Не то чтобы ему нравилось ходить ночью по лабиринту переулков, где бродили пьяницы, наркоманы и бомжи, старающиеся не попадаться на глаза полиции. Но полицейские неоднократно останавливали и его самого, когда он шел по улице в сценическом костюме. Эти идиоты любого мужчину в светлом парике и платье принимали за проститутку. К тому же его настойчивое стремление выяснить правду о смерти Эрика не снискало ему друзей среди патрульных.
В переулке было темно и жутко. Здания по обеим сторонам создавали зловещий бетонный каньон. Сплошной мрак нарушали только тусклые лампочки над задними дверями, за которыми занимались тем или иным сомнительным бизнесом. Каждый подъезд, каждый мусорный ящик служил потенциальным укрытием для двуногого хищника.
Словно в ответ на его мысли впереди, футах в тридцати, за мусорным ящиком внезапно замаячила темная фигура. Алый кончик сигареты светился в темноте, как злобный глаз.
Поскользнувшись на льду, Кен ухватился за выступ дома и выругался, почувствовав, что с пальца слетел фальшивый ноготь. Придется выступать в перчатках. Черт бы побрал эту Лиску!
Фигура в переулке не шевелилась. Позади нее находилось заведение, где клиентам делали татуировки, попутно заражая их СПИДом и гепатитом через грязные иглы.
Кен сунул руку в карман и нащупал газовый баллончик, продолжая двигаться дальше. До клуба оставалось два квартала.
С каждым шагом Кен задерживал дыхание. Он ежедневно бегал трусцой, чтобы сохранять форму, и ходил на высоких каблуках лучше многих женщин, но перспектива пробежки в подобной обуви не вызывала у него энтузиазма.
Кен чувствовал на себе взгляд призрачной фигуры и ожидал, что ее глаза вот-вот вспыхнут красным светом, как у волка. Поравнявшись с дверью салона татуировок, он стиснул баллончик потной, несмотря на мороз, рукой, готовый в любой момент пуститься бегом. Сердце бешено колотилось, ударяясь о накладные груди.
Господи, неужели ему суждено умереть в женском наряде? Его мысленному взору представились фотографы и ухмыляющиеся копы. Пожалуй, если его не убьют этим вечером, стоит сделать татуировку: "Я не трансвестит".
Призрак выбросил сигарету - янтарный кончик описал дугу в темноте - и внезапно рванулся вперед. Кен побежал, слыша за спиной хриплый смех. Правая лодыжка подвернулась, и он растянулся на земле. Боль ударила сразу несколькими молотками - в оба колена, в локоть, в бедро, в подбородок. Крик отозвался слабым эхом, истаивающим среди кирпича и бетона.
Уцепившись за край мусорного ящика, Кен с трудом поднялся на ноги и заставил себя обернуться. Все еще смеясь, призрак скрылся в салоне татуировок. Черт бы побрал этого придурка!
Тяжело дыша, Кен прислонился к ящику. Холодный воздух царапал ему горло, как сухой лед. Проклятая Лиска! Надо будет послать ей счет за химчистку.
Прихрамывая, Кен снова зашагал по переулку. Он растянул лодыжку и потерял один каблук; белая перчатка покрылась пятнами крови и грязи, когда он провел рукой по рту и подбородку. Если придется накладывать швы, у его босса случится приступ бешенства. Два квартала казались куда большим расстоянием, чем в начале вечера. Все равно, теперь он уже не сможет выступать.
Вот и конец переулка. У обочины стояла одинокая машина, кто-то копался в багажнике. Кена внезапно охватило ужасное предчувствие. В следующий момент незнакомец выпрямился; в руке он сжимал металлический колесный бандаж, лампа освещала лицо в лыжной маске.
Кен Ибсен застыл как вкопанный, потом медленно повернулся, намереваясь пойти назад. В конце концов, это меньшее из двух зол. Но назад пути не было: еще одна темная безликая фигура преграждала путь к спасению, держа в руке какой-то предмет.
Оба силуэта приближались, и Кен ощущал исходящее от них зло. Страх ударил его, как молния, - он с криком выхватил из кармана газовый боллончик и нажал кнопку. Человек с железным ободом сделал быстрое движение - и сломанная рука Кена безвольно повисла. Баллончик упал на мостовую.
Кен хотел бежать, но следующий удар ободом раздробил ему колено. Он хотел позвать на помощь, но последовал еще один удар, и он почувствовал, что его челюсть раскрошилась и зубы посыпались изо рта, словно леденцы.
"Я не хочу умереть в женском наряде!" - мелькнуло у него в голове, и все провалилось во мрак.
* * *
Лиска остановила "Сатурн" в четверти квартала от кафе, где Ибсен назначил ей встречу. Она здорово опоздала. Черт бы побрал Стива с его нерасторопностью!
Немногочисленные посетители сидели группами по два или по три человека, поглощенные разговором. Когда Лиска вошла, никто даже не взглянул на нее. Она направилась прямо к бару, где единственный находящийся в поле зрения официант погрузился в учебник, толстый, как справочник "Желтые страницы".
- Что вы изучаете? - осведомилась Лиска, вынимая из сумки значок.
Бармен устремил на нее взгляд сквозь модные очки. У него были печальные карие глаза и худое лицо с а тонкими чертами, которые художники всегда приписывали Иисусу Христу.
- Я изучаю медицину. Отец истратил кучу денег, чтобы отправить меня в медшколу, но пока что я научился готовить отличный капуччино. - Он посмотрел на значок. - Вы пришли арестовать меня за то, что я прикидываюсь студентом-медиком?
- Нет. Я должна была здесь встретиться кое с кем некоторое время назад. Такой невысокий худощавый парень с платиновыми волосами.
Студент покачал головой:
- Такого не видел. Тут сидел трансвестит, наряженный как Мэрилин Монро. Похоже, он кого-то ждал, но ушел. Надеюсь, у вас не с ним свидание?
- Нет. Давно ушел этот трансвестит?
- Минут десять-пятнадцать назад. Он работает в клубе "Мальчики будут девочками". Они иногда приходят сюда между выступлениями.
- Трансвестит… - отвернувшись, пробормотала Лиска. - Только этого не хватало.
Ее информатор явился одетым как Мэрилин Монро! Пришлось напомнить себе, что проповедники и банкиры редко становятся полицейскими осведомителями, если они не тайные извращенцы и не воры.
- Он ушел через заднюю дверь, - сказал студент. - Пойдемте, я вам покажу.
Он повел ее через зал, мимо туалетов, к задней двери, продолжая болтать на ходу:
- Вы знаете кого-нибудь в окружном морге? - спросил он. - Пожалуй, патологоанатомия мне подойдет лучше всего. По крайней мере, никто не будет жаловаться на небрежное лечение.
- Конечно, знаю, - ответила Лиска. - Неплоха работа, если вы сможете выдержать запах.
Она открыла дверь и выглянула наружу. Темный переулок был мокрым и грязным. "Для полноты картины не хватает только крыс и оборванных детей", - подумала Лиска и тут же увидела в тридцати футах от себя бомжа, который стоял в маленькой полоске света и разглядывал что-то на мостовой. Бомж уставился на нее, как койот, пойманный, когда он склонился над добычей, и разрывающийся между стремлением пуститься наутек и нежеланием бросить найденное сокровище. Лиска подошла ближе, и он слегка отодвинулся, позволив ей разглядеть кое-какие детали его находки - женскую туфлю, босую ногу, светлые волосы…
- Эй, ты! - крикнула Лиска, выхватив оружие. - Полиция! Отойди от тела! - Лиска обернулась к студенту: - Позвоните 911. Сообщите о нападении и вызовите полицию и "Скорую помощь".
Койот бросился бежать. Лиска с криком погналась за ним, понимая, что если он вооружен, то может повернуться и выстрелить в нее. Бомж спотыкался, теряя драгоценные секунды. Лиска настигла его и повалила наземь, прижав колено к спине и ухватив левой рукой за воротник и грязные волосы - правая была занята револьвером.
- Ты арестован! Не двигаться!
- Я ничего не сделал!
От него разило дешевой выпивкой и нечистотами. Он попытался встать, но Лиска легонько ударила его по затылку рукояткой револьвера.
- Я сказала: не двигаться!
- Но я ничего не сделал!
- Если бы мне платили доллар за каждого придурка, который это говорит, у меня уже был бы особняк со слугами.
- Спросите у Бино! Это были другие парни!
- Заткнись! Другие парни…
Лиска бросила взгляд через плечо на жертву. Она не могла разглядеть ни лица, ни признаков дыхания.
- Оставайся на месте, - велела она бомжу, надев на него наручники. - Не вставай и не шевелись.
- Но я этого не делал… - захныкал он.
- Еще раз повторишь это, и я тебя пристрелю! Сказано тебе, заткнись!
Лиска подошла к жертве.
- С вами все в порядке, мэм? - Глупый вопрос, рассчитанный только на то, чтобы получить какой-нибудь отклик - хотя бы стон или вздох.
Присев на корточки рядом с телом, Лиска просунула руку под спутанные светлые волосы, пытаясь нащупать пульс на шее. Сначала она подумала, что смотрит жертве в затылок, но потом с ужасом поняла, что это кровавое месиво когда-то было лицом. Внезапно по неподвижному телу пробежала судорога, а в том месте, где раньше находился рот, появились алые пузырьки.
- Господи! - прошептала Лиска, нащупав дрожащими пальцами едва ощутимый пульс. Другой рукой она осторожно отодвинула локоны. Это оказался парик, под которым находились короткие платиновые волосы, испачканные кровью.
Кен Ибсен.
Он лежал на земле, как выброшенная тряпичная кукла, с неестественно изогнутыми конечностями. В одной руке был зажат клочок бумаги - салфетка. Лиска извлекла ее из стиснутых пальцев и поднесла к свету. Какие-то рисунки и отрывочные фразы. Возможно, Кен Ибсен таким образом коротал время, поджидая ее. Внимание Лиски привлекли слова "…ответ в суде за его смерть".
Прибежал запыхавшийся студент:
- Они уже едут. Почти сразу же неподалеку завыла сирена.
- Я принес фонарик, - сказал студент, направив луч в лицо жертвы.
Фонарик со стуком упал на мостовую. Студент отвернулся, содрогаясь в приступах рвоты. Очевидно, карьера патологоанатома начала казаться ему менее привлекательной.
Глава 23
Аманда Сейвард почувствовала его присутствие прежде, чем увидела. Страх сковал мышцы, словно смирительная рубашка, мешая повернуться.
Он стоял в тени гостиной; лунный свет, проникая через окна, падал на него, но тем не менее Аманда не могла разглядеть его лицо. Он ничего не говорил и не двигался, словно считая, что это поможет ему оставаться незамеченным. Она вспомнила, как думала в детстве: "Если я не буду шевелиться, меня никто не увидит".
Может быть, если она притворится, что не замечает его, он исчезнет?
Стараясь не спешить, Аманда направилась в столовую. Она не слышала звука его шагов по паркету, но когда обернулась, то увидела, что он стоит в тени коридора, наблюдая за ней.
Аманда задерживала дыхание до тех пор, пока ей не показалось, словно кто-то ее душит. Потом она с ужасом осознала, что так оно и есть. Его большие руки стиснули ей горло. Аманда вцепилась в эти беспощадные руки, пытаясь освободиться, но он снова притянул ее к себе, собираясь повалить на пол. Каким-то чудом ей все-таки удалось вырваться, и она бросила на него взгляд через плечо, прежде чем побежать. Это был Энди Фэллон с багровым отечным лицом, остекленевшими глазами и вывалившимся изо рта языком.
Проснувшись, Аманда спрыгнула с кушетки и налетела на старинный морской сундук, служивший ей кофейным столиком. Царапая себе горло, она расстегнула "молнию" хлопчатобумажного свитера, который надела, так как он придавал ей ощущение безопасности. Тело под свитером было покрыто потом.
Наконец Аманда осознала, что произошло, и из глаз ее хлынули слезы. Она столько раз проходила через эти муки! Неужели они никогда не кончатся? Опустившись на колени, Аманда закрыла лицо руками.
Она так устала! Физически, душевно, эмоционально. Устала от бессонницы, стресса, ночных кошмаров и чувства вины.
На мгновение Аманде захотелось, чтобы рядом оказался кто-то, с кем можно было бы разделить это непосильное бремя. Нелепая фантазия! Ей суждено быть одинокой, хочет она того или нет. Судьбу не интересуют чьи-то мнения, нужды и пожелания.
Она сидела на полу в темноте, дрожа от напряжения и холодного пота, стараясь не плакать, так как от этого не было никакого толку. Плач - всего лишь трата энергии, которую она не может себе позволить. Это был один из немногих полезных уроков, преподанных ей отцом.
Аманда закрыла глаза и стала делать дыхательные упражнения, стараясь успокоиться. Некстати пришло воспоминание о сильной руке на ее плече. Она видела темные глаза Сэма Ковача, смотрящие на ее отражение в зеркале дамской комнаты, слышала тревогу в его голосе. На мгновение она позволила себе представить ощущение, которое могла бы испытать, положив ему голову на грудь и застыв в его объятиях.
Ковач казался ей надежным, как скала. Аманда сомневалась, что его вообще можно выбить из колеи. Но она не станет прибегать к его помощи. Он последний человек, которому она позволила бы заглянуть ей в душу, чтобы попытаться приручить копошащихся там змей. Ей суждено справляться с ними собственными силами, что она и делала очень долгое время. Просто сейчас она чувствовала себя такой усталой и одинокой…
Вздохнув, Аманда заставила себя подняться и обойти комнаты на первом этаже. Она бродила по молчаливому дому, как зомби, ничего толком не видя и смутно сознавая, что ищет нечто, не поддающееся обнаружению. Вернувшись в гостиную, Аманда долго стояла, тупо уставясь на стену, где висели фотографии, сделанные ею в течение многих лет. Черно-белые снимки, пейзажи и натюрморты. Как сказал бы психотерапевт, проекция внутреннего "я" фотографа.
Время шло незаметно. Аманда не знала, как долго простояла там - пять минут или час, - когда позвонили в дверь. Звук испугал ее: она не понимала, происходит ли это наяву или в очередном ночном кошмаре.
Звонок прозвучал вновь. С бешено колотящимся сердцем Аманда подошла к двери и посмотрела в глазок. На пороге стоял Ковач. Не будучи уверенной, что ее воображение не играет с ней шутку, она тем не менее открыла дверь и молча уставилась на него.
- У вас горел свет, - заговорил Ковач, смущенно и встревоженно глядя на нее. - Я понял, что вы не спите. Разве я ошибся?
Аманда машинальным движением попыталась поправить волосы.
- Я… э-э… заснула на кушетке.
- Тогда прошу прощения, если я вас разбудил.
- Что вам нужно, сержант?
Ковач переминался с ноги на ногу, ссутулившись и держа руки в карманах пальто.
- Для начала было бы неплохо оказаться в тепле.
Поежившись, Аманда шагнула назад, позволяя ему войти. Посмотрев в зеркало, висящее над столиком в холле, она пришла в ужас. Темные круги вокруг глаз, бледная кожа, спутанные волосы, затравленный взгляд. Лучше бы сержант застал ее обнаженной - тогда он, по крайней мере, не обратил бы особого внимания на лицо, выдающее душевное состояние.
- Я не оторвал вас от… от важного дела? - осведомился Ковач.
"Если и оторвали, то от терзавших меня демонов", - подумала Аманда.
- Что вы здесь делаете?
- Просто оказался поблизости.
Увидев в зеркале, что он внимательно смотрит на нее, она резко повернулась; боль в шее и плече заставила ее поморщиться.
- Плимут за пределами вашей юрисдикции.
- Я не на службе. У меня здесь друзья. Вы знаете Джона Куинна?
- Знаю.
- У меня возникла к нему пара вопросов по поводу вашего парня - Энди. Я все еще не уверен, что он умер в одиночестве и по собственной воле. Конечно, мог произойти несчастный случай. Но если он был не один, значит, кто-то сбежал с места происшествия, и я хочу узнать, кто это, и задать ему несколько вопросов.
Аманда одной рукой разгладила складки на свитере, а другой провела по волосам. Ей была ненавистна мысль, что Ковач видит ее такой… такой уязвимой. Это слово пульсировало у нее в голове, словно нерв, по которому ударили молотком.
- И что же вам сказал мистер Куинн?
Аманда не могла себя заставить посмотреть ему в глаза, как будто он и без того не видел, в каком она состоянии. "Если я не буду шевелиться, меня никто не увидит…"
- У него есть кое-какие мысли. - Ковач пожал плечами. - Вообще-то я не слишком верю в психоанализ. Порой люди совершают преступления просто потому, что у них гнилое нутро. А порой их подталкивает к этому прошлое.
- Психоанализ иногда помогает выявить серийных убийц, - сказала Аманда. - Но сейчас вы имеете дело не с серийным убийцей - и вообще не с преступлением.
- Семья Фэллон могла бы с вами не согласиться - двое ее членов умерли неестественной смертью в течение недели, - заметил Ковач. - Как бы то ни было, уходя от Куинна, я вспомнил о вас, лейтенант.
- Почему?
- На панихиде я забыл спросить, просмотрели ли вы досье, которое вел Фэллон, расследуя дело Кертиса - Огдена?
- Вы собираетесь сообщить мне, что Огден был тайным любовником Энди и потенциальным серийным убийцей?
- Просто я пытаюсь вникнуть во все имеющиеся факты, чтобы составить как можно более четкую картину. Я уже давно понял, что, если следователь сосредоточивается только на одном аспекте дела, он рискует упустить самое существенное. Так вы заглянули в досье или нет?
Аманда смотрела в сторону своего кабинета, испытывая жгучее желание войти туда и закрыть за собой дверь.
- Нет. У меня не было возможности.
Ковач попытался заглянуть ей в глаза, но у него ничего не получилось.
- Не могли бы мы где-нибудь присесть? Не обижайтесь, лейтенант, но, судя по вашему виду, вы в этом нуждаетесь.
- Если бы я пригласила вас сесть, это бы означало, что я не возражаю, чтобы вы задержались здесь надолго, - нахмурилась Аманда. - А я возражаю.
Ковач пожал плечами:
- Тогда вы садитесь, а я постою. Вы выглядите очень… неустойчиво.
Он обнял ее за плечи и подвел к резному дивану у стены. "Уже третий раз за день Ковач прикасается ко мне, и я позволяю ему это…" - подумала Аманда. Она чувствовала себя маленькой, хрупкой и беспомощной. Можно было просто приказать ему уйти, но что-то не позволяло ей это сделать. Гнев, горечь и стыд соседствовали с желаниями, в которых Аманда редко признавалась самой себе.
- Я искал копию досье в доме Энди, - продолжал Ковач. - Хотел знать, что именно он расследовал, как к этому относился, не подвергался ли угрозам - все, что могло дать мне какое-то представление о его жизни и душевном состоянии. Но досье не было, а его компьютер исчез. Не знаете, куда он мог деться?
- Понятия не имею. Может быть, Энди оставил его в машине или отдал в ремонт… Возможно, конечно, что компьютер украли.
- Украли, чтобы не дать мне увидеть имеющиеся в нем данные? - Ковач взял со стола резную фигурку Санта-Клауса и стал ее разглядывать. Аманда вздохнула.
- Утром я займусь досье. Это все, сержант?
- Нет.
Отложив фигурку, он подошел к ней, приподнял ее голову за подбородок и наконец посмотрел в глаза.
- Как вы себя чувствуете?
"Чувствую, что у меня кружится голова и пульс стучит в горле. Чувствую себя уязвимой. Господи, опять это слово!.."
- Прекрасно. Я просто устала и хочу лечь. Ковач медленно провел указательным пальцем у нее перед глазами, как утром в ее кабинете. Вверх и вниз. Вдоль и поперек. Его левая рука все еще держала ее за подбородок.
- Не обижайтесь, лейтенант, но для красивой женщины вы выглядите паршиво.
Аманда подняла брови:
- Почему я должна на это обижаться?
Ковач не ответил. Его взгляд скользнул по ушибам и царапинам на ее лице, задержавшись на губах.