– Я не хожу по магазинам, а покупаю. До Пятой авеню отсюда рукой подать. – Она тут же помчалась вперед; Гедеону оставалось лишь подчиниться. – Там мы убедимся, что за нами нет "хвоста", я куплю пару рубашек и джинсы, мы возьмем такси и поедем домой. И тогда я с наслаждением сожгу ту одежду, которую ношу с самой Праги.
Гедеон мог бы поспорить, но он славился своим умением просчитывать варианты. Вариантов было два. Либо силой затащить Клео в такси и сидеть на ней до самого дома, либо дать этой идиотке полчаса и позволить сделать то, что она считает необходимым.
– Вот за что я ненавижу это место, – пробормотала Клео, как только они вошли в магазин. – Тут слишком… многолюдно.
Гедеон не отходил от нее ни на шаг. У Клео было большое искушение схватить что-нибудь с вешалки и отправиться в примерочную. Просто чтобы посмотреть, пойдет ли он за ней. С него станется.
Она взяла лишь то, что считала абсолютно необходимым. Две майки с короткими рукавами, одну с длинными, джинсы, свитер и рубашку. Все черное. Общая сумма составила двести двенадцать долларов пятьдесят восемь центов.
– С арифметикой у тебя неважно, верно? – спросил Гедеон, когда она чертыхнулась себе под нос.
– Могу добавить. Не хочу привлекать к себе внимание. – Клео вывернула содержимое сумочки, но не хватало еще восьми долларов и двадцати двух центов. – Ты не дашь мне взаймы?
Он дал ей десятку и протянул руку за сдачей.
– Тут меньше двух долларов. – Клео сунула монеты в его ладонь и перевесила сумку на другое плечо, – Я обанкротилась.
– Вычтешь восемь долларов двадцать два цента из той суммы, которую я должен тебе за сережки. Я поищу такси.
– Остряк-самоучка.
– Если тебе нужен мужик с толстым бумажником, поищи его в другом месте. Думаю, долго искать не придется.
Больше Клео ничего не сказала. Помешал комок в горле. Хотя Гедеон по-прежнему держал ее за предплечье, она подошла к краю тротуара и подняла руку.
– Извини…
– Заткнись! – выдавила она. – Мы оба знаем, что ты обо мне думаешь, так что замнем для ясности.
Клео поблагодарила неведомого бога жалости, пославшего ей свободное такси. Забравшись в машину, она назвала адрес Тай и.
– Ты не знаешь, что я о тебе думаю. И я тоже. Когда они вошли в квартиру, Клео хотела отправиться в свою временную спальню, но Гедеон остановил ее.
– Сначала давай посмотрим на статуэтку.
– Хочешь посмотреть? – Она ткнула Салливана сумочкой в живот с такой силой, что у бедняги перехватило дыхание. – На!
Клео дошла до середины коридора и вдруг остановилась как вкопанная.
– Послушай, Клео…
Она подняла руку и отчаянно замотала головой.
– Тихо! – прошипела Клео и показала пальцем на спальню Тайи. – Они там!
– Кто? – У Гедеона потемнело в глазах. Анита Гай и ее бандиты? Здесь?
– О господи, Ловкач, открой уши!
И тут он услышал короткий сдавленный вскрик, который мог означать только одно.
– Вот это да! – Гедеон с трудом сдержал смех. – Какого черта мы тут делаем? – прошептал он, невольно улыбнувшись Клео. – Я не могу стоять здесь и слушать, как мой брат развлекается с Тайей. Это обидно.
Клео подкралась к двери спальни и прижалась к ней ухом.
– Думаю, они закончат не скоро. Конечно, если твой брат не из тех парней, которые живут по принципу "сунул, вынул и бежать".
– Понятия не имею. И как-то не хочу выяснять. Давай поднимемся в садик на крыше.
– Вперед, Тайя! – сдерживая смех, пробормотала Клео, когда они возвращались к лифту. Расхохоталась она только в кабине.
– Как ты думаешь, они нас слышали?
– Думаю, что они бы не услышали даже взрыв ядерной бомбы.
Наверху Клео уселась на стул и задрала длинные ноги на спинку другого стула.
Гедеон вынул Судьбу из ее сумки и поднял вверх. Статуэтка засверкала в лучах солнца.
– Ничего особенного, – проворчал Гедеон, – хотя довольно симпатичная и искусно сделанная; Тебе следовало ее почистить.
– Это только одна из трех, – напомнила ему Клео. Гедеон прищурился и посмотрел на солнечные зайчики, которые отбрасывали темные стекла ее очков.
– Да. Но она у нас, а не у Аниты. Это средняя. Та, которая измеряет. Думает, сколько времени продлится эта жизнь. Пятьдесят лет? Пять? Восемьдесят девять и три четверти? Чем можно мерить жизнь? Ты когда-нибудь думала об этом?
– Нет смысла. Это все равно ничего не изменит.
– Не изменит? – Гедеон повертел статуэтку в руке. – А я считаю, изменит. Если заранее думать над тем, что ты сделаешь, а что нет, это может сильно повлиять на твою жизнь.
– А что будет, если во время этих раздумий ты попадешь под автобус?
Гедеон прислонился к стене и стал изучать Клео, сидевшую в окружении цветочных ваз и горшков с зеленью.
– Значит, именно поэтому ты не сказала мне о ней? Потому что для тебя это всего лишь средство свести концы с концами?
– Ты забыл, что вы сами хотели продать ее?
– И продадим. Но сейчас я держу в руке не только деньги. И чувствую это гораздо острее, чем раньше.
– Я не собираюсь говорить о Мики! – Голос Клео дрожал, срывался, и ей стоило большого труда справиться с ним. – И не собираюсь снова просить прощения за то, что я сделала. Ты получил то, чего хотел, а заодно и попользовался мной. Так что жаловаться тебе не на что.
Гедеон стоял и вертел в руках статуэтку.
– А что получила ты, Клео?
– Убралась из Праги! – Она вскочила. – Вернулась домой и скоро получу хорошие деньги. Что бы ты ни думал обо мне, я не собираюсь продаваться какому-нибудь богатому малому. Да, я занималась стриптизом, но не мошенничала. И я не такая дура, чтобы позволить какому-нибудь подонку вроде Сидни снова надуть меня, обобрать и бросить, как это случилось в Праге.
– Кто такой Сидни?
– Еще один ублюдок из нескончаемой череды аферистов, к которым меня так и тянет. Но осуждать его не стану: я сама сваляла дурака. Он морочил мне голову, а я поверила. Говорил, что является совладельцем пражского театра, что они ставят шоу и ищут опытную танцовщицу, которая сможет поставить номера и согласится вложить деньги в это дело. На самом деле ему было нужно кого-то облапошить и, может быть, где-то скрыться. Так вот, со мной он получил и то и другое. Черт побери, я клюнула на приманку, потому что хотела попробовать что-то новенькое. Сделать себе имя на Бродвее мне не удалось, и я решила сделать его в Европе.
– Ты любила его?
– Эх ты, неисправимый романтик! – Клео отбросила назад волосы, встала и подошла к ограждению. Темные волосы рассыпались по спине, глаза были защищены солнечными очками, губы раздвинуты в циничной усмешке. – Он был красивый тип, но ни о какой любви не могло быть и речи. Наверное, я была без ума от мысли о том, что мне дадут шанс стать хореографом.
Несколько дней я прожила в Праге как королева, а однажды утром проснулась и обнаружила, что он обчистил меня. Забрал все мои деньги, кредитные карточки и оставил счет за гостиницу, который я смогла оплатить лишь тогда, когда заложила часы и два кольца, которые были на мне.
– Ты обращалась в полицию? В посольство?
– О боже, Гедеон, какой ты наивный! К тому времени его след давно простыл. Я сообщила, что кредитные карточки украдены, собрала вещички и нашла работу. А заодно получила урок на всю жизнь. Если что-то кажется слишком хорошим, жди подвоха. Урок номер два – смотри урок номер один. Всегда одно и тоже.
– Может быть, тебе следует запомнить еще один урок? Если ты ни во что не веришь и никому не доверяешь, то зачем жить на этом свете?
Тайя лежала, уютно прижавшись к Малахии. Ей было хорошо и покойно.
– У тебя очень красивые плечи, – говорил ей Малахия. – Они всегда должны быть обнаженными. Ты не должна прикрывать их, ни одеждой, ни волосами.
– Анита говорила, что мужчинам нравятся женщины с длинными волосами.
Звук ненавистного имени вывел Малахию из мечтательного состояния.
– Не думай о ней. Давай встанем и посмотрим, не вернулись ли Гедеон и Клео.
– Вернулись? – Тайя вздохнула и потянулась. – Откуда вернулись? О боже! – Она порывисто села, забыв прикрыться простыней. – Одиннадцать часов! Должно быть, с ними что-то случилось! О чем мы думали?
Тайя вскочила с кровати и подняла измятую блузку.
– Если ты на минутку вернешься в постель, я покажу тебе, о чем мы думали.
– Это совершенно безответственно. – Она прижала блузку груди и пошла к шкафу за какой-нибудь одеждой. – А вдруг с ними что-нибудь случилось?
Она вздрогнула, услышав звонок в дверь.
– Должно быть, это они. – С чувством огромного облегчения Тайя схватила халат, быстро завернулась в него и бросилась к двери.
– Слава богу! Я так волновалась… Мама?..
– Тайя, сколько раз тебе повторять? Даже если ты смотришь в "глазок", все равно нужно спрашивать, кто там. – Элма чмокнула воздух в сантиметре от щеки дочери и вошла в квартиру. – Ты больна? Я так и знала!
– Нет, не больна.
– Не морочь мне голову. – Она приложила руку ко лбу Тайи. – Ты вся горишь, ходишь в халате в середине дня. И глаза так блестят. Я записалась по дороге к врачу, так что можешь взять мой талончик.
– Я не больна. Никакой врач мне не нужен. Просто я…
– Одевайся. Я не сомневаюсь, что во время турне ты подхватила какой-то заморский вирус. Именно это я говорила твоему отцу не далее как сегодня утром.
– Мама! – Тайя мужественно заслонила собой дверь спальни. – Клянусь, я прекрасно себя чувствую. Ты ведь не хочешь опоздать на прием, правда? Ты немного бледна. Плохо спала, да?
– Разве я когда-нибудь хорошо спала? – Элма улыбнулась как великомученица. – После твоего рождения я сплю не больше часа подряд. Сегодня утром все мои силы ушли на то, чтобы одеться. Я уверена, что у меня пониженное содержание тромбоцитов.
– Скажи врачу, чтобы он сделал тебе анализ крови, – выдавила Тайя, подталкивая мать к двери.
– Какой смысл? Сама знаешь, они никогда не скажут правды. Мне нужно немного посидеть. У меня сердцебиение.
– Раз так, скорее поезжай ко врачу. Я думаю, тебе необходимо… – Тайя осеклась и замолчала, когда дверь открылась и на пороге появились Гедеон и Клео. – Мама, это… мои коллеги.
– Коллеги? – Элма смерила взглядом потертые джинсы и фирменный пакет универмага "Гэп", который Клео держала в руке.
– Да, да. Мы вместе работаем над одним проектом. Честно говоря, мы собирались…
– Ты работаешь в халате? – осведомилась мать.
– Надраться, – буркнула себе под нос Клео. Но глухота была единственной болезнью, на которую Элма никогда не жаловалась.
– Что это значит? Что здесь происходит? Тайя, я требую объяснений.
– Дело довольно деликатное. – Из спальни вышел Малахия. На нем были джинсы и рубашка, которую он специально оставил расстегнутой. Его улыбка могла бы растопить айсберг. Он решил, что бывают времена, когда лучше всего говорить правду. – Боюсь, я отвлек вашу дочь, когда наши коллеги вышли в город. – Он подошел ближе и взял руку Элмы. – Конечно, я грубо нарушил профессиональную этику, но что я мог поделать? Она такая красавица… И теперь я вижу, в кого.
Он поднес руку Элмы к губам; пожилая женщина смотрела на него во все глаза.
– Миссис Марш, ваша дочь покорила меня с первого взгляда. Он обнял обмершую Тайю за плечи и нежно поцеловал в щеку.
– Но я вижу, что смутил и ее, и вас. Я надеялся познакомиться с вами и отцом Тайи в более официальной обстановке. Элма посмотрела на дочь, а потом снова на Малахию.
– Да уж, менее неофициальную обстановку трудно себе представить.
Он кивнул, изо всех сил стараясь выглядеть пристыженным.
– Не стану спорить. Конечно, нехорошо, если мать девушки застает вас со спущенными штанами еще до того, как вы успели сказать друг другу "как поживаете". Прошу прощения за повтор, но я действительно очарован вашей дочерью.
Тайя выскользнула из-под его руки и посмотрела на своих сообщников.
– Не могли бы вы минутку побыть на кухне, пока я поговорю с матерью?
– Как пожелаешь. – Малахия взял ее за подбородок, коснулся губами ее губ, неторопливо отстранился и ушел на кухню вслед за остальными.
– Я требую объяснений, – начала Элма. – Кто эти люди и что они делают в твоей квартире?
– Мама, это мои коллеги. Друзья. Мы вместе работаем над проектом.
– И каждое утро устраиваете оргии?
– Нет. Только сегодня.
– Что с тобой? В твоем доме незнакомые люди. Какие-то чужие ирландцы в твоей постели в разгар дня… Я знала, что твоя Поездка в Европу добром не кончится. Я знала, что ее последствия будут ужасными.
– Ужасные последствия? Мама, что ужасного в том, что у меня есть друзья? И что ужасного в том, что мужчина хочет лечь со мной в постель в разгар дня?
– Я задыхаюсь. – Элма схватилась за грудь и опустилась в кресло. – У меня немеет рука. Это сердечный приступ. Набери 911.
– Перестань. Нельзя вызывать "Скорую помощь" каждый раз, когда у нас с тобой происходит размолвка. Каждый раз, – добавила Тайя, опустившись перед матерью на корточки, – когда я делаю то, что мне хочется.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мое сердце…
– Твое сердце в полном порядке. И каждый врач, которого ты находишь, говорит тебе то же самое. Мама, посмотри на меня хотя бы раз в жизни. Я остригла волосы, – тихо сказала Тайя, – а ты этого даже не заметила, потому что никогда не смотрела на меня по-настоящему.
– Какой ужас! Сначала ты спишь с каким-то незнакомым мужчиной, а потом говоришь мне гадости. Ты что, вступила в какую-то секту?
– Нет. – Тайя не сумела подавить смех. – Ни в какую секту я не вступила. А теперь ступай. Шофер ждет тебя. Поезжай к врачу. Я скоро приду к вам с папой.
– Сомневаюсь, что я сумею добраться до врача. Ты должна меня проводить.
– Я не могу. – Тайя помогла матери встать. – Извини. Если хочешь, я позвоню папе и попрошу его встретить тебя.
– Не стоит трудиться. – Элма завернулась в свое мученичество как в тогу и двинулась к двери. – Я чуть не умерла, когда рожала тебя, всю жизнь заботилась о твоем здоровье и благополучии, но этого недостаточно, чтобы ты потратила на меня какой-то час, когда мне плохо.
Тайя открыла рот, чтобы сказать что-то сочувственное, но передумала.
– Мне очень жаль. Надеюсь, скоро тебе станет лучше.
– Ай да Тайя! – Клео вышла из кухни, как только услышала, что дверь захлопнулась. Она подошла к Тайе и обняла ее за талию. – Не бери в голову, радость моя. Она давит тебе на психику.
– Я могла бы поехать с ней. Это бы не заняло много времени.
– Зато ты постояла за себя. И, на мой взгляд, правильно сделала. Знаешь, что тебе нужно? Съесть мороженого.
– Нет, хотя за предложение спасибо. – Тайя глубоко вдохнула и повернулась так, чтобы видеть всех разом. – Я расстроилась, устала, и на этот раз у меня действительно болит голова. Но я очень хочу увидеть Судьбу. Потом я приму лекарство, оденусь и поеду в город, чтобы повидать отца.
Малахия поднял руку и показал ей серебряную статуэтку. Тайя молча взяла ее, отнесла к себе в кабинет и поставила на письменный стол. Потом надела очки и тщательно осмотрела ее с помощью лупы. Остальные столпились у нее за спиной.
– Для полной гарантии Лахесис следовало бы осмотреть моему отцу. А еще лучше было бы отдать ее эксперту.
– Это невозможно, – сказал Малахия.
– Да. Я не могу рисковать жизнью отца, подключая его к этому делу, – согласилась Тайя. – Здесь есть отметки, сделанные мастером, – сказала она, перевернув статуэтку основанием вверх. – Малахия и Гедеон, вы здесь единственные, кто видел Клото. Я видела только ее фотографии, но по стилю две статуэтки очень похожи. Посмотрите сюда… – Она постучала кончиком карандаша по выемкам в правой и левой части цоколя. – Эти прорези соединяли среднюю сестру с Клото и Атропос. – Потом Тайя вынула из ящика стола сантиметр и измерила высоту и ширину статуэтки. – Тоже совпадает. Давайте определим массу.
Она отнесла Судьбу на кухню и взвесила ее.
– С точностью до грамма. Учитывая то, что она хранилась в семье Клео, сомнений практически не остается. Я не такой уж большой специалист, однако считаю, что это действительно Лахесис. Вторая Судьба.
Тайя поставила ее на комод, сняла очки и положила их рядом со статуэткой.
– А теперь мне пора собираться.
– Тайя… Черт побери, оставьте нас на минутку, – сказал Малахия Гедеону с Клео и подошел к ней.
– Мне нужно принять душ, – ответила Тайя и закрыла бы дверь перед его носом, если бы Малахия не придержал ее. – Нужно переодеться и подумать, что сказать отцу и о чем умолчать. Я не так сильна в этих играх, как ты.
– Тебя смущает то, что мы занимались любовью, или то, что об этом узнала твоя мать?
– Меня смущает все. – Она прошла в ванную, вынула из аптечки пузырек с лекарством и приняла таблетку ксанакса. – Я огорчена тем, что поссорилась с матерью, расстроила ее и выставила из квартиры. И пытаюсь не думать, что она упадет в обморок на улице из-за того, что я была слишком занята и не захотела проводить ее к врачу.
– Она уже когда-нибудь падала в обморок на улице? – поинтересовался Малахия.
– Конечно, нет. – Тайя достала еще один пузырек и приняла две таблетки тайленола от головной боли. – Но намекала на такую возможность достаточно часто, чтобы эта картина навсегда врезалась мне в память. – Она покачала головой и встретила его взгляд в зеркале. – Малахия, со мной одни сложности. Мне двадцать девять лет, и в январе исполнится двенадцать лет, как я лечусь. Я регулярно хожу к аллергологу, к терапевту и гомеопату. Я пыталась лечиться с помощью акупунктуры, но, поскольку у меня фобия на острые предметы, это продолжалось недолго.
Одного воспоминания об иголках было достаточно, чтобы она вздрогнула.
– Моя мать ипохондрик, а отец равнодушен ко всему на свете, – продолжила Тайя. – Я страдаю неврозами, фобиями и боюсь появляться в общественных местах. В последний раз я ложилась в постель с мужчиной – не считая сегодняшнего утра – три года назад, в апреле. Это не доставило особого удовольствия ни ему, ни мне… Зачем ты пришел сюда?
– Во-первых, если бы я не спал с женщинами больше трех лет, то тоже начал бы лечиться. – Малахия повернулся к ней и бережно положил руки на ее плечи. – Во-вторых, застенчивость – это не болезнь. В-третьих, я пришел сюда потому, что хотел этого. В-четвертых, у меня есть к тебе просьба. Когда с этим делом будет покончено, давай ненадолго слетаем в Ирландию. Я познакомлю тебя с моей матерью, но постараюсь сделать это не так драматично, как вышло у меня сегодня с твоей. Ну вот, посмотри, что ты наделала, – сказал он, когда Тайя выронила пузырек с лекарством и тот упал на пол. – Теперь эти маленькие таблетки будут валяться повсюду.