Так как Королевский ВМФ отправлял большую часть офицеров в море в промежутках между кабинетной работой, дежурные за "большим столом", обрабатывая данные p конвоях, часто встречали фамилии своих друзей, еще недавно работавших здесь вместе с ними. В частности, Комната слежения с особой тревогой следила за командором Бойлом, хорошо знакомым всем сотрудникам и женатым на работавшей здесь секретарше. Бойл был назначен командиром эскорта конвоя из одиннадцати танкеров, и его друзья отмечали продвижение этого конвоя, в котором с каждым днем становилось все меньше и меньше кораблей. В конце концов в порт назначения пришло всего одно судно, но Бойл остался жив.
Анализируя всю имеющуюся у него в распоряжении информацию, наблюдая за перемещением флажков на столе, Уинн принимал решения об изменении маршрутов конвоев и даже о привлечении ценных боевых кораблей - если того требовала ситуация. Каждое утро он звонил в штаб ПВО Западного направления в Ливерпуль и говорил с командованием авиации. Когда специалисты по "Энигме" сообщали какую-то информацию, работа Уинна становилась несравненно легче. Иногда он сам звонил ученым мужам в Блетчли-Парк и просил их искать сообщения, содержание которых ему было предположительно известно.
"Служба Б"
Германская криптоаналитическая служба ВМФ, Beobachtungs und Entzifferungs Dienst, размещалась по адресу: Берлин, Тирпицюфер, дом 27. Несомненно, в первые два года войны германский флот, пользовавшийся услугами "Службы Б", был в значительно лучшем положении, чем Королевский военно-морской флот, которому сведения поставляли работающие с "Энигмой" специалисты Блетчли-Парка. Сотрудники "Службы Б" (созданной по подобию "Комнаты 40" Королевского ВМФ) прослушивали переговоры британского флота задолго до начала войны, и они без труда вскрыли шифр, использовавшийся конвоями. Также немцам удавалось дешифровать большое количество переговоров военно-морского флота, и Дениц планировал операции своих субмарин, имея в своем распоряжении богатейший материал, предоставленный "Службой Б".
Британское адмиралтейство упрямо отказывалось от шифраторов. Оно отвергло предложенный аппарат "Тайпекс", аналог "Энигмы". А ведь судя по тому, что подобное устройство использует потенциальный противник, можно было бы понять ценность этого изобретения. Лорд Льюис Маунтбаттен, еще будучи лейтенант-командором, пытался привлечь внимание к тому, насколько слаба вся система шифров, использовавшаяся Королевским ВМФ, но ему было приказано "заниматься своим делом".
Упорное нежелание Королевского флота использовать шифраторы облегчало задачу немцам. Даже обозначения конвоев содержали ценную информацию: ONS (outward-bound slow to Nova Scotia, "тихоходный, плывущий от Великобритании к Новой Шотландии"), НХ (homeward-bound from Halifax; "плывущий к Великобритании из Галифакса"). Уже по одному этому можно было приблизительно определить маршрут следования конвоя. Указывался находящийся на борту кораблей груз: боеприпасы, восемь самолетов на палубе, паровозы на палубе, сырье для химической промышленности, детали станков. Таким образом, до того, как летом 1943 года были сменены шифры, конвои, жизненно важные для снабжения Великобритании, выставлялись напоказ.
И все же стоящая перед командирами германских субмарин задача была непростой. Большую часть плавания конвои сохраняли радиомолчание. В ясную погоду наблюдатель, находящийся на рубке подводной лодки, мог заметить дым конвоя (на фоне неба или облака) на расстоянии около 50 миль. При спокойном море гидрофоны подводной лодки засекали шум идущего конвоя приблизительно на таком же удалении. Однако командующие конвоями вели непримиримую борьбу с дымом, а в Северной Атлантике ясные спокойные дни можно по пальцам пересчитать. Поэтому мы можем считать дальность обнаружения равной 25 милям и даже меньше.
И надо всегда помнить о тех скоростях, с которыми могут двигаться противники. Это очень наглядно показал один историк, предложивший мерить Атлантический океан расстояниями в Европе: дежурящей в Вене подводной лодке приказано атаковать конвой, находящийся в Лондоне. В надводном положении субмарина может двигаться со скоростью велосипеда, а в подводном - примерно со скоростью пешехода. Теперь становится понятным, почему конвои, несмотря на работу "Службы Б", иногда избегали столкновения с противником.
4. НАУКА ПРИХОДИТ НА МОРЕ
Вы действительно верите в то, что наука смогла бы родиться и окрепнуть, если бы дорогу ей не проторили колдуны, алхимики, астрологи и ведьмы?..
Фридрих Вильгельм Ницше
Одно из первых крупных потрясений, которые испытал Королевский ВМФ в первые дни войны, доставили ему германские магнитные мины. Сущность этого оружия крайне проста, но в нем проявились некоторые любопытные явления законов природы. Магнитные мины лежали на морском дне, но, когда над ними проходил корабль, они всплывали и взрывались, ударяясь о его корпус. Внутри каждой мины находилась "ныряющая иголка", которую опрокидывал вниз "северный магнитный полюс" корпуса проплывающего над ней корабля. Однако такие мины срабатывали только на суда, построенные в Северном полушарии; корпус корабля, построенного к югу от экватора, являлся "южным магнитным полюсом" и лишь раздвигал контакты еще дальше, так что такие корабли благополучно миновали поля магнитных мин.
На самом деле все обстояло значительно сложнее: магнетизм корпуса корабля не является чисто "северным" или "южным". У каждого судна он свой, зависящий от относительного направления на северный магнитный полюс Земли, в котором находился киль корабля при его закладке на верфи. Но еще более удивительно, было обнаружено, что корабли, побывавшие в Южном полушарии и вернувшиеся назад, меняли свою "магнитную полярность". Небольшие суда иногда собирались из двух половин, изготовленных в разных местах; и эти половины обладали различными магнитными характеристиками. Зная характеристики магнитного поля корпуса корабля, его можно размагнитить. Для измерения магнитных полей нужны флаксометры. Внезапно осознав всю опасность магнитных мин, британское адмиралтейство заказало у единственного производителя флаксометров в Великобритании изготовить в спешном порядке 500 штук; до этого за период с 1898 года их было сделано всего двенадцать.
По самой своей природе область применения этих "чувствительных мин" ограничена мелководьем: мины типа "ТМВ" срабатывали на глубинах не больше 25 метров, а мины типа "ТМС" - 35 метров. Мины небольшого размера можно было ставить с помощью торпедных аппаратов подводных лодок: уложенные одна за другой три мины имели общую длину, приблизительно равную длине торпеды. Мины, поставленные германскими подводными лодками и сброшенные на парашютах с летящих на бреющем полете самолетов у причалов, в устьях рек и в районах прибрежного судоходства, привели в ужас британское адмиралтейство. Подорвавшись на магнитных минах, серьезные повреждения получили линкор "Нельсон" и крейсер "Белфаст"; три эсминца и 129 транспортных судов были потоплены. Устье Темзы было так густо усеяно германскими минами, что были даже разговоры о том, что придется закрыть лондонский порт.
Сперва казалось, что эта проблема решается легко, ибо Королевский флот использовал магнитные мины с 1917 года. В межвоенные годы специалисты адмиралтейства проводили исследования магнитных свойств кораблей, но основной упор делался на борьбу с магнитными торпедами. Разрабатывалось устройство, создающее сильное магнитное поле, которое вызывало бы преждевременный взрыв приближающейся торпеды. Однако количество ученых, занимавшихся этой проблемой, было весьма ограниченным, и их работам всячески препятствовали чины адмиралтейства, считавшие мины, как и подводные лодки, уделом нищих морских держав. С началом войны пришлось стряхнуть пыль с результатов прежних работ. Но выяснилось, что магнитные тралы, успешно обезвреживающие британские мины, подрываются на германских. Это приводило к тому, что тралы постоянно уничтожались, и несколько тральщиков получили серьезные повреждения.
Ночь с 22 на 23 ноября 1939 года была темной и безлунной. Между 9 и 10 часами вечера "Хейнкель-111", следуя вдоль устья Темзы, пролетел на бреющем полете над пирсом Саутэнд. Это был прекрасный ориентир; вероятно, пилотам "Люфтваффе" было предписано использовать его. Расположенный на дальней оконечности пирса пулеметный расчет открыл огонь и увидел, что с самолета было сброшено два парашюта. Немцы, напуганные неожиданно ожившей зенитной точкой, сбросили две бомбы на отмель, обнажающуюся при отливе. Избавившись от груза, "Хейнкель" взмыл вверх.
К сообщению о том, что самолет сбросил парашютистов, с самого начала отнеслись скептически. К полуночи Черчиллю доложили, что, вероятно, появилась возможность изучить новое германское оружие. В половине второго ночи два специалиста, проинструктированные Черчиллем, и первый военно-морской лорд выехали на машине в сторону Шоубернесса, где отлив обнажил мины. В четыре часа утра специалисты под проливным дождем вышли на покрытую илом топкую отмель.
В свете мощного переносного сигнального фонаря они увидели черный алюминиевый цилиндр длиной семь футов и диаметром около двух футов. Специалисты успели лишь закрепить мины, после чего они до вечера скрылись под приливной волной.
На следующий день обладающие стальными нервами минеры с учебного тральщика "Верной" разрядили мину. По счастливой случайности механический предохранитель, взводивший мину, когда она ложилась на дно, не сработал. Его задел один из минеров, переворачивая мину, но к этому моменту она уже была разряжена. После того как из мины удалили взрыватели и бризантный заряд, ее доставили в "немагнитную" лабораторию. Через несколько часов сущность нового оружия была установлена: мина приводилась в действие вертикально направленным магнитным полем; для того чтобы сработать, ей требовалось поле напряженностью около 50 миллигауссов. Значит, угроза магнитных мин оставалась.
В субботу вечером контр-адмирал У. Ф. Уэйк Уокер сообщил сотруднику отдела науки при правительстве Фредерику Брандетту о захвате магнитных мин и сказал, что в понедельник к утру ему понадобятся двенадцать специалистов. Брандетт немедленно отправился на южное побережье лично подбирать людей, обладающих необходимыми техническими знаниями и навыками. Один из инженеров, без которого, по мнению Брандетта, нельзя было обойтись, имел жалованье 2000 фунтов в год, и он пообещал ему столько же. "Как выяснилось, директор отдела научных исследований при правительстве в то время получал около 1700 фунтов в год, и в государственном казначействе мне ответили, что я не смогу назначить рядовому сотруднику большее жалованье. Я ответил, что уже сделал это и человек приступил к работе".
Некоторые эксперименты проводили моряки, таскавшие на тросах игрушечные корабли на "озере каноэ", детском гребном канале в Саутси. Различные предложения по обеспечению противоминной защиты незамедлительно воплощались в жизнь. В частности, одним из методов борьбы с магнитными минами была "дегауссизация", нейтрализовавшая вертикальную составляющую магнитного поля корабля. Траление магнитных мин производилось с "помощью погруженного в воду электрического кабеля (с пропущенным по нему током), который тянул за собой размагниченный корабль. Быстрым способом разминирования полей из магнитных мин являлись бреющие полеты самолетов, в фюзеляже которых были установлены мощные электромагниты.
Однако подобные меры не могли полностью решить проблему. Протраленные с помощью самолетов проходы были узкими и никак не отмеченными. Немецкие летчики действовали нагло: один самолет-амфибия сел на воду у причала в Гарвиче, аккуратно поставил все мины, а затем снова взлетел. Действия германской авиации, ставившие минные заграждения с бреющего полета, потребовали создания новых радиолокационных станций, оборудованных радарами, обнаруживающими низколетящие цели. Когда началась Битва за Британию, эти станции сыграли жизненно важную роль в обнаружении низколетящих бомбардировщиков, которых не замечали старые радары.
Процедура размагничивания корпусов, которую прошли все британские боевые корабли, возможно, спасла некоторые из них - в основном во время кампании в Норвегии - от атак магнитных торпед. Тогда немцы все неудачи списали на неисправности в торпедах, однако никто не может сказать точно, что именно происходило в боевых головках.
Немцам пришла в голову мысль ставить смешанные минные поля из магнитных и якорных мин. Траление таких полей представляло большие трудности. Немцы изменяли полярность срабатывания магнитных детонаторов, чтобы обнаруживать "переразмагниченные" корабли. Специальные предохранители с задержкой взводили мины в боевое положение лишь по прошествии некоторого времени после установки; таким образом, траление какой-то акватории еще не означало отсутствие на ней мин.
Затем последовали акустические мины; их траление осуществлялось с помощью издающих громкий шум "погремушек". Появились мины с двойным взрывателем, срабатывающим лишь при одновременном возникновении шума и магнитного поля. Но к лету 1940 года магнитные мины перестали представлять из себя серьезную опасность.
7 мая 1940 года возникла новая угроза. Морская мина усовершенствованной модели ВМ-1000, предназначенная для установки у побережья Клайда, из-за ошибки пилота самолета упала на холмистый берег в районе Дамбартона. Эти изощренные "бомбы-мины" двойного назначения были оснащены инерционными взрывателями фирмы "Рейнметалл", что позволяло использовать их для борьбы с наземными целями. Попадая в воду глубиной не меньше 24 футов, эти устройства работали как магнитные мины; упав на отмели или мелководье, они самоликвидировались. Эти мины также самоуничтожались (это обеспечивал гидростатический клапан) при ослаблении давления окружающей среды, что происходило, например, при поднятии мины на поверхность воды. И верхом немецкой предусмотрительности было то, что, несмотря на все вышеописанные ухищрения, ВМ-1000 была также оснащена самой хитроумной ловушкой из всех когда-либо созданных. Подсоединенные к детонатору фотоэлементы должны были взорвать мину, если внутрь нее попадет свет. Таким образом, мина взорвалась бы, если бы ее вскрыли саперы. По поразительной счастливой случайности в мине, обнаруженной вблизи Дамбартона, произошла неисправность в электрических цепях.
Через несколько месяцев подобные бомбы-мины были широко использованы во время ночных бомбардировок Лондона. Они спускались вниз на парашютах и причиняли большие разрушения, не оставляя воронок. Лондонцы без труда определяли такие бомбы по следам от взрывов и называли их "сухопутными минами".
С угрозой магнитных мин справились ученые, и это очень важное обстоятельство. До войны адмиралы и генералы Уайтхолла не проявляли интереса к науке и технике, однако успехи в борьбе с магнитными минами заставили их изменить свою позицию. Согласно доктору К. Ф. Гудиву, физику, офицеру-добровольцу, "это было первое сражение техники, в котором мы одержали над противником решающую победу; но, что гораздо важнее, с самых первых дней наука была призвана на военную службу".
Пришедшие в Германии к власти нацисты отошли от традиций XIX и начала XX века поддержки науки на государственном уровне, и сотрудничество военных и ученых было минимальным до самого конца 1943 года, когда немецкую науку призвали на помощь во время продолжавшейся Битвы за Атлантику. Но и тогда ученых попросили лишь помочь идентифицировать радио- и радиолокационные сигналы союзников.
Однако недоверие нацистов к науке и чинимые на высшем уровне препятствия научным исследованиям не повлияли на то, что в германской военной промышленности работали люди, знающие, как применить научные знания в практических целях проектирования и изготовления оружия. Магнитные мины являются прекрасным образчиком совершенства немецкой конструкторской мысли. Единственной причиной, помешавшей Германии непоправимо искалечить британское судоходство, было то, что к началу войны на складах имелось всего 1500 магнитных мин. После первых операций по постановке минных заграждений немцам пришлось ждать до марта 1940 года, пока не были произведены новые партии мин. Именно эта задержка позволила англичанам подготовиться и встретить угрозу во всеоружии.