Он повелительно отдал приказание своим индейцам, и те, схватив Тимофея за руки, потащили его на двор Дарьи. Там уже было несколько алеуток и индианок, захваченных из других племен. Алеутки встретили Тимофея суровым молчанием, а индианки приветствовали его злорадным смехом.
- Что, храбрец, будешь пищу готовить своей госпоже, мокасины ей шить да бусы нашивать на одежду…
И то, что индианки говорили в шутку, оказалось на самом деле той работой, на которую поставила его Даша. Его главными обязанностями было прислуживать "на кухне" кухонным служанкам, чистить овощи и рыбу, прибирать, исполнять всякую грязную работу, а все остальное время ему было приказано заниматься женской работой - шить новые мокасины для Даши и пришивать всякие побрякушки на ее одежду.
На второй день работы в услужении "хозяйка" его жестоко избила. Что-то не понравилось ей в его взгляде, когда она отдала ему очередной приказ. Девушка крикнула индейцам, всегда на почтительном расстоянии сопровождавшим ее, - отдала какой-то резкий гортанный приказ. Те в момент подбежали к Тимофею, закрутили ему руки за спину и повалили на колени. Один из индейцев пригнул голову Тимофея к земле…
Даша подошла к нему с грубым сыромятным ремнем, взмахнула и с силой ударила по спине. Она в исступлении наносила ему удары и остановилась только, когда устала бить.
- Запомни… - прошипела она, - это будет повторяться до тех пор, пока не научишься вести себя, как надо. Ты еще поплатишься у меня за побои Кузьмичева.
И тут на земле, у ног Даши, избитый Тараканов понял откуда у нее появилась такая ненависть к русским. Вспомнил он, что несколько месяцев назад Кузьмичев здорово поколотил ее за что-то, кажется, Посмотрела она на кого-то из промышленных дольше, чем полагалось. Никто тогда не обратил большого внимания на это: дескать, проучил муж жену, так на то он и муж.
Но не снесла обиды гордая индианка, принцесса по крови. Пришло время, жестоко поплатился Кузьмичев за прошлое, а теперь на живом Тараканове показывала красавица Даша свою власть…
7
Трудно понять роль капитана английского корабля "Юникорн" Барбера в катастрофе, которая произошла с Михайловским фортом на Ситке. Теперь нет никакого сомнения, что большую роль в поджоге форта и его ограблении сыграли два захваченных английских матроса. Свидетели позже клялись под присягой, что видели корабль Барбера под парусами, лениво курсировавший у берегов Ситки за день до нападения индейцев и чуть ли не в день нападения, и тем не менее Барбер решил подойти к пепелищу форта только на девятый день после трагедии.
После спасения Плотникова, Батурина и алеутов Барбер не уходил из бухты и решил ждать следующего шага со стороны индейцев. В прошлом он имел довольно тесные сношения с обоими индейскими вождями и был уверен, что еще услышит о них.
Три дня простоял корабль в бухте без каких бы то ни было следов присутствия индейцев на берегу. И только на четвертый день Барбер вдруг увидел массу байдарок с индейцами, направлявшихся к его кораблю со всех сторон бухты. Такое соседство ему не понравилось и поэтому он приказал дать предупредительный холостой выстрел из пушки. Выстрел никакого впечатления не произвел, и индейцы продолжали грести к кораблю. Тогда был произведен второй выстрел ядром прямо по скоплению индейских байдар. Несколько байдар перевернулось, и, вероятно, кто-то из индейцев утонул. Все байдары, как по приказу, остановились, кроме одной большой, которая продолжала идти к кораблю.
Плотников внимательно присмотрелся и вдруг ах…
- Это ж Михайло и Котлеан, да девка Дашка с ними!
Когда байдара подошла к борту корабля, капитан Барбер, приказавший русским и алеутам спрятаться в каюте, наклонился и крикнул обоим вождям, видимо он хорошо их знал:
- С чем приехали, друзья?
Индеец помахал в воздухе мехами, украденными из Михайловского форта:
- Торговать будем… порох надо!
- А много ли мехов-то?
- Привезем довольно, хватит на всех.
- Ну что ж, поднимайтесь на борт, поговорим.
Оба вождя стали быстро карабкаться по веревочной лестнице. Следом за ними стала взбираться и девушка.
- А баба куда лезет? - нахмурился Барбер.
- Будет переводчиком. Она знатно бормочет по-русски.
Когда индейцы поднялись на борт, Барбер подошел к ним вплотную и, нахмурив брови, прямо спросил:
- Откуда меха-то, у русских крадены?
- Не крадены, а в бою добыты. Честная добыча.
- А что сталось с русскими? Почему держишь в плену?
Вождь сначала отнекивался. Говорил, что приехал говорить не о пленных, а о мехах.
- Оставь, начальник, наши дела с русскими - нам самим с ними разбираться, - высокомерно проговорил Скаутлеут. - Я приехал торговать. Дашь пороху и свинца или нет?
- Никаких разговоров о торговле не будет, - резко ответил Барбер, - пока не освободишь всех пленных и награбленные товары с форта.
Лицо вождя покраснело, когда Дашка перевела ему слова Барбера.
- Мы едем обратно, - буркнул вождь, - если торговать не хочешь.
Барбер не пошевелился, только тихо сказал:
- Схватить обоих и в ручные и ножные кандалы!
Стоявшие вокруг матросы бросились на индейцев, принесли кандалы и, не теряя времени, надели их на пленников. Остолбенелые вожди ничего не понимали и только молча и злобно смотрели на Барбера. Другие индейцы, сидевшие в байдарах вокруг корабля, правда, на безопасном расстоянии, ясно видели, что происходило на палубе, и подняли невероятный шум, потрясая в воздухе копьями и требуя немедленного освобождения вождей.
Барбер приказал в виде предупреждения направить пушки на них. Нисколько не испугавшаяся, но побледневшая от ярости Дашка в упор смотрела своими черными горящими глазами на Барбера, точно намереваясь испепелить его.
Капитан подошел к вождям и повелительно сказал:
- Прикажите своим людям немедленно привезти всех пленников, всех… не оставляя ни одного - и я вас отпущу!
Индейцы только злобно смотрели на него, не произнося ни слова.
Несколько раз в течение дня Барбер подходил к ним, и все с тем же результатом, - каменное молчание. Наконец ему это надоело.
- Даю вам последние два часа подумать, до сумерек… если приказание освободить пленников не будет отдано за это время, повешу обоих на реях.
По его приказу матросы подвели индейских вождей к борту, подняли на возвышение и накинули на шеи веревки опускавшиеся с мачтовых рей. Индейцы были прекрасно видны с байдарок, откуда сразу же раздался невообразимый шум и рев. Стволы пушек угрожающе направились в сторону.
Несмотря на свое вооружение, корабль Барбера все же был торговым судном и при организованной атаке сотен или даже тысяч индейцев едва ли бы устоял против них. Что и говорить, это был смелый шаг опытного морского волка, но он решил идти ва-банк. И тут неожиданно капитану Барберу пришла помощь. В бухту величественно вошел корабль. Это был другой торговый корабль - "Алеут" под командой капитана Эббетса (Баранов называл его Абецом) - конкурент Барбера в торговле с индейцами. Приход "Алеута" удвоил силы англичан, а когда через полчаса в бухту вошло еще и американское судно "Каролина" под командой капитана Стэрджиса, индейцы поняли, что борьба им не по силам. Еще некоторое время кружились многочисленные байдары вокруг трех кораблей. Вдруг они соединились и неожиданно бросились на "Юникорн" Барбера, но несколько выстрелов с трех кораблей прямо в гущу байдар, остудили их пыл, и они отошли.
Оба вождя продолжали стоять на возвышении с петлями на шее. Барбер подошел к ним.
- Еще тридцать минут и вы будете висеть там, - указал он наверх.
Скаутлеут и Котлеан переглянулись и что-то пробурчали, что звучало, как индейское восклицание "Угх!".
Скаутлеут попросил привести Дашу и через нее объяснил, что он согласен на условия Барбера… пленники будут освобождены!
Удовлетворенный Барбер да и оба русских, Плотников и Батурин, даже и виду не подали, как это их обрадовало. Барбер позволил одной из байдар подойти к борту, и вождь Скаутлеут сказал находившимся там индейцам несколько слов.
- Пленники будут здесь завтра утром, - проговорил он.
Когда всех пленников доставят сюда, ты будешь освобожден, - снова предупредил его Барбер.
8
Рано утром к кораблю подошло несколько индейских байдар с тринадцатью алеутскими "девками". Трудно описать радость женщин, потерявших своих мужей и уведенных в рабство, об освобождении от которого они даже и думать не смели, когда они поднялись на корабль и увидели там живых Плотникова и Батурина. Счастье индианки Даши, что ее не было на корабле, иначе алеутки растерзали бы ее на куски.
Даша жестоко обращалась не только с Таракановым, которого ежедневно жестоко избивала, но и с ними.
- Пленные возвращены, начальник, - угрюмо сказал Скаутлеут, - вели отпустить нас.
- Обожди-ка… вот спросим женщин, остался ли кто еще в плену.
Барбер подошел к группе алеуток, стоявших в стороне и смотревших все еще со страхом на свирепых вождей, нравы которых они так хорошо изучили за время пребывания в плену.
- Привезли всех, кто был в плену у индейцев? - спросил их капитан Барбер.
- Нет, не всех, - зашумели женщины, - там еще остались четыре девки, самые молодые, их сегодня увели в другое селение, подальше, да еще русский, Тимофей Тараканов остался. Девка Дашка не хочет его отпускать, била его свирепо сегодня да потом приказала куда-то увести, припрятать!..
Барбер сурово повернулся к вождям Скаутлеуту и Котлеану:
- Так-то вы держите свое слово!.. Еще раз повторяю, свободы не получите, пока не прикажете освободить русского и четырех девок, а также… девки говорят, много мехов награбили… так все меха вернуть… привезти мне на корабль!
Скаутлеут злобно посмотрел на Барбера, обвел взглядом обоих русских и алеуток… отвернулся и выкрикнул приказание индейцам, дожидавшимся его в байдарах.
К вечеру байдары вернулись и привезли Тимофея Тараканова и четырех девок, а также огромные запасы мехов, награбленных в сожженном индейцами Михайловском. Только тогда приказал Барбер отпустить вождей. Оставаться больше в гавани не было смысла, и все три корабля, подняв паруса, к ночи вышли в открытое море. Капитан Барбер, имевший на борту всех освобожденных пленников - восемнадцать алеуток и трех русских, сразу же направил свой путь к русскому селению на Кадьяке, а два других корабля разошлись в разные стороны, направившись к побережью материка для торговли с индейцами других племен.
Тимофей Тараканов не верил своему счастью. Он ведь был единственным русским, взятым в плен индейцами и оставшимся в живых, вероятно, благодаря тому, что им заинтересовалась Дашка. Два других пленника, Еглевский и Кочесов, умерли в страшных мучениях. У Тараканова все лицо было в синяках и подтеках от побоев индианки Даши, которой, видимо, доставляло удовольствие избивать его. Да и спина вся была исполосована сыромятным ремнем.
Добродушный Тимофей только посмеивался, когда Плотников и Батурин подшучивали над его "разрисованным" лицом.
- Ну и морда же у тебя… малость припухла, - смеялись они, - так как же эта стерва Дашка кулаками, да тебя по морде!
- А ну вас, отстаньте. Я ей благодарен должен быть. Она, видно, так хотела отомстить за побои Кузьмичева, что этим мордобоем мне жизнь спасла, а то ведь подвергли бы меня страшным мукам, как Кочесова и Еглевского… Не так ли, Катерина? - обратился он к алеутке, вдове Захара Лебедева, которой тоже удалось спастись из плена.
- Да-да… правда… Что и говорить, измывалась над тобой Дашка… так ведь и жизнь тебе спасла!
Тараканов ухмыльнулся:
Пришли за мной индейцы сегодня, сказали, что повезут на аглицкий корабль, так уцепилась Дашка за меня, рев подняла, отпускать не хотела… Силой ее оттянули… Так на прощание от злости… плюнула мне в морду!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ: КЛЯТВА МЕСТИ
1
Баранов ловко поднялся по трапу на борт "Юникорна" и дружелюбно протянул руку бородатому капитану. Он хорошо знал старую морскую лису
Барбера, с которым ему не раз приходилось сталкиваться из-за запрещенной продажи оружия индейцам и вообще из-за незаконной торговли с ними "в водах русского владения". Но сегодня Александр Андреевич был рад и счастлив приходу Барбера, спасшего несколько человек из несчастного Михайловского на Ситке.
- Большое русское спасибо вам, мистер Барбер! - с волнением произнес он, крепко пожимая руку капитана. - Без вас этих людей, может быть, не было бы в живых.
Он повернулся, увидел своего любимца Тараканова и крепко обнял его.
- Слава Богу, что ты вернулся живым…
Он посмотрел на Тимофея, на его лицо в синяках…
- Но, видать, крепко над тобой поработали изверги!
- Да это не колоши, а девка Дашка надо мной измывалась, - ответил Тараканов.
- Господин губернатор, - учтиво обратился к Баранову капитан Барбер, - окажите честь, посетите мою каюту. Я бы хотел с вами обсудить некоторые деловые детали…
Баранов посмотрел на него в недоумении, но пошел за ним в каюту. Барбер усадил его за стол и налил по кружке крепкого джина.
- За счастливое возвращение пострадавших, - негромко сказал англичанин и чокнулся с Барановым.
Баранов смело осушил кружку… джин показался ему отвратительным, не чета русской водке, но он и виду не подал.
Посидели, поговорили о том, о сем… потом, когда Баранов собрался возвращаться на берег, Барбер вдруг, словно нехотя, сказал:
- Здесь вот небольшой счет вам за понесенные расходы… пятьдесят тысяч рублей!..
- Пятьдесят, что?! - подскочил, как ужаленный, Баранов. - О каких расходах изволите говорить, сударь мой?.. Никаких денег вы не получите! Что это - торговля кровью людской… Требуете за них выкуп?!
Баранов стремительно вышел из каюты, крепко хлопнув дверью.
- Собирайтесь домой! - крикнул он Тараканову, двум другим русским и группе алеуток.
- Не так быстро, - спокойно сказал капитан Барбер, - мы еще с вами не рассчитались!.. Пятьдесят тысяч рублей и ни одним шиллингом меньше.
- Вы что хотите моих людей силой удержать на корабле? - в изумлении посмотрел на него Баранов.
- А почему бы и нет? Вы изволите забыть, господин губернатор, что наши нации теперь находятся в состоянии войны (хотя Барбер не совсем был уверен в этом), и я только из сострадания к человечеству выкупил ваших людей из плена свирепых колошей. Все это мне дорого обошлось. Мне нужно было их одеть, кормить и поить, а самое главное - я должен был приостановить свои коммерческие операции с индейцами, потратить несколько дней в бухте на Ситке, совершить ненужный для меня рейс сюда, на Кадьяк, чтобы доставить спасенных людей. Помните также, что я своими действиями потерял дружбу колошей, а это мне стоит больших денег…
Баранов шагнул к трапу и на ходу бросил:
- Я возвращаюсь на берег пока без моих людей, но предупреждаю - не сниматься с якоря и не поднимать парусов. Даю вам двадцать четыре часа одуматься, и все это время ваш корабль будет находиться под дулами моих пушек.
- Как вам угодно… - учтиво поклонился Барбер, - потом резко приказал: - Лейтенант Джонс, изготовить пушки к бою!
Баранов, спускавшийся по трапу в свой вельбот, заметил, как чехлы с пушек были сняты и двадцать стволов вдруг выдвинулись вперед, направив свои жерла в сторону селения на Кадьяке. Это была неприкрытая угроза, и разъяренный Баранов приказал людям грести к берегу.
- Скотина… шантажист… - бормотал он себе под нос. - Еще найдем на тебя управу за такое "сострадание к человечеству".
Часа два просидел Баранов в своей хибарке, которую громко называли "контора", закрывшись и не впуская никого. Все это время его собственная батарея из нескольких пушчонок стояла на утесах, готовая начать обстрел английского судна, если капитан Барбер вдруг вздумает поднять паруса.
2
Все эти два часа Баранов выискивал способы отказать Барберу в его требовании, сознавая свое полное бессилие. В конце концов, скрежеща зубами, он стукнул кулаком по столу, вышел на крыльцо и крикнул:
- Приготовить вельбот… поедем опять на корабль!
На корабле долго потом были слышны возбужденные голоса высоких договаривающихся сторон, прекрасно знавших науку запрашивать цену и торговаться. Наконец часа через полтора голоса затихли и послышалось чоканье металлических кружек с джином. Тараканов многозначительно переглянулся с Батуриным и Плотниковым:
- Видно, договорились наконец!
И действительно, вышедший из кабины капитан Барбер отдал приказ отпустить заложников в вельбот. В руках он держал бумажку, подписанную Барановым. После споров оба согласились в конце концов, что Баранов уплатит ему за "понесенные расходы" мехами на сумму в десять тысяч рублей серебром.
По возвращении Баранова с его людьми на берег меха были немедленно доставлены на "Юникорн". Там были лисицы, речные бобры и бобровые хвосты. Более того, не желая, чтобы оружие попадало к индейцам, Баранов откупил у Барбера вооружения на солидную сумму в 27 тысяч рублей. Среди купленного, было несколько пушек, пятьдесят ружей новейшего образца, большое количество пороха и ядер для пушек.
Сделка совершена… меха доставлены на корабль… приобретенные вещи свезены на берег, и "Юникорн", не теряя времени, поднял якорь, поставил паруса и поспешно вышел в море. Никто не сказал Баранову, что на борту английского судна находились меха компании на несколько тысяч рублей, возвращенные индейцами после ограбления форта Михайловского. Капитан Барбер тоже умолчал об этом и, закончив сделку с Барановым, ушел в океан, "забыв" вернуть меха или заплатить за них деньги.
3
Селение на Кадьяке погрузилось в траур. Весь день алеутки и креолки причитали, оплакивая своих погибших мужей и сыновей. Баранов опять заперся в своей хижине с тремя освобожденными промышленными и допрашивал их о подробностях нападения индейцев и гибели Михайловского. Эта трагедия не только лишила его значительной рабочей силы из двадцати русских и 130 алеутов, но стала и большим финансовым ударом. Но самое главное - это был удар по всем его честолюбивым замыслам обосноваться на Ситке, в непосредственной близости к материку, вероятно, отбросивший назад, может быть, на несколько лет осуществление его планов.
Уничтожение форта Михайловского было первым крупным поражением Баранова в его освоении берегов Америки. Прежде всего пострадал его престиж. Он как бы снова вернулся к исходной точке, и у него даже не было вооруженного судна, чтобы пойти на Ситку и отомстить за безвинно погибших товарищей.
- Как же это все случилось, Тимофей? - спросил он Тараканова, смышлености которого он особенно доверял. - Как же это вы так опростоволосились, что дали напасть на себя неожиданно. Приказ вам был дан строгий: быть начеку и не доверять варварам!.. Что же случилось?
Тимофей опустил голову.
- Вели голову сечь, Александр Андреевич, виноваты мы все… не доглядели, да и осторожность потеряли… вся вина моя, вели казнить…