Вызывает удивление, с какой легкостью педиатры ставят рядом грудное (естественное), смешанное и искусственное вскармливание и могут даже сказать: "…если ребенок получает около 30 процентов грудного молока, то все питательные вещества (особенно белок) искусственных смесей хорошо усваиваются организмом, и малыш нормально развивается" . Переход этот изображается ими как неизбежный шаг: "На смешанное вскармливание приходится (?) переводить ребенка в том случае, если у матери пониженная секреция грудного молока (гипогалактия)" или "когда мать по условиям работы или каким–либо другим обстоятельствам не может обеспечить нужного числа кормлений грудью" .
Мамы и папы, не верьте этим рекомендациям! Ведь перевести ребенка на искусственное или смешанное питание - это не только спровоцировать у него массу болезней и расстройств, но и заложить их основы в старшем возрасте.
В журнале "Здоровье мира", издаваемом Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ), за август - сентябрь 1979 года доктор Мануэль Карбалло приводит убедительные данные для врачей и матерей и называет свою статью "Природа голосует за грудное вскармливание". В сборнике "Справочник по детской диететике" при всей сдержанности серьезных ученых вы уже прочтете: "Распространение раннего искусственного вскармливания… можно считать вариантом болезней цивилизации" . И далее вывод: "Поэтому всякая попытка вскармливания ребенка молоком другого биологического вида является, по существу, экологической катастрофой для ребенка, и тем более значимой, чем меньше его возраст" .
Но количество несчастных детей, называемых искусственниками, непрерывно растет. "У нас в Карелии почти половина детей, не достигших 4–месячного возраста, уже не получает материнского молока. Это очень плохо", - пишет врач Н. Н. Ваганов .
Неужели так много женщин, у которых совсем нет или мало молока, и они вынуждены отказываться от кормления?
В действительности недостаток молока встречается в жизни гораздо реже, чем это предполагают не только матери, но и врачи. К истине ближе данные Штрауса, который, исходя из своих наблюдений над родильницами Мюнхенской клиники, приходит к заключению, что только 5 процентов всех женщин надо считать неспособными к кормлению, равно как и данные Длюски, которая показала, что из 100 женщин 99 способны кормить, а среди своих выводов сформулировала положение, что "случаи безмлечия чрезвычайно редки: абсолютного безмлечия не существует".
Почему же тогда человечество продолжает ускорять свой бег к экологической катастрофе? Когда же эти 50 процентов женщин Карелии перевели своих детей на смешанное кормление, если, не достигнув 4–месячного возраста, они стали "искусственниками"? Смешанное кормление по своей неполноценности и вредности для ребенка настолько близко к искусственному, что можно написать формулу:
СМЕШАННОЕ = ИСКУССТВЕННОМУ = КАТАСТРОФЕ!
Кто–нибудь скажет: какая катастрофа, ведь дети не умирают?! Что не умирают, это верно, но кто может сейчас точно сказать, как это сказывается на здоровье? Не закладываем ли новому поколению уже с детства фундамент инвалидности? Конечно, закладываем, но не хотим этого признавать, если не вводим в научный обиход даже понятие "крепость здоровья" и, таким образом, скрываем от людей реальную угрозу. И матери все меньше кормят детей грудью, надеясь на детское питание.
Истоки маломолочности
Кто в этом виноват? Конечно, не только матери. Многие из них хотели бы кормить, но… посмотрите, сколько вредной информации они получали и продолжают получать от педиатров. Если собрать все вместе, вырисовывается страшная картина, вскрывающая корни маломолочности.
Во–первых, матери не знают, что они практически ВСЕ МОГУТ выкормить грудью своих детей, так как молоко появляется, если надо, и в груди нерожавшей женщины или даже старухи и девушки. Исключим из их числа только 1–2 процента действительно больных женщин. Во–вторых, матери не подозревают, насколько сложившиеся в медицинской пропаганде да и в жизни стереотипы способствуют тому, чтобы у матерей становилось меньше молока и они рано переводили детей на "телячью диету". Я перечислю лишь некоторые из них:
1. Каждой женщине внушили, что у нее может не хватать или совсем не быть молока, и чуть ли не половина уже поверили, смирились и сделали своих детей "искусственниками" после 3–4 месяцев.
2. Позднее прикладывание к груди новорожденного вместо возможно частого кормления в первые часы и дни (иногда на сутки или двое совсем уносят ребенка, лишая его самого ценного природного питания - молозивного) приводит к тому, что у матери нарушается процесс лактации (в итоге - очереди за донорским молоком в родильных домах).
3. Ухаживающие за ребенком без опасения дают новорожденному сначала бутылку с соской и лишь потом подносят к материнской груди, сбрасывая со счета импринтинг - привыкание к более легкому сосанию.
4. Ухаживающие за ребенком не задумываются над тем, что, давая младенцу раствор глюкозы или донорское молоко, они вынуждают его меньше сосать грудь матери.
5. Рекомендуется в кормлении прикладывать ребенка только к одной груди, но при этом от переполненной второй груди в организм женщины идет сигнал сократить образование молока, и его действительно становится меньше.
6. Добавки из смесей, которые выписывают врачи после "контрольного кормления", только увеличивают нехватку молока у матери, так как докорм из бутылки ребенку высосать легче и он, не успевая проголодаться, сосет грудь все неохотнее.
7. Реклама представляет молочные смеси удобным и почти идеальным питанием для ребенка, сообщая только об их положительных качествах. Матерям несложно убедиться в их достоинствах: их легко готовить, можно давать ребенку сколько угодно и само кормление можно поручить отцу, родителям, другим членам семьи. Но следовало бы на коробках перечислять также и вредные, отрицательные свойства питания: опасность ожирения (80 процентов тучных детей уносят ожирение во взрослость), расстройство пищеварения (поносы), угнетение микрофлоры в кишечнике, ослабление иммунитета, торможение развития мозговой ткани, акселерация, будущая ранняя импотенция мужчин и другие.
Если бы матери имели полную информацию об этих продуктах, тогда бы они сделали выбор в пользу ребенка.
Сколько же лет потребуется, чтобы работники здравоохранения увидели, как они "помогают" мамам, и отказались от подобной "помощи"? Трудно сказать. Поэтому единственное спасение детей опять–таки в руках их родителей.
Мамы, выпишите себе на отдельный листок крупными буквами: "ОТ РОЖДЕНИЯ ДО ПРОРЕЗЫВАНИЯ ПЕРВОГО ЗУБА КОРМИТЬ РЕБЕНКА ТОЛЬКО ГРУДЬЮ", и тогда с болезнями пищеварения ваш младенец не будет знаком.
А количество кормлений после двух–трех месяцев может быть разное: и пять, и четыре, и три, и даже два раза в сутки. Проверено, малыш приспосабливается к любому их числу. Если кормят реже, он высасывает в каждое кормление больше, чем прежде, и растет нормально.
Опасность перекармливания
Трудно избежать перекармливания ребенка, если чувства голода и сытости сбрасываются со счета, если считается, что врачи, вмешиваясь в этот процесс, могут регулировать его лучше природы, устанавливая свои нормы. Кроме того, наблюдаемую в городах послевоенную акселерацию физического развития, как уже говорилось, приняли за благо и сильно повысили нормы роста и веса для всей территории Советского Союза. В итоге количество ожиревших детей медленно (около 1 процента в год), но непрерывно растет и, по разным данным, уже достигло тревожной величины - от 14 до 25 процентов. Ожирение начинается уже в первый год жизни младенца, и потом остановить его очень трудно. А ожиревший ребенок - это малая подвижность, раннее появление всего "букета" сердечно–сосудистых заболеваний, часто плоскостопие, угроза сахарного диабета, комплекс неполноценности.
Поэтому не надо гнаться за современными нормами веса. Радуйтесь, если ваш малыш к году будет весить от 7,5 до 10,5 килограмма. Одна из наших внучек весила в год всего 6,8 килограмма, но, может быть, она просто вырастет миниатюрной женщиной. Что же в этом плохого? Крепость здоровья, развитие ребенка и его красота совершенно не зависят от этого.
4
ПЕРВЫЙ ГОД–НАЧАЛО ВСЕМУ
(как мы ступили на новый неизведанный путь)
Мир годовалого ребенка - это мир под названием "здесь и сейчас".
Пенелопа Лин
С чего мы начинали сами, что делали и что думаем теперь о первом годе жизни ребенка
Двенадцать лет мы безуспешно боролиcь с диатезом. Но, ожидая рождение нашего седьмого ребенка, решились последовать рекомендации профессора Ильи Аркадьевича Аршавского, посоветовавшего как можно скорее приложить новорожденного к груди матери, чтобы он высосал первые капли молозива. Вместе с женой прошли мы к заведующей отделением родильного дома и просили ее дать ребенка для первого кормления не позже часа после рождения. Заведующая пошла навстречу нашей просьбе. И наша малышка росла с чистой и здоровой кожицей, без диатеза. Мы были поражены: вот какая волшебная сила таится в капельках так называемого незрелого молока. Конечно, ни одну из таких капелек нельзя потерять, не нанося вреда здоровью младенца!
Все это заставило меня всерьез заняться медицинской литературой и добраться до "естественных начал" болезней, здоровья и развития ребенка, стать как бы отцом–профессионалом. Кстати, в Соединенных Штатах уже есть учебные заведения, выдающие такие дипломы отцам и матерям. В самом деле, разве современные родители не должны иметь добротные знания в области различных наук - педиатрии, гигиены, биологии, педагогики, психологии, физической культуры, социологии, философии? Иначе трудно справиться с воспитанием детей в наше время. И еще родители должны понять, осознать, запомнить, что мать, отец и дитя - единая система, крепко связанная многими видимыми и невидимыми, ощутимыми и неощутимыми нитями или линиями, одни из которых крепнут, другие слабеют, но позволяют маме, папе и малышу жить, расти, радовать друг друга и становиться людьми. Не рвать эти связи, а помогать им выполнять свою роль в семье - задача родителей и врачей.
Теперь мы понимаем, насколько важно то, какую жизнь мы создадим новорожденному младенцу в первые часы, дни, месяцы. Она может быть сведена заботами родителей к убожеству комфортного биологического существования, когда первичные потребности - еда, сон, пребывание на свежем воздухе - становятся основными и доминирующими. А все задатки малыша будут проявляться сами собой, как заложенные в нем природой, или наследственностью, чтобы потом неожиданно и непонятно почему вдруг раскрыться или - чаще - не раскрыться.
Но может быть и так, что эти первейшие потребности словно отойдут на второй план, станут как бы второстепенными, а главными будут здоровье, сила, ум, таланты и та душа человеческая, которую нас упорно учили не замечать.
Получается как в сказке: надо выбрать дорогу и с самого начала ступить или на ту, которую все видят, - широкую, торную, с массой указателей - или на узенькую тропинку, настолько еще малозаметную, что надо смотреть в оба и набраться смелости и сил, чтобы пойти по ней.
Четверть века тому назад, сворачивая с торной дороги на эту тропинку, мы не всегда видели, что ждет нас впереди, и, естественно, на душе бывало тревожно. "Правы ли мы?" - спрашивали себя в первой брошюре. "Правы ли мы?" - в газетной статье с тем же названием и даже так назвали первый кинофильм (Архив ВНИКа, 1965. Режиссер М. Игнатов). И только теперь, когда все семеро наших детей выросли и работают, а пятеро обзавелись семьями и растят девять здоровых внучат, мы можем оглянуться и сказать: мы выбрали верный путь, можно идти туда смело, и мы приглашаем последовать за нами единомышленников.
Что же натолкнуло нас на поиски нового пути? Началось все с диатеза…
Почему–то считается: чтобы ребенок рос здоровым, его надо главным образом оберегать от всего - от простуд, от инфекций, от падений и ушибов, от опасности - прежде всего беречь! Но это значит не готовить его к переменам погоды и к разным колебаниям и перепадам температур, не повышать защитные силы организма (неспецифический иммунитет), не учить падать без последствий и так далее, то есть не готовить к тому, что обязательно встретится в жизни.
Мы с самого начала думали иначе: здоровье надо укреплять - делать организм ребенка физически развитым, выносливым, невосприимчивым к болезням, закаленным во всех отношениях, чтобы малыш не боялся ни жары и ни холода. Но как этого достичь, мы не знали и, наверное, долго не решились бы на серьезное закаливание, если бы не… диатез. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Ведь диатез является сигналом того, что организм предрасположен к болезням, особенно к простудным. А мы благодаря диатезу, наоборот, избавились от простуд, укрепили здоровье ребятишек.
Диатез особенно сильно мучил нашего первенца. Личико у него превращалось в сплошную болячку. Где мы с ним только не побывали, каких только средств не перепробовали: мази и примочки, кварц и переливание крови, купания в разных отварах, лекарства внутрь, строгая диета, но… решительного сдвига так и не добились…
Мы тогда жили в только что построенном сборном щитовом домике, еще плохо утепленном. Температура в комнатах могла колебаться от плюс 10–12 градусов (с утра, пока печка еще не затоплена) до плюс 25 градусов (к вечеру). Жена очень расстраивалась: думала, что для малыша это вредно, и мечтала о теплой квартире. Однако и тут оказалось - нет худа без добра. Мы довольно скоро заметили: с утра, пока не затопили печь и в доме прохладно, малышу намного легче - красные пятна на кожице бледнеют, зуд прекращается. Он весел, энергичен, много и охотно двигается, самостоятельно играет. Но стоит его одеть потеплее или сильно натопить печь, как ему сразу становится хуже: зуд мучит малыша, он делается вялым, плаксивым, капризничает и буквально не сходит с рук, требуя внимания и развлечений.
И вот однажды вечером зимой, стараясь как–то унять зуд у плачущего сынишки, Лена Алексеевна вышла с ним на руках в тамбур перед дверью на улицу. Он - в одной распашонке - быстро успокоился, даже развеселился. С этого и началось наше невольное "закаливание".
Как только он начинал расчесывать свои болячки, мы - в прохладный тамбур или на застекленную террасу, а однажды в солнечный февральский денек осмелились выскочить с ним и на улицу. Пригревало по-весеннему, сверкал снег, сияло голубое небо. Сынишка в восторге прыгал на руках у матери, и мы сами развеселились, глядя на малыша. Но было, конечно, все–таки страшновато: а вдруг простудится, заболеет?
Через полминуты вернулись домой, а сынишка протянул ручки к двери - еще, мол, хочу! Все–таки решились подождать до завтра. А на следующий день уже "гуляли" таким образом дважды - тоже примерно по полминутке. Через неделю от наших опасений ничего не осталось: сын чувствовал себя прекрасно. Ему было тогда всего восемь месяцев. А в полтора года сынишка уже сам выбегал босичком на снег и даже нас тянул за собой.
Расхрабрились и мы. Стали все чаще пользоваться этими снежными процедурами: пробежишься по снегу да еще в сугроб по колено влезешь, разотрешь потом досуха ноги - ступни горят, а в мышцах ощущение как после хорошего массажа. А главное, мы приобрели уверенность, что все это не страшно, что это полезно. И все было бы хорошо, если бы не ужасные пророчества, которые обрушивались на нас со всех сторон: "Воспаление легких обеспечено!", "Хронический бронхит и насморк будут непременно!", "Ревматизма не избежать!", "Уши младенцу простудите - оглохнет!"
Но все эти пророчества не оправдывались. Поэтому со вторым сыном мы были уже смелее - с самого начала не кутали его, давали побыть голеньким и дома и на улице, пустили в одних трусах ползать по полу, ходить по земле во дворе.
Вы спросите: неужели нам совсем не было страшно за детей? Было, конечно, особенно вначале, когда мы многого не знали. Нас тогда поддерживала интуитивная уверенность в том, что если ребенку прохлада приятна, то это не может быть опасным или вредным. Мы тогда не знали, что может быть крепок человеческий организм даже у самых маленьких, не знали, что слабым его делает не природа, а условия жизни.
Так мы нашли универсальную форму одежды для детей - трусики. Они годились днем и ночью, летом и зимой, годовалому и шестилетнему. Они освободили нас от траты времени на одевание и раздевание, сократили шитье, стирку, глажение, а детям позволили чувствовать себя здоровыми. Диатезные болячки, которые ни врачи, ни мы не могли излечить, в прохладе не зудели и не тревожили ребят. Уходя из дома, мы, конечно, одевались, но всегда несколько легче, чем принято. Но даже такая одежда вызывала возмущение у окружающих. "Не те времена, чтобы оставлять детей голыми! Что вы, не можете их обуть и одеть?" - набрасывались на нас родственники и знакомые. А врачи, конечно, пугали: "Систематическое переохлаждение нефизиологично, оно приведет к необратимым изменениям". А вот к каким изменениям, никто из них сказать не мог. "Ваши дети расходуют так много энергии на нагревание окружающей среды, что им не хватит ее на рост", "Они у вас не вырастут и останутся карликами. Вы посмотрите, уже сейчас они отстали по росту и весу".
Но врачи не учитывали, что нормы эти были увеличенными, а наши дети - нормальными, акселерация их так и не коснулась.
Мы радовались: ребятишки почти избавились от всяких простуд, тех самых ОРЗ, которые составляют, по некоторым данным, до 91 процента всех детских болезней. Оставшиеся 9 процентов болезней нас тревожили настолько мало, что четверо малышей в детстве даже не узнали вкуса лекарств.
То, что у нас сложилось, назвать системой, видимо, еще нельзя. Но основные принципы, которыми мы руководствуемся, выделить можно. Их три.
Во–первых, это легкая одежда и спортивная обстановка в доме; спортснаряды вошли в повседневную жизнь ребят с самого раннего возраста, стали для них как бы средой обитания наравне с мебелью, другими домашними вещами.
Во–вторых, это свобода творчества детей в занятиях. Никаких специальных тренировок, зарядок, уроков. Ребята занимаются сколько хотят, сочетая спортивные занятия со всеми другими видами деятельности.
В–третьих, наше родительское неравнодушие к тому, что и как у малышей получается, наше участие в их играх, соревнованиях, самой жизни.
Все эти принципы, конечно, не были придуманы заранее, а выработаны в практике жизни, в общении с детьми. Мы пользовались ими интуитивно, неосознанно, преследуя лишь одну цель: не мешать развитию, а помогать ему, причем не давить на ребенка в соответствии со своими какими–то замыслами, а наблюдать, сопоставлять и, ориентируясь на самочувствие и желание ребенка, создавать условия для дальнейшего его развития.