- Господи, это же день свадьбы Оливии. Прошу, не надо больше никого беспокоить, - умоляла Дэзи, - мы доедем втроем.
Софи тронула с места, под колесами заскрипел гравий, и повела машину к выездной дороге. Грег обернулся и увидел Макса. Он смотрел им вслед, потом подошел к Нине, и она обняла его. Столб пыли закрыл из вида толпу родни и гостей. Дэзи полулежала, вцепившись пальцами в сиденье, платье ее сбилось и было безнадежно испорчено.
- Все будет хорошо, детка, - сказал Грег, - скоро будем на месте.
Он видел лицо дочери, искаженное болью и страхом. И все-таки, как учили, она отмечала время схваток на своем телефоне, а Грег ее инструктировал, как дышать, вспомнив, чему его учили на курсах.
- Это… так больно, - говорила она, шумно дыша, - я не смогу. - И в глазах плескался неприкрытый ужас.
Он понял, что никакие курсы не могли подготовить к этому, их паника и ужас были так велики, что он почувствовал полную беспомощность.
- Мы скоро приедем, - твердил он, - доктор даст тебе болеутоляющее.
- Я больше не могу, остановитесь, меня тошнит!
Он посмотрел на Софи. Она вела машину уверенно и спокойно, не отрывая взгляда от дороги, но по виску катились капли пота, и он понял, что она тоже напугана.
- Папа, останови, я больше не могу…
Он мучился сам, видя ее страдания, но ничего не мог сделать.
- Скоро, детка… Уже совсем близко…
- Но я не могу больше… Я…
Он видел, что приближается неизбежное, и невольно отодвинулся к дверце, но ее уже рвало, Дэзи извергала все, что ела на банкете.
Он дал ей полотенце.
- Все в порядке, Дэз. Не волнуйся, тебе будет легче.
Она с несчастным видом вытерла лицо.
- У меня был зверский аппетит, и я ела все подряд.
Он вытер полотенцем смокинг.
- Сейчас начнется неровный участок, - предупредил он Софи, - до шоссе осталось с четверть мили.
- Дай мне спокойно вести машину, Грег. Ты занимайся Дэзи, - пробормотала она.
В это время раздался сигнал, телефон вновь заработал, и она, не глядя, вслепую, набрала номер госпиталя.
Похоже на Софи. Она помнит наизусть все номера телефонов и расположение кнопок. Софи сообщила, что они едут, что у Дэзи была рвота, но в остальном все в порядке, и примерное время прибытия.
- Они уже все знают от бабушки Джейн, - сказала она, - скоро будем на месте.
Но Дэзи вряд ли слышала, она снова согнулась от боли.
- Дыши, дорогая, - помогал Грег, он делал все, как его учили, но не мог избавить дочь от боли.
Она схватила его руку и сжала. Страдая вместе с ней, он думал о том, что никуда не отпустит ее из дома, как бы она ни настаивала. Она будет только с ним, только дома, в безопасности.
Софи остановила машину около крытого подъезда приемного отделения. Он выскочил и помог Дэзи выйти. Автоматические двери раздвинулись, но пока никто не выходил им помочь. Софи опустила стекло.
- Я сейчас приведу кого-нибудь или привезу каталку, подождите здесь.
Дэзи тихо застонала, перерыв между схватками закончился, и Грег больше не раздумывал.
- Лучше поставь проклятую машину на стоянку, Софии! - рявкнул он и, подняв дочь на руки, как будто ей снова было пять лет, понес в открытые двери.
Кто-то из персонала показал Грегу, куда пройти, чтобы переодеться, и дал набор щеток для санитарной обработки. Он быстро переоделся в госпитальную стерильную одежду, затолкал свой безнадежно испорченный свадебный смокинг в мусорный бак, туда ему и дорога. Третий раз его постигла неудача в нем.
Надев бахилы, он прошел в родильное отделение. Персонал уже помог Дэзи переодеться, его тут же успокоили, заверив, что дежурный доктор и анестезиолог уже направляются сюда. Дэзи выглядела маленькой и напуганной на огромной, специально сконструированной кровати, уже прикрепленная многочисленными трубками и проводами к большому монитору. В волосах ее застрял цветок от свадебного украшения, здесь и теперь свадьба показалась нереальной. Он подошел и дотронулся до плеча дочери.
- Как ты, Дэз?
Появилась женщина-врач, которая сегодня дежурила. Дэзи наблюдалась у другого доктора, но сейчас его не было в госпитале. Врач со спокойной уверенностью прочитала медкарту и взглянула на монитор.
- Вы отец? - спросила она у Грега.
- Да. То есть… Нет… я - ее отец. Отец пациентки.
- Он мой папа, - пояснила Дэзи, - и мой инструктор по родам.
Грегу все равно пришлось выйти, пока доктор проводила осмотр. В это время в отделении появилась Софи, тоже в госпитальном халате и бахилах, ее лицо выглядело особенно бледным на фоне светло-зеленой материи.
- Все пока идет нормально, - поспешно сказал Грег.
- Когда мы сможем к ней войти?
- Они скажут.
Она кивнула и, опустив голову, стала смотреть на плитки пола. Грег почувствовал жалость.
- Ты прекрасно вела машину, Софи, - похвалил он, - у меня не было еще возможности сказать тебе это. Ты ведь не знала дороги.
- Я ее запомнила, когда ехала туда. Разумеется.
Он смущенно откашлялся:
- Извини, что орал на тебя.
Она снова кивнула. Означало ли это, что извинение принято? Неизвестно.
- Мы с тобой пока неплохо справляемся.
- Мы ничего особенного не сделали, но были с ней оба, это для нее важно.
Дверь открылась, и их пригласили войти. Доктор быстро ввела их в курс положения. Все нормально, у ребенка правильное положение.
- Впереди всех ждет длинная ночь, - пообещала она.
Грег и Софи встали по обеим сторонам кровати. Их взгляды встретились, и они ощутили, что сейчас их связывает молчаливая солидарность.
Минуты шли, перерастая в часы. Грег попросил лед и салфетки. Кто-то из персонала непрерывно входил и выходил, проверяя состояние Дэзи. Софи время от времени звонила Максу, сообщая, что все в порядке. Дэзи немного поспала, немного поплакала и почти все время лежала, глядя на постер с известной рок-группой, висевший напротив на стене. Где-то в середине ночи врач объявила, что пора. Кровать была выдвинута, нижняя решетка убрана. Дэзи взяла за руку Грега, и он увидел с облегчением, что ее лицо спокойно. Черты приобрели решительное, даже жесткое выражение, и в этот момент ему показалось, что перед ним Софи. Он моргнул, прогоняя наваждение.
- Поехали, папуля.
- Поехали, дочурка.
Она тужилась, и он помогал ей, как учили. Теперь весь мир Грега сузился, осталась лишь одна точка - лицо дочери, красное, натужное, зубы оскалены, по щекам от напряжения градом катятся слезы, мокрые от пота волосы обвисли. Он страдал вместе с ней, непрерывно твердил слова ободрения, вытирал ее лицо влажной салфеткой. Он слышал, как врач что-то сказала, и понял, что настал кульминационный момент. И когда ему показалось, что дочь не выдержит больше, помощники засуетились, и вдруг у всех вырвался вздох облегчения, а врач громко оповестила:
- А вот и он!
Грег услышал какое-то покашливание, бульканье и наконец тоненький заливистый плач.
Софи начала всхлипывать, Грег даже сначала не понял, что это она, настолько это было ей несвойственно. Она стянула вниз маску, наклонилась и поцеловала Дэзи в лоб.
Плачущий комочек с потеками крови положили на грудь Дэзи. Кажется, на мгновение в ее глазах промелькнул ужас, потом она обняла его.
- Привет, малыш, - прошептала она, - здравствуй, мой драгоценный ребенок.
У Грега ослабли колени. В это время кто-то вложил ему в руку медицинский скальпель.
- Хотите сделать это сами?
Ему в руки вложили скальпель. Он, ужасно волнуясь, увидел перед собой, что чьи-то руки в перчатках держат перед ним пуповину. Усилием воли он унял дрожь и решительно, одним взмахом, сделал то, что от него требовалось.
Дэзи могла ощущать себя знаменитостью, сойти за какую-нибудь звезду экрана, столько народу явилось с поздравлениями в госпиталь на следующий день. Цветы, подарки, поздравления, непрерывной вереницей тянулись родственники и друзья. В родильном отделении разрешали посещения, и толпы одетых в стерильное людей стремились увидеть и поздравить новую мамочку.
Грег и Софи по очереди все время были рядом с дочерью. Эмиль Чарльз Беллами родился здоровым, хорошего веса, и ему было разрешено находиться в комнате с матерью. Его уже осмотрели, выкупали, и он спал в больничной колыбели на колесах, из-под голубого чепчика виднелась прядка ярко-рыжих волос. Это первое, что бросалось в глаза всем посетителям. И невольно каждый спрашивал себя, где сейчас отец маленького Беллами, безусловно, с такими же пламенно-рыжими волосами.
Софи уехала в свой отель, принять душ и переодеться. Приехал Макс с родителями Грега. Они окружили колыбель и стояли, восхищенно взирая на младенца. Наконец, Джейн, прабабушка, подняла лицо, по которому струились слезы умиления.
- Он просто великолепен.
Макс подтвердил:
- Очень симпатичный.
Дэзи улыбнулась:
- Ты находишь?
- Ну да. А когда он проснется?
- Он будет спать еще некоторое время.
Для Грега было странно слушать, что его дети разговаривают как цивилизованные люди, он привык к их вечным препираниям. Сердце его так наполнилось теплотой и счастьем, что стеснило в груди. Он боялся посмотреть на родителей, чтобы не разрыдаться.
- Послушай, Макс, окажи-ка мне услугу, - попросила Дэзи, - извинись перед Оливией, что я испортила ей праздник.
- Ты что, смеешься? Да она счастлива за тебя. Сказала, что не дождется, когда увидит тебя и ребенка. Они с Коннором заедут сюда, перед тем как уехать.
- О, это было бы замечательно.
- Может, мы его разбудим? - спросил Макс.
- Не смей, - отозвалась Дэзи, - лучше передай его мне. Мне хочется взять его на руки.
Макс полез было в колыбельку, но отпрянул.
- Я боюсь, понятия не имею, как это сделать.
Грег ободряюще потрепал его по плечу:
- С младенцами надо обращаться нежно и очень бережно. - Он нагнулся, просунул руки под сверток, и его охватило теплое умиление. Подняв ребенка, он осторожно передал его Максу. - Смотри, он такой легонький.
- Девять фунтов, это не так уж мало, - поправила новая прабабушка. - Мы так счастливы за тебя, дорогая. Правда, Чарльз?
- Мы сейчас самые гордые прародители на свете, - согласился тот.
Макс осторожно понес своего племянника к кровати с таким видом, как будто у него в руках был динамит.
- Вот он. - В голосе прозвучало облегчение.
Она взяла из его рук свое дитя. В это время Эмиль зашевелился, и все услышали тоненький, похожий на щенячий, писк. Но он не проснулся. Крошечные красные пальчики сжали край покрывальца. Дэзи смотрела на него и счастливо улыбалась, она только что сама выглядела как ребенок, и вот уже перед вами мать, готовая защищать и охранять свое дитя, как медведица.
Дед и бабушка поцеловали Дэзи, ребенка и повели Макса в кафе, перекусить. Грег задержался, он не мог отойти от внука, с каждой минутой он любил его все больше, его распирало от радости, все остальное отошло куда-то далеко, проблемы отступили, он просто парил в облаках от блаженства. Он смотрел на дочь и внука, видел, с каким выражением нежности она смотрит на свое дитя, атмосфера была торжественной и умиротворенной.
Она подняла глаза, и вдруг взгляд ее изменился, улыбка исчезла. Глаза ее смотрели куда-то за плечо отца. Он обернулся - в дверях стоял незнакомый рыжий парень.
- Логан, - сказала Дэзи.
Грег выпрямился. Так вот какой он, Логан О’Доннел. Сын Эла О’Доннела. Он был похож на отца - такой же большой, с такими же голубыми глазами и ярко-рыжей шевелюрой. Чувство неприязни и готовности защищать свою дочь от пришельца охватило его.
- Логан, это мой папа, - представила Дэзи.
- Мистер Беллами. - Логан протянул руку.
Грег поколебался. Сначала ему хотелось вытолкать этого нахала вон, потом он вспомнил себя, восемнадцатилетнего, как он первый раз стоял перед родителями Софи и что тогда испытывал. И пожал протянутую руку.
- Сэр, я пришел с добрыми намерениями. Я просто хотел повидать Дэзи и… ребенка.
- Все в порядке, папа, - поспешно сказала Дэзи. - Это я его вызвала.
Грег неохотно вышел и оставил их одних. Закрывая за собой дверь, он обернулся и увидел, как Логан осторожно и боязливо приближается к кровати. Когда, наконец, он подошел, Дэзи протянула ему ребенка и что-то сказала, вид у него сделался трепетно-благоговейным, и он взял сына из ее рук.
Грег тихо прикрыл дверь, его радость немного померкла, как будто у него отнимали дочь. Он не ожидал, что Логана вызвали, даже не посоветовавшись с ним. Она уже принимала самостоятельные решения, не интересуясь мнением отца. Доказывает самой себе, что способна на это, раз решила жить самостоятельно.
Как и говорила ему Нина. "Нина! О боже!" Что он наделал! Он зашагал взад-вперед по коридору, вспоминая свою истерику. Даже не заметил, что Логан вышел из палаты. Парень выглядел потрясенным, глаза его были влажными.
- Хочу, чтобы вы знали, сэр, мы с Дэзи решили после все обсудить и решить, как будет лучше. Я хочу сделать все для нее. И я знаю, что вы тоже.
Грег потер подбородок. Он не брился несколько дней.
- Ты все правильно сказал, Логан. Надеюсь, так же правильно и поступишь.
- Не сомневайтесь, сэр. - Логан взглянул на листок, который держал в руке, там было что-то написано.
- Она хочет пиццу.
Грег кивнул:
- И это только начало.
Логан ушел, а Грег вернулся к Дэзи. Она уже успокоилась, хотя слезы еще не высохли.
- Все в порядке, папа. Все будет хорошо.
- Надеюсь. Но прошу тебя, не делай поспешных выводов.
- Не беспокойся. Мы с Логаном пока ничего еще не решили. Нам надо о многом переговорить. - Она прижала в груди спящего Эмиля. - Знаешь, я думала, что никогда не захочу его больше видеть и не захочу, чтобы Чарли знал о нем.
- Чарли?
- Логану кажется, что многие станут коверкать его имя Эмиль, поскольку оно французское, и станут звать его Эмили, как девочку. - Она взглянула на отца. - Послушай, папа, ты знаешь, как я люблю тебя. Пока я даже не представляю, как буду жить без тебя. Знаешь, почему я позвонила Логану? Я подумала об Эмиле. Что, если он тоже будет страдать без отца, и будет нуждаться в Логане, как я в тебе?
Грег смущенно откашлялся, чтобы она не заметила дрожи в его голосе.
- Я всегда буду рядом, как теперь.
- Но сейчас тебе надо пойти и отдохнуть. С нами все будет хорошо.
- Да, я знаю. Но вдруг что-то понадобится.
- Не волнуйся, здесь полно народу, иди отдохни.
- Может быть, я подожду, пока твоя мать не вернется.
- Не надо ее ждать, что может случиться? Я так рада, - вдруг услышал Грег, - что вы оба были со мной прошлой ночью.
- Мы всегда будем с тобой.
- Я даже в какой-то момент вдруг понадеялась, что ребенок снова свяжет вас вместе и поможет залечить прошлые раны.
- Нет. Мы не будем вместе. Но эта ночь примирила нас.
Она улыбнулась:
- Это хорошо. Но ты должен знать, что я помню наш разговор накануне и я не отступлю. Все остается в силе.
- Поговорим позже на эту тему.
- Но я не хочу, чтобы ты забыл или сделал вид, что разговора не было, как ты умеешь это делать. - Он хотел перебить, но она остановила его взглядом: - Чтобы ты напрасно не надеялся, я тебя предупреждаю, что ничего не изменилось. Это моя жизнь, и мне решать. Я люблю тебя, папа, и, конечно, мне было бы намного легче жить рядом с тобой. Но тогда я откажусь от собственной жизни и проживу чужую. Жизнь твоей дочери, но не мою собственную. Я хочу быть сама собой, это необходимо для меня, а теперь и для Эмиля.
- Но я не возражаю.
- Нет, ты возражаешь. Но ты привыкнешь к этой мысли. И еще. Не надо злиться на Нину, что она дала мне совет, который тебе так не нравится. - Дэзи вдруг улыбнулась мудрой женской улыбкой. - Я знаю все о тебе и Нине.
- Не знаю, о чем ты.
- Брось, мы оба знаем. Слушай, когда ты встречался с другими женщинами, я не могла к ним относиться хорошо. Наверное, я мечтала, чтобы ты вернулся к маме. Или ревновала, хотела, чтобы ты остался один с нами. А теперь у тебя есть Нина.
К черту Нину. И все остальное, что может отнять у меня дочь. Он выбросил Нину из головы. Решено. Вот только она все время вставала перед глазами - как она была счастлива, как сияли ее глаза, пока он не нанес ей удар. Он никогда раньше не видел у нее такого беззащитного выражения, разве что в те моменты, когда они занимались любовью. Ну почему она не захотела оставить все как было. Быть его любовницей, его другом и не лезть в его отношения с дочерью и тем более не советовать ей уехать из дома.
Он вспомнил ее улыбку, ее искренность, вспомнил, как она умеет строить отношения с окружающими, как люди вокруг тянулись к ней. И ее быстрые смены настроения, южный темперамент, ее любовь, те незабываемые моменты, когда она дарила ему такое наслаждение…
- Я за тебя счастлива, папа, - продолжала Дэзи. - Вы с Ниной хорошая пара. Я вижу, что вы просто с ума сходите друг по другу, и я в первый раз могу сказать, что рада видеть тебя с женщиной. С Ниной. Она вернула тебя к жизни, папа. Почему ты молчишь?
- Дело в том, что я вроде как порвал с ней в день свадьбы.
- О нет! Ты не мог поступить так глупо, так необдуманно…
- Но все именно так, Дэзи. Я совершил такую непоправимую глупость.
- Так иди и исправь ее, папа. И поспеши.
Глава 28
Поздно вечером, скорее ночью, Нина стояла на пристани на берегу озера, думая, что, вероятно, это в последний раз. Пора попрощаться с гостиницей "Уиллоу". Трудно было сказать прощай своей мечте, но еще более мучительно признать, что ее нежданно обретенная любовь к Грегу Беллами и связанные с этим надежды рухнули. Конечно, его слова, что им придется решить вопрос с работой в гостинице, были сказаны в приступе гнева. Он не заявил прямо: "Ты уволена". Но она не станет ждать. Решение пришло сразу, еще до того, как она обдумала свое положение со всех сторон. "Я уеду. Я не могу больше оставаться здесь".
Ей так тяжело было расставаться с этим озером, местом, к которому она прикипела всей душой. Но ведь это всего лишь гостиница у озера, где она мечтала жить и работать, даже поселиться навсегда. Раз ситуация изменилась, надо двигаться дальше. Ее воспоминания навсегда останутся с ней. Она сохранит в памяти крики гагар, блестящую лунную дорожку, бриз, шелест листьев кленов от легкого ветерка, легкую рябь на водной глади.
Была чудная летняя ночь, которая обычно обволакивает тишиной и спокойствием, вносит мир в душу. Но не сегодня. Нина прошла в самый конец пристани. Сердце сжималось тоской, как будто рвались нити, связывающие ее с этим озером, и она летит куда-то в неизвестность, без цели, не понимая, где приземлится. Может быть, так надо, судьба распорядилась правильно, но ей было тяжело, душа ее плакала, часть ее останется навсегда у этого озера. Но не из-за любви к озеру, а из любви к Грегу Беллами, обретенной у этих берегов и навсегда потерянной.