всему, прежде всего надо было отказаться от идеи насильственного создания "нового человека". Человек должен развиваться самостоятельно, саморазвиваться. Культура несет в себе образ человека, она являет, показывает этот образ человеку. Культура - зеркало, в котором человек себя видит и в котором он себя узнает. Большую роль играет и традиция - передача образа жизни из рук в руки, от отца - к сыну, от матери - к дочери, от мастера - к ученику. За многие века существования каждая из культур выработала совершенные способы формирования в человеке нужных ей качеств, и эти способы являются главной ценностью.
Всякая крупная революция имеет претензию на создание нового человека. Вспомним Великую французскую революцию. Создание нового человека есть несоизмеримо большее, более радикальное, чем создание нового общества. Новое общество после революции все-таки создается, новый же человек не появляется. В этом трагедия революции, ее роковая неудача. Рабство человека оказывается непобежденным, меняются лишь формы рабства. Это не значит, что революция лишена смысла и что бессмысленно делать революцию. Революции имеют смысл и являются важным моментом в судьбе народов. Революции - великий опыт, который и обедняет человека, и обогащает его. Какие-то формы рабства в революциях все-таки уничтожаются. И всегда новым социальным слоям предоставляется возможность исторической активности, снимаются цепи, сковывавшие энергию. Но рабство человека в сути своей не уничтожается. Новый человек не есть предмет фабрикации, он не может быть продуктом социальной организации.
Во-вторых, надо было отказаться от опоры на люмпенов. К власти приходили "вчерашние рабы", и М. Горький в "Несвоевременных мыслях" опасался, как бы эта масса, не подготовленная ни в культурном, ни в нравственном отношении к работе с людьми, не загубила бы революционных идей. Он был убежден в необходимости культурного воспитания масс, считал, что при всем своеобразии истории России нужно сохранить ее мирового значения памятники, освоить научный и интеллектуальный опыт Запада и, прежде всего, научиться хорошо работать. Он был убежден, что лишь научившись трудиться с любовью, лишь поняв первостепенное значение труда для развития культуры, народ сможет действительно творить свою историю.
Он призывает оздоровить болота невежества, потому что на гнилой почве не привьется новая культура. Горький предлагает, по его мнению, действенный способ преобразований: "Мы относимся к труду, точно он проклятие нашей жизни, потому что не понимаем великого смысла труда, не можем любить его. Облегчить условия труда, уменьшить его количество, сделать труд легким и приятным возможно только при помощи науки. Только в любви к труду мы достигнем великой цели жизни".
Главная цель революции, по Горькому, нравственная - превратить в личность вчерашнего раба. А в действительности, как с горечью констатирует автор "Несвоевременных мыслей", октябрьский переворот и начавшаяся гражданская война не только не несли "в себе признаков духовного возрождения человека", но, напротив, спровоцировали "выброс" самых темных, самых низменных - "зоологических" - инстинктов.
Горький пишет о самосудах и погромах, о вывозе за границу культурных ценностей, об аресте честных людей, виновных только в том, что они мыслят иначе, чем велит новая власть, о кастовости нового гегемона - пролетариата, которая, по мысли писателя, ничуть не лучше кастовости дворян. "Атмосфера безнаказанных преступлений", снимающая различия "между звериной психологией монархии" и психологией "взбунтовавшихся" масс, не способствует воспитанию гражданина.
Горький подвергает критике вождей революции: Ленина, Троцкого, Зиновьева, Луначарского и др. Писатель обвиняет их в незнании России и ее народа, в подстрекательстве народных масс на деяния, низводящие их до уровня толпы; обвиняет в том, что не смогли предотвратить перерастания революции в пугачевщину, романтизма революции - в одичание, свободы - в анархизм, вседозволенность, что забыли истину: "идеи не побеждают приемами физического насилия".