– Тихо, Сас! – прикрикнул на пса хозяин и обратился к Саманте: – Не позволите ли мне привязать лодку у вашего причала? Пусть она погостит у вас до ремонта. Не хотелось бы толкать ее вплавь полмили. Кстати, я еще не представился. Тай Уиллер, ваш сосед.
Он протянул руку. Она почему-то думала, что рука будет холодной, как лед, но ошиблась. Обычное крепкое мужское рукопожатие.
– Саманта Лидс, – сказала она и обмотала брошенную ей веревку вокруг кнехта причала.
– Я вас не обеспокоил?
– Совсем нет.
– Тогда расходимся по домам?
Это было скорее утверждение, чем вопрос. Мужчина кивнул и с собакой направился вдоль берега к своему жилищу.
Саманта проводила его взглядом. Сосед ей понравился, но и встревожил одновременно. Слишком много совпадений за последнее время – и не очень приятных. Мобильник просигналил как раз вовремя, чтобы вернуть ее в реальность.
– Рик Бентс, полиция Нового Орлеана. Вы Саманта Лидс? Я не ошибся?
– Нет.
– Я на пути к вам, – сообщил детектив. – Надеюсь, вы примите меня для разговора о ваших затруднениях.
– Если это можно так назвать...
Саманта встретила подъехавшего к дому детектива совсем как запуганная угрозами маньяка одинокая женщина. Через "глазок" проверила, кто звонит в ее дверь, сличила лицо с удостоверением на фотографии и только потом откинула навешанные специально перед приходом детектива засовы. Бентс явно догадался, что это был разыгрываемый спектакль, но не подал виду.
Она провела его в кабинет, показала фотокопию своего портрета с проколотыми глазами и дала прослушать запись на автоответчике.
– Оригинал я отдала в местную полицию, – сказала Саманта, когда прослушивание закончилось. Даже сейчас, днем, а не во мраке ночи, голос "Джона" вызывал у нее нервный озноб.
– О каких грехах он говорит? – вроде бы безучастно спросил Бентс. Его больше, по-видимому, интересовала обстановка кабинета – книги на полках, фотографии на стенах и на письменном столе.
– Понятия не имею, – пожала плечами Саманта.
– И, пробившись в эфир, он опять же твердил о грехах? – уточнил детектив.
– Да. И говорил, что он – "мой Джон". Когда я сказала, что знакома со многими Джонами, но не припоминаю его, он обозвал меня шлюхой. Я его отрубила... в смысле, отключила от эфира.
– А у вас был в прошлом парень по имени Джон? Или пытался ухаживать за вами?
– Нет. Никакой близости у меня с никаким Джоном не было. В детском саду в Лос-Анджелесе был один Джон, но с тех пор прошло три десятка лет, и, по-моему, это не в счет.
– По-моему, тоже, – согласился Бентс.
– "Джон" позвонил мне еще раз уже после передачи. Тини, наш технарь, записал его звонок.
– Вот как?
– Да. "Джон" сказал, что его отвлекли какие-то дела, поэтому он опоздал к передаче, и в этом опять же виновата я.
– А что его задержало?
– Не знаю.
– Но это был тот же человек, что звонил прежде?
– Уверена, что тот же.
Бентс повертел в руках фото с выколотыми глазами.
– Почему он ослепил ваше изображение?
– Чтобы меня напугать. И, честно признаюсь, это на меня подействовало, – призналась Саманта.
– Что-нибудь об ослеплении, слепоте, было в ваших передачах?
– Никогда. Ни разу за все годы, что я работаю в эфире.
– Вы получали подобные угрозы раньше?
– У меня специфическая аудитория. Иногда, впрочем редко, бывают вспышки гнева или раздражения, но ничего, что бы касалось меня лично.
– Значит, нет?
– Нет, – твердо заявила Саманта.
– А вы не знаете, кто бы пожелал вывести вас из себя, нарушить ваш душевный покой?
Саманта подумала о Дэвиде, но сразу же отвергла это предположение.
– Нет.
– Расскажите о вашей семье.
– Она невелика, – погрустнела Саманта. – Пожалуй, единственный близкий мне человек – это мой отец. Он в прошлом занимался инвестиционным бизнесом, сейчас отошел от дел, живет в Лос-Анджелесе. Мать давно умерла, а мой брат... он исчез, и уже многие годы не дает о себе знать.
– Адреса и имена, – потребовал Бентс.
Она назвала фамилию и адрес отца, а про брата сказала, что ничего о нем не знает.
– Вы были замужем?
– Неужели это так важно?
– А есть причины это скрывать? – вопросом на вопрос ответил он.
– Я училась в университете Тулейн и вышла замуж за своего профессора. Джереми...
– Джереми Лидс? – уточнил детектив.
– Вы его знаете?
– Нет, но буду вынужден с ним познакомиться. Вы расстались?
– Да. Официально, по всем правилам оформили развод.
– Ваш бывший муж по-прежнему преподает в университете?
– Насколько я знаю, да. Мы не общались уже целую вечность. Детей у нас в браке не было, претензий друг к другу также. Он вскоре после нашего развода женился на одной из своих студенток.
– Вот как? – Бентс поднял взгляд от своих записей.
– Именно так, – с иронией передразнила его Саманта. – После меня она стала очередной его жертвой. Запишите его в маньяки. Впрочем, в списках по стране и во всем мире подобных окажется множество.
Бентс никак не отреагировал на ее слова.
– Но так получилось, что вы живете в одном городе?
– В одном мегаполисе. Новый Орлеан не город, а скорее полуречное, полуморское чудовище со множеством щупальцев.
– Великолепный образ. – Рик сразу же проникся симпатией к допрашиваемой женщине. Он испытывал к этому городу подобные же чувства. – А после Джереми?
– Что означает ваш вопрос? – вскинулась Саманта. – Полицию интересует, была ли я близка с каким-либо мужчиной? Может быть, вы еще проверите мои простыни?
Бентс понял, что с этой женщиной так нельзя. Перед ним не истеричная домохозяйка и не какая-то легкомысленная особа. Извиняться перед Самантой было бесполезно. Надо было просто смущенно опустить глаза, якобы разглядывая свой блокнот.
Черный кот осторожно выглянул из-за двери и уставился на полицейского немигающими глазами.
– Ну все-таки вспомните, был ли в вашей прошлой жизни Джон?.. – возобновил вопросы детектив.
– Который хоть как-то задел меня? – закончила за него фразу Саманта. – Не было такого. Ни у одного Джона на свете не может быть ко мне никаких претензий.
– Этот милый черный котище – ваш? – вдруг спросил Бентс, и Саманта несколько опешила от подобного поворота в разговоре.
– Да, уже три года, но он пока еще не научился звонить по телефону и посылать угрожающие письма. Мы с ним дружим.
Язвительность Саманты никак не подействовала на полицейского.
– А лодка?
– Какая лодка?
– Та, что пришвартована к вашему пирсу. Вы занимаетесь парусным спортом?
"Самое время поведать ему о незнакомце, поселившемся по соседству", – подумала Саманта, но что-то мешало ей откровенничать на эту тему.
– Эта яхта? Она принадлежит одному другу... вернее, знакомому... Он мой сосед.
– Мне не стоит поговорить с ним? – поднял на нее глаза Бентс.
– Вряд ли... Он просто оставил ее здесь на время. У него что-то случилось с двигателем. Какие-то неполадки...
Бентс воззрился на нее с удивлением.
– В вашей ситуации это выглядит несколько странно. Вы позволяете незнакомцу оставлять яхту у своего дома?
– Он не совсем незнакомец, – возразила Саманта. – Он мой сосед.
– Но вы против того, чтобы я его допросил? – уточнил детектив.
– Считаю, что это было бы неудобно.
– Ну, раз вы не даете мне таких полномочий, то я не имею права настаивать.
Бентс нахмурился, и Саманта уловила его недовольство.
– Тогда позвольте хотя бы дать вам совет, – продолжил полицейский. – Ограничьте пока свое общение с незнакомыми людьми.
– Это в каком смысле?
– В прямом. Раз вы обратились в полицию за помощью, то помогите и нам, а в результате – самой себе.
– Мне что, согласиться на добровольное заключение? – нахмурилась Саманта.
– Я этого не говорил. Но все же... подумайте и скажите честно. У вас есть враги?
– Враги? Это слишком сильно сказано.
– Я понимаю. Но кого бы вы могли назвать в качестве своих потенциальных врагов?
Саманта под усмешкой попыталась скрыть свое смущение.
– Вы вроде бы заставляете меня исповедоваться?
– Считайте, что так, но это же в ваших собственных интересах.
– Хорошо. Единственная личность, кто определенно желает мне зла, – это Триш Лабелль, но она скорее не враг мой, а конкурент. Ее передача на радио "Антен" сходна с моей. Ходят толки, что между нами идет настоящая война, но на самом деле мы просто избегаем друг друга, если судьба сталкивает нас на каких-либо мероприятиях, в основном благотворительных. Не думаю, что она инициирует эти звонки и угрозы. Хотя они достаточно действуют мне на нервы, но зато мой рейтинг повышается, так как слушатели заинтригованы. Это все равно что объявить, что здание вот-вот рухнет, и тут же соберется толпа любопытных.
– А не может ли за всем этим стоять кто-либо из ваших коллег? – предположил Бентс.
– По-моему, это полный бред. Неужели кто-то додумается до того, чтобы терроризировать своего работника ради поднятия рейтинга?
– Это вы так считаете, А если кто-то вам завидует? Или хочет занять ваше место? Вытеснить вас вообще с радио?
Ей опять пришла на ум мысль, не затея ли это Дэвида? Настойчивости и изобретательности ему хватает, но... это же полная нелепость! Как бы читая ее мысли, полицейский вдруг поинтересовался:
– А как насчет того симпатичного мужчины, чья фотография у вас на письменном столе? Прямо рядом с компьютером. Иногда, отрываясь от работы, вы, несомненно, так или иначе бросаете на него взгляд. Кто он? Личность из вашего прошлого? Вы ведь сказали, что ни с кем не встречае-тесь в последнее время.
– Нет... почему же. Хотите знать, кто он – пожалуйста. Его зовут Дэвид Росс.
"Почему, право, я должна делать исключение для Дэвидa, выводя его из списка подозреваемых?" – решила Саманта.
– Вы с ним порвали? Или он с вами?
– Нет. Это была моя идея – больше не встречаться.
– И он это принял покорно? – Скептицизм Бентса был очевиден.
– Он был вынужден это сделать, – нарочито твердо произнесла Саманта.
– Но ему это не понравилось, как я понимаю.
– Восхищаюсь вашей проницательностью. Да, не понравилось. Он хотел, чтобы мы поженились.
Вы были обручены?
Нет.
– Но колечко он вам подарил?
Саманта ощутила, что ее щеки вспыхнули.
– Пытался. На Рождество. Но я не взяла... отложила разговор.
– А когда вы ему окончательно отказали? – допытывался Бентс.
– Это происходило постепенно. Мы еще полгода встречались... Но... совместная поездка в Мексику окончательно прояснила наши отношения.
– А до этого? Что происходило до этого?
– Вам хочется это знать?
– Если вы не возражаете.
– В Хьюстоне я работала на этой же радиостанции, но она переместилась в Новый Орлеан, и я приняла предложение сюда переселиться.
– А чем это было вызвано? – поинтересовался Бентс.
– Многими причинами, – уклонилась от прямого ответа Саманта.
– Но как-то связанными с вами?
– Отчасти. Был случай... возможно, моя ошибка... трагедия... Девочка покончила с собой... Я тогда отказалась от работы радиопсихолога...
– Но снова вернулись?
– Такова была воля моего босса.
– А мистер Дэвид Росс был против?
– Да, против, и до сих пор против.
– У вас не такая уж простая биография, миссис Лидс.
– Да уж, не такая, как у моего кота Харона. Я взяла его котенком и до сих пор кормлю.
Записав, как полагается, некоторые формальные данные, Бентс вежливо распрощался с ней и удалился.
Глава 8
– В общем, папашку мне так и не довелось повидать, – хмуро заключила свое выступление Анита и принялась нервно накручивать на палец темную искусственно завитую прядь.
Стулья, которые Боучеровский центр предоставил для сеансов Саманты, были старыми, шаткими, неудобными, и все шесть девушек, явившиеся на занятия, беспрерывно ерзали и перекидывали ногу на ногу. Ультракороткие мини обнажали их ляжки вплоть до трусиков.
– Да и к чему... – добавила Анита после паузы.
– А ты пыталась связаться с ним? – поинтересовалась Саманта.
– В тюряге? – Анита насмешливо хмыкнула, – С какой стати?
Улыбка, на мгновение осветившая ее хмурое личико, была слишком циничной для девочки пятнадцати лет.
– Мне хватало отчимов. Трех... за последние три года.
Вот так все и складывается одно к одному. У всех шестерых девушек почти одни и те же проблемы и биографии, короткие и пронзительные, как крик одинокого пловца, тонущего в океане. Жизнь взвалила на их худенькие плечи непосильный груз, и каждая по-своему, но одинаково безрезультатно пытается выбраться из-под давящей тяжести.
Сеанс проходил в старом флигеле здания центра. Несмотря на опущенные жалюзи, низкое вечернее солнце проникало в маленькое помещение, и жара ощущалась как нечто материальное.
Девушки явно истомились и с нетерпением ожидали окончания занятий. У всех были дела, в основном "на улице", как догадывалась Саманта, а у двух имелись еще и малыши, оставленные, ради посещения ее сеанса, на чье-то попечение.
Только Лианн, на удивление тихо сегодня себя ведущая, никуда не торопилась, но и глядела на психиатра с явным озлоблением. Возможно, она не могла простить трехнедельного перерыва в их встречах? Такое случается сплошь и рядом в отношениях врача и пациента.
– Сегодня ты все время молчала, Лианн. Я тебя не узнаю. Что беспокоит тебя? – мягко спросила Саманта.
Лианн дернула плечиком, изображая равнодушие. Она была хорошенькая, с изящным кукольным личиком, совсем не тронутым загаром.
– Джей от нее отчалил, вот она и бесится, – охотно объяснила четырнадцатилетняя Ренни, отправляя в рот очередную пластинку жвачки. Выплюнутую до этого она старательно приклеила к спинке стула, как бы оставляя знак о своем пребывании на сеансе.
– Вранье! – вдруг взорвалась Лианн, да так яростно, что весь нацепленный на нее дешевый металл – в ушах, в ноздрях, вокруг шеи – разом зазвенел.
– Она опять употребляет, – не без удовольствия наябедничала Ренни.
– Тебе какое дело? Я сама послала Джея подальше. Он мне осточертел... Стал мною командовать...
– Ну да, конечно! Держал тебя подальше от зелья, – продолжала насмешничать Ренни.
– Неважно. Важно другое – никто не смеет мне приказывать.
– Ой-ей-ей! Что за принцесса! Сидишь в дерьме, а думаешь, что на троне.
Саманта вскинула руку, жестом прекратив перебранку:
– Давайте послушаем, что скажет сама Лианн.
– Я ничего не желаю говорить. – Девушка скрестила руки на груди и встала в наполеоновской позе. – И всем советую тоже заткнуться.
– Кажется, я нашла выход из положения, – сказала Саманта. – Говорить о себе, о своих проблемах здесь необязательно, но подумать – стоит. Отложим разговор до следующей встречи. Но только не тратьте время зря, а подумайте, я настаиваю на этом. Иначе, какой смысл нам здесь собираться?
Девушки попрощались и с облегчением устремились к выходу.
– Если кто-то встретится с Колетт, напомните ей, что она уже пропустила много занятий, – бросила им вслед Саманта.
– Колетт переехала. Теперь она промышляет в Тампе, – откликнулась со смешком одна из девушек.
Девичьи смешки задели Саманту. Как и то, что ее не известили о переезде пациентки. Саманту должны были информировать, куда и с какой целью переехала девушка.
Лианн на улице подождала психиатра. Ничего особенного в этом не было. Лидер группы, а Лианн была таковой, имел право вести с Самантой разговоры наедине. Издали за их встречей наблюдала ревнивая Ренни, но, ощутив на себе угрожающий взгляд Лианн, быстренько смылась.
– Ненавижу эту жирную свинью, – сказала девушка с фарфорово-белым кукольным личиком.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что сейчас сказала? – спросила Саманта.
– Я ненавижу эту громадную, жирную, траханную свинью!
– Я не об этом просила тебя сказать.
– Я знаю, что вы хотели бы от меня услышать.. Но я все равно ее ненавижу.
– На кого ты больше злишься? На нее или на... себя? – поинтересовалась Саманта.
– Мне надоела эта дерьмовая игра в вопросы и ответы.
– Тогда возьми себе тайм-аут.
Лианн принялась кусать губы.
– Не молчи, скажи что-нибудь. Хоть выругайся, – настаивала Саманта.
– Ренни – свинья! Всюду сует свой пятачок.
– А может, она таким образом хочет подружиться с тобой? Ей одиноко, но она не знает, как подступиться к тебе.
– Да вы что, до сих пор не раскусили ее? Она и понятия не имеет, что значит дружить, и слова такого, как "подруга", не знает. Она в любой момент может мне сделать вот так... – Лианн весьма выразительно продемонстрировала хищные когти. – Нечего ей соваться куда не следует. То, что у нас с Джеем, – это наше общее дерьмо, и нам вместе его расхлебывать.
– Ну а об этом ты не хочешь со мной поговорить? Мы могли бы перекинуться парой слов по дороге, – предложила Саманта.
– Тут не о чем толковать. Подумаешь, какое дело! – Лианн гордо вскинула головку и от этого, наоборот, выглядела еще ребячливее, гораздо моложе своих семнадцати лет. Грубый макияж и плотно облегаюшая одежда лишь подчеркивали ее кукольное изящество. – Мамаша уж слишком круто взялась за меня, встала поперек, как кость в горле, да еще этот зануда Джей добавил. Вот я и решила "взлететь"... показать им, что я на них плюю.
– Чем показать? Тем, что вновь закурила. И что, "крэк" помог?
– Ну да. А что? Разве не так?
Чтобы избежать нотаций со стороны психиатра, Лианн ускорила шаг, но Саманта не отставала. Улица обдавала их томящей жарой и автомобильной гарью.
– Тебе кажется, что так, а я считаю иначе, – возразила Саманта. Они остановились у светофора, пережидая медленно продвигающийся поток машин.
– Может быть, это была не такая уж хорошая идея – снова "улететь", – согласилась вдруг девушка, противореча тому, что говорила минуту назад. Чувствовалось, что ее саму терзают сомнения.
– Думаю, что совсем плохая, – подхватила Саманта. – Хотела наказать мамашу и своего дружка, а вред нанесла себе. Они умылись, а ты опять села на "крэк". Какая тебе от этого выгода?
– А я за выгодой не гонюсь! – Лианн опять обрела прежний гонор и сверкнула глазами, а они у нее были на редкость выразительные и манящие, как и губки, пусть и слишком ярко накрашенные. Она даже улыбнулась, показав белоснежные зубы, пока еще безупречные. – Мне надо было показать им, что я сама кое-что значу и могу поступать по-своему.
– И как ты себя сейчас чувствуешь?
– Со мной все о'кей.
– Ты уверена?
Саманту, несмотря на браваду и вульгарные уличные замашки, безмерно трогало это юное существо, явно непонимающее, где и в каком мире оно живет и какое будущее его ждет. Никаких доспехов у этой девчонки нет, хоть она и храбрится. Ранить или погубить ее – дело одной минуты.
Они наконец пересекли улицу, лавируя среди автомобильной пробки.