- Господи, вы тоже увлекаетесь Друниной? Это моя самая любимая поэтесса! Знаете, я был страшно расстроен, когда узнал, что она покончила с собой. Представляете, сколько замечательных стихотворений она могла бы написать за это время!
Зиновьева буквально задохнулась от радости. Ее глаза "загорелись". От сухости в голосе не осталось и следа:
- Вы правда любите Друнину?
Он горячо воскликнул:
- Правда! И с самого детства! Я даже переписывал ее стихи от руки! Одноклассники какое-то время дразнили меня за это "девчонкой"!
Оксанка окончательно "растаяла" и широко улыбнулась:
- За два года работы в этой библиотеке я впервые встречаю любителя поэзии Юлии Друниной. Да еще мужчину!
Парень сделал вид, что смутился. Опустил синие глаза вниз и пожал широкими плечами:
- Я, честно сказать, тоже. Мои приятели и приятельницы увлекаются детективами и смеются надо мной. Говорят, что я старомоден. А мне кажется, что это они ничего не понимают, твердя глупые стихи из репертуара Алсу, Шуры, Децла, Земфиры и других. А стишки-то заурядные и претенциозные! Нет ни смысла, ни рифмы.
Оксанка горячо воскликнула:
- Я тоже так считаю!
Плейбой мгновенно ухватился за такую замечательную возможность быстро выполнить задание, которое возложил на него Батон. Сделал вид, что раздумывает. А затем, почти с робостью, взглянул ей в лицо и неуверенно предложил:
- Если вы не возражаете, может встретимся сегодня? Погуляем по Арбату, по Нескучному саду? Все-таки не часто мне приходится беседовать с людьми, которые понимают и разделяют мои интересы. К тому же и вечер у меня сегодня свободный.
Зиновьева кивнула:
- Я бы не против, только рабочий день у меня заканчивается в восемь вечера. Хотя обычно я вообще сижу здесь до девяти. Мне тоже давно не доводилось встречать единомышленника. Даже наши сотрудники в библиотеке не понимают моих увлечений…
Он пожал плечами:
- Прекрасно! Я заеду за вами в восемь.
Плейбой захватил с собой пару книжек стихов Друниной и Гумилева. Это еще больше поразило Зиновьеву. Она указала молодому человеку полку, где стояли поэтические сборники. Тот быстро выбрал книги и вновь вернулся к стойке. Дождался, когда Зиновьева занесет книги в формуляр. Мило попрощавшись "до вечера", парень направился к выходу, оставив Оксанку в раздумьях.
Кое-что в поведении незнакомца насторожило ее: незнакомец схватил первые попавшиеся книги, даже не просмотрев, как истинный ценитель, содержания. Немного поразмыслив, она решила, что это так - пустые страхи и парень просто давно не читал любимых поэтов. Не хорошее предчувствие отнесла к тому, что совсем не умеет общаться с молодыми людьми.
Сидела и думала о предстоящей встрече, часто поглядывая на часы. Впервые время тянулось для нее невыносимо медленно. Об Анисимове мыслей не возникло…
В восемь вечера девушка выскочила из дверей библиотеки и наткнулась на незнакомца. Он был в белых брюках и кремовой рубашке. Стоял, опираясь спиной на машину и ждал. С улыбкой протянул три роскошные алые розы:
- Я прошу вас принять их, как мою искреннюю признательность за понимание.
Оксанка чуть не задохнулась - ей впервые дарил цветы мужчина! Она зарделась, принимая розы и пробормотала:
- Спасибо…
Уткнулась лицом в цветы, вдыхая чуть заметный аромат. Разглядывала капризно изогнутые лепестки, стараясь прийти в себя. Плейбой подошел к пассажирской дверце шикарной серебристой "Ауди" и галантно распахнул ее:
- Прошу!
Зиновьева шагнула к машине. Поддела носком туфли неизвестно откуда взявшийся увесистый камень и подопнула его. Булыжник, словно пуля, врезался в бок иномарки, оставив на ней вмятину и царапину. Оксана, открыв рот, остановилась и испуганно посмотрела на парня.
Плейбой с трудом сдержался, чтоб не кинуться на нее с кулаками. Вместо этого мило улыбнулся и махнул рукой, мол "ерунда". На мгновение отвернулся, словно бы посмотреть на переднее колесо. Его красивое лицо перекосило от злости. Он беззвучно выругался. Зиновьева успокоилась, подошла к машине, но вдруг спохватилась:
- Господи! Да ведь мы даже и не познакомились! Меня Оксаной зовут, а вас?
Он улыбнулся, поворачиваясь и с легкой улыбкой глядя на нее:
- Всеволод. Можно Севой звать. Могли бы посмотреть на карточку читателя! Предлагаю перейти на "ты". Все же мы оба где-то в душе романтики. Как вам предложение? Если против, я не обижусь.
Оксанка улыбнулась, подходя к автомобилю:
- Можно и на "ты"! Красивая машина. Извини, что я ее поцарапала.
Он неопределенно махнул рукой, словно такое случалось постоянно. Усадил ее на переднее сиденье и захлопнул дверцу. Обходя машину спереди, произнес улыбаясь:
- Я бизнесмен. Занимаюсь экспортом мехов. Без машины никуда!
Забрался в машину и повернулся к ней:
- Ты, наверняка, умираешь с голоду, как и я. Давай заедем в кафе? Я угощаю.
Она немного подумала и согласилась:
- Ну, раз ты можешь себе позволить такое удовольствие, я не против. Лишь бы тебя "не ударило" по карману в денежном плане! Сообщаю сразу, зарабатываю я мало и на подобные заведения не могу позволить себе тратить деньги.
Плейбой улыбнулся:
- Да нет проблем! Я так рад встрече с таким же любителем поэзии, каким являюсь сам. Столько лет никак не мог найти единомышленника и надо же. Нашел! К тому же красивую девушку!
Зиновьева зарделась от его последних слов. Ей было приятно. Машина отъехала от библиотеки. Сева всю дорогу читал ей стихи Ахматовой, Рубцова и Асадова, которые он выучил утром. Ему пришлось здорово потрудиться, чтоб выполнить это задание. Утешала мысль, что Батон хорошо заплатит.
Оксанка млела от счастья: наконец-то нашелся человек, разделяющий с ней ее любовь к поэзии! Она тоже принялась декламировать и надо сказать, что получалось это у нее весьма профессионально.
Плебой удивленно слушал. Вообще-то он был парнем не глупым. В свое время закончил институт культуры и хорошо разбирался в искусстве. Будь эта девушка не очередным "заданием", а просто знакомой, он бы попытался ей помочь. Но работа обязывала… Парень внимательно взглянул на Оксану и впервые за все время, искренне сказал:
- Тебе бы на телевидение или радио! Ты чувствуешь каждую строчку, словно пропускаешь ее через сердце. Не каждому такое дано.
Зиновьева потупилась. Смеясь, замахала руками и покраснела, хотя в душе была довольна. Бесхитростной Оксанке и в голову не приходило, что все это неспроста. Для себя она сразу решила, что такой красавчик заинтересовался ею только из-за обоюдной любви к поэзии, из-за непонимания другими его взглядов и она не должна рассчитывать на иные отношения.
Она слушала умную речь Всеволода, принимала его ненавязчивые ухаживания и удивлялась, что "новый русский" оказался таким порядочным. Зиновьева хоть и не имела опыта общения с мужчинами, но от библиотекарш не мало слышала о том, как себя ведут богатенькие Буратины. Сева не пытался ее обнять, безо всякого высокомерия разговаривал с ней и казался таким искренним!
Они вместе вошли в кафе. Кавалер галантно поддерживал ее под локоть и Оксанка чувствовала себя королевой. На душе было радостно. Сева усадил ее за столик, подвинув стул. Девушка несколько смущенно осмотрелась, мгновенно заметив: на ее красивого спутника оглядывались.
Зиновьева видела завистливые взгляды девушек за соседним столиком. Ее они разглядывали с недоумением, задерживая взгляд на старомодной косе до пояса. Склонившись головами, о чем-то заговорили вполголоса.
Оксана вдруг вспомнила о своих стареньких потертых джинсах, не модной блузке, простеньких туфельках-лодочках с поцарапанными носами, тщательно закрашенными ваксой. Постаралась поджать ноги под стул, чтобы никто не увидел их. Зиновьева увидела себя, как бы со стороны и поразилась своему "серому" виду на фоне роскоши.
Всеволод, казалось, никого вокруг, кроме нее, не замечал. Он вел себя так, словно полностью очарован ею. Протянул меню с задумчивым видом и попросил:
- Выбирай!
Девушка взглянула на названия и растерялась: указанные в меню блюда были ей абсолютно незнакомы. Оксана даже не представляла, что скрывается под названиями "Ночь Шахерезады", "Морской бриз" и другими. Она смущенно улыбнулась и вернула роскошную позолоченную папку Всеволоду. Честно призналась:
- Выбери сам, ладно? Я просто не знаю, что это такое.
Он ласково, с ободрением, улыбнулся ей и кивнул. Уверенно подозвал официанта и сделал заказ. Притянув парня за лацкан пиджака вплотную, что-то прошептал на ухо. Тот улыбнулся понимающе и слегка поклонившись девушке, исчез.
Наверное, впервые в своей жизни Плейбой чувствовал желание исчезнуть, раствориться в воздухе, лишь бы не выглядеть столь глупо в своем любимом кабаке. Он никак не мог понять, почему так происходит, хотя подсознательно чувствовал - девушка рядом имеет к происходящему прямое отношение.
Едва стол накрыли, Оксанка потянулась за хлебом и перевернула на белые брюки Севы соусницу. Она и сама не ожидала подобного фокуса. Основная часть густой оранжевой массы пришлась на верх брюк. Остальное, живописными брызгами, распределилось по брючинам.
Сева обескуражено поглядел на извинявшуюся девушку, протягивающую ему салфетку. Взглянул на свои парадные французские брюки. Попытался стереть хотя бы самое основное, но лишь размазал еще сильнее. Через силу улыбаясь, попытался пошутить:
- Ничего страшного! У меня дома имеется отличный стиральный порошок!
Улыбка получилась несколько кривоватой и он сам сознавал это. Заметил насмешливые взгляды девиц из-за соседнего столика и теперь старался не смотреть в их сторону.
Вскоре на его рубашке появилось пятно от красного вина. Он как раз собирался выпить с Оксаной "за знакомство". Девушку слегка толкнул проходивший мимо парень и багряная жидкость мигом оказалась на шикарной рубашке кавалера. Белый наряд превратился в скатерть после попойки. Девицы за соседним столиком уже откровенно хохотали.
Плейбою в срочном порядке пришлось бежать в туалет замываться. Наругавшись в кабинке всласть, настучавшись кулаком по стенам, прокляв неоднократно Батона, девчонку и это задание, он с улыбкой обреченного вернулся за столик…
Они просидели в кафе до половины одиннадцатого вечера. Всеволод, несмотря на злость в душе, вынужден был несколько раз приглашать Оксану потанцевать, чтобы не насторожить девушку. И каждый раз мысленно прощался с пальцами на ногах.
Опыта в танцах у Зиновьевой не было и она почти постоянно стояла на его шикарных белых туфлях, обляпав их ваксой со своих туфелек. Мало того, он еще вынужден был подбадривать ее и шептал:
- Ничего страшного. Уже лучше получается. Глядишь, в конце вечера станешь танцевать лучше меня…
Оксана смущалась от его внимания, каждый раз извиняясь за свою неуклюжесть. Плейбой старался удержать на лице веселую мину, а в душе готов был убить эту девчонку. К тому же веселые взгляды посетителей кафе просто выводили его из себя. Когда девушка направилась в туалет, он не в силах терпеть дальше, быстро огляделся и бросил в ее бокал две таблетки. Слегка поболтал, чтоб растворились.
Оксана вернулась через минуту. Сева с улыбкой предложил:
- Не хочешь выпить на брудершафт? Мы с тобой обязательно должны встретиться еще раз…
Девушка, уже изрядно подшофе, согласилась и кивнула:
- Согласна!
Плейбой протянул ей бокал:
- Чур, до дна!
Переплетясь руками, они выпили вино и слегка соприкоснулись губами. Девушке поцелуй показался страшно смешным и она дернула головой. Помада с ее губ, словно издеваясь над молодым человеком, размазалась по всему лицу парня. Минут через пять Сева предложил Оксане прокатиться. Она кивнула и встала.
Когда странная парочка выходила из кафе, не было ни одного человека, кто не смеялся бы над заляпанным с ног до головы красавчиком. Зато Оксанка шла рядом абсолютно чистенькая…
Вышли на улицу. С кривой улыбкой Плейбой подвел ее к машине. Распахнув дверцу, сказал:
- Давай я тебя домой увезу? А то уже поздно, как бы не обидел кто.
Бесхитростной девушке такая забота понравилась и она кивнула:
- Если тебе не трудно…
Назвала адрес и забралась на переднее сиденье. В голове шумело. Когда парень устроился рядом, извинилась:
- Ты извини за вечер. Понимаешь, я ведь впервые вино пила. Сейчас спать хочу…
Сева улыбнулся:
- Ну и спи себе! Когда приедем, я разбужу.
Зиновьева вырубилась в машине через пару минут. Плейбой тут же перестал улыбаться. Яростно поглядел на спящую сном праведника спутницу, развернул "Ауди" и направился в сторону Рублево-Успенского шоссе. Там находилась дача Батона. Всю дорогу Севочка ругался не переставая…
Весь в пятнах, кипящий от злости и унижения, Плейбой предстал перед изумленным шефом и его телохранителями, возникнув в дверях холла грязным привидением:
- Батон, это не девчонка, а настоящий магнит для неприятностей! Ты посмотри, во что она меня превратила в течение трех часов. Я же похож на чучело! Пальцы на ногах болят, моя лучшая одежда и обувь безвозвратно испорчена! Надо мной смеялись в моем любимом кабаке эти ничтожества, сутенеры! Я маленьким был и то столько всего на себя не проливал, сколько за один сегодняшний вечер… - Он на мгновение остановился, чтоб передохнуть, а затем добавил: - Она умудрилась исцарапать даже мою крошку "Ауди". Может мне увезти девку и выбросить где-нибудь по дороге в мусорницу? Это мне больше нравится!
Шеф ухмыльнулся, разглядывая разозленного щеголя и чистюлю. Он был весьма рад видеть его таким. Этот красавчик частенько бесил Батона. Телохранители с интересом разглядывали "костюмчик" симпатяги, а особенно его рожу в помаде и с трудом сдерживали смех. Авторитет медленно встал из удобного кресла и направился на улицу. Телохранители шагнули следом.
Батон подошел к машине Плейбоя. Наклонившись, заглянул внутрь. Посмотрел на спящую чистенькую девушку в машине. Повернулся к Всеволоду и ехидно сказал:
- Если бы она притягивала неприятности, то в первую очередь превратилась бы в поросенка сама! Не надо сваливать собственную неаккуратность на других. Сначала нам надо расспросить ее обо всем, а уж потом решим, что с ней делать. Заприте ее в подвале…
Два охранника решительно распахнули дверцу иномарки и вытащили бесчувственное тело из машины. Тело Зиновьевой моталось в их руках. Словно тряпичное. Один из телохранителей хмыкнул, держа девушку на руках и разглядывая порозовевшее ото сна личико:
- Шеф, а она хорошенькая, только одета плохо! Я бы не прочь с ней развлечься! Может, не стоит в подвал? Лучше в кладовку, там теплее.
Батон легко согласился:
- Можно и в кладовку. И вообще, попробуйте привести ее в чувство. Мне надо с ней потолковать…
Зиновьеву положили на диван в холле и попытались разбудить. Охранники трясли ее за плечи, давали Оксане нюхать нашатырь, уксус, даже духи - эффект был ноль. Батон нервно ходил из угла в угол, поглядывая в сторону сопящей охраны. Злющий Плейбой застыл в кресле в углу, оттуда наблюдая за происходящим.
Батону наблюдать надоело. Коротко сказав:
- Я в кабинете. Плейбой, поговорить надо…
Ушел наверх в сопровождении красавчика.
Наконец парни решили облить голову девчонки холодной водой. Длинный принес поллитровую пивную кружку воды и собрался плеснуть Оксане в лицо. Слон чуть наклонился, чтобы посмотреть на эффект. Зиновьева в это мгновение очнулась и быстро села.
Длинный задержать руку не успел. В результате вся вода угодила Слону в лицо. Тот стряхнул воду и угрожающе произнес:
- Ты чё, Длинный? Совсем оборзел?
Первый охранник удивленно развел руками:
- А я то тут при чем? Это она приподнялась!
Оксанка потянулась всем телом. Зевнула и с интересом огляделась вокруг. Незнакомая обстановка ничуть не напугала ее, так как она еще не протрезвела. Пьяным голосом спросила:
- Где я нахожусь? Где Сева?
Встала с дивана и огляделась еще раз в роскошно убранном холле. Ее заметно качало. Оба охранника на мгновение застыли, а затем Длинный с криком:
- Шеф, она очнулась!
Бросился по лестнице наверх. Вернулся он в сопровождении Батона. Плейбой остался наверху по распоряжению шефа. Авторитету не хотелось, чтоб девчонка вновь увидела Севочку, надеясь сыграть "на симпатии".
Батон окинул Зиновьеву пристальным взглядом. Указав рукой на диван, предложил:
- Присаживайтесь, мадемуазель! Мне с вами поговорить надо, вот вас сюда и привезли…
Зиновьева потянулась снова. Еще раз сладко зевнула и спокойно уселась на диван. Кое-как сосредоточилась. Разлепив закрывающиеся глаза, спросила:
О чем говорить будем?
Батон по-хозяйски развалился в кресле напротив, закинув ногу за ногу:
- Например, как вы винтовку сняли с карниза. Объясните теперь, где она находится и что ментам известно?
Оксана точно так же, как авторитет, закинула ноги друг на друга. Вытянула их по ковру. Сосредоточила взгляд на толстощекой физиономии с маленькими свинячьими глазками. Пожала плечами и ответила:
- А я откуда знаю? Меня сначала за стрелка приняли в ОМОНе, скрутили, а потом отпустили. Винтовка, наверное, у них осталась. Больше я ничего не знаю.
Батон быстро спросил:
- Ваш приятель, мент, знает?
Оксанка удивилась и окончательно проснулась:
- Сергей Александрович вытащил меня от ОМОНовцев и навряд ли что знает. Он следователь одного из отделений милиции и к этому делу не имеет никакого отношения. Вы удовлетворены? А теперь я бы хотела узнать, куда вы дели Севу и уехать домой спать. По-моему, я сегодня напилась!
Охранники за ее спиной ухмыльнулись. Батон неопределенно хмыкнул, решив немного попугать девчонку:
- Эту ночь вы проведете здесь. Сева в надежном месте сидит…
Спокойствие покинуло Зиновьеву. Она вдруг представила себе, что этот милый парень, знавший стихи Асадова и Друниной, сидит где-то в подвале и его возможно даже бьют. Такого допустить Зиновьева не могла! Она вскочила и завопила:
- Я домой хочу! Не имеете права задерживать! У меня попугай не кормлен! И где Сева? Покажите мне…
Руки охранников вцепились ей в плечи и толкнули обратно на диван, не дав договорить фразы. В ответ Оксанка, прежде чем упасть на диван, вывернула шею и быстро укусила Слона за палец. Тот взревел и долго тряс рукой, свирепо поглядывая на "пигалицу". Батон рассердился и вскочил:
- Здесь я распоряжаюсь! Вы останетесь здесь! Заприте ее в кладовке!
Зиновьева резко вскочила и попыталась удрать, метнувшись к двери, но не тут-то было! Длинный и Слон были настороже. Они схватили девчонку за руки, стараясь избежать укусов. Протащили по коридору и втолкнули в темное помещение, где не было видно ни зги. И все это проделали невзирая на ее пронзительные вопли и отчаянное сопротивление. Захлопнули дверь за спиной. На ее требование включить свет, ответили отказом. Заперли и ушли…
Батон начал подниматься на второй этаж. На половине лестницы наткнулся на мрачного Плейбоя. По его виду понял, что тот все слышал. Решил подразнить и усмехнулся:
- А девчонка-то о тебе спрашивала! Беспокоится…
Севка вздохнул:
- Слышь, Батон, отпустил бы ты ее. Не при чем она, чую.