- Ou sommes-nous maintenant? - Спросила я.
- Mon appartement , - ответил Пендл.
- Oh la, la. А где это?
- Вестминстер. Очень удобно добираться в палату в Темпл.
- Ума палата, - пробормотала я. - Там-то, наверное, вы и размышляете над своими дьявольскими замыслами, чтобы поразить потом бедную жертву.
Пендл перегнулся через сиденье и открыл мне дверцу.
- Я обычно не захожу домой к мужчинам в первый же вечер после знакомства, - заметила я.
- Уверен, что это действительно так, - спокойно согласился он. - И надеюсь, что обычно вы не ходите и на вечеринки вроде этой.
- Ну ладно, - сказала я, пока он запирал машину. - Только выпьем чего-нибудь и домой. Какой этаж? - спросила я, забираясь в лифт.
- Тринадцатый. Вы не суеверны?
- Нет, всего лишь суетна, - я нажала кнопку наугад, потому что Пендл обнял меня. От этого, первого, поцелуя я настолько потеряла голову, что только когда Пендл остановился, чтобы вздохнуть, я осознала, что лифт тоже стоит. Понимая, что при ярком свете я выгляжу не лучшим образом со смазанной помадой, я стала трясти дверцы лифта и почувствовала себя совсем глупо, когда обнаружила, что мы все еще на первом этаже.
Пендл засмеялся: - Вы нажали не на ту кнопку.
Когда мы наконец добрались до его квартиры, я сразу кинулась в ванную, чтобы освежиться. Щеки у меня горели, макияж смазался. Если бы и после вечеринок я выглядела так же хорошо, как в их начале! В довершение всего я обнаружила, что оставила свои манатки у Марсии и увезла с собой чужую сумку. В ней я нашла бумажник с тремя пятерками, водительскими правами, несколькими кредитками и фотографиями Лабрадора и женщины в твидовом костюме и с широко расставленными ногами. Там был даже ежедневник с карандашиком - и на дворе сейчас стоял сентябрь. Очевидно, весьма аккуратная особа. К несчастью, единственным косметическим средством, которое там нашлось, была отвратительная вишневая помада, которой явно было недостаточно для того, чтобы привести меня в должный вид. Я заглянула в аптечку Пендла в надежде обнаружить там какую-нибудь косметику, оставленную нынешней или прежней любовницей, но там был только дорогой мужской одеколон, тальк и, что было уже интереснее, початые упаковки транквилизаторов и снотворных. Возможно, он был в большем напряге, чем это можно было сказать по его виду, по этому холодному фасаду.
"Ну ладно, - подумала я, припудрившись тальком и побрызгавшись одеколоном. - Мне придется рассчитывать только на личное обаяние".
Он был в холле. Еще минуту стоял он там, глядя на меня, словно фотографируя на память.
- Невероятно.
- Сойдет? - спросила я, держась за ручку двери.
- Тысяча кораблей, - сказал он.
- Что-что?
- Ну, может быть, 950. Пурист бы мог придраться к веснушкам или заявить, что у вас слишком широко расставленные глаза.
Я растерялась.
- Прошу прощения, - сказал он. - Я специально учился быть безумно загадочным. Мы с братом Джеком играли когда-то в такую игру. Если помните, ради красоты Елены на воду была спущена тысяча кораблей; вот мы и оценивали женщин в кораблях: от тысячи и ниже.
- А как насчет Марсии?
- Она стоит только жалкого буксира и пары джонок.
Я хихикнула.
- Ей бы это не понравилось. Я утащила с собой чужую сумку.
- Как жаль, что в столь нежном возрасте вы уже вступили на преступный путь, - сказал Пендл.
- Вы будете меня защищать?
- Господи, подзащитная была не в своем уме, когда произошло преступление.
- Вы можете это повторить. Не лучше ли мне вернуть ее?
- Но не сегодня же. Позвоните и скажите, что она у вас. Вот телефон.
Пока я набирала номер, Пендл отвел мои волосы и поцеловал меня в шею, так что по спине побежали мурашки.
- Красивые волосы, - сказал он. - Это их естественный цвет?
- Конечно, - ответила я. - Я слишком молода, чтобы краситься.
Наконец-то я заставила его рассмеяться. О, волны света! Номер мне пришлось набирать снова.
Марсия уже дулась на меня:
- Мы ее повсюду ищем, и я с мамочкой собралась уже мыть посуду. Ты где?
- Дома. Привезу ее утром.
Я прошла в гостиную, которая была красиво обставлена в серых и терракотовых тонах, на стенах висело несколько абстрактных картин, подписи на которых были знакомы даже мне, множество книг и большой сложный музыкальный центр, на вождение которого нужно выдавать права. Он открыл бар, полный напитков. Это было второе предупреждение. Если у нас с Джейн заводится бутылка, мы ее выпиваем, если их у нас несколько, мы зовем гостей.
- Что хотите выпить? - поинтересовался он.
- Джимлет, пожалуйста, - попросила я, думая, что застану его врасплох. Но он сразу достал водку.
- Прошу прощения, но свежих лимонов у меня нет, - сказал он. - Может быть, подойдет лимонный сок? Я принесу льда. Поставьте, пожалуйста, пластинку.
У него была сплошная классика, но я миновала Баха с Брукнером и поставила "Болеро" Равеля. Ее ритм сводит меня с ума.
Он вернулся и протянул мне большой бокал.
- Восхитительно, - заметила я, сделала огромный глоток, от которого у меня свело горло. Он налил себе немного виски и сел на диван напротив меня. Зажег сигарету и смотрел на меня сквозь дым - чем меня очень нервировал. Это был единственный знакомый мне мужчина, которого не смущали паузы.
- Мы с Марсией вместе учились в школе, - сообщила я. Смешно, но старушка была основной темой наших разговоров. - Она всегда получала призы на олимпиадах по истории.
- Она выглядит так, словно по-прежнему погружена в Смутное время, - заметил Пендл.
- А как вы с ней познакомились?
- Ее отец - судья в Верховном Суде.
Э, да он честолюбив. Я начала напевать отрывок из Джильберта и Сэлливана насчет любви к уродливой дочери старого поверенного.
- Правда, Марсия не такая уж уродина, - добавила я, сразу припомнив, что считается, что мужчины не любят сплетниц. - Я бы так не смогла, - болтала я. - Я имею в виду, выйти замуж ради карьеры. Не думаю, что смогла бы пробиться наверх через постель.
При той скорости, с которой я катилась вниз, на мой взгляд, я скоренько опущусь на самое дно. Он мне нравился, но нельзя же так, во всяком случае, в первый же вечер. Я здорово накачалась, а мои бермуды были здорово облегающими и от них оставались очень неаппетитные полосы на коже.
Он по-прежнему смотрел на меня. Я попыталась закинуть ногу за ногу, но обнаружила, что уже сделала это раньше. А тут еще болеро начало действовать. Там-та-та-там та-та-там там-там. Мне ужасно хотелось потанцевать - но вместо этого я встала и подошла к книжным полкам. Там были книги по философии, поэзии, но в основном - юридическая литература.
Я развернулась и, улыбаясь, протанцевала к нему. Из-за музыки мне казалось, что на мне длинные цыганские юбки. В своих бермудах я, должно быть, выглядела по-идиотски. Шатаясь, я остановилась перед ним. С минуту, прищурившись, он разглядывал меня. Потом схватил за бедра и притянул к себе.
Боже мой, мне так нравилось с ним целоваться - но вдруг все вышло из-под контроля.
Он кусал мои губы. Его руки были повсюду, он стаскивал с меня одежду. Он совсем потерял голову, и я с трудом отбивалась. И вдруг так же неожиданно он остановился, спрятав лицо у меня на плече.
- Прости, - прошептал он. - Прости меня. - Это было так странно, словно он говорил это кому-то другому. Через несколько секунд он встал, отвез меня домой и больше ко мне не приставал.
Глава вторая
Честно говоря, это был не роман, а одно расстройство, с той самой минуты, как на следующий день Пендл позвонил и предложил где-нибудь встретиться. Виделись мы два-три раза в неделю. Кавалер он был безупречный. Всегда водил меня в приятные места, звонил, когда обещал, и никогда не опаздывал больше чем на пять минут. Но, с другой стороны, он никогда не откровенничал со мной, и, кроме того, что он хорошо одевается, что у него красивая квартира и что он уже сделал себе имя в адвокатских кругах, я ничего о нем не знала.
Что бросалось в глаза, так это его жесткий самоконтроль, или у него просто не было аппетита? Он всегда ел очень мало, съев всего несколько ложек, отодвигал тарелку и раскуривал сигарету; никогда не пил много и после прекрасного обеда и бутылки вина, когда я была уже душа нараспашку и готова смеяться и любить, он давал официанту на чай - ровно 10 процентов - забирал сдачу и отвозил меня домой.
Я перепробовала все, чтобы завоевать его. Я наклонялась вперед в декольтированных платьях и назад - в облегающих свитерах. Я завивала локоны на случай, если его возбуждали нимфетки. Я зачесывала волосы наверх - вдруг ему нравятся искушенные женщины. Я даже симулировала простуду и надела прозрачную ночнушку, когда он пришел навестить меня. Но он не обнаруживал никаких распутных порывов.
И, тем не менее эта ледяная сдержанность оказалась очень соблазнительной. Каждый раз, когда я заставляла его смеяться, я чувствовала себя покорителем Эвереста. А еще я видела, как его до слез растрогал Квинтет Бетховена. Я постоянно ощущала, что за ледяной сдержанностью скрывается пламя, что по ту сторону опасности - напряжение. Время шло, и я понимала, что все больше привязываюсь к нему.
Мы с Джейн обсуждали все это до бесконечности.
- Может, он педик? - предположила Джейн.
- Он вел себя не как педик, когда накинулся на меня в первый вечер.
- Может, он женат и не хочет тебя компрометировать?
- Это еще никого не останавливало, насколько я знаю.
- Может, он застенчивый?
- Это он-то? Он холоднее айсберга.
- Ну, тогда - может быть, у него серьезные намерения и он не хочет все испортить после неудачи в первый раз?
- Это было бы мило, не правда ли? - вздохнула я. - Я приглашу его пообедать с нами, и ты мне скажешь, что ты о нем думаешь.
Обед оказался катастрофой. Обычно я люблю готовить, но в тот вечер я перестаралась. Я пригласила Родни, моего шефа, он, правда, высокомерный и несколько агрессивный тип, но спьяну вполне мил, и еще одну разбитную девицу из нашего агентства по имени Делия - она очень заводная. Джейн пригласила самого симпатичного мужчину со своей работы, он умен и при этом - либерал и член парламента. Всю неделю я представляла себе, как мы с Джейн сидим за столом, еще более красивые при свечах, и, вставляя временами нужные реплики, поддерживаем блистательную беседу.
Обычно, если к нам кто-то приходит обедать, мы едим, возлежа на подушках перед камином, и Джейн говорит, что нужно "накрыть на пол", но в этот вечер я натерла раскладной стол и украсила его свечами и цветами. Когда Джейн пришла домой, я раскатывала тесто молочной бутылкой.
- Как дела?
- В порядке, только я слишком много наготовила.
- Неважно. Генри не сможет прийти, и я пригласила того потрясающего парня, с которым вчера познакомилась. Его зовут Тигр Миллфред. Правда, здорово? Он играет в регби за английскую сборную, так что, полагаю, что он будет есть за десятерых.
- Боже мой, надеюсь, они с Пендлом поладят.
- А здесь у тебя что? - спросила Джейн, уронив кастрюлю на пол. У нас очень тесная кухня.
- Филе для говядины в кляре, вымоченное в маринаде Nuits St George, - весело заметила я, - Теперь каждый сможет сказать, что мои кулинарные таланты пришли в упадок.
Джейн охнула.
- Уж ты ради него и расстаралась. Свечи, цветы, джин, виски. Ну да ладно, месяц только начинается. Что у нас еще будет?
- Паштет и салат из помидоров для начала, потом мясо, а на закуску - персики в белом вине.
У Джейн потекли слюнки.
- А как насчет вазочек с водой для мытья рук и салфеток из водяных лилий? - поинтересовалась она. - Удивительно, что ты еще не нарядила Родни дворецким.
Я не стала обращать на нее внимание и отправилась в гостиную, чтобы своей юбкой навести последний лоск на стол.
- Как ты думаешь, кого посадить справа от меня - Родни или Пендла? Тебе не кажется, что Родни как женатый мужчина имеет привилегии?
- Честно говоря, не знаю. Я лучше пойду переоденусь во что-нибудь соответствующее.
- На кухне еще много работы, - воззвала я.
- Тогда не буду тебе мешать.
И все-таки в пять минут восьмого у меня все было готово. Я даже купила к этому случаю новое платье - длинное, средневекового вида из терракотового бархата с вышивкой спереди и длинными рукавами трубочкой.
Я лелеяла одну мечту - я мечтала, что Пендл задержится дольше всех, обнимет меня и скажет: "Нет предела вашим совершенствам".
- Прелесть, - сказала Джейн, любуясь моим платьем. - Леди Шарлотта! И очень кстати после того, как ты начистила столько лука. Только ценник лучше снять.
Джейн надела облегающие джинсы и синий Т-шерт, который очень шел к ее голубым глазам и соблазнительно облегал грудь. Она выглядела много лучше меня. Мое проклятое лицо пылало, и терракотовый мне совсем не шел.
Ровно в восемь хлопнула дверь и зазвонил звонок. Джейн сняла трубку.
- Это Пендл, - сообщила она, - он жаждет тебя видеть.
Дрожащими руками я поставила новенькую пластинку Персела.
Джейн захихикала: "Мы будем танцевать гавот?"
Я заметила, что поначалу Пендл произвел на Джейн впечатление. На нем был серый в елочку костюм, прекрасно сочетавшийся с его длинным лицом грейхаунда, а в его холодных серых глазах не было того восхищения, к которому она привыкла. Он бросил ей вызов. Я очень суетилась, наливая ему виски, носясь в поисках льда и содовой. Обычно мы с Джейн болтаем без умолку, но в его присутствии мы обе молчали.
- Как вы думаете, вам удастся выиграть процесс по делу Вентсбюри? - спросила я, наконец. Я следила за ним по "Таймс".
- Возможно, - ответил Пендл, - если леди Вентсбюри согласится выйти к барьеру.
- Звучит так, словно речь о лошади, - сказала Джейн.
- Почему? - спросил Пендл.
- Некоторые лошади очень неохотно берут барьеры, - пояснила она, сияя. - Вы ездите верхом?
- Да, - ответил Пендл.
- Тогда вы должны знать, что это называется барьером или препятствием. Но, простите меня, Пру говорит, что у вас потрясающая квартира в Вестминстере.
- Да.
- Вот здорово. Там куча членов парламента тайком посещает любовниц. Вы не встречали там Джона Стоунхауза?
- Нет, - ответил Пендл.
- А вас не приглашают на оргии?
Пендл вообще не стал отвечать и даже не пытался ее разговорить. Паузы становились все длиннее и длиннее. И стрекот подъехавшего такси мы восприняли с огромным облегчением. Раздались громкие голоса, и внизу хлопнула дверь. Это, наверное, Родни.
- Он привезет Делию, - сказала я. - Она такая милая.
Родни приехал с двумя литрами Педротти и без Делии. Кажется, она простудилась. Вместо нее он привез красивую, но невероятно скучную девицу из отдела рекламы, по имени Ариадна, которая питалась одними салатами из трав и йогуртом и говорила только о диетах.
Родни, известный распутник, пережил тяжкое потрясение, когда его неожиданно оставила жена, и в результате, в порядке компенсации, целиком посвятил себя разврату и ношению заведомо вызывающей одежды. Сегодня он нарядился в темно-зеленый бархатный комбинезон, заправленный в черные ботинки и расстегнутый до талии, чтоб продемонстрировать волосатую загорелую грудь.
(Он как раз снимал фильм в Айбизе.) Комбинезон был ему маловат. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы он надел что-нибудь не столь вызывающее. Пендл смотрел на него с отвращением. Джейн - с изумлением.
Я была в таком состоянии, что забыла, как зовут Ариадну, когда попыталась ее представить. Ей бы следовало подкрепиться чем-нибудь покрепче, но она настойчиво просила простой воды. Неужели я не знаю, сколько в алкоголе калорий?
- Давай-давай, оживись немного, - посоветовал Родни.
- Я похудела в бедрах на три дюйма с тех пор, как перестала выпивать.
- О Бездна, Ты преобразилась, - продекламировал Родни.
Джейн засмеялась. Родни почувствовал в ней союзника.
- Это что за занудство ты поставила? - обратился он ко мне.
- Персел, - покраснела я.
- Это не дело, - заявил он, подмигнув Джейн. - Ради Бога, убери это и поставь что-нибудь не столь утонченное. Кто еще будет? - спросил он, считая места за столом.
- Тигр Миллфред, - сообщила Джейн.
- Из сборной? - уточнил Родни. - Мы вместе в школе учились. И в церкви сидели рядом целых три года.
- И каким он тогда был? - спросила Джейн.
- Мы никогда не разговаривали.
Мы с Джейн засмеялись. Лицо Пендла не дрогнуло.
Родни глотнул виски и скривился.
- Ты налила туда тоника, дорогая, вместо содовой. Ну и хороша же ты. Это все из-за вас, - добавил он, улыбнувшись Пендлу. - Она каждое утро просматривает "Нейшоналс", чтобы узнать, не упомянут ли кто-нибудь из ваших клиентов. Она теперь читает только судебные новости. И уверяет, что это интереснее, чем "Кроссворд".
- Помолчи, Родни, - сказала я.
- Мы уже два года работаем вместе, - продолжал Родни, - так что если вам нужна объективка на нее - я вас снабжу всеми сведениями, за плату, конечно. Может быть, в обмен вы дадите мне совет по поводу развода.
- Я почти не занимаюсь разводами, - холодно ответил Пендл. - На вашем месте я бы посоветовался со стряпчим.
Он был жестким до грубости. Пендл явно считал, что на Родни не стоит тратить слов. Он встал и начал изучать книги - увы, среди них было слишком много дешевых романов.
Родни пожал плечами и подмигнул Джейн, которая ответила ему тем же.
- Пру никогда не говорила, что вы такая хорошенькая, - сказал он, усаживаясь рядом с ней и любуясь ее бюстом. - Вы никогда не работали фотомоделью? Мне кажется, у вас были бы прекрасные перспективы.
- У меня не было дурного прошлого, - ответила Джейн.
- Рекомендую начинать день со стакана горячего лимонного сока, - настаивала Ариадна.
- Я и так начинаю день со стакана, - отозвался Родни.
Я сбежала от них на кухню. Неожиданно там оказалась куча дел. Нужно было сделать соус Бернэйз, достать масло, открыть бутылку с вином, положить на блюдо картошку и mange-tout. Две рюмки мне не помогли, я стала только совсем неуклюжей. Я чувствовала, что все больше краснею. О, зачем я была так честолюбива? Мясо пережарится, если Тигр Миллфред сейчас не придет.
Когда я вернулась, Джейн с Родни нос к носу восторженно разглядывали друг друга. Пендл совсем посерел с тоски. Ариадна говорила: "Я пробовала диету из фруктов и мяса, но из-за нее плохо пахнет изо рта".