Должно быть, мои мысли отразились на моем лице, потому что Джек тут же заявил.
- Мы не заинтересованы во временном соглашении, Марк, так как теперь ребенок - постоянная часть жизни Тары. Я считаю, что нам следует подписать обязывающий контракт для уверенности обеих сторон. Мы можем предложить гарантии, что об этом не станет известно СМИ, ребенка не подвергнут генетическому тесту, чтобы определить отцовство… чтобы вам ни нужно было для вашего спокойствия. Но в ответ, Таре необходима будет машина, счет на ежемесячные расходы, медицинская страховка, возможно по 529 статье, позволяющей семьям экономить на колледж для ребенка… - Джек явно показывал, что список длиннее, чем он перечислил.
Готтлер заметил, что должен прояснить это с советом директоров, на что Джек улыбнулся и сказал, что не может представить, чтобы у Готтлера были с этим какие-то проблемы, и следующие несколько минут я молча слушала. Слегка ошарашенная и одновременно испытывая некоторое отвращение. Они пришли к решению, что обе стороны дадут своим юристам возможность разработать детали.
- … позвольте мне подумать над этим какое-то время, - Готтлер ответил Джеку. - Вы вывалили это на меня без предупреждения.
- Мы вывалили это на вас? - горько повторила я в неверии. - У вас было девять месяцев, чтобы подумать об этом. До вас дошло только сейчас, что вы обязаны что-то сделать для Люка?
- Люк, - сказал Готтлер, выглядя странно озабоченным. - Его так зовут? - Он моргнул несколько раз. - Разумеется.
- Почему "разумеется"? - потребовала я ответа, но он только невесело улыбнулся и покачал головой.
Джек заставил меня встать рядом с ним.
- Мы теперь оставляем вас, Марк, заниматься своими делами. Но давайте не забывать об этой программе. И я бы хотел узнать новости, как только вы поговорите с тем советом директоров, про который вы упомянули.
- Разумеется, Джек.
Готтлер вывел нас из конференц-зала, мимо двойных дверей, колон, и портретов. И табличек. Я читала то, что было написано на табличках, мимо которых мы проходили, и мое внимание привлекла громадная известковая арка над черными дверьми из орехового дерева и закаленного стекла. На камне было выгравировано: ВМЕСТЕ С ГОСПОДОМ НЕТ НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО, ЛУКА 1:37
- Куда ведет эта дверь? - спросила я.
- Вообще-то, в мой кабинет, - с другой стороны к дверям приближался мужчина. Он остановился и повернулся, улыбаясь нам.
- Пастор Кардифф, - быстро сказал Готтлер. - Это Джек Тревис и мисс Элла Варнер.
Ной Кардифф пожал руку Джека.
- Рад вас видеть, мистер Тревис. Я недавно встречался с вашим отцом.
Джек улыбнулся.
- Надеюсь, что он был не в плохом настроении.
- Вовсе нет. Он удивительный джентльмен. Старой школы. Я пытался уговорить его посетить одну из служб, но он заверил меня, что еще не покончил с грехами, и даст мне знать, когда это произойдет, - тихо рассмеявшись, Кардифф повернулся ко мне.
Он был ослепительным. Крупный мужчина, хоть и не такой высокий, как Джек, и более стройный. Джек выглядел и двигался, как атлет, Ной Кардифф обладал грацией танцора. Было захватывающе видеть их рядом: Джека, с его сексуальной, земной привлекательностью, и Кардиффа, рафинированного и просто обворожительного. Цвет лица пастора был светлым, такого рода, который легко краснеет, его нос был тонким и выдающимся. Его улыбка была ангельской и слегка печальной, улыбка смертного мужчины, который слишком хорошо осознает бренность человека. И его глаза были того самого, святого, доброго, светло-голубого цвета, что в какой-то мере его взгляд заставлял тебя чувствовать себя избранным.
Когда он подошел достаточно близко, чтобы пожать мне руку, я уловила ароматы лаванды и янтаря.
- Мисс Варнер. Добро пожаловать в наше здание для богослужений. Я надеюсь, что ваша встреча с пастором Готтлером прошла удачно. Варнер… разве у нас не было секретарши…?
- Да, ее сестра Тара помогала нам время от времени.
- Я надеюсь, что она в порядке, - сказал мне Кардифф. - Пожалуйста, передайте ей привет.
Я неуверенно кивнула.
Кардифф смотрел мне в глаза на мгновение и, казалось, что он читает мои мысли.
- Мы будем молиться за нее, - прошептал он. Элегантной рукой он указал на надпись над дверями. - Мой любимый стих от любимейшего апостола. Это правда, знаете ли. Нет ничего невозможного для Господа.
- Почему Лука ваш любимый апостол? - поинтересовалась я.
- Среди прочего, Лука - единственный апостол, который проводит параллели от Доброго Самаритянина до Блудного сына, - улыбаясь, ответил Кардифф. - И он верный сторонник роли женщин в жизни Христа. Почему бы вам не посетить одну из наших служб, мисс Варнер? И приводите с собой вашего друга, Джека.
Глава 14
Когда мы с Джеком вышли из здания, то я снова и снова проигрывала встречу у себя в голове. Я потерла виски, чувствуя, как будто резиновые полосы крепко обернулись вокруг моего черепа.
Джек открыл дверцу внедорожника для меня и перешел на другую сторону. Мы вдвоем стояли перед открытыми дверцами, позволяя салону проветриться от жары, чтобы потом сесть в машину.
- Я терпеть не могу Марка Готтлера, - проговорила я.
- В самом деле? Я бы и не сказал.
Пока он говорил, я была ошеломлена осознанием того, что этого лицемерного подонка, воспользовавшийся моей сестрой, я бы с удовольствием… ну, я не знаю, пристрелила бы или что-то подобное… но вместо этого вот, мы пришли с ним к соглашению.
- Я знаю. Но он принял на себя ответственность. Это говорит в его пользу.
- Он поступил так только потому, что мы его заставили, - нахмурилась я. - Ты же не на его стороне, правда?
- Элла, я только что целый час и пятнадцать минут провел, пиная ботинком его зад. Нет, я не на его стороне. Я только говорю, что в этой ситуации виновен не только он. Ладно, мы можем теперь сесть внутрь, - Джек завел машину. Кондиционер неэффективно хрипел в повышающейся жаре.
Я дернула свой ремень безопасности.
- Моя сестра сейчас в клинике с нервным срывом из-за того, что ее соблазнил женатый пастор церкви. И ты почему то считаешь, что это - ее вина?
- Я говорю, что это вина всех участников. И Тару не соблазняли. Она - взрослая женщина, которая использует свое тело, чтобы достичь желаемого.
- Слышать такие слова от тебя - попахивает лицемерием, ты так не считаешь? - едко поинтересовалась я.
- Вот факты, Элла: твоя сестра получит дом, новую машину и пособие в пятнадцать тысяч долларов ежемесячно, и все по той простой причине, что сумела залететь от парня с деньгами. Но, несмотря на то, какую бы хорошую сделку не состряпали юристы, ей придется искать следующего сладкого папика через некоторое время. А проблема в том, что в следующий раз это будет не так легко. Она ведь не молодеет.
- Почему ты не думаешь, что она может выйти замуж? - спросила я, испытывая колоссальное раздражение.
- Обычный парень ее не устроит. Она хочет богатого. А на таких, как она, богатые не женятся.
- Но она же красавица.
- Красота - обесценивающийся вклад. И единственный, который Тара могла бы предложить. На экономическом языке, она - скоропортящийся товар, а не долгосрочный.
Это резкое заявление выбило из меня дух.
- Вот так вы, богатые парни, думаете?
- Большинство из нас.
- Боже мой, - я просто кипела. - Ты просто предполагаешь, что любая встреченная тобой женщина охотится за твоим бумажником.
- Нет. Просто скажем, мне легко определить тех, которые бросят меня в кризисную минуту, если что-то случится с моими деньгами.
- Мне наплевать на твои деньги…
- Я это знаю. Это одна из причин, почему я…
- …И если ты так ненавидишь мою сестру, то почему стараешься ей помочь?
- Я ее не ненавижу. Вовсе нет. Я просто вижу ее такой, какая она есть. Я поступаю так ради Люка. И ради тебя.
- Ради меня? - от удивления мой гнев остыл. Я посмотрела на него изумленными глазами.
- Немного есть того, чего бы я ни сделал для тебя, Элла, - тихо ответил он. - Ты разве не поняла этого уже?
Пока я сидела, молчащая от потрясения, он вывел внедорожник со стоянки.
Раздраженная, сердитая, жаркая атмосфера в машине держалась до тех пор, пока кондиционер немного не изменил ее, - я была молчалива все это время. Я смотрела на свою сестру не так, как Джек. Я любила ее. Но разве это не давало мне преимущество увидеть истину? Неужели Джек лучше понимал ситуацию, чем я?
Я услышала звонок своего мобильного телефона. Потянувшись к своей сумочке, я стала рыться в ней, пока не нашла телефон.
- Это Дэйн, - сказала я кратко. Он редко мне звонил днем. - Не возражаешь, если я отвечу?
- Давай, вперед, - Джек продолжал вести машину, следя за полуденным движением автомобилей. Машины петляли и скапливались, как клетки, проходящие по узкой артерии.
- Дэйн. Все в порядке?
- Привет, милая, все просто замечательно. Как прошла встреча? - Я предоставила Дэйну краткую версию, и он слушал, выражая подбадривающее сочувствие, не сделав никаких замечаний, в отличии от Джека. Было облегчением поговорить с кем-нибудь, кто не давит на меня. Я почувствовала спокойствие, кондиционер дул на меня и был словно дыхание ледника.
- Эй, я тут подумал, - заметил Дэйн, - не хочешь ли ты побыть в компании завтра ночью? Я приеду, чтобы взять у Кэти измеритель расхода для системы, которую мы строим. Я поведу тебя на ужин, и проведем вместе ночь. Я познакомлюсь с тем парнем, с которым ты проводишь столько времени.
Я замерла, пока Дэйн не добавил, смеясь:
- Но я не стану менять ему подгузник.
Мой ответный смех был слабым и нервным.
- Не нужно менять подгузники. Да, мы с удовольствием повидаемся с тобой. Не могу дождаться.
- Хорошо. Я буду завтра часа в четыре-пять. До свидания, милая.
- Пока, Дэйн.
Закрыв телефон, я увидела, что мы вернулись на Мэйн 1800 и заезжаем в подземный гараж.
Джек нашел место возле кабины лифта и остановил внедорожник. Он выключил зажигание и вопросительно смотрел на меня в темной машине.
- Дэйн приедет навестить меня завтра, - сказала я, пытаясь говорить обычным тоном, но все равно прозвучало напряженно.
Выражение лица Джека было непроницаемым.
- Зачем?
- Он заберет какой-то измерительный прибор в Кэти - пригороде Хьюстона. И так как он все равно будет в этом районе, он хочет повидать меня.
- Где он остановится?
- У меня, разумеется.
Джек молчал, долго. Может быть, это было только в моем воображении, но я подумала, что он стал тяжелее дышать.
- Я могу найти ему номер в отеле, - наконец сказал он. - И я заплачу за него.
- Но зачем тебе… это?
- Я не хочу, чтобы он ночевал у тебя.
- Но он мой… - я запнулась и неверяще уставилась на него. - Что такое? Джек, я же живу с ним.
- Больше нет. Ты живешь здесь. И… - маленькая обманчивая пауза. - Я не хочу, что ты занималась с ним сексом.
Сначала я была больше ошеломлена, нежели разгневана. Казалось, Джек перешел к тактике прямых притязаний, чего я никогда раньше не испытывала, разумеется, не с Дэйном. То, что Джек оказался собственником, что он хотел иметь право голоса в том, когда и с кем я занимаюсь сексом, было более чем удивительно.
- Ты здесь не решаешь, - ответила я.
- Я не собираюсь стоять в сторонке, когда он берет то, что принадлежит мне.
- Тебе? - Я покачала головой, беспомощно простонав что-то среднее между смешком и возражением. Мои пальцы прижались к моему рту легко, словно кружевная занавеска к открытому окну. Оказалось затруднительным найти слова для ответа. - Джек. Мой парень приезжает, чтобы увидеть меня. Я буду или не буду заниматься с ним сексом. Но это не твое дело. И мне не нравятся подобные игры. - Я снова вздохнула, и услышала, как повторяю. - Я не люблю игры.
Голос Джека был мягким, но в нем была какая-то первобытная дикарская нотка, от которой у меня все волосы на теле встали дыбом.
- Я не играю в игры. Я пытаюсь сказать тебе, что я чувствую.
- Поняла. Теперь я хочу немного свободного пространства.
- Я дам тебе столько пространства, сколько захочешь. Если только и он так поступит.
- Что это значит?
- Не позволяй ему оставаться в той квартире с тобой.
Мне отдавали приказы. Меня контролировали. На меня накатила удушающая паника, и я открыла дверцу машины, нуждаясь в воздухе.
- Отвали, - сказала я.
Я выбралась и направилась к лифтам, а Джек шел за мной.
Я так крепко нажала на кнопку лифта пальцем, что почти расплющила ее.
- Видишь ли, вот почему я всегда выберу Дэйна или кого-то, похожего на него, а не тебя. Мне никогда не стоит указывать, что мне делать. Я - независимая женщина.
- Цыплячья фигня, - услышала я его бормотание. Его дыхание было не лучше моего.
В ярости я обернулась, что посмотреть на него.
- Что?
- Это вовсе не имеет никакого отношения к твоей проклятой независимости. Ты напугана, потому что ты начинаешь что-то со мной, и это что-то ведет тебя туда, где ты и Дэйн никогда не были. Он не будет стоять за тебя, - он уже это доказал. Он показал себя трусом в отношении тебя. И теперь ты еще и переспишь с ним за это?
- Заткнись! - С меня схватит. И я, которая никогда в жизни не била никого, ударила Джека по руке своей сумочкой, которая оказалась тяжелой и кожаной женской сумкой. Раздался громкий звук удара, но Джек, казалось, ничего не заметил.
Дверь лифта открылась, и свет пустой кабины осветил площадку из серого бетона и кафеля. Никто из нас не двинулся, чтобы войти, а мы просто стояли и смотрели друг на друга. Пока наша ссора набирала обороты.
Схватив меня за запястье, Джек потащил меня за лифт, в темный угол, который пах перегаром и маслом.
- Я хочу тебя, - прошептал он. - Избавься от него и бери меня. Единственное, чем ты рискуешь - это потерять того, кого ты не имела все равно. Он - не то, что тебе нужно, Элла. Я тебе нужен.
- Невероятно, - сказала я с отвращением.
- Что такого невероятного?
- Твое эго. Он окружено громадным облаком антивещества. Ты просто черная дыра… высокомерия!
Джек смотрел на меня сквозь тени, а потом отвернулся, но мне показалось, что я заметила белую вспышку улыбки.
- Тебе смешно? - спросила я. - Что, черт побери, в этом такого смешного?
- Я просто думал о том, что если секс с тобой хотя бы на десятую долю столько же хорош, как спор с тобой, то я счастливый ублюдок.
- Ты никогда этого не узнаешь. Ты…
Он поцеловал меня.
Я была настолько зла, что попыталась снова ударить его сумочкой, но она упала на пол, а я потеряла равновесие на высоких каблуках. Джек подхватил меня и продолжал целовать, открыв своими губами мой рот. Я попробовала теплый, сладкий вкус мятного дыхания… я попробовала самого Джека.
В отчаянии, я подумала: почему так не может быть с Дэйном? Но то, как рот Джека прижался к моим губам, влажная отчетливость каждого поцелуя, каждое сочное воздействие было безумно прекрасным, чтобы можно было этому противостоять. Он прижал меня ближе и медленно изучал языком. Чем глубже он проникал, тем сильнее я опиралась на него, все мое тело было охвачено желанием.
Его руки перешли к моему черному костюму, поглаживая и слегка сжимая. Моя кожа стала горячей под тонким слоем шерсти. Он перешел пальцами к моему лицу, лаская, убирал мои волосы, и я почувствовала, что его рука дрожит, дрожит от напряженного желания. Обхватив мой затылок, он погрузил свои пальцы мне в волосы и еще глубже поцеловал меня. Я вздрогнула, когда почувствовала, что его свободная рука работает над тремя покрытыми материалом застежками, которые скрепляли переднюю часть моего пиджака. Одежда разошлась и открыла эластичную кремового цвета кофточку, которая держалась на двух нитевидных бретельках.
Джек пробормотал что-то - проклятие, молитву, - и полез под кофточку, чтобы коснуться моей мягкой, тонкой кожи на талии. Мы теперь оба дрожали, слишком поглощенные и жаждущие, чтобы остановиться. Он потянул материю наверх, чтобы открыть тайный уголок кожи, которая блестела белоснежным цветом в тени. Его голова склонилась к одной груди, его рот рыскал в поисках вершинки. Я, шипя, втянула воздух, когда почувствовала грешное скольжение его языка, как он потянул, твердо и влажно. Каждое натяжение и ласка посылали немного удовольствия в низ моего живота. Я прислонилась головой к холодной, твердой стене, я кипела, мои бедра двигались вперед. Джек встал и агрессивно захватил мой рот, его рука скользила по моей груди. Долгие, эротичные поцелуи… укусы, лижущие поцелуи, пока я не почувствовала себя опьяненной ощущениями. Мои руки обвились вокруг его шеи, притягивая его голову все ближе ко мне, и он принял приглашение с низким, диким звуком. Я никогда не испытывала такого отчаянного возбуждения, желания большего, желания сказать ему: делай все, что угодно. Мне все равно, только сделай это сейчас. Я терлась о его тело, сильные мышцы, прикрытые элегантным, гладким костюмом, и это возбудило меня даже больше, чем мысль о том, что было под этими цивилизованными покровами.
Он схватил мою юбку, сильно потянул, и я задохнулась, почувствовав воздух на своих ногах, прохладный воздух на мучительно жарких до боли коже и нервных окончаниях. Он проник под мои эластичные трусики, между моих бедер, влажная плоть открылась при вторжении его пальцев. Я чувствовала его дыхание на своей шее, твердые мускулы его предплечья двигались под моей рукой. Он скользнул в меня пальцем, а потом еще одним. Я закрыла глаза, ослабнув, когда его большой палец нежно поглаживал мой клитор, его пальцы уверенно и глубоко массировали меня. С каждой лаской, поверхность его костяшек нежно терлась о то безумное местечко внутри. Удовольствие дезориентировало… лишало способности двигаться… доводило до безумия.
Впервые в жизни, я хотело чего-то большего, чем безопасность. Я хотела Джека с потребностью, которая была вне выбора или мыслей. Я неуклюже боролась с его ремнем, молнией, пуговицей, открывая его брюки. Я схватила его, он был огромным и возбужденным.
Вытащив пальцы, Джек стянул мое нижнее белье и отодвинул юбку. Он поднял меня с шокирующей легкостью. Осознание того, насколько силен он был, повлекло за собой поток встревоженного возбуждения. Беспомощно я обняла его руками за шею и опустила голову ему на плечо. Да. Да. Он вошел в меня, и я поморщилась от его невозможной плотности. Целуя меня в шею, он прошептал мне расслабиться, что он позаботиться обо мне, просто мне надо позволить ему сделать это, впустить его в себя… Он опустил все мое тело вниз, пока мои пальцы на ногах не коснулись пола, и с обольстительной силой, непреклонно открыл меня.
Было что-то удивительно эротичное в занятии сексом в одежде, крепко насаженной на него, всхлипывая под его жадными поцелуями. Джек установил постоянное погружение-отступление, и каждый раз, когда он входил, мои мышцы сжимались от удовольствия, беспомощно растягиваясь, вбирая в себя все больше и больше его плоти. Я чувствовала спазмы, мои ноги обхватили это большое ведущее тело, потом сама полнота ощущений привела меня к обильному, почти бесконечному оргазму. Джек скрыл мой полузадушенный крик своим ртом, заглушая те звуки, которые я издавала. Он вошел глубоко и остался там и содрогнулся, его дыхание сбилось, когда он нашел собственное освобождение.