Я и в лучшие минуты не была зорким соколом, а уж в такой-то момент, да еще без очков… Этот кто-то наклонился и поднял то, что я искала, да еще и спросил типа как я себя чувствую. Я чувствовала себя чудесно, поэтому зажала в руке предмет, бывший только что моими очками и, стиснув зубы, захромала прочь.
Водитель и бабуля всё ещё дуэтом орали у меня за спиной каждый свою партию, но я сосредоточилась на главном - не упасть на глазах у всех. Я прихромала в ближайший скверик и рухнула на мокрую скамью. Славненько начался мой первый трудовой день! Если так и дальше пойдет, через неделю Люша обнаружит только мои составные части. Как удачно, что сумка все-таки снова оказалась у меня в руках, хотя бы и такая перепачканная. Я высморкалась в бумажный платок, немного отдышалась и осторожно поднялась - боль в ноге была вполне терпимой. Можно ковылять дальше.
Ну что же, Костик, или как там его, встретил меня очень вежливо, по крайней мере голос его был именно таким. Лицо я видела не очень отчетливо, и это было приятное лицо, без лишних подробностей.
Да, обслуживающий персонал в лице Люши был не сильно обременен работой, подумала я, приступив к делу. Бумаги трогать нельзя, с места на место ничего не переставлять и не перекладывать, ничего не включать и не выключать и так далее. Протёр, пропылесосил, мусор вынес и свободен. Но так упруго и шустро всё это выглядело только с Люшкиных слов.
Я, приволакивая скулящую ногу, осторожно ползала среди столов, чуть ли не обнюхивая полы - а вдруг я что-то не замечу? В очках одно стекло вылетело напрочь, другое треснуло вдоль, и я попыталась воспользоваться им как моноклем. Нет, не стоит - треснувший пополам кабинет выглядел просто плачевно. Волосы все время выбивались из-под шарфа, и я с шумом их сдувала: пошли прочь, и так ни черта не вижу!
И кресла здесь были какие-то совершенно легкомысленные, стоит чуть задеть, как они тут же начинают крутиться. Я бы, пожалуй, посидела на таком, но не в этот день - нога всё время просилась домой, ей хотелось покоя. А вот любопытно, в кабинете у Полковника тоже стоит такое кресло? И вдруг он, прикрыв свои свинцовые глазки, вертится на нем туда-сюда? Мысль о Полковнике подействовала на меня как холодный душ. Я велела ноге заткнуться и лихорадочно принялась за дело. Не хватало еще, чтобы меня здесь застукали сотрудники.
"Обслуживающий персонал должен быть невидимым" - вспомнила я. Этот девиз Люшка выдала без запинки, а уж если ей что-то смогли внушить, значит, дело серьёзное.
- Но если тебя там никто не видит, то зачем ты так красишься? - удивилась я.
- Во-первых, я ТАК крашусь всегда, даже ночью, - оскорбилась Люшка, - а во-вторых, я должна выглядеть классно в любую минуту, мало ли что.
Вообще-то Люшка выглядела действительно классно без вороньего гнезда на голове и без своего боевого раскраса, но такой я видела её только в "помывочные" дни, то есть когда она пользовалась нашей ванной. Вот тогда оттуда выходила очень симпатичная девчонка с нормальным лицом, и даже выражение глаз было совершенно другим - оттаявшим и беззащитным. Но это бывало не часто.
Покончив, наконец, с уборкой, я пробиралась к дверям чуть ли не размазываясь по стенкам - разведчик выходит с вражеской территории с важным донесением. Пусть никакого донесения не было, ощущала я себя именно так.
- Порядок? - приветливо спросил парень у входа, когда я попыталась прошмыгнуть мимо него не хромая.
Но что бы я, да еще "прошмыгнуть"… Чего уж там, я прошептала "до свидания…" и поковыляла к двери. Он, конечно, хороший парень, поэтому не стал смеяться вслух, глядя мне вслед.
Дома я оценила нанесенный мне урон - колено сгибается плохо, болят локоть и бок, а на бедре расплылось огромное синее пятно. Ну что же, я никогда не любила толстые белые окорочка? Вот, получи для разнообразия окорочок разноцветный.
У Бабтони конечно же нашлась какая-то подходящая штука для растираний: моя персональная скорая помощь стучала дверцами шкафчиков, разглядывала на свет и нюхала содержимое бесконечных баночек и скляночек и при этом успела поведать историю некой Галины, которая просто так упала, не сильно, потому что тут же встала, лечить ногу ничем не стала, а через месяц - всё, она уже была без ноги, пришлось резать.
- Но хоть резала-то не она сама? - в тот момент меня Бабтонины ужастики несколько раздражали.
- Да что ты, детонька, - Бабтоня на полном серьёзе всплеснула руками, - доктора резали, доктора. Вот, сейчас натрись, а потом еще на ночь, и всё как рукой снимет.
К сожалению, оптимистичный Бабтонин прогноз не оправдался и все последующие дни я, скрежеща зубами и придумывая самые страшные кары для Люшки, выполняла свою трудовую повинность. Правда, боль была вполне терпимой, и тяжело было только утром, пока я натирала ушибы зельем и "расхаживалась", приноравливаясь к ноющей конечности. Спасибо Полковнику, который сделал мне большое одолжение, то есть в очередной раз убыл в неизвестном направлении. Я могла, не таясь, постонать и даже поругаться сквозь зубы, готовя свою ногу к трудовому подвигу, и не выдумывать никаких историй про неудачную стычку со шкафом.
Лёвчик, увидев меня в новом амплуа, выдал очередной перл:
- Ты так тгогательно пгипадаешь на ногу…
Именно очередной, потому что в последнее время он всё чаще впадал в какое-то восторженно-экзальтированное состояние, всё у него было либо "тгогательным" либо "пгелестным". Остальное, не трогательное и не прелестное, подпадало под емкое и краткое - "кошмаг". А еще он завел идиотскую привычку называть меня куколкой: а что, посмотги на себя в зегкало, куколка и есть…
- Но если ты ляпнешь это при ком-то чужом, я перестану с тобой разговаривать, навсегда! Ты меня понял?
- Да понял, куколка, понял. Твоим волосам нужно пгидать дополнительный оттенок.
- Если ты от меня не отстанешь, я вообще остригусь наголо. Вот только представь: толстая, слепая, хромая, да еще и лысая корова! - А что, и в самом деле, мой портрет приобретал недостающую ему завершенность.
- Куколка, у тебя вредный хагактег, но тебе это даже идет, - миролюбиво сказал сумасшедший Лёвчик.
А вот с этим я никак не могла согласиться, потому что у меня отличный характер, ну пусть не отличный, а просто хороший. Это единственное, что у меня есть хорошего, и вот этого достояния Лёвчик пытался меня лишить.
- И потом. Почему ты без конца ходишь в этом своем пуловеге? Твой стиль - гомантический! - Лёвчик оседлал своего любимого конька и понесся верхом на нем во весь опор. - Вот пгеставь: юбка здесь заужена, а здесь вот складки… блузка с таким вот воготником… - он всё для наглядности показывал на себе, отставив толстую ногу. Я зажмурила глаза - бурёнка из Маслёнкина подмигнула мне игриво и выдула толстыми губами огромный розовый пузырь.
Когда Лёвчик ушёл, я взяла в руки свое сокровище - Пастушку с Гео…, то есть с овечкой. Вот как это так получается - вон и ножки у неё толстенькие, в смысле у девушки, а как хороша, не то, что некоторые. Я попыталась, стоя перед курантами, принять изящную позу, ну так, чуть-чуть, чтобы не бередить ногу. Амур зажмурился, а часы чуть было не остановились, теперь уже навеки.
К концу недели появилась Люша и в нашем сумасшедшем доме стало совсем весело.
- Я на работу забегала, порядок. Ребята сказали, что вообще никто ничего не заметил. Так что зря ты дрейфила.
На неё моя пострадавшая нога не произвела никакого впечатления, а я, между прочим, все еще хромала. И вообще, на Люшку теперь вообще ничего не могло произвести впечатления кроме того обстоятельства, что она могла бы стать профессиональной моделью. Время от времени она застывала во всяких неестественных позах, будто кто-то скомандовал ей: замри! И в такие моменты Люшка здорово смахивала на куклу, у которой внезапно кончился завод. И еще они с Лёвчиком затеяли чуть ли не соревнования, кто изящнее откинет волосы с лица, элегантнее замотается в длинные шарфы, похожие на удавку.
- Прекратите дергать головами, вы смахиваете на парочку паралитиков, - не выдержала я. Эти двое лишь на секунду замерли, взглянув на меня с осуждением, и принялись за своё: Люшка снова начала размахивать руками с когтями немыслимого цвета и длины, а Лёвчик, открыв рот, ей внимать. Еще бы, наша звезда рассказывала про показы. Нет, я нисколько не удивилась, когда вконец очумевшая Люшка мечтательно сказала:
- Вот бы твой устроил тебя в школу манекенщиц! Я бы там была самой лучшей, я бы так училась…
Это было уже верхом наглости, даже в исполнении Люшки, и я заявила:
- На этих курсах я бы стала учиться сама и тоже стала бы самой лучшей, даже лучше тебя.
В наступившей тишине я гордо продефилировала в ванную, а куда же еще? И даже смело посмотрела на себя в зеркало. А что, если без очков, то я даже очень ничего: глаза, нос, рот - всё на месте. И мой замечательный характер при мне.
Я внимательно читала в газете раздел "Требуются…". Ну что же, требовались люди с образованием, со знанием, с умением и прочее. На худой конец, нужны были коммуникабельные, энергичные, с хорошими внешними данными. То есть, как ни крути, я не требовалась. Никому. А что если дать объявление самой? Допустим, скромная, хозяйственная… или это из другого раздела? А может, как раз и откликнется понимающий человек… Я задумалась над тем, что же могло означать слово "понимающий". Заявилась Люшка и всё испортила. Я не успела убрать газету, да и почему, собственно, я должна была прятаться?
- Только не надо перечислять, где я не могу работать, ты лучше подскажи, где могу, - я решила упредить возможные Люшкины возражения.
А она смотрела на меня как-то странно, вроде бы чуть скептически и оценивающе, и покусывала нижнюю губу. Это у неё появилась новая манера помогать мыслительному процессу.
- Всё, - объявила я несколько минут спустя, - готово, ты всё съела.
- Что? - Люшка прервала процедуру и встрепенулась. - Что готово, кого съела?
- Ты съела всю помаду с нижней губы, теперь давай выкладывай, что тебя гложет. Что ты еще придумала?
- Вообще-то это ты у нас, Денисова, вечно всё придумываешь, - вдруг загадочно сказала Люшка.
- Я?! И что же я, интересно, придумываю, да еще и вечно?
Я терпеть не могла, когда Люшка называла меня по фамилии. Это происходило редко, но всякий раз в адрес Денисовой звучала какая-нибудь глупость или колкость.
- Конечно, придумываешь. Зачем тебе понадобилось хромать, когда ты меня подменяла? Костик прямо изохался: "Надо же, такая лапочка, и хромая…". И такой вид у него делается, будто это я тебя искалечила, а потом за себя работать заставила.
Огромным усилием воли я заставила себя не думать про лапочку - это подождёт, и не без удовольствия ответила наглой Люшке:
- Если бы ты, Галошко, слушала не только себя, но и других, то тебе не пришлось бы задавать людям глупые вопросы. Но так и быть, в двух словах я тебе повторю, почему я хромаю.
- Ладно, Ксенофонт, не злись, - подруга вроде бы виновато вздохнула. - Я и правда со своими делами замоталась. А пожрать у тебя есть что?
Ясное дело, что это был знак окончательного примирения. Я всегда удивлялась, куда помещается то, что Люшка съедает. Она ела в два раза больше Полковника, и при этом была тощей как веревка. Нет, ну в самом деле, как же еда в ней распределялась, позабыв превратиться в жиры? Причём вторую тарелку борща Люшка ела уже не без изящества, вспомнив о хороших манерах и грядущей светской жизни. Хорошие манеры выражались в том, что подруга сидела с прямой спиной и подносила ко рту полупустую ложку, при этом еще ухитряясь манерно поджимать губы. Аристократка фигова.
- Есть надо бесшумно, от хлеба не откусывать, а отламывать, - не удержалась я от комментариев. Сказалась школа тети Вали.
- От блин, - чуть не поперхнулась Люшка, - я и так нормально ем, не видишь что ли.
- Вижу, но тётя поставила бы тебе троечку, может, даже с минусом.
Вообще-то Люшка сама попросила однажды "подучить манерам", но на критику реагировала довольно бурно. А тут не взвилась, а лишь тяжело вздохнула.
- Да я тут познакомилась с одним, солидный такой дядька, он меня в ресторан пригласил, так я, блин, вся извелась, пока ела. Там поналожили всяких вилок и ножей до чёрта. Пожрать нормально нельзя.
- Нет, Люшь, ты все-таки молодец, работаешь вот, знакомишься, по показам ездишь, к чему-то стремишься…
Мне вдруг увиделась та сцена, где Люшка сидела на страшной кровати с синим лицом, и вот она передо мной сейчас: Люшка карабкалась изо всех сил, я это знала, чувствовала. Ей никто не читал морали, но и не клал стопочку денег на расходы.
- Люшь, ты молодец, - повторила я, - это я бестолочь.
- Ну ты другое дело, - авторитетно заявила подруга и задумчиво повозила ложкой в тарелке. - Тебе всегда будет легче, по жизни.
Мое благостное настроение лопнуло как мыльный пузырь. Интересно, где она прочла эту мудрую мысль, уж не на дне ли тарелки, и не она ли как-то говорила прямо противоположное? Наелась и теперь издевается. Вот и корми её после этого! Конечно, я не дралась с Полковником на кружках, никто не посягал на мою честь, но так загибать про мою легкую жизнь…
- И в чем же мне будет легче? - спросила я, вполне готовая услышать какую-нибудь Люшкину глупость.
- А с тобой всегда кто-то будет носиться. Вон как Лёвчик, как твой Полковник. Ты такая… такая… - Люшка дирижировала дурацкой ложкой, а я как завороженная смотрела на неё. - Ты куколка, понимаешь? Тебя хочется положить в коробочку, чтобы не сломалась, и перевязать бантиком.
- Нет, постой, что ты несёшь! Кто со мной носится? Какая-то коробочка, бантик… Это какая же мне нужна коробочка, а? Ты вот по показам ходишь, по этим своим языкам, а меня туда даже в темноте с совком и веником не выпустят, чтобы не позорилась.
- Не выпустят, - совершенно серьезно подтвердила моя любимая подруга. - Ты не для этого, ты для частной коллекции, я так считаю. И хватит дурью маяться - ах, я толстая, ах, я уродина. "Лапочка" ты наша хроменькая - передразнила она кого-то. - И колбасы что ли дай, что-то я разволновалась.
Люша давно ушла, а я всё торчала на кухне. Ну вот, посидела подружка, наболтала невесть чего и удалилась с чувством исполненного долга. И вообще, стол выглядел так, будто за ним пировал оголодавший великан, наконец-то дорвавшийся до жрат…, пардон, до еды.
В тот же вечер поскребся в дверь и Лёвчик. Я уже давно заметила, что если эти двое приходили не одновременно, то всё равно партией, один за другим. Но сосед был, по крайней мере, сыт и, кажется, всем доволен.
- Люшка сравнила меня с куклой, - не выдержала я.
Лёвчик уставился на меня взглядом эксперта, и я почувствовала, что краснею. Всё-таки я зарвалась.
- А я тебе давно говогю… Ты, конечно, извини, не Багби, но вообще похожа. Если бы ты мне догевилась…
- То ты попытался бы превратить меня в неё, - закончила я Лёвочкину мысль. - И её создатели тебя бы засудили, потому что Барби-толстушка никому не нужна.
Лёвчик не обратил на мои слова никакого внимания, он сидел на табурете и, раскачиваясь туда-сюда, грыз ногти. Вот любопытно: я, в отличие от моих интеллектуальных друзей, не шевелила пальцами ног, не вращала глазами, не надувала губы. Означало ли это, что в моей голове не происходили никакие мыслительные процессы? Левчик между тем причмокнул, покончив с очередным пальцем, и изрек:
- Нет, зачем Багби, Багби ни пги чём. Но из тебя бы получилась такая мягкая гомантичная кошечка…. В смысле, женственная…
Вот это да! Это был воистину вечер открытий. Я могла выбирать между коробкой с бантом и корзиночкой с мягким матрасиком. Здорово! Вот Полковник наклоняется над корзинкой, брезгливо берет кошечку за шкирку… Главное, не нужно представлять всё это в натуральную величину и тогда можно улыбнуться.
В понедельник днём зазвонил телефон. Кто говорит? - Слон. Но было ясно, что какой-нибудь очередной дядька на том конце провода детских книжек не помнит, если вообще он был когда-нибудь ребенком. И ответь я так, Полковник отправит меня в психушку.
- Нечего тут трезвонить, - сказала я телефону, - Полковника нет дома, а нам, домоправительницам, не велено брать трубку.
Но эта жаба не унималась и продолжала занудливо квакать. Тогда я пообещала ее придушить, перерезать провод, разбить о стенку - помогло.
Ну-с, сказала я своим ребятам, кого следующего примем в нашу компанию? Вот ты, Козетта, довыпендриваешься, сейчас как сошью девушку неземной красоты, и она уведет у тебя Генри. Или сделаю для Жирафы друга, а ты, на них глядя, будешь им завидовать.
Я взяла в руки тряпичную головку и задумалась. Это был очень важный момент, когда еще ничего нет: ни черточки, ни точки, ни штриха, и всё - характер, настроение - на кончике моей иглы. Что-то сейчас получится?
Чёрт побери, ничего не получится! Что же это за день такой, а? То телефон трезвонил до хрипоты, теперь кто-то обрывал дверной звонок. Лёвчик так наглеть не мог, Бабтоня тем более. Стало быть, я отправилась убивать Люшку.
- Не, ты чё трубку не берешь, блин? Ну ведь знаю что дома, звоню-звоню, ни фига!
Я не успела возмутиться и ответить нахалке, потому что следом за Люшкой вошёл какой-то парень, вроде бы знакомый…
- Собирайся, - заорала Люшка, - поедем ключи искать!
- Какие ключи? Где?
- А я знаю, где? Куда засунула, там и будешь искать. Наташка уже всю контору на уши поставила, меня выгнать грозится.
Я ничего не понимала. Нет, понимала, что что-то стряслось, и виновата в этом я. Парень стоял и молча смотрел на нас. А Люшка изображала из себя укротителя в цирке, ей только не хватало кнута, чтобы заставить меня двигаться быстрее. Дрессированная собачка, то есть я, суетилась, тычась во все углы и изображая бурную деятельность. Этот чужой человек мне страшно мешал, я и так ничего не соображала, даже квартира мне казалась чужой и набитой совершенно лишними вещами. Вот Георг нисколечко не растерялся, уж он остался верен себе. Выйдя в коридор и обнаружив самца да еще постороннего, наш котик взвыл страшным голосом, пытаясь запугать врага и повергнуть его в бегство.
- Вот это зверюга, - сказал парень уважительно и даже чуть попятился.
Комплимент не произвел на Георга никакого впечатления, он продолжал психическую атаку. Это было просто ужасно: я бестолково хватаюсь то за сумку, то за туфли; Георг орет, как резаный; Люшка о чем-то трещит, не закрывая рта. Наконец именно Люшка можно сказать задвинула кота в комнату и прикрыла дверь.
- Он дерганый очень, - мимоходом пояснила она незнакомцу, - его, видать, когда-то мужики очень обижали, он теперь их видеть не может.
Да, в нашем доме дерганым был не только кот…
В машине Люша немного успокоилась и более внятно объяснила мне, что Наташка обнаружила пропажу ключей от своего сейфа и обвинила её, а она ни сном ни духом, а Наташке ничего не докажешь, она с ножом у горла требует ключи, а Люшка их в глаза не видела и всё такое. Само собой, я их не видела тоже.
- А… Полковник там? - решилась я спросить о главном.
- Да чё он тебе дался, нет его. Там одной Наташки за глаза хватит.
Я покосилась на затылок водителя и решилась:
- Люшь, я понятия не имею, про какие ключи идёт речь. И я очки разбила, без них только вблизи вижу.
- Да не волнуйся ты, всё найдется, - неожиданно сказал парень. Хорошо так сказал, ободряюще. Но мне что-то не очень в это верилось. И тень Полковника, почти зримая, реяла надо мной. Чтобы её разглядеть, мне никакие очки не были нужны.