Георг презрительно отвернулся, будто слышал это только вчера. Слава богу, новая Люша повела себя по-старому - вскарабкалась на кровать и развалилась с видом нагулявшейся кошки. И выдула свой фирменный пузырь. Я покосилась на босые Люшкины ноги, и здесь полный порядок - большой палец с облупленным лаком занят привычным делом. Я все еще таращилась на подругу, ревниво отыскивая старые приметы, когда придушенно пискнул дверной звонок. Ну вот, я еще не успела прийти в себя, а уже началась новая сцена: те же и Лёвчик.
Лёвчик, ясное дело, деловито протопал в светелку и остановился, неприятно удивленный - ну как же, его насест был занят, а на спецстуле он сидеть не любил. Сосед изумленно таращился на нахальную девицу и для пущей ясности протер очки.
- Лёвчик, это Люша. Люша, это Лёвчик.
Именно так, кажется, ведут себя нормальные воспитанные люди. Только эти двое, похоже, ничего про воспитанных людей не слышали и свирепо пялились друг на друга. Так, если сейчас появится еще и Полковник, то мне точно придется лезть в укрытие, чтобы уцелеть.
Как ни странно, первым пришел в себя Лёвчик. Он сделал шаг к ложу и, уставив на Люшку указательный палец, объявил:
- Тебе бы пошли шаговагы и тюгбан.
- Чё ты сказал? - Люшин тон был очень многообещающим, она стала подниматься, явно собираясь принять боевую стойку. А может быть врежет и без стойки, она умеет. Вот только схватки, то есть избиения Лёвчика мне и не хватало!
Всё. Я даже зажмурила глаза. Уж если Полковника Люшка назвала старым хреном, то судьбу Лёвчика было просто страшно представить. А он, похоже, не понимал, что его честь и здоровье под угрозой и вроде совсем не обращал внимания на её боевые маневры.
- У тебя восточный тип кгасоты. Ты похожа на пэги.
- Че-че?
Вот заладила.
- Он говорит, что ты похожа на пэри. Эта такая восточная фея.
Ну ни фига себе, Лёвчик отмочил. Люшка у нас - пэри, а я-то по простоте своей думала, что она похожа на африканку. Восточная красавица тем временем окончательно сползла с кровати и потащилась к часам - взглянуть на свое отражение. Я не стала дожидаться результатов, мало ли что, и скомандовала Лёвчику:
- Ты пока иди, потом зайдешь. - Лёвчик не очень охотно, но подчинился.
- Ну и где ты этого придурка откопала? - при этом Люшка всё всматривалась в стекло часов. Это и вывело меня из терпения.
- Если он придурок, то зачем ты потащилась проверять его слова?
Ну, в общем, мне было немного обидно. Да что там, мне было обидно много. Лёвчик гад, конечно. Таскался ко мне каждый день, мало того, что сидел у меня почти сутками, так я его еще и подкармливала, будто мало ему было Бабтониной стряпни. И не важно, что он у меня вроде подопытного кролика - я испытывала на нем новые рецепты, ведь Полковник для такой роли не годился, что не так, еще и прибить может, если выживет. Короче, как лопать, так ко мне, а как пэри называть, так Люшку.
Но злиться на них дольше минуты я не могла. Я, как мне казалось, оправдала Лёвчика, когда объяснила подруге, что он безобидный и хорошо шьет. И конечно простила подруге насмешливое замечание:
- И что, ты проторчала все лето дома? Слушай, Семён, пора бы уж с куклами завязывать, ты уже вроде большая девочка. И этот, который безобидный. Вы с ним на пару шили? Не, ну сказать кому, подохнут от смеха.
Действительно. Я уже и сама прекрасно поняла, что провела не просто самое бездарное, но и самое идиотское лето в своей жизни. А ведь тоже туда же, что-то там загадывала, крыльями махала, дура толстая. И ладно бы только Люша, но и тетя Валя время от времени шелестела что-то подобное. "Ксения, деточка, ты только не заиграйся в куклы-то, все-таки тебе уже пятнадцать. Так можно и главное в жизни пропустить". Интересно, что она под этим главным подразумевала - беготню по магазинам, щи для Мишеньки и остальной компании?
Мне, между прочим, летом уже шестнадцать стукнуло, но никто не заметил, даже Бабтоня - закрутилась она со своим внучком, правда, не только с ним, две недели в больнице пролежала с давлением. Нет, на Бабтоню я уж никак не могла обижаться, плевать на день рождения, лишь бы она была в порядке. А насчет тети Вали… можно было бы провести эксперимент: сколько лет я буду для неё пятнадцатилетней. А для себя?
Мне казалось, что я помню, как меня в этот день поздравляла мама. Был такой ритуал - она мне что-то вручала, целовала в лоб и говорила: "Беги, милая, играй". Ну или что-то в этом роде. Всё. Вот только эти самые подарки почему-то никак не хотели вспоминаться, с чем же именно я бежала играть.
А мне, особенно раньше, ужасно хотелось наградить почетным званием "мамин подарок" ну хотя бы побитого жизнью пупса или потертого плюшевого медвежонка свекольного цвета. Я присваивала это звание то одному, то другому, но подлог давал о себе знать - игрушки играли ответственную роль из рук вон плохо. И я никак не могла вспомнить, куда же подевались куклы? Ведь были они у меня, точно были, а как же иначе. Вот с Полковником дело обстояло куда проще. Если он в этот исключительный день не оказывался в отъезде, то я находила на кухонном столе купюру - беги, милая, играй.
Люшке я все-таки сказала про свой преклонный возраст. Бровки домиком, рентгеновский взгляд: и че, ты так весь этот день дома и просидела? Не, Семён, ты у нас больная на всю голову.
Люша решила устроить мне праздник хотя бы и задним числом. И что дернуло меня согласиться? Да, я стала старше на целый год, даже подросла на пять сантиметров, но как-то упустила из виду, что мои мозги за процессом роста не успевают, отстают то есть, и довольно сильно. Нельзя сказать, что меня не мучили дурные предчувствия, мучили, да еще как. Я прекрасно помнила свой поход на Мишенькин праздничек, еще бы мне его не помнить. Но еще сильней меня разбирало любопытство - как и с кем проводит свое время Люша. И вот он - знаменательный день - когда я смогу шагнуть во взрослую жизнь. То, что эта жизнь именно взрослая, я совершенно не сомневалась. Люшка была тому лучшей гарантией.
Главное, я старательно гнала от себя, правда не очень далеко, одну суперсекретную мысль - кто знает, может быть там, куда она меня зовет, будет ну не Ричард Гир, конечно, (я же не полная идиотка, чтобы на это рассчитывать), а кто-то ну хоть чуть-чуть на него похожий. Тот факт, что я-то уж точно не Красотка, я решительно отметала, зачем портить себе удовольствие.
Про Красотку мне вспомнилось не просто так. Люшка зашла за мной в полном боевом раскрасе и при этом выглядела, по моему мнению, лет на двадцать пять, не меньше. И при этом здорово напоминала Красоткину подружку, ну ту самую. Такое вот Люшино превращение меня здорово напугало: незнакомая опасная девица - это раз, и при этом я со своими очками, курносым носом ну и всем остальным - это два. Такая парочка сгодилась бы разве что для цирка, но никак не для выхода в свет. Оказалось, что Люша была такого же мнения, но она не стала, подобно Бабтоне, искать неведомо что в моем шкафу, а притащила "правильный прикид" и косметику с собой.
Да, все познается в сравнении. Я, тревожно разглядывая немыслимое нечто в виде резиновой трубы, с тоской вспоминала свою старую юбку. Кто сказал, что она никуда не годится? А это вот, что ничего не прикрывает и тисками сжимает мой зад и бедра, оно годится? А майка, которую Люшка называла топом? Этот топ выставлял напоказ мой толстый живот и обтягивал грудь так, что в любую минуту грозил треснуть по швам. Но это было еще не всё. Самой ужасной огромной каплей, жирной точкой или чем там еще стали Люшкины туфли на шпильках. Я могла бы засунуть в одну из них сразу обе ноги, но мою взбесившуюся добрую фею это совершенно не волновало. Она набила в длинные чуть загнутые носы вату, а туда ее вошло ужас сколько, и велела мне обуть эти штуки, и даже собственноручно обвязала вокруг моих щиколоток какие-то шнурки. "Не, Семён, ты что ли пойдешь в физкультурных тапках или в своих туфлях "прощай молодость"? На самом-то деле я никуда и ни в чем уже не хотела идти, но кто бы меня слушал.
Нет, я не только не была похожа на Красотку, я не годилась даже на роль самой распоследней девицы из ее квартала, то есть она бы меня с собой на "работу" не взяла, чтобы не позориться. Я попыталась содрать с себя эти тряпки, но вот черт, вылезать из них было еще труднее, чем влезать. Тем более что Люшка решительно не хотела мне помогать, а только орала, что я последняя идиотка и тупая дура. Просто дуры ей было мало.
Всё это закончилось тем, что на мою красную потную физиономию она наложила пудру, румяна и еще невесть что, щеткой начесала мне волосы и поволокла к "зеркалу" - смотри, какой класс. Ага, на меня глянула маска сорокалетней ведьмы со стоящими дыбом волосами, черными провалами глазниц и огромным ртом вампира. Куранты взревели, амур чуть не выронил лук, и я в ужасе отпрянула, мне показалось, что часы от пережитого шока слетели с катушек и начали бить в неположенное время. Оказалось, что уже восемь вечера, но честное слово, часы взвыли не своим голосом.
Ну почему Полковник в это время не торчал дома! Почему он не вышел и не наорал на нас, и не запихнул меня обратно в комнату! Я бы упала ему в ноги и поклялась в вечном послушании и покорности. Между тем Люшка опрыскала меня какой-то резко пахнущей гадостью и поволокла вон из квартиры. И я все отлично видела откуда-то сверху: юркий черный паук тащит за собой одурманенную муху, которая лишь слабо трепыхает крыльями и даже не жужжит. На самом деле мухе очень хочется заорать: о-о-о…. помогите… спасите! Но она стиснута в резиновом коконе и никак не может сделать вдох, так что уж там говорить про выдох.
Люшка всю дорогу трещала, но я не понимала ни слова. Ну вот, я так мечтала о каком-нибудь приключении, но кто сказал, что именно о таком? Нет, я была согласна сесть себе спокойненько и посмотреть по ящику историю про некую бестолковую дуру, которая затеяла очередную глупость, но я совершеннее не была согласна с тем, чтобы это меня, именно меня тащили в ужасной одежде, едва ковыляющую в каких-то ужасных туфлях в ужасное место. Остановите сеанс, я покину зал!
Вот оно! Над дверью мельтешили разноцветные лампочки, издевательски мне подмигивая. Бар?! Мне туда не надо! Я мечтала когда-нибудь зайти в такое вот место?! Я представляла себя с неким молодым человеком за столиком?! Я шутила, честное слово я шутила, ничего подобного я не собиралась делать всерьез. Черт! Я чуть не врезалась в Люшкину спину, когда она резко затормозила в дверях.
Люшка не позволила мне надеть очки - еще чего, на кого ты будешь в этих гляделках похожа! Но лучше бы я уж вышла из дома с черной повязкой на глазах, так было бы честнее. Народ расступался бы передо мной, и можно было бы зычным голосом говорить: пррапустите! Пррапустите убогую! Я вот и без повязки почти ничего не видела и ощущала себя в темном лесу, точнее, джунглях. Цепкое Люшкино щупальце снова схватило мое запястье и поволокло куда-то вглубь в полумрак зала. Стеклянные створки за спиной с мягким шелестом закрылись и все, я умерла.
Потом оказалось, что нет, не умерла, все это было еще впереди. Мы протиснулись к столику, за которым сидели какие-то люди и, кажется, они сразу замолчали. А может быть, это у меня от волнения и неловкости заложило уши. Кто-то потянул меня вниз, и я села, да нет, чего там, я плюхнулась на стул со всего маха.
- Это Семён, я вам говорила, - проорала Люшка.
Вот дура. Ну называет она меня Семёном, но зачем всем-то об этом сообщать. Зовут её в классе Галошей, так что, мне теперь тоже орать об этом на весь бар?
Сидящие за столиком гоготнули, кто-то вроде бы про этого самого Семёна что-то сострил, я не разобрала. Я когда плохо вижу, то не очень хорошо слышу и совсем плохо соображаю. Ну что тут поделаешь - такая вот загадка природы. Мне сунули в руки высокий бокал с соломинкой, и чей-то голос сказал: "Ну, давай, Семён, за тебя". Я сделала судорожный глоток - жидкость в стакане была холодной и чуть кисленькой, мне понравилось. Так, еще один глоточек и потом не забыть сделать вдох-выдох.
Я, наконец, решилась осторожно оглядеть сидевших рядом, главным было отыскать взглядом Люшку, все-таки я ужасно трусила. И с чего это мне показалось, что за столом собрались одни парни? Как раз напротив меня сидела девица, или все-таки парень? Нет, определенно девица, просто у неё была ну очень странная стрижка. Я взглянула на нее один раз, другой, ну точно, её прическа сильно смахивала на помазок для бритья - именно такой, довольно облезлый и обтрепанный лежал у Полковника в ванной на полке. Я сунула нос в бокал, чтобы не рассмеяться и сделала слишком большой глоток. Зря я, кажется, боялась, жить можно.
Я даже не заметила, как передо мной оказалась новая порция, только что был пустой бокал и опять полный. В голове чуть шумело и хотелось смеяться, и я в самом деле тихонько хихикнула, просто так, на пробу.
- Ты как, детка, курнуть хочешь? - спросил над ухом чей-то голос, и я от неожиданности икнула.
Человек наклонился слишком близко, я чувствовала его дыхание на щеке. Смеяться расхотелось. Кто это тут у нас детка? Я что ли? Не-е-ет, вот этого мне не надо. Я не решалась повернуть голову и посмотреть на соседа, просто чувствовала, что его физиономия зависла в каком-то сантиметре от моего уха. И он в это самое ухо противно дышал. Парень принимал меня за кого-то другого или притворялся, и не известно еще, что было хуже. Я помотала головой и постаралась отодвинуться от него подальше, а это было ох непросто. Люшка сидела через два человека от меня и, конечно же, трепалась и ржала как ненормальная, а на меня совершенно не обращала внимания.
Я смотрела на сидящих за столом и пыталась понять, на каком языке они говорят. Конечно, громкая музыка мешала, но все же. Отдельные слова я понимала - значит по-русски, но большую часть их болтовни - ни в какую - значит не по-русски. Ну и пусть, ну и ладно. Всё равно ко мне никто больше не обращался, кроме этого придурка, что возился рядом. От коктейлей и табачного дыма у меня кружилась голова, и я вдруг почувствовала себя очень опытной и… порочной. Да уж, я не какой-то там мотылек Ленка Зорина. И вот видел бы меня сейчас Гусь и все они!
Может быть, я подумала вслух, потому что сосед вдруг положил свою потную лапу прямо мне на ногу и сильно сжал. Я дернулась как от удара током, но толку было чуть, он только передвинул свою клешню выше. Пришлось не без труда отдирать от себя липкую пятерню, вот только надолго ли.
Люшка! Надо звать на помощь Люшку, она сейчас врежет этому козлу! Но подруга сидела от меня в каком-то метре, и это было непреодолимое расстояние. С таким же успехом она могла сидеть на другом материке или континенте, где все пьют, орут, и никто не слушает никого. Я прикинула - может, дотянуться до неё ногой и пнуть? Но где гарантия, что это будет нужная нога? Не хватало еще лягнуть кого чужого. А мне, между прочим, жутко захотелось домой, к Полковнику. Я посидела с компанией в настоящем баре? Посидела. Я пила настоящий коктейль? Пила. Всё, программа на ближайшие пять лет была выполнена, оставалось только встать и откланяться.
Сосед справа считал по-другому. Он снова посопел мне в ухо и теперь почти касался губами моей щеки. Вот скотина, и некуда от него отодвинуться! Горячая лапа опять схватила меня за колено, и я дернулась так, что столик едва заметно подпрыгнул. Ну и что? А ничего, никому до нас не было дела. Ну вот, меня начало слегка подташнивать, этот гад оказался чем-то вроде рвотного средства. Я все-таки решилась посмотреть на него, так и есть, разве мог рядом со мной сесть кто-нибудь симпатичный? И эта рожа ухмылялась и бубнила что-то мерзкое и все время норовила ткнуться в меня своим поганым носом. Нечеловеческим усилием я заставила собственный отяжелевший зад оторваться от стула и все-таки встала.
- Ты че, ты куда? - я скорее угадала, чем услышала Люшкин вопрос. Надо же, она как-то заметила мой маневр.
- Мы выйдем на пару минут.
Это проорала в ответ не я, а козел. От его "мы" меня затошнило еще сильнее. Теперь этот урод тоже стоял и, кажется, не очень твердо. Я ринулась между столиками, натыкаясь на все подряд. И следовало бы нацепить очки и приклеить Люшкины башмаки к ногам клеем "Суперцемент". Красотка фигова. Я, как ни странно, нашла выход и выскочила на улицу. Понятно, что на кого-то при этом налетела, потому что чьей-то спине непременно нужно было торчать у меня на пути. Спина вроде как хрюкнула и подалась под моим напором и даже спросила вроде того, зачем так спешить.
На секунду я притормозила, вот не думала, что уже так стемнело, или это сильно стемнело в моей голове? Как бы там ни было, в этих густых сумерках я чувствовала себя как в незнакомом лесу. Самое главное, я совершенно не представляла, в какую сторону бежать. А этот, провожатый, уже наседал сзади, он явно считал, что мы торопимся с ним вдвоем и в одном направлении.
Нормальные люди на моем месте побежали бы туда, где побольше света, но это нормальные люди. Я же рвалась в черную тень деревьев, видимо, прятаться. Но какая тень нужна, что бы спрятать такой эээ… предмет как я? Вот хмырь-то и не отставал, он меня отлично видел и схватил за руку: ты куда, как там тебя… Мне отчего-то стало чуть легче - ага, он не знает моего имени, мы оба друг для друга никто и зовут нас никак, и всё происходит как бы понарошку. Хватит, пора бы уж мне проснуться! Хотя нет, его лапы были слишком взаправдашние: влажные и цепкие, и держал он меня крепко.
- Пусти! - я старалась не вдыхать мерзкий запах.
- Кончай ломаться, сейчас поедем в одно место…
Я не была ловкой бедовой девчонкой как в кино, ну из тех, которые могут ударить, вырваться, быстро убежать. Зато он не мог уволочь меня, перекинув, к примеру, через плечо. То есть он никак не мог уволочь меня - кишка была тонка у гада, да и роста мы были примерно одинакового. В общем, мы толкались, топтались и, кажется, оба при этом пыхтели. Ну почему тот здоровенный мужик на выходе не встал в виде баррикады на пути прилипчивого придурка? Или мне нужно было бы постараться как следует и отволочь нас обоих к нему поближе, чтобы он отцепил от меня этого мерзкого клеща.
- Се-е-еня! Се-е-мён! Ксенька-а, ты где? - Люшкины завывания доносились до меня откуда-то с другого конца земли. Спохватилась, подружка дорогая. А меня тут пытаются уволочь в одно место!
Вот когда проявилась в полной мере еще одна моя дурацкая особенность - я не отозвалась. То есть я не смогла заорать подруге в ответ: мол, тут я, беги скорее дать одному типу в морду! Ну не могу я кричать в общественных местах, и все тут, я только на кухне, с Полковником могу. Если бы у меня был голос, как у нормальной девчонки я, может быть, и крикнула бы, а так… нет, ни за что. И Люшка куда-то смылась, я не могла за ней толком следить, мне гад не давал, он вошел в раж и пытался другой рукой схватить меня за волосы. А я его клешню перехватывала, пока.
- Мне кажется, что девушка никуда с вами идти не хочет.
Я даже и не сразу поняла, что этот голос прозвучал совсем близко и обращался к нам. Ну да, я не хотела. Дядька был чуть не на две головы выше нас, и мы оба на секунду замерли - вот детки шалили себе, а вот их застукал взрослый.
- Да! - на самом деле я хотела это выкрикнуть, но дыхания не хватило, получилось лишь какое-то шипение. Зато мой навязчивый провожатый тут же озвучил сцену - выпустив, наконец, мою руку, он повернулся к дядьке: да пошел ты! Он еще много чего протявкал, но смысл был тот же самый.