Беркут обрадовался:
- Правильно решила, дочка! За границей столько интересного увидишь. Ты у меня невеста богатая, женихи стаями начнут виться. Забудешь потихоньку своего опера. Что же делать, раз он в тебе чистую душу не разглядел?
Вор в законе притворно вздохнул и отвернулся, делая вид, что смахивает несуществующую слезу. Оксана неожиданно почувствовала, что сидит на чем-то липком и холодном. Резко вскочила, обернулась и ахнула:
- Костюм испортила! В краску села. Что теперь делать?
Казбек махнул рукой:
- Да я тебе сотню их куплю! И в голову не бери. Сейчас заедем в магазин и купим другой. Только не плачь больше, пожалуйста! Не могу видеть твои слезы!
Анисимов в это время допрашивал одного из заместителей Батона. Попугай Кузя, которого Оксанка так и не забрала, сидел в клетке на подоконнике. Внимательно слушал разговор людей, склонив голову набок и посверкивал черными бусинками глаз. Он привык к Сергею. Сидел у него на пальце и на плече, перебирал короткие волосы следователя клювиком и голосом Оксанки говорил, какой он хороший попугай. От этого родного голоса Анисимову каждый раз становилось не по себе.
Только теперь следователь до конца понял, что обязан Зиновьевой жизнью и как ни странно, карьерой. Понял и глупость своего поведения. После публикации в газете документов, полученных якобы от Батона и их копий, присланных в отдел по почте на имя Анисимова, никто не сомневался, что следак ни при чем. Его никто не преследовал и никто не угрожал. Начальство поручило разобраться с документами, но довольно тактично намекнуло, что особо копать не стоит. Сергей получил очередное звание "майор" и отдельный кабинет, став начальником "убойного" отдела.
В газете промелькнула волна более мелких разоблачений. Некоторых чиновников сняли "за связь с преступными группировками". Сергей решил не рисковать и пока "не лезть на рожон". Он сделал вид, что вполне доволен успехами, тем более, что всех трех замов Батона посадил. Сейчас его беспокоила Оксана. Вместе с другом они искали ее неожиданно затерявшиеся следы.
На другой день, после обеда, отец и дочь в сопровождении трех охранников, улетели в Лондон. Тауэр и старинные кельтские храмы, зеленые холмы Ирландии и гористая местность Шотландии с ее старинными замками. Дорогие отели и рестораны. Походы по шикарным магазинам и экскурсии по городам. Две недели промелькнули, как один миг. Целые дни они проводили вместе. Оксана все больше узнавала отца. Он рассказывал о своей жизни, ничего не скрывая. Описывал суровые тюремные порядки и законы. Лишь об убийстве ее матери не обмолвился ни словом. Сказал только, что услышал о смерти бывшей подруги случайно. Дочь говорила о своей жизни в деревне с бабушкой.
Паромом перебрались во Францию. Побывали в Лувре и Версале, на Монмартре и у Триумфальной арки, поднялись на Эйфелеву башню. Долго сидели в ресторанчике, пили вино и кофе, оглядывая с высоты французскую столицу, словно подернутую голубоватой дымкой тумана. День был пасмурным, но отец и дочь радовались этому. Многодневная жара уже "достала" их.
Прошел месяц, как они уехали из России. После Франции были Мадрид и Рим. Испанские марьяччо исполняли для девушки прекрасные серенады по вечерам, но ее это не радовало. Казбек всячески старался развеселить дочь, но у него ничего не получалось. Оксана становилась все скучнее и скучнее. Она отказывалась ехать гулять и старалась все больше побыть одна, лежа в постели. Казбек ничего не понимал. Пробовал спрашивать, но она молчала и лишь грустно улыбалась в ответ.
В Вечном городе они остановились в небольшом частном пансионе. На другой день девушка твердо решила поговорить с отцом. Рано утром Оксана, одетая в роскошный атласный халат, постучалась в дверь его комнаты. Дождалась разрешения и вошла. Константин Федорович встретил ее улыбкой, еще нежась в широченной постели:
- Доброе утро, малышка! Как спалось?
Протянул руки к ней и одеяло сползло до половины, открывая взору еще крепкую грудь. Она не подошла по обыкновению и его это удивило. Оксана запахнула атласный халат поплотнее и уселась в кресло. Закинула ногу за ногу. Тяжело вздохнула:
- Я пришла поговорить…
Он заметил ее бледное лицо и круги под глазами. Улыбка пропала. Беркут сел на кровати и встревожено спросил:
- Что случилось? Может, врача вызвать?
- Я должна тебе сказать, но не знаю как. Не перебивай меня…
Она сделала несколько судорожных вдохов, словно перед прыжком в воду и судорожно выпалила:
- Я беременна. Срок два месяца. Я не сказала всей правды вам с Арнольдом в тот вечер, когда мы разговаривали. Мы с Анисимовым провели ту июльскую ночь вместе…
Казбек от такой новости ошеломленно молчал и какое-то время не знал, что сказать. В голове от этой новости все смешалось. Оксана решила, что он сейчас начнет уговаривать ее избавиться от ребенка и торопливо сказала:
- Ребенок мой и избавляться от него я не собираюсь!
Беркут кивнул. Потер пальцами лоб и широко улыбнулся:
- А кто говорит об аборте? Воспитаем! У меня кроме дочери еще и внук будет. Разве это плохо? Рожай! Я, конечно, ничего не смыслю в воспитании детей, но думаю, что вдвоем справимся. Я так рад, ты даже представить не можешь, как я рад твоему сообщению! Ты собираешься сказать Анисимову о ребенке?
Она наблюдала за ним. Искренняя радость отца успокоила Оксану. Она отрицательно покачала головой:
- Зачем? Эта новость не будет ему в радость, как тебе.
Константин Федорович был очень доволен ее ответом, хотя он и сделал вид, что страдает за дочь. Теперь осталось сделать так, чтобы она никогда не встретилась с Анисимовым. По приезде в Россию он решил перебраться жить в Петербург.
Сергей в это время лежал в больнице в тяжелом состоянии. За это время он сумел выйти на след Оксаны. Ни слова не сказав другу, куда направляется, он пришел в квартиру Казбека. Остававшиеся в квартире охранники, получившие инструкцию от шефа, что делать со следователем, затащили его в квартиру и зверски избили. Ночью забили в багажник иномарки. Вывезли за город и бросили в лесу, предупредив:
- Еще раз появишься поблизости от этой квартиры, считай, что ты труп! Понял?
Пнули напоследок в живот и уехали. Окровавленный и еле живой, он сумел выползти на дорогу. Несколько легковых машин промчались мимо, объезжая неподвижное тело и только водители-дальнобойщики на огромной фуре подобрали полумертвого, потерявшего сознание следователя. Они доставили его в ближайшую больницу.
Очнувшись через два дня, он рассказал правду лишь Валерке Украинцеву. Остальные считали, что на него напали на улице. В таком городе, как Москва, в этом не было ничего удивительного. Подобные происшествия случаются сплошь и рядом.
Беркуты в конце сентября вернулись в Россию. Оксана сразу же уехала в заброшенную деревню сказать ребятам, что опасность миновала. Казбек пытался ее отговорить или взять его с собой, но она настояла на своем:
- Я хочу побыть одна.
Она постаралась одеться так, как одевалась прежде: в джинсы и куртку. Брюки на талии не сходились. Она продернула сквозь шлевки пояс от халата, сверху надела длинный свитер и широкую куртку. Около полудня уехала в деревню рейсовым автобусом, хотя Константин Федорович предлагал отвезти ее на машине. Молодая женщина решительно отказалась.
Под вечер добралась до деревни. Шла пешком, любуясь на позолоченные деревья и яркие пятна елей среди желтой листвы. Тяжелая сумка оттягивала руку и она часто перемещала ее со стороны на сторону. Большая часть ребят, еще в августе вернулась в Москву. В доме ее бабушки жили Рокер, Голландец и… к большому удивлению Оксаны, Крепыш. Когда она постучалась в окно, они все были дома. Рокер распахнул перед ней дверь и радостно сказал:
- Здравствуй, Оксана! Вот уж не ожидали тебя увидеть! А мы в твоем доме поселились. Если скажешь, чтобы убирались, в другой переберемся.
Женщина улыбнулась:
- Привет, ребята! Живите, сколько хотите. Я приехала сказать, что опасность давно миновала. Не могла раньше приехать, прошу простить.
Ответил Крепыш:
- Да ерунда! Ребята еще месяц назад в Москву уехали, а нам тут нравится. Рокеру с Голландцем здесь легче за мной присматривать. У меня, как ты и обещала, ни дня без приключений.
Она внимательно всмотрелась в его спокойное лицо:
Я смотрю, ты изменился…
Парень смутился и развел руками:
- Лес изменил, тишина эта, не спешность. Прости меня. Я тут девчонку в деревне присмотрел, жениться хочу. Тебя ждал, чтобы сняла с меня это проклятье. А то какой я муж, если двух шагов без присмотра сделать не могу? Ребята и на свиданья провожают и с них встречают. Смех и грех! Представляешь, заяц лягнул, когда они меня со свиданья встретили. Прямо у них на глазах! Выскочил из-за куста и под ноги кинулся. Мужикам ничего, а у меня вся нога была разодрана.
Она дотронулась до его руки и чуть улыбнулась:
- Считай, что его уже нет. Будь счастлив и почаще вспоминай мои "уроки"! У вас найдется местечко для ночлега? Возвращаться поздно.
- Выбирай место, ведь ты хозяйка.
- Я бы на печке легла, как в детстве. Да жаль, она не топлена…
Рокер возмутился:
- А где мы готовим по-твоему? Научились еще в августе. Дыму наглотались в первый раз всласть. Все уревелись, пока вторую заслонку не нашли, да не убрали. Сейчас постелим и спи. Мы тут, извини, похозяйничали. В сундуки заглянули. Сейчас тебя накормим деревенской пищей…
- Я тоже кое-чего привезла. Вот, распаковывайте сумку!
Оксана проснулась неизвестно отчего. Вокруг стояла темнота и тишина, слышалось лишь сопение Крепыша с дивана и легкий храп Голландца на большой кровати в горнице. Рокера не было слышно. Женщина протянула руку и в полнейшей темноте нащупала свои часы на краю печки. Нажала на кнопку освещения: было четыре утра. Минут пятнадцать она ворочалась, стараясь найти удобное положение и снова заснуть. Но что-то мешало спать спокойно. На душе было тревожно. Эта тревога не давала ей покоя уже два месяца.
Оксана осторожно соскользнула с печки и оделась в уголке. Накинула куртку на плечи. Слегка приподняв дверь, чтоб не скрипнула, скользнула в сени. Так она раньше сбегала на рыбалку, чтобы не будить бабушку. Убрала задвижку на второй двери, поставив тяжелый дубовый брус в угол. Спустилась вниз по трехступенчатой лестнице. Сбросила крючки с легкой дощатой двери и вышла на улицу. Ночь была без звезд. Стояла кромешная темень, но она знала здесь каждую травинку. Постояла у крыльца, прислушиваясь. Тишина наваливалась на плечи. Вздохнула и направилась к берегу озера.
Найдя в кармане спички, присела возле старого кострища. Пошарила рукой по земле. Опавшие березовые и ивовые листья зашуршали под рукой. Перед этим стояла сухая и довольно теплая погода, несмотря на конец сентября. Как и при бабушке, на земле лежало несколько крупных сухих сучков. Оксана нагребла пальцами листьев, положила сучки сверху и чиркнула спичкой по коробку. Поднесла колеблющийся огонек к сухой листве. Пламя пробежало по краю одного листка, словно пробуя его на вкус, перескочило на другой. Затем, будто в испуге, коснулось старого березового сучка. Зацепилось за остаток бересты и костер разгорелся.
Зиновьева присела рядом. Память вернула ее на другой берег озера. Она видела в веселом пламени костра лицо Анисимова, его глаза и улыбку, сверкающие фужеры… Судорожно вздохнула и уткнувшись лицом в колени, расплакалась. Она не слышала, как из дверей дома выскользнула мужская фигура и замерла в густой тени дома, наблюдая. Увидев, как она заплакала, человек решительно направился к ней. Остановился в двух шагах и тихо спросил:
- Что случилось, Оксана? Рассказывай!
Девушка испуганно вскинула голову: рядом стоял Рокер. Парень присел рядом с ней на валежину:
- Поделись со мной. Я тебе не враг. Ты не просто так приехала. Тебе плохо, да? Это из-за Анисимова? Что у вас произошло?
Все наболевшее неожиданно выплеснулось наружу. Она уткнулась ему в грудь лицом и разрыдалась. Он, не говоря ни слова, просто гладил по плечам ладонью и молчал. Бывший спецназовец каким-то шестым чувством понял, что ей НАДО дать выплакаться. Оксана понемногу успокаивалась. Всхлипы становились все реже и реже. Плечи вздрагивали уже не так часто. Наконец она отстранилась, вытерла глаза и щеки носовым платком и сказала:
- Спасибо, Володя, что не стал утешать. Мне надо было выреветься в чье-то плечо…
Он тихо повторил, глядя то на нее, то на костер:
- Рассказывай…
Зиновьева начала с того момента, как ребята уехали. Рассказала о встрече с отцом, чем она занималась все это время, о своей беременности и о тоске по следователю. Рокер слушал, не перебивая, не задавал вопросов, только все больше мрачнел. Когда Оксана замолчала, минут десять стояло молчание. Еле слышно потрескивали дрова в костре. Край неба чуть посветлел. Подкрадывался рассвет. Парень заговорил неожиданно:
- Казбек твой отец и это твое право верить ему или нет. Я работал на другого бандита, но немало слышал и о твоем папаше. Извини за то, что я сейчас скажу. Батон был бандит, но не дипломат! Он пёр напрямую. Если угрожал, то угрожал. И если собирался убить - убивал. Он был легко просчитываем. Казбек другой: он коварен и хитер. Он никогда и никого не предавал, да ему и не зачем было. Этим заслужил репутацию кремня, но никто не задумался, какой ценой и за чей счет? Он умеет так столкнуть лбами, что вражду уже не затушить. В живых остаются единицы и он спокойно прибирает к рукам то, что принадлежало прежде воюющим сторонам. Я не верю, что Анисимов не искал тебя! Я видел его глаза и как он смотрел на тебя. Просто от тебя это скрыли по приказу Казбека. Он умеет надавить! Подумай сама: его спешка с ремонтом, переменой фамилии, отъезд, ненавязчивые разговоры о том, какой Анисимов подлец - разве это не подначивание? Ты сама отказалась звонить, сама решила воспитать ребенка - это на руку твоему отцу. Он исподволь подтолкнул тебя к такому решению. Сейчас, я уверен, он еще что-нибудь придумает, лишь бы ты не встретилась с Сергеем. Даже отойдя от дел, он остался вором в законе! Костя перешагнул через воровские законы, но зятя-мента ему не простят! Подумай!
Оба молчали очень долго: Оксана "переваривала" услышанное, а Рокер просто ждал. На улице становилось все светлее. Она неожиданно предложила:
- Давай съездим порыбачить?
Он кивнул:
- Поехали. Хотя предупреждаю - клева нет! Вчера часа четыре на озере пробыл. Даже паршивого ерша не поймал!
- Ну и пусть! Захвати мой спиннинг и арбалет.
- А его-то зачем? К уткам сейчас не подобраться. В стаю собрались, пугливые стали. По камышам прячутся.
- Увидишь!
За время его отсутствия девушка поймала у берега с десяток крошечных лягушат, спавших под корнями старой ивы, склонившейся над водой. Через пару минут Рокер вовсю работал веслами. Оксана забросила в воду несколько "донок", наживив их дрыгающими лягушатами. С трудом натянула арбалет и прошептала на ухо парня:
- Замри.
Подняла со дна лодки булыжник. Прикинула его на руке и размахнувшись, швырнула в камыши. Оттуда с испуганным криком вылетело несколько уток. Стрела, легонько прозвенев, прошила воздух и впилась в крыло молодого селезня. Тот, кувыркаясь, плюхнулся в воду. Попытался уплыть в кусты. Оксана напряглась. Протянула руки и сосредоточилась. Раненая птица со страшным криком начала медленно приближаться к лодке. Зиновьева попросила:
- Сверни ему шею сам, я боюсь!
Удивленный Рокер наклонился к воде и сцапал бьющуюся птицу за шею. Через мгновение все было кончено. Тушка утки шлепнулась на дно лодки. Зиновьева повторила свой фокус в разных местах еще трижды, но попасть в стремительно летящих птиц удалось еще лишь раз. Жирная старая утка легла рядом с селезнем.
Положив арбалет на носу, она перешла на корму и проверила донки. С шестнадцати крючков сняла пять разных рыбин от окуня до сома и щуки. Парень наблюдал за ее действиями. Оксана снова забросила донки и попросила:
- Греби помедленнее!
Через полчаса на дне лодки ворочалось уже три сома, пара довольно крупных щук, несколько язей и окуней. Рокер обрадовался:
- У меня такого улова и летом не было!
- Меня приятели-мальчишки научили еще в детстве. Бабушка гребла, а я охотилась и рыбачила.
Совсем рассвело. День обещал быть серым. Ровно окрашенное небо низко нависало над землей, но дождя пока не было. Зиновьева села на корме и махнула рукой:
- Пора к берегу!
Немного помолчав, добавила:
- О том, что я тебе рассказала сегодня ночью, никому из ребят не говори. Ладно?
Он навалился на весла:
- Не скажу. Если помощь требуется, говори.
- Я думала над тем, что ты сказал. Раньше я почему-то не задумывалась над такими очевидными фактами. Мне казалось, что отец просто пытается уберечь меня от страданий. Теперь я попробую последить за ним, подслушать его разговоры. Вам, думаю, лучше не вмешиваться - слишком опасно. Если отец действительно такой, как ты сказал, он убьет вас, не задумываясь.
- И все же, если потребуется помощь, рассчитывай на меня.
Она кивнула головой и чуть улыбнулась, хлопнув его по плечу.
С утра они вчетвером сходили к бочажине, где все еще покоился мотоцикл Крепыша. Идея принадлежала Оксане. В одном из заброшенных домов она разыскала здоровенный моток толстой стальной проволоки. С помощью молотка Голландец расправил ее и сделал два длиннющих девятиметровых багра с большими крючками на концах. С ними и отправились к бочагу.
Зиновьева сразу направилась к левому краю лужи и начала медленно опускать багор в воду. Рокер помогал ей. Уже через пару минут женщина "нашла" затонувший мотоцикл и зацепила его. Попросив Голландца и Крепыша держать багор, вместе с Володей с другой стороны начала опускать в воду второй крюк. Через минуту зацепилась и попросила:
- Тянем осторожно. Как только покажется из воды хоть что-то Голландец должен успеть сцапать мотоцикл. Если ему это удается, остальные идут на помощь к нему. Хоть проволока и стальная, но может разогнуться от тяжести.
Начали медленно поднимать мотоцикл наверх. Проволока вибрировала под руками. Подняли метров на пять, немного передохнули и потянули дальше. Из воды выглянул хромированный руль. Крепыш вцепился в проволоку, а здоровенный Голландец потянулся вперед и ухватился за ручку:
- Держу!
Оксана толкнула Рокера локтем:
- Помоги Леше!
Когда мотоцикл был уже наполовину вытащен из воды, к приятелям присоединился Крепыш. Он долго танцевал вокруг вытащенного "железного коня" какой-то нелепый танец и напевал во все горло "Маритану". Потом подхватил Оксанку на руки и закружил вокруг себя:
- Оксанка! Я так рад! Моя "Ямаха" снова со мной и она даже не заржавела за это время. Спасибо тебе большое, что помогла. Я к Насте сегодня на ней рвану!
Она сготовила обед и пообедала вместе с ребятами, а потом Рокер увез Зиновьеву до автостанции на мотоцикле. Посадил в автобус, еще раз попросив рассчитывать на него. Стоял у автостанции, пока автобус не скрылся из вида. Вздохнул и направился к "Харлей Дэвидсону". С толчка завел мотор и вернулся в деревню.
К вечеру Оксана появилась в квартире отца. Как ни в чем не бывало, чмокнула его в щеку и улыбнулась: