Новый роман Дмитрия Бавильского – о том, что мечты сбываются, большие деньги необязательно портят хорошего человека, побег возможен, любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь. Это роман-притча, роман-мечта, в которой кризис среднего возраста оборачивается счастьем без конца, а суровая реальность девяностых – взлётной дорожкой в личное счастье.
Содержание:
Книга первая - ЖЕНА ОЛИГАРХА 1
Часть первая - ДОРОГА С ОДНОСТОРОННИМ ДВИЖЕНИЕМ 1
Часть вторая - НОВЫЙ ДЕНЬ 13
Часть третья - СОБОР ПАРИЖСКОЙ БОГОМАТЕРИ 20
Книга вторая - ВСЁ ВКЛЮЧЕНО 25
Часть первая - ДОРОГА В ОБА КОНЦА 26
Часть вторая - НОВАЯ ЖИЗНЬ 34
Книга третья - ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ 49
Часть первая - ЛУНА В СЕДЬМОМ ДОМЕ 49
Часть вторая - ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ 58
Дмитрий Бавильский
Последняя любовь Гагарина. Сделано в сСсср
И вот мне приснилось, что сердце мое не болит,
Оно – колокольчик фарфоровый в желтом Китае
На пагоде пестрой… висит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи.А тихая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов,
Внимательно слушая легкие, легкие звоны.Николай Гумилев
Книга первая
ЖЕНА ОЛИГАРХА
Часть первая
ДОРОГА С ОДНОСТОРОННИМ ДВИЖЕНИЕМ
Первая пуля прошла навылет, зато вторая застряла внутри тела, в правом боку, принялась ворочаться там, точно кутёнок, устраиваясь на ночлег. "С дырочкой в правом боку", – удивленно подумал Олигарх, оседая на угреватый снег. В глазах распустились гвоздики, а рот переполнился жидкой медью. Всё вдруг сделалось неважным, несущественным, словно бы исполненным ваты. Словно ты сам – ёлочная игрушка, обёрнутая несколькими упаковочными слоями, оставшимися с прошлого, даже позапрошлого праздника.
Каждый раз, наряжая ёлку, отец спорил с матерью, нужно ли украшать её "дождиком". Мама требовала весь дождик вывесить на сцену, папа считал, что блестки не должны закрывать игрушки и ветки. Спорили каждый раз на повышенных тонах, и каждый год побеждал папа. Мама сдавалась, махнув рукой, гордо уходила на кухню.
Снег оказался холодным, проникающим, точно огнестрельное ранение. Олигарху стало жестко. Потом жарко. Перепады температур и образов детства пронеслись товарняком за несколько мгновений: раз-два-три – замри! Олигарх замирает, теряя остатки разбитого сознания.
…растрачивает остатки сознания, словно падает в толщу слепой воды. Здесь, на глубине, где тихо и сонно, совсем не зябко, наоборот, тепло, всё теплее и уютнее. Вот уже и снег перестаёт колоться сквозь одежду, звуки улицы становятся глуше, зрение отключается, и ты не видишь, как к тебе подбегают охранники, как тормошат, вытаскивая из карманов мобильные телефоны, вызывают "скорую помощь", что мчится через весь город… Он видит испуганное лицо жены, наплывающее сверху, и самого себя, остроносого и рано поседевшего, склонившегося над своим же серым, безжизненным лицом.
Олигарх понимает, что видит себя со стороны, лежащим на накрахмаленных, жестких, словно хлебцы, простынях, и мысль о том, что он умер, выплывает и начинает рыбкой тыкаться в сонный мозг, нет, весь я не умру, думает его мозг – и если думает, значит, жив…
Однажды так уже было, когда в далёком детстве он едва не утонул в бочке с дождевой водой. Гостил в деревне, пускал кораблики, перегнулся и, вниз головой, плавно ушёл в безвкусный квас. Внутри бочки оказалось спокойно, мирно…
Сознание расширилось, словно ты не в бочке, а в бесконечном океане. Бабушка его тогда спасла, за ноги вытащила, вот теперь Олигарху и кажется, что он снова в детство вернулся, в ту самую бочку…
Несмотря на то, что Олигарх впадает в плавную кому, органы чувств продолжают работать, и всё, что отныне происходит с телом, кажется ему второстепенным.
Словно он теперь живёт под водой и видит во все стороны своей жизни; видит то, что было раньше, видит то, что будет после, и эта одновременность и это разнообразие занимают его больше всего остального – всей жизни, которая в нём ещё осталась.
Глава первая
Последний вагон
"Осторожно, двери закрываются…" Двери почти закрылись, когда этот парень в наушниках заскочил в вагон. Разогнался ещё на перроне, выставил руку вперёд и задержал автоматику, начав протискиваться.
Машинисту пришлось открыть хищные двери, пропустить человека. Створки лязгнули, электричка тронулась. Парень невозмутимо встал рядом с Гагариным, у него плеер на боку и в ушах музыка. Её почти не слышно, но Гагарин тут же досочинил – какая именно музыка: к нему пару дней назад одна мелодия прицепилась, ритм из наушников доносится похожий, значит, вполне может быть…
Незаметно, боковым зрением, Гагарин разглядывает парня – так вроде и музыку лучше слышно. Гагарина восхищают люди, способные вот так, в последний момент, запрыгнуть на подножку. Сам Гагарин не может. Оттого и восхищается. Но виду не показывает, нельзя.
У Гагарина обычная внешность. Рост средне-высокий, телосложение просто среднее. Стрижется коротко. Его не назовёшь красавцем, пока не разглядишь глаза – серые, грустные. И длинные ресницы, загибающиеся до бровей. Особенно пронзительными глаза кажутся, когда в операционной он надевает маску. Вообще же Гагарин тихий, немного замкнутый, спокойный.
Ну да, себе на уме, как любой из нас.
2
Обычно Гагарин возвращается со службы в последнем вагоне – ближе к родному северному выходу. Экономии всего-то полсотни метров, но на душе спокойнее: к дому ближе, ну и вообще: вдруг наверху дождь, порывистый ветер или заморозки.
Попрошаек и бомжей у северного выхода тоже, кстати, порядком меньше. В больнице насмотришься на всех этих несчастных, хочется поскорее до квартиры добраться, как можно меньше себя потратив. Особенно после сегодняшнего больного…
Очередная жертва бандитской разборки. Нервы у реаниматора должны быть прочными, но не каждый же день утыкаешься в собственного двойника! Видишь себя словно со стороны – беспомощно лежащим на кровати, требующим немедленного спасения.
Не так давно Олегу Гагарину исполнилось 37, он работает врачом-реаниматологом в большой клинике. Кроме работы у него ничего нет, ну, почти ничего.
Супы из пакетика и покупные пельмени: личная жизнь оставляет желать большего, эпизодические знакомства не в счёт – они ни к чему не приводят, потратишь кучу времени и сил, а в итоге всё та же липкая пустота.
Какое-то время Гагарин трепыхался, а потом устал. Занялся работой. Правда, записался все же на курсы английского языка, но скоро бросил. Вместо этого начал курить лёгкие сигареты с ментолом. Смирился.
Но не до конца, есть ещё у него надежда встретить девушку своей мечты, завести семью, детей. Детей! Отцовский инстинкт буравит мозг. Это случается.
Гагарин любит метро. Летом в метро очень даже приятно бывает – народу мало, кто в отпуск уехал, кто на дачу, в городе душно, странная пустота словно расширяет улицы, выкачивая из них воздух, дышать трудно. А спустишься вниз – свежо, поезда туда-сюда ходят, создавая сквозняк, вроде бы ничего особенного, а приятно.
Метро Гагарин сразу же полюбил, когда в этот город приехал. Если эмигрируешь, важно влюбиться во что-нибудь на новой родине. Гагарин выбрал подземку. Обычная у него была история жизни: маленький шахтёрский посёлок, ранняя смерть пьяницы-отца, средняя школа, медицинский институт, женитьба-развод, так он в институтском городе и остался. Прижился. Хотя постоянно природы сибирской не хватает, простор есть, а кислорода мало.
Раньше он в другом районе города жил, там сосновый бор и как-то легче, а после развода на север переехал и словно бы потерялся. И нашелся в метро, где дышится легче.
В подземке главное – занятие себе придумать. Обилие незнакомых людей, их близость волнует Олега, смущает (вообще-то он простонароден и застенчив), поэтому когда едешь, хочется что-то делать. Кто-то за газету прячется, кто-то затычки в уши вставляет, большинство рекламы рассматривают или карту-схему, а Гагарин обычно думу думает.
Метро – редкая возможность побыть наедине с собой, дома дела отвлекают, дома вещей всяких много, в больнице – пациенты и начальство, а тут ты едешь, никого не трогаешь, и тебя никто не трогает. Вот и выходит что-то вроде передышки.
И ещё: к метро привыкаешь, как только научаешься людям в глаза не смотреть. Или поверх голов, или мимо, или сквозь. Как бы включая зрение в режиме "ближнего света". Знаете, как у автомобилей… И если ты научился смотреть и не видеть, значит, ты освоился, стал в метро своим.
А мелодия привязалась и не отпускает… Как он ее впервые-то подцепил?..
На днях торчал на кухне, борщ готовил на неделю вперёд, овощи резал, а в телевизоре музыкальный канал шумит. Для фона. Олег не любит тишины, не выносит пауз, нервы не выдерживают: если событий в жизни не хватает, приходится подпитываться со стороны. Музыкальное телевидение ненавязчиво и незлобиво, главное, на правильную громкость настроить.
Олег трёт морковь и ставит на медленный огонь свёклу. Понимая, что прислушивается к песенке, которую поёт… Бьорк, кажется, экстравагантная девица с косичками.
Он уже однажды слышал эту песенку, может быть, даже и не один раз, но как-то не обращал внимания. Не вслушивался. Возможно, видеоклип мешал – яркий, навороченный, у Бьорк все клипы такие затейливые…
А тут словно в первый раз услышал, словно бы она к самому сердцу пробилась. Гагарин вытер руки о фартук, чтобы лучше на песенке сосредоточиться, даже в комнату пошёл, звук сильнее сделал.
В мозгу огненными буквицами проносятся слова: "I’m a tree that grows hearts… One for each that you take… You’re the intruder hand… I’m the branch that you break…".
Однако клип уже заканчивается. Гагарин смотрит в телевизор. Бьорк претерпевает финальные метаморфозы, вновь превращаясь в узкоглазую медведицу, зажигается табличка с названием композиции. В голове только и осталось: "Я дерево, плодоносящее сердцами… одно, на все забранные тобой… ты рука вора… я ветка, ударяющая по руке…".
Не очень понятно (особенно если учесть уровень гагаринского владения английским), зато красиво. Музыка – потусторонняя, мистическая и, даже на полной громкости, отчаянно тихая.
Вагон покачивает на поворотах. Гагарин напевает мелодию про себя. Точнее, две-три фразы, что успел запомнить.
У него теперь реальное дело есть – песню петь, отчего ехать в метро становится вдвойне приятнее и быстрее. Если бы только не этот едкий запах блевотины, которым постепенно пропитывается вагон.
3
Обычно метро Олега не подводит, отвечает взаимностью. Хотя порой случаются ситуации ну просто вопиющие. Чаще всего – ночью, когда люди устают носить дневные маски.
Но сегодня Гагарин был свидетелем отвратительной сцены в утреннем поезде, домой он ехал рано – потому что после дежурства, и весь день ещё впереди (выспаться, позаниматься домашними делами, посмотреть телевизор), и можно много успеть сделать.
Разумеется, ничего особенного он сегодня не сделает, устал, сил мало, но даже гипотетическая возможность потратить свободное время на себя любимого пьянит и даже немного тревожит.
А тут пьяный совершенно отрок. Видимо, из ночного клуба. С бутылкой пива в ослабевшей руке. Бутылка наклонилась, из неё медленной струйкой льётся пена. Прямо парню на штаны, как словно бы он ещё совсем маленький и памперсов не носит.
По ноге пиво стекает на пол, капает из штанины. Отрок блаженно спит, откинув голову назад, его рот раскрыт, бледное лицо покрыто испариной.
Гагарин уже заранее знает, что сейчас будет – букет симптомов налицо, и потому изначально занимает такую позицию, чтобы можно было отвернуться.
Когда перепивший подросток начинает блевать, Гагарин отворачивается и смотрит на отражение отвратительной сцены в стекло окна.
Спазмы сотрясают парня, он заходится в кашле и отрыжке, ещё чуть-чуть – и захлебнётся в последствиях неуёмного ночного веселья. Гагарин замечает, что мальчишка не только пьян, но ещё и болен, эпилептик, что ли.
Рвота вызывает припадок, парень сползает вниз, падает на мокрый от пива пол вагона. Ему совсем плохо. Пассажиры молчат осуждающе, отводят глаза.
Только одна женщина небольшого роста, видимо, армянка (большой нос, чёрные волосы собраны в тугой узел) кидается к распластавшемуся на полу пареньку и начинает делать над его лицом пассы.
По её умелым и спорым действиям видно, что они с Гагариным коллеги. Армянка раскрывает отроку рот, что-то вставляет в него, кажется, приводит в чувство и даже вытирает ему лицо своим носовым платком.
Подросток медленно приходит в себя, приподнимает голову (в его волосах застыла вонючая жижа), открывает глаза, видит над собой склонённую голову и внимательный взгляд. Заплетающимся языком слабый и тщедушный цыплёнок выдавливает из себя полное ненависти:
– У, жидовка черножопая…
А на следующей станции входит тот парень, что с плеером, и внимание Гагарина переключается на узнавание мелодии.