Наташа все предусмотрела: припарковала машину так, чтобы Бахарев не проскользнул мимо нее. Он пойдет на остановку, а вместо автобуса окажется в машине. И плевать, что свидетелями его похищения станут сотрудники. По большому счету, в их филиале не было ни единого человека, который бы не догадывался, зачем в фирме появился Бахарев. Так почему она должна их стесняться? Они все свои, никто из них пикнуть не посмеет о том, что начальница на работе занимается устройством личной жизни. Они все слишком сильно от нее зависят.
Бахарев выскочил из здания в пять минут седьмого. Наталья едва не расхохоталась: он думал, что она за ним гоняться будет, что ли? Однако через несколько секунд ей было уже не до смеха: вопреки ее расчетам, вместо остановки он направился прямиком к дороге, поймал первую попавшуюся машину и улизнул буквально из-под ее носа.
Ай да мальчик, ай да умник. Недооценила она его. Ну что ж, еще одна маленькая неудача на пути к большой победе. Наташа переживет. До завтра. А завтра она ему все объяснит на пальцах, раз сам не понимает.
Юлька плакала. Отворачивалась от Вадима, и тихонько плакала, изредка всхлипывая. Он не выпускал ее ладошку из своих рук, поглаживал ее, теребил, сжимал - это единственное, что у него осталось. Слов уже не было - все сказал не по одному разу. Все объяснил, во всем уверил, поклялся несчетное количество раз.
Ничего не помогало - Юлька плакала. В незнакомой, видимо, материной ночнушке, или это в роддоме такие выдавали? С разметавшимися по подушке блекло-рыжими волосами. Отечная от беременности, опухшая от слез, Юлька молча плакала. И это вырывало из Бахарева душу. Готов был убить себя за предательство, Чуликову за то, что толкнула его на это. Готов был на что угодно, только бы это помогло Юльке.
Иногда она переставала плакать. Вернее, не совсем переставала. Она поворачивалась к Вадиму, прижималась мокрой щекой к его руке, крепко вцепившейся в ее ладонь, и плакала еще тише, чем раньше. Даже плечики не вздрагивали, но Бахарев кожей ощущал ее слезы. Юлька все равно плакала.
- Юль… Юльчонок…
Больше он ничего не мог произнести. По опыту знал - любое напоминание о произошедшем, любые обещания лишь вызывали новый приступ безудержного отчаянного плача. Ему оставалось только гладить ее, и просительно повторять ее имя:
- Юль… Юльчонок…
Каким-то чудом докторам удалось прекратить схватки. Однако ни один из них не мог сказать, надолго ли удалось отсрочить роды. Уверяли, что даже в самом худшем случае, если удержать ребенка в утробе не удастся - ничего страшного не произойдет, малыш уже вполне жизнеспособен. Говорили, что сейчас удается выхаживать даже шестимесячных малышей, а бывали случаи еще более ранних успешных родов. Было приятно слышать про успехи современной медицины, однако тревога не покидала его сердце. Пусть даже ребенок уже жизнеспособен - он должен еще хотя бы три недели находиться в самом надежном в мире укрытии, у мамы за пазухой. Зачем-то ведь природа отвела срок именно в сорок недель, а не в тридцать шесть с половиной…
Малышка родилась под утро. Крошечная, неполных три килограмма. Темно-розовая, даже почти фиолетовая, с тонюсенькими ручками-ножками, больше похожими на жгутики, и с черными, закрученными крупными кольцами волосиками. Сморщенная, недовольная, она кричала резко и почему-то басовито. Медсестричка поднесла ее к маме с папой. Юлька, все еще лежа на жутком полу-столе, полу-кресле со специальными подставками для ног, радостно засмеялась, забыв о боли. А Вадим почему-то заплакал.
Он убьет Чуликову. Он непременно ее уничтожит. За то, что заставила плакать Юльку. За то, что поставила под угрозу жизнь малютки. За то, что Бахарев до сих пор не понял, прощен ли он, или все осталось по-прежнему. Он ее уничтожит.
В эту ночь ему так и не удалось сомкнуть глаз, однако в девять утра Бахарев уже был на работе.
Накануне вечером сотрудники, словно сговорившись, лихорадочно наводили порядки каждый на своем столе. Уборщицы усиленно отмывали обшитые деревянными панелями стены и даже кафель в туалете. Народ готовился к приезду главнокомандующего.
До сих пор Вадим видел Шолика дважды, но оба раза лишь мельком. На сей раз настроился на более тесное знакомство.
Однако Шолик должен был появиться не раньше обеда - по крайней мере, обычно все случалось именно так. Ну что ж, тем лучше. У Вадима будет достаточно времени, чтобы подготовится к его приезду.
Целый час он изображал из себя старательного работника: обзванивал потенциальных клиентов, в красках живописал им преимущества оборудования фирмы "Макнот" перед аналогичным других фирм. Без пяти десять, набросив дубленку, покинул офис, бросив в пространство:
- Скоро буду. Пирожков кому-то надо?
Его привычно проигнорировали - именно на это он и рассчитывал. Потому что посещение пирожковой в его ближайшие планы не входило. В данную минуту его интересовал только ассортимент ближайшего магазина электроники. Только бы там было то, без чего ему сегодня не обойтись.
Наталья Петровна прошлась взад-вперед по офису. Чисто, порядок, Шолику будет не к чему прицепиться. Однако она все равно осталась недовольна осмотром - один стол оказался незанятым. Именно тот стол, хозяин которого волновал ее больше всего на свете, даже больше визита Шолика. Тот как приедет, так и уедет - так было всегда. А вот куда делся Бахарев? На столе - творческий беспорядок, на спинке стула болтается его сумка. Ну что ж, уже легче. Значит, был, значит, непременно вернется. Зато у Наташи будет повод вызвать его на ковер для промывания мозгов. А то она никак не могла придумать причину.
Однако вызывать его не пришлось. Не успела она по-настоящему обеспокоиться, как в ее дверь постучали.
- Можно, Наталья Петровна?
Он даже не стал дожидаться разрешения, прошел в кабинет и почти по-хозяйски уселся в кресло:
- Вы не возражаете?
Конечно она не возражала! Но в ее планы не входила его независимость, а потому следовало бы для начала поставить мальчика на место. Это потом, дома, она будет полностью в его власти. А пока что она здесь начальница.
- Рада видеть вас, Вадим Алексеич. А то вы у нас тут как ясно солнышко стали - то вас нет, то заглянете ненадолго. Позвольте поинтересоваться: где вы пропадали?
- Я дико извиняюсь, но… Позавтракать не успел, пришлось выскочить хоть пару пирожков проглотить.
Наташа не сдержала улыбки: мальчик проголодался, а она-то так переволновалась.
- Проспали? - постаралась вложить в голос побольше тепла и материнской заботы, а то, поди, и так уж страху на него нагнала своей суровостью.
- Вообще не спал, если честно. Жена родила раньше срока, все так неожиданно…
- Родила?
Так вот куда он вчера так спешил! Выходит, это он не от нее убегал? Ну слава Богу, а она-то уж была уверена… Ну что ж, пожалуй, это тоже к лучшему. Беременную бросать вроде как неловко, а с ребенком… Ой, да наймут они ей няню какую-нибудь, чтоб никто не посмел их потом упрекать в бессердечности!
- Ну что же, поздравляю, Вадим Алексеич! От всей души поздравляю.
Не пройдет и года, как ты во второй раз станешь отцом, малыш. И вот тогда мы отпразднуем на славу! А пока что… пока хватит и дежурных поздравлений. Пора переходить к делу.
- Наверное, мне бы следовало отпустить вас домой пораньше, раз уж вы не спали. Но у меня другое предложение. Дома вам вряд ли удастся спокойно отдохнуть - будут звонить друзья, родственники, всем захочется вас поздравить. И никому дела нет, что вы элементарно нуждаетесь в отдыхе. А что, если вам, Вадим Алексеич, отдохнуть у меня? Там нам никто не помешает.
Смотрите, какие мы нежные! Высказалась чуть откровеннее, чем следовало, и у него тут же бровка вверх полезла. Господи, двадцать девять лет, а он все еще ребенок. Помнится, Наталья в его возрасте… О, она уже много чего повидала, проблемы щелкала, как орехи. Правильно говорят, что мужчины взрослеют гораздо позднее.
- Вадим Алексеич, не надо на меня так смотреть, вы все прекрасно поняли. Да, я зову вас к себе - сколько можно играть в догонялки? Сколько я могу вам намекать на свой интерес к вашей персоне? Неужели вы и в самом деле так глупы, что ничего не понимаете?
- Наталья Петровна, я в самом деле… О чем вы говорите? Я зашел к вам для того, чтобы отпроситься с обеда - мне нужно кое-что купить для жены и ребенка. С меня сегодня вообще работник никакой - говорю же, ночь не спал…
Ну что за человек! Хотела же по-хорошему, но он словно специально вынуждает ее применить жесткие санкции.
- Вадим Алексеич! - перебила она. - Хватит корчить из себя идиота! Я не верю, что вы ничего не понимаете. Ты все давно понял, только сам себе боишься в этом признаться. Хорошо, если тебе так будет удобнее, я объясню, разжую тебе ситуацию, чтобы больше ни у кого не возникало вопросов. Ты - мой. Нравится тебе это или нет. Меня это даже не волнует. Ты мой, и чем скорее ты с этим фактом смиришься, тем будет лучше нам обоим. Да и толстухе твоей, в конце концов, тоже. Чем скорее она поймет, что не должна рассчитывать на тебя, тем ей полезнее. Ты не переживай - я организую ей няньку, чтоб твоя душа была спокойна, чтоб ты не мотал мне нервы такими мелочами.
- Наталья Петровна, что вы несете? Я женатый человек, у меня дочка родилась.
- Молчи и слушай сюда, дурачок. Твоя участь была предрешена уже тогда, когда ты только переступил порог "Макнот". Уже одно то, что ты прошел собеседование, значило слишком много для тебя, но до поры до времени тебе не следовало об этом знать. Теперь же я раскрываю карты, чтобы окончательно расставить все точки. Эта вакансия - моя личная. Человек, попадающий сюда - моя собственность. Что хочу, то и ворочу, понял? Поэтому ты - мой. И отсюда выйдешь или моим мужем, или безработным с волчьим билетом. Если ты меня разозлишь, тебе уже не удастся найти более-менее приличную работу. Придется идти в таксисты или грузчики. А я себе другого мужа найду, ты не последняя кандидатура. Думаешь, до тебя мало было? И где они теперь? На свалке истории.
Ох, что это она разошлась? Нервы ни к черту. Мало того, что разоткровенничалась сверх меры, так еще и говорит таким тоном, что либо напугает его до смерти, либо оттолкнет. Откровенность не повредит - рано или поздно он и сам все узнает. Если не от нее, так от других сотрудников. А вот тон надо бы смягчить. Нужно дать ему понять, что он не такой как все, что он ей куда дороже, чем все предыдущие, вместе взятые.
- Я вижу, ты не удивлен? Ну да, конечно, тебе уже наверняка обо мне напели. Все всё знают, ни для кого не секрет, что на эту вакансию я беру только с глубоким расчетом. Да, Влад, ты здесь не первый. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты стал последним. Ты - особенный. Во-первых, ты действительно отличный специалист, и я с чистой совестью порекомендую тебя Шолику для повышения, как только представится такая возможность. Но не это главное. Главное, что ты - именно то, что я всю жизнь искала.
Бахарев робко перебил:
- Вообще-то я не "то", я не "что", я "кто".
- Ай, я тебя умоляю! Ты все прекрасно понял. Ты все понял еще тогда, на вечеринке. Ведь понял же?
- Что я должен был понять?
- Не придуривайся, Владик.
- Я Вадим.
- Неважно, не перебивай. Неужели тогда, на вечеринке, ты не понял, чего я от тебя добиваюсь? Ты не понял, как я тебя хотела? И ты, между прочим, тоже хотел, я знаю.
- Наталья Петровна, я был пьян, как сапожник, я ничего не помню. Мы просто танцевали…
- Танцевали? Как бы не так! Дурачок - я же тебя откровенно соблазняла! И ни за что не поверю, что ты мог это забыть. Такое не забывается. Если бы не твои дурацкие трусы, ты уже давно был бы моим. Учти, я привыкла добиваться поставленных целей. Если бы ты только знал, через что мне пришлось пройти, чтобы сесть в это кресло. Но мне этого мало, я здесь временно. Еще годик посижу, и отправлюсь дальше - Шолик уже засиделся в своем кресле, он будет следующим, кого я отправлю в отставку. А ты займешь мое кресло. Именно ты - потому что ты единственный в этом долбаном филиале, достойный повышения, все остальные трусы и подлецы. Мы с тобой станем здесь полными хозяевами. А потом я что-нибудь придумаю, и пойду на очередное повышение. Но выше - это уже только Америка. Ты понял, что нас ждет в будущем, дурачок? А ты цепляешься за свою пузатую. Чем я тебе плоха? Ты только посмотри на меня - все при мне, не то что у твоей пузатой. Иди ко мне, дурачок. Иди же…
Наконец-то! Сейчас она его порвет на кусочки. Уже сил нет терпеть. Только бы удержаться, когда наткнется на его дурацкие трусы. И дверь, нужно закрыть дверь, а то как бы Шолик раньше времени не нагрянул ненароком.
Она в два прыжка оказалась у двери - не помешали и каблуки. Поворот ключа - и они в полной безопасности:
- Ну иди же, дурачок! Я уже устала ждать…
Бахарев соскочил с кресла и прижался к стене:
- Наталья Петровна, вы с ума сошли, я женатый человек, у меня дочь…
- Дурачок, я же сказала - не бойся, я найму ей няньку. Я оформлю ее сюда уборщицей, а работать она будет у твоей бывшей. И ей хорошо, и нам не накладно. Ну хватит же, иди ко мне…
Вместо того чтобы броситься в ее объятия, Влад оттолкнул ее и направился к двери. Провернув замок, оглянулся и, сверкнув взглядом, провозгласил:
- Я женат, Наталья Петровна. И в "Макнот" пришел работать, а не скакать по койкам.
Наташиному разочарованию не было предела:
- Ну и дурак. Я даю тебе последний шанс. Сегодня после работы едешь ко мне, или вылетишь отсюда со скоростью звука. Выбор за тобой.
- Наталья Петровна, будьте человеком. У меня жена в роддоме, ей плохо. Вы должны объяснить ей, что между нами ничего не было, что это вы хотели, а не я. Что я всего лишь жертва обстоятельств…
Такого идиотизма Наталья не ожидала даже от младенца Бахарева. Его наивная вера в добро рассмешила ее до истерики:
- То, что ты жертва, буду знать только я. Все остальные будут уверены в том, что именно ты соблазнил меня на Новый Год. И будь уверен - это подтвердят все. В отличие от тебя, они прекрасно знают, чем рискуют, а потому в любом споре поддержат меня. А ты отсюда вылетишь за разврат и домогательство к сотрудницам. Я еще и иск тебе впаяю, да еще и коллективный: якобы ты не только ко мне приставал. Остальным, скажу, тоже от тебя досталось, а вот меня ты грязно изнасиловал прямо в этом кабинете.
- Но вы ведь не такая, Наталья Петровна, зачем вы на себе наговариваете? Не было ничего подобного.
От жалости к дурачку ничего не осталось. И от любви тем более. Как она могла любить этого слюнтяя? Вернее, считать, что он ей максимально подходит в мужья. Зачем ей такой мямля? Ей мужик нужен, а не размазня.
- Было, Вадик. Почти было. Но "почти" - это такая малость. И никому не важно, что это я тебя сюда затащила. Главное, что это почти было. Иди, Вадим Алексеич. Подумай до конца дня - так и быть, подожду, не буду пороть горячку. Но если сегодня вечером ты не будешь со мной… В общем, последнее китайское предупреждение. Все, иди работай.
За Бахаревым закрылась дверь, и Наталья бессильно упала в кресло. Надо же было так ошибиться! Ей казалось, он будет таким послушным и исполнительным… А может, наоборот, хорошо, что он такой? Если он так сильно привязался к своей пузатой, то к Наташе привяжется еще сильнее? Он просто не знал, что все настолько серьезно, потому и сопротивлялся. Но теперь-то он понял. До конца рабочего дня прочувствует ситуацию, и сдастся на милость победительнице. В любом случае, еще не вечер. Рано расставаться с мечтой.
Остальное было делом техники. Снять информацию с цифрового диктофона и направить ее на личный электронный адрес Шолика оказалось не просто легко, а очень легко. Одно плохо - уж теперь-то ему здесь точно не работать. Жалко не столько работу, сколько зарплату. А работа… Хотя, честно говоря, работа Вадиму как раз нравилась. По сравнению с прошлой - небо и земля. Суть одна, но разница огромна - там от скуки сдохнуть можно было, пока один проект до ума доведешь. Соответственно и процент с продаж - хоть и большой куш сразу, но если раз в год, а то и два, выходило не так-то много премиальных. Здесь же мало того, что скучать было некогда - потенциальных клиентов практически неограниченное количество, а потому конечная сумма вознаграждения зависела только от собственной работоспособности и изобретательности. Однако человеку всегда что-нибудь мешает: если люди приятные во всех отношениях, то работа нудная и неинтересная; если же, напротив, работа нравится, то обязательно зарплата подведет. Или самый худший вариант: и работа, и зарплата устраивают, так непременно начальство подкачает, да еще и окружение никуда не годится.
По всему выходило, что здесь Бахареву больше не работать. Чуликова ясно дала понять: или - или. Он выбрал "или", а потому уйдет в никуда. Была у него семья, была отличная работа. Теперь не будет ни того, ни другого. Юлька…
Простит ли? Вчера так плакала, бедняжка. Но ведь не прогнала. Значит, простила? Значит, у них все будет хорошо? Или вчерашнее ее поведение можно списать на стресс? Как-то оно будет?..
А вот работы точно не будет. Вадим, конечно, попытается найти другую примерно в той же области - ничего другого он делать не умел, только продавать оборудование. Пусть даже немножко проиграет в зарплате - только бы подальше от Чуликовой. В самом крайнем случае воспользуется ее же советом и пойдет в таксисты. Правда, он пока еще не умеет водить машину, ну да не боги горшки обжигают, в конце-то концов. Научится. Говорят, неплохо зарабатывают. Правда, дома практически не бывают.
Все равно выбора у него не было. Нельзя же в самом деле считать выбором ультиматум Чуликовой. Пусть бы даже он жил с ней, как у Христа за пазухой - ему такое благополучие даром не надо. Уж лучше он будет нищенствовать с Юлькой. Гадина какая - надо же было так о Юльке сказать: пузатая! И никакая она не пузатая, она просто беременная. Была. Теперь уже…
Вадим вздохнул. Теперь уже не беременная. Однако вчера уже после того, как малышка появилась на свет, Юлькин живот почему-то никуда не делся. Бахарев был уверен: родит - и живот сразу втянется. Ан нет, факир был пьян. Это что же, она теперь навсегда так и останется толстушкой?
А если даже и так? Что в этом страшного? Ведь это все равно его Юлька: хоть худая, хоть полная. Это его Юлька, его Бельчонок. Пусть даже теперь она больше станет похожа на маму Белку, все равно Бельчонок. Его Бельчонок, и никакая Чуликова не сможет им помешать быть счастливыми!