В главном архиве России ГАРФ на хранении находятся 1796 телеграмм Николая П, отправленные им из ставки в Могилёве в период с 1915 по 1917 г. - семье, министрам и, безусловно, Распутину. У него насчитали аж целых сто канонических пророчеств, среди которых часто цитируют одно-единственное: "Покуда я жив, будет жить и династия".
При этом ещё в 1914 году Иоанн Кронштадтский, встретившись с Распутиным, спросил его: "Как твоя фамилия?" А когда тот ответил, то о. Иоанн сказал: "Смотри, по фамилии твоей и будет тебе".
5
В связи с двумя событиями в истории России Николая П народная молва, конечно, не без помощи радикальной оппозиции, окрестила Николаем Кровавым.
Первое - это событие на Ходынке, а второе - 9 января 1905 года, или Кровавое воскресение.
В 1905 году в Петербурге в среде зубатовских рабочих союзов (по имени полицейского реформатора Зубатова), появляется священник Гапон. Э. Радзинский в своей книге "Николай II" пишет: "В эти трудные годы военных поражений и оскудения Гапон призывает рабочих пойти к царю с петицией, рассказать о бедствиях простых людей, о притеснениях фабрикантов.
Шествие рабочих назначено на 9 января. С хоругвями, портретами царя, святыми иконами тысячи верноподданных рабочих под водительством Талона готовятся прийти к своему царю.
Сама идея этой манифестации была воплощением заветной мечты Николая - "народ и царь" (…)
И вдруг накануне шествия царь покидает столицу, он уезжает в Царское Село. (…)
Департамент полиции отлично осведомлён о верноподданнических настроениях шествия. Ибо устраивающий эту демонстрацию Гапон - агент этого Департамента (и будет разоблачён впоследствии Боевой организацией эсеров). Тем не менее спецслужба начинает пугать царя.
Странности продолжаются. Из полиции ползут слухи: во время манифестации произойдут кровавые беспорядки, подготовленные революционерами. Возможен захват дворца. Великий князь Владимир, командующий петербургским гарнизоном, напоминает о событиях начала Французской революции.
И Николай уезжает в Царское Село.
В ночь шествия в казармах начинают раздавать патроны. Маршрут, намеченный Талоном, чрезвычайно удобен для обстрела. Готовятся лазареты. В это время Гапон держит последнюю речь к рабочим - полицейский провокатор призывает идти ко дворцу. Так было подготовлено Кровавое воскресенье.
Утром тысячи людей направляются к Дворцовой площади. Плывут над толпой царские портреты, в толпе множество детей. Впереди Гапон. На подступах к площади ждут войска. Шествию приказывают расходиться. Но люди не желают - Гапон обещал: царь их ждёт. И они вступают на площадь… Раздались выстрелы. Убито более тысячи, ранено - две тысячи… Детские трупы на снегу… Днём по городу разъезжают сани - в санях мертвецы, связанные верёвками.
Ночью после расстрела Гапон обратился к рабочим:
"Родные, кровью спаянные братья! Невинная кровь пролилась! Пули царских солдат… прострелили царские портреты и убили нашу веру в царя. Так отомстим же, братья, проклятому народом царю и всему его змеиному отродью, министрам и всем грабителям несчастной земли русской. Смерть им!"
"Проклятому народом царю" - вот что написал провокатор Департамента полиции. Простреленные портреты царя…
В Царском Селе Николаю доложили, что он избавился от смертельной опасности, что войска должны были стрелять, защищая дворец, в результате были жертвы - двести человек.
Так была создана полицейская версия события и официальные цифры для царя. И он записал в дневнике:
"9 января 1905 года. Тяжёлый день! В Петербурге произошли серьёзные беспорядки… вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять, в разных местах города много убитых, раненых. Господи, как больно и тяжело!"
А потом в Царское Село были привезены два десятка рабочих. Они сказали царю верноподданные слова. Николай произнёс ответную речь, обещал исполнить их пожелания. Очень сокрушался о двухстах жертвах на Дворцовой площади.
Он так и не понял, что произошло…"
Сама по себе идея шествия к дворцу принадлежала самому Талону, а возникла всего лишь 6 января. В этот и последующие дни петиция царю зачитывалась в отделах так называемого Собрания. А под её текстом собирались подписи, которых в итоге было собрано не менее 7 тысяч (по другим данным, не менее 40 тысяч).
Как утверждают исследователи, 6 января Гапон составил текст петиции на имя царя на основании предложенных ему набросков. В её основу была положена мартовская "программа пяти", к которой от себя он добавил лишь предисловие и краткое заключение. Например, предисловие было написано им в стиле церковного красноречия и включало в себя обращение к царю, описание бедственного положения и бесправия рабочих, а также требование немедленного созыва Учредительного собрания.
"Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе! - говорилось в заключение. - Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию счастливой и славной, а имя своё запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь, не отзовёшься на нашу мольбу, - мы умрём здесь, на этой площади, пред твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем! У нас только два пути: - или к свободе и счастью, или в могилу. Укажи, государь, любой из них, мы пойдём по нему беспрекословно, хотя бы это и был путь к смерти. Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России! Нам не жалко этой жертвы, мы охотно приносим её!"
И Гапону удалось в буквальном смысле наэлектризовать толпу!
Из воспоминаний Л. Я. Гуревич: "Быть может, никогда и нище ещё революционный подъём oipoMHbix народных масс - готовность умереть за свободу и обновление жизни - не соединялся с таким торжественным, можно сказать, народнорелигиозным настроением".
Из записки прокурора Петербургской судебной палаты: "Названный священник приобрёл чрезвычайное значение в глазах народа. Большинство считает его пророком, явившимся от бога для защиты рабочего люда. К этому уже прибавляются легенды о его неуязвимости, неуловимости и т. п. Женщины говорят о нём со слезами на глазах. Опираясь на религиозность огромного большинства рабочих, Гапон увлёк всю массу фабричных и ремесленников, так что в настоящее время в движении участвует около 200 000 человек. Использовав именно эху сторону нравственной силы русского простолюдина, Гапон, по выражению одного лица, "дал пощёчину" революционерам, которые потеряли всякое значение в этих волнениях, издав всего 3 прокламации в незначительном количестве. По приказу о. Гапона рабочие гонят от себя агитаторов и уничтожают листки, слепо идут за своим духовным отцом".
В 1905 году русскому православному священнику было 35 лет от роду. Будучи сыном зажиточного крестьянина он по совету сельского священника поступил сразу же во второй класс Полтавского духовного училища. Там он стал одним из лучших учеников и получал от одного из преподавателей запрещённые сочинения Л. Н. Толстого. Именно под влиянием идей великого русского писателя Гапон понял суть религии, которая теперь выражалась для него не во внешних обрядах, а в доброй жизни и любви к ближнему.
Поступив в Полтавскую духовную семинарию, он в очередной раз попал под влияние другого толстовца, пришедшего из Ясной Поляны, - И. Б. Фейнермана. В семинарии Гапон стал вполне открыто высказывать толстовские идеи, что привело его к конфликту с начальством. В 1893 году Георгий Аполлонович успешно закончил второе учебное заведение, но не получив диплома первой степени, устроился работать в земской статистике.
В следующем году Гапон женился на купеческой дочери и по совету молодой жены решил принять духовный сан. Гапона поддержал полтавский епископ Илларион, ставший его покровителем. Сначала его рукоположили в дьяконы, а затем в священники. Дали Талону и должность в бесприходной церкви Всех Святых при полтавском кладбище. Незаурядный талант проповедника, безвозмездные духовные требы для бедных прихожан из соседних церквей, а также растущая популярность привели Талона к конфликту со священниками соседних приходов.
Но всё резко меняется, когда из-за внезапной болезни умирает молодая жена (1898). Ради избавления от тяжёлых мыслей он уезжает в Санкт-Петербург, где поступает в духовную академию. И, несмотря на диплом второй степени, который не давал ему права на это поступление, Талона вновь выручает епископ Илларион. Он пишет рекомендательное письмо своему другу обер-прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву, а дальше дело техники. Но учёба в академии не приносит священнику радости. Он не находил в ней ответа на вопрос о смысле жизни. Только поэтому Гапон бросает учёбу и уезжает на лечение в Крым. Новым поворотом в судьбе Талона стала встреча с художником В. В. Верещагиным. Он первым посоветовал ему "сбросить рясу" и работать на благо своего народа.
Вернувшись в столицу, Георгий Аполлонович принял активное участие в работе "Общества религиозно-нравственного просвещения". Его первые выступления в качестве проповедника прошли в церкви Скорбящей Божьей Матери в Галерной Гавани.
С 1900 года Гапон служит настоятелем сиротского приюта св. Ольги, а также законоучителем и священником приюта Синего Креста, где вновь приобретает огромную популярность, но уже в петербургских придворных кругах. Более того, несколько раз его даже приглашают служить на торжественные праздники вместе со св. Иоанном Кронштадтским и будущим патриархом Сергием Страгородским. Однако эти успехи не помогли ему избежать конфликта с попечительским советом приюта Синего Креста.
Его отстраняют от должности и отчисляют с 3-го курса академии. При этом Гапон настраивает свою паству против этого совета и, уходя из приюта, забирает с собой воспитанницу Александру Уздалёву. Впоследствии она станет его гражданской женой.
И снова крутой поворот… По доносу в Охранное отделение председателя попечительского совета Н. М. Аничкова Георгия Аполлоновича вызывают туда на допрос.
Там и происходит ещё одно судьбоносное знакомство…
Уже осенью 1902 года Гапона восстанавливают в духовной академии, а в 1903 году он успешно заканчивает её, получив должность священника при тюремной церкви св. Михаила Черниговского. В этом же году Гапон знакомится с начальником особого отдела Департамента полиции С. В. Зубатовым, который занимался созданием подконтрольных полиции рабочих профсоюзов. Ему, в частности, было предложено принять участие в этой работе. Долго размышляя над этим предложением, Гапон не отказался. И когда в 1903 году Зубатов был отправлен в отставку, их связь не прекратилась. Но созданное Зубатовым "Собрание" нашло благодаря Гапону в столице весьма хорошую почву. Число его членов росло. И как писал начальник петербургского охранного отделения A.B. Герасимов, "это было обычное общество с настоящими рабочими во главе. В их среде и Гапон забыл о тех мыслях, которыми руководствовался вначале. Достаточно было небольшого толчка, чтобы это изменившееся положение выявилось".
Есть множество мнений, что Гапон дезинформировал Департамент полиции об истинных настроениях рабочих. Сам же он впоследствии прямо заявлял о своей хитрой политике: "Я с самого начала, с первой минуты водил их всех за нос. На этом был весь мой план построен".
В конце 1904 года контакты Гапона с полицией прекратились, а в январе 1905 года он был объявлен в розыск.
После расстрела демонстрации Гапона увёл с площади эсер Рутенберг. Его тут же переодели и постригли, а затем прятали на квартирах, в том числе и писателя Горького. Затем с помощью всё того же эсера Гапона без документов переправили за границу.
"Через некоторое время после приезда Гапона в Женеву, - вспоминала Н. К. Крупская, - к нам пришла под вечер какая-то эсеровская дама и передала Владимиру Ильичу, что его хочет видеть Гапон. Условились о месте свидания на нейтральной почве, в кафе. Наступил вечер. Ильич не зажигал у себя в комнате огня и шагал из угла в угол. Гапон был живым куском нараставшей в России революции, человеком, тесно связанным с рабочими массами, беззаветно верившими ему, и Ильич волновался перед этой встречей… Владимир Ильич, придя со свидания с Гапоном, рассказывал о своих впечатлениях. Тогда Гапон был ещё обвеян дыханием революции. Говоря о питерских рабочих, он весь загорался, он кипел негодованием, возмущением против царя и его приспешников. В этом возмущении было немало наивного, но тем непосредственнее оно было. Это возмущение было созвучно с возмущением рабочих масс. "Только учиться ему надо, - говорил Владимир Ильич. - Я ему сказал: "Вы батенька, лести не слушайте, учитесь, а то вон где очутитесь", - показал ему под стол".
Кроме Ленина, Гапон встречался с Г. В. Плехановым, В. М. Черновым, Б. В. Савинковым, Ж. Жоресом, Ж. Клемансо. Например, в Лондоне Гапон встретился с П. А. Кропоткиным, идеями которого увлёкся.
31 января 1905 года Талона лишили сана священника и исключили из духовного звания, а уже в мае этого года он на короткое время вступил в партию эсеров, но вскоре рассорился с её руководством из-за желания быть во главе партии и дела.
6
В 2004 году вышла в свет монография кандидата исторических наук Станислава Петрова "Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории Русской церкви (1921–1925 гг.)", которой он посвятил в общей сложности девять лет своей жизни. Вот что он рассказал корреспонденту газеты "Наука в Сибири" В. Садыковой: "К тому времени, когда я начал заниматься этой проблемой, в историографии уже существовали концепции об ответственности за всё то, что произошло с Русской православной церковью в 1922 и в последующих годах, разделённая на Ленина, Троцкого и Сталина.
Проанализировав документы, я увидел, что об ответственности Сталина можно говорить только с апреля 1922 года, когда он стал генеральным секретарём ЦК партии, а основная часть документов "про церкви" прошла в марте и была подписана по большей части Троцким. Троцкий подготовил основной массив "церковных" документов Политбюро, так как он был особоуполномоченным Совета народных комиссаров (СНК) по ценностям, накопленным в царское время, а значит, именно он был реальным, хотя и негласным главой кампании по изъятию церковных ценностей, хотя официально его прикрывал М. Калинин, от имени которого велась агитационно-пропагандистская шумиха в средствах массовой информации…
"Коллективная ответственность" - это более поздняя модель, но она нередко автоматически переносилась на более ранний период. На самом деле можно установить долю ответственности за содеянное каждого из вождей революции. Через пометы-автографы Ленина на партийных документах, в частности, на постановлениях Оргбюро ЦК партии, выясняется, что именно Л. Троцкий - ответственный за значительную часть, что происходило с Русской православной церковью, он один из тех вождей, кто наиболее близко следил за всем происходившим в церкви. Более того, он лично подготовил большинство проектов "церковных решений", которые потом практически без пересмотра были утверждены на заседаниях Политбюро.
Троцкий, как уже отмечалось, будучи ответственным за сосредоточение ценностей, занимался конфискатом всего, что накопила царская Россия - романовские ценности, дворцовые, из усадебных поместий, музеев и монастырей. Подчистив всё это, Троцкий стал навязывать Ленину идею "почистить" действующие храмы, что по его оценкам, должно было дать ещё миллиарды золотых рублей для поддержки мировой революции.
19 марта 1922 года В. Ленин пишет страшное письмо с призывом изъять ценности в храмах и расстрелять как можно большее количество попов, чтобы они очень долго помнили о том, что значит сопротивляться советской власти. Он повторяет слова Троцкого, что "мы должны взять миллионы и даже миллиарды". Но уже в мае 1922 года стало ясно, что никаких миллиардов в храмах нет, и вообще кампания буксует.
Что касается участия Сталина в этой кампании, то этому прямых свидетельств нет. Зафиксировано только его участие в голосовании Политбюро по утверждению расстрельных приговоров по церковным процессам и его подписи в качестве секретаря партии под антицерковными шифротелеграммами с общепартийными директивами…
Каждый из революционных вождей ужасен по-своему. Но за разрушение церкви в 1922 году ответственен всё же Лев Давыдович Троцкий при поддержке Ленина и остальных членов Политбюро.
Ленин своим письмом ускорил и обострил этот процесс, перевёл его на рельсы очень жёсткой, террористической политики в отношении церкви. Он понимал, что если упустить этот момент - а это было время массового голода, то с церковью вообще ничего нельзя будет сделать и это будет препятствие, о которое будет постоянно спотыкаться советская власть.
И в хитроумной голове Троцкого рождается план об обновленческом расколе Русской православной церкви путём вычленения из неё лояльного духовенства, которое путём доносов уничтожит противостоящую власти "черносотенную" церковь. А когда церковь во главе с патриархом Тихоном будет разгромлена, советская власть "прихлопнет" прирученную обновленческую церковь без всякого шума. И эту идею удалось провести, обновленческий раскол был преодолён только в 1946 году. Другие же из расколов и разделений, последовавших за обновленческим и порождённых властью, не преодолены до сих пор…
В октябре 1922 года, после окончания деятельности Троцкого по ценностям, при ЦК партии была создана специальная Антирелигиозная комиссия, которая и должна была, по замыслам партийных вождей, заниматься всей церковной политикой, в том числе и агитационно-пропагандистской, т. е. разоблачением, своеобразным демонтажём религии в сознании людей.
Троцкому было предложено возглавить комиссию. Но он был чрезвычайно загруженным человеком и, видимо, не дал своего согласия. Очевидно, его делом было разработать анти-церковную программу, а её реализацией должны были заниматься другие партаппаратчики и функционеры…
Далее практически все "церковные" постановления Политбюро принимались с подачи Антирелигиозной комиссии под руководством Е. Ярославского.
Любопытно, что сам Троцкий, уже будучи в эмиграции, в своих мемуарах "Моя жизнь" крайне скупо и сдержанно оценивал свою роль в антицерковной деятельности. Среди документов его архива, опубликованных в 1970-х годах, есть только абсолютно безобидные материалы, посвящённые церкви. Но мог ли он, такой щепетильный человек по отношению к своей роли в истории, не вывезти эти документы из России? Следовательно, Троцкий их уничтожил как компрометирующие. Конечно, Троцкий и подумать не мог, что когда-нибудь историки найдут другие сохранившиеся экземпляры его анти-церковных документов. Почти год Антирелигиозная комиссия готовила судебный процесс над патриархом Тихоном, уже были напечатаны и розданы билеты в Колонный зал Дома союзов на этот процесс. Но международное возмущение террором над церковью стало настолько мощным, вспомним хотя бы всем известную "Ноту Керзона", что советская Россия оказалась на грани войны с Великобританией. И Политбюро вынуждено было искать совсем другое решение.