Несмотря на то, что ситуации вокруг Польши обострялась с каждым днем, Британия и Франция прислали своих представителей только 11 августа. Примечательно, что руководители делегаций адмирал Р. Дракс, до этого призывавший к войне с СССР, и генерал Ж. Думенк не были уполномочены подписывать каких-либо документов. Перед отъездом в Москву Ж. Думенк был ознакомлен с директивой Генштаба Франции. В ней ему предписывалось: "…Не в наших интересах, чтобы он (Советский Союз. - Прим. авт.) оставался вне конфликта, сохраняя нетронутыми свои силы".
Переговоры в Москве продолжались до 18 августа и напоминали скорее разговор слепого с глухим. В это же самое время в Лондоне министр внешней торговли Британии Р. Хадсон проводил тайные встречи с посланцем Берлина, крупным специалистом в области экономики Г. Вольтатом. На них обсуждались вопросы будущего разграничения "жизненных пространств" между Британией и Германией.
За двое суток до их встречи, 16 августа в Берлине состоялась другая, не менее важная беседа полномочного представителя правительства Великобритании Г. Роппа и идеолога нацистской партии А. Розенберга. На ней фактически была предрешена судьба Польши. В лице Г. Роппа Германия получила важный сигнал: ее агрессия против Польши не встретит со стороны Великобритании решительных военных действий.
В частности, Г. Ропп дал понять А. Розенбергу: "…Возможен такой вариант, что Германия быстро покончит с Польшей. Хотя к этому времени война (с Англией и Францией будет объявлена. - Прим. авт.), в этом период она будет вестись обеими сторонами как оборонительная… поскольку из-за государства, которое уже практически прекратило бы свое существование в первоначальном виде, ни Британская империя, ни Германия не поставили бы на карту собственное благополучие".
В Москве об этой двойной игре британских и французских партнеров по переговорам начали догадываться и все-таки до последнего рассчитывали на их благоразумие. А для Берлина она не составляла никакого секрета, но опасение, что в ходе переговоров Москве удастся склонить к своему варианту соглашения Лондон и Париж, вынудили А. Гитлера играть на опережение.
Хорошо зная коварство британских правителей и помня уроки прошлого, когда война Германии на два фронта привела ее к поражению, А. Гитлер решил на время нейтрализовать одного из будущих противников. 15 августа 1939 г. германский посол Ф. Шуленбург в устной форме довел до советских руководителей позицию Гитлера. В частности, в беседе с В. Молотовым он сказал: "…В настоящее время они (Британия и Франция. - Прим. авт.) вновь пытаются втравить Советский Союз в войну с Германией. В 1914 г. эта политика имела для России худые последствия. Интересы обеих стран требуют, чтобы было избегнуто навсегда взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям".
Одновременно с действиями Ф. Шуленбурга в Москве в самом Берлине в глубочайшей тайне готовился визит Г. Геринга в Великобританию для встречи с Н. Чемберленом. Она была назначена на 22 августа и должна была состояться в загородной резиденции премьера в Чекерсе. На ней предстояло согласовать детали будущего германо-британского соглашения.
Чаши весов в судьбах Европы и мира на время застыли. Игра политиков перешла в эндшпиль. Всего один неверный ход, и она могла либо ввергнуть собственный народ и народы других стран в бездну немыслимых страданий либо дать надежду на мирный исход драмы, разворачивавшейся в Европе. Но, к сожалению, в очередной раз непомерные амбиции и цинизм британских и французских политиков взяли верх над здравым смыслом и уважением к человеческой жизни.
А И. Сталин все еще надеялся, что на переговорах с британцами и французами удастся добиться прорыва и потому предложение Ф. Шуленбурга отклонил. Но надежде не суждено было сбыться. Переговоры зашли в тупик. Причиной стало отсутствие со стороны британской и французской делегаций вразумительных ответов на конкретные предложения советских представителей, а также позиция Польши, категорически отказавшейся пропустить через свою территорию части Красной армии, в случае агрессии против нее Германии. Стороны вынуждены были взять тайм-аут в переговорах до 21 августа.
Паузой тут же воспользовались в Берлине. И. Сталину было сделано предложение, не оставлявшее ему выбора. 20 августа 1939 г. А. Гитлер направил в адрес советских руководителей срочную телеграмму с предложениями, больше напоминавшими ультиматум. В ней говорилось: "…В отношениях Германии с Польшей может каждый день разразиться кризис, в который будет вовлечен Советский Союз, если он не согласится безотлагательно на подписание договора о ненападении. Поэтому я (А. Гитлер. - Прим. авт.) еще раз предлагаю Вам (И. Сталину. - Прим. авт.) принять моего министра иностранных дел во вторник 22 августа, самое позднее - в среду 23 августа. Имперский министр иностранных дел будет наделен всеми чрезвычайными полномочиями для составления и подписания пакта о ненападении".
Политическая схватка в Европе достигла кульминации. Ее исход уже определяли не дни, а часы. И. Сталин решил выбрать из всех зол, как ему казалось, наименьшее. В ситуации, когда Великобритания и Франция завели в тупик переговоры о заключении тройственного договора, направленного на обуздание фашистской угрозы в Европе, а Красная армия вела ожесточенные бои с японцами на реке Халхин-Гол, советским руководителям ничего другого не оставалось, как начать свою игру, чтобы выиграть время и оттянуть неизбежную войну на западных границах СССР.
23 августа 1939 г. в Москве В. Молотов и И. Риббентроп подписали советско-германский пакт о ненападении сроком на 10 лет.
Известно: договоры заключаются для того, чтобы затем их нарушать. Опытные дипломаты В. Молотов и И. Риббентроп, ставя свои подписи под документами, это хорошо знали и потому не питали иллюзий в отношении долговечности мирных отношений между Советским Союзом и Германией. В сложившейся ситуации мирный договор с Германией был необходим Советскому Союзу как воздух. Вести войну на три фронта: против Японии, захватившей весь северо-восток Китая и грозовой тучей нависавшей над советским Дальним Востоком и Забайкальем, против Германии на западе и… против Франции с Великобританией на юге, было равносильно самоубийству.
Открытие третьего фронта - в советском Закавказье - на фоне переговоров с британской и французской делегациями, возглавляемыми адмиралом Р. Драксом и генерал Ж. Думенком, представлялось в Кремле верхом цинизма и безответственности. Первоначально в Москве отказывались верить сообщениям своих разведчиков о подготовке Франции и Великобритании к нападению на СССР. Советское руководство не допускало мысли о том, что партнеры по переговорам Франция и Великобритания вели двойную игру и в тайне планировали нанести удар под дых - по Закавказью. Поэтому донесения в Центр нелегальных резидентов Ш. Радо и А. Дейча о том, что в глубочайшей тайне, в тиши армейских кабинетов узким кругом французских и британских офицеров разрабатывается план военных действий против СССР в Закавказье, воспринимались И. Сталиным как провокация.
Однако новые факты, поступавшие к нему по разведывательным и дипломатическим каналам, все меньше оставляли сомнений в том, что война в Закавказье может стать реальностью. Так, летом 1939 г. в Турции появились группы французских и британских специалистов. С их участием в спешном порядке создавалась сеть военных аэродромов, а затем началась переброска эскадрилий бомбардировщиков ВВС Франции и Великобритании.
Таким образом, план военных действий коварных французов и англичан в советском Закавказье не был игрой воображения советских разведчиков. Во французском Генштабе он получил кодовое название "Южный план". Его непосредственной разработкой занимались генерал М. Гамелен и адмирал Ж. Дарлан. Планом предусматривалось нанесение массированных бомбовых ударов по нефтепромыслам Баку с территории Турции. Он не был отменен даже после того, как пала Польша, а Германия заняла более жесткую позицию в отношениях с Францией и Великобританией.
С приближением весны война в Закавказье против СССР становилась все более реальной. "…В первой половине апреля французское правительство трижды обсуждало доклад генерала М. Вейгана о подготовке нападения на Советский Союз, несмотря на то, что Германия уже вторглась в Данию и Норвегию. Премьер-министр Франции П. Рейно, сменивший Даладье, требовал, чтобы все приготовления к нападению на Баку были завершены в двухнедельный срок".
После доработки плана М. Вейганом, правительство Франции утвердило его. Срок нападения на Советский Союз был установлен на конец июня - начало июля 1940 г. Но военная операция "Южный план" так и осталась на бумаге. Этот заматеревший, почувствовавший запах большой крови хищник - фашистская Германия - набросился на тех, кто его вскормил.
10 мая 1940 г. войска вермахта, реализуя военно-политические цели плана "Рот", вторглись во Францию. Ее армия, считавшаяся одной из лучших в Европе, проигрывала одно сражение за другим и стремительно откатывалась вглубь страны. Помощь союзников - британцев - не спасла положения. К 26 мая 1940 г. основные их силы, а также остатки французских и бельгийских войск были заперты вермахтом на узкой прибрежной полосе у порта Дюнкерка. Над ними нависла угроза полного уничтожения, и тогда У. Черчилль, сменивший на посту премьер-министра Н. Чемберлена, принял горькое для чести британцев, но вынужденное решение. Чтобы избежать полного разгрома британского экспедиционного корпуса и сохранить остатки французских войск, он дал команду на проведение операции "Динамо" - их эвакуацию в Великобританию.
Дни Франции были сочтены. В сложившейся ситуации, как и в случае с Польшей и Чехословакией, союзница Франции - Великобритания - решила урвать свой кусок от агонизирующей жертвы фашистов. 3 июля 1940 г., в то время, когда несколько тысяч французских и бельгийских военнослужащих стояли на смерть, прикрывая эвакуацию из Дюнкерка, британская эскадра под командованием вице-адмирала Д. Соммервилла в далеком Оране (порт в Алжире) блокировала французский флот. На его предложение сдать корабли или потопить их, французы ответили отказом. Завязался бой, в ходе которого французы потеряли 1 300 моряков и три линкора.
Особое оружие Фюрера. "…Мы сумеем заключить мир, даже не начав войны"
Важную роль в своих захватнических планах А. Гитлер отводил спецслужбам. Он первым из политиков оценил, а затем умело использовал их уникальные возможности в реализации агрессивных замыслов. При его непосредственном участии спецслужбы вышли из тиши кабинетов и превратились в важнейший инструмент глобальной политики.
В начале 1930-х гг. в вольном городе Данциге, на конфиденциальной встрече с президентом данцигского совета Г. Раушнингом, А. Гитлер, касаясь будущей войны и роли в ней спецслужб, говорил:
"…Нужен новый способ ее (войны. - Прим. авт.) ведения… совершенно новый. Стратегия должна быть такой, чтобы она позволила победить врага его же собственными руками….А для этого нужны надежные люди, которые, не надевая военной формы, сумеют проникнуть всюду и в нужный момент забрать в свои руки все ключевые пункты во вражеских столицах, во всех органах, куда мы будем готовы вступить с оружием в руках…"
И далее:
"…Когда я поведу войну… я сделаю так, что мои войска однажды появятся средь бела дня прямо на улицах Праги или Варшавы, Парижа или Лондона. На них будет чешская, польская, французская или английская форма. И никто их не остановит. Они войдут в здания Генштаба, министерств, парламента. В течение нескольких минут Франция ли, Польша ли, Австрия или Чехословакия окажутся лишенными своих руководителей. Все политические лидеры будут обезврежены. Смятение будет беспрецедентным.
У меня найдутся такие люди, которые сформируют новые правительства, угодные мне. Мы сумеем заключить мир, даже не начав войны…Невероятное всегда удается легче. Самое необычное оказывается самым надежным. Я знаю людей. Это просто смешно, когда думают, что не найдется добровольцев. У нас их будет достаточно - молчаливых, упорных, готовых на все.
Мы перебросим их через границы еще в мирное время… Туристы коммивояжеры, технические специалисты и мало ли кто еще! Нас не сдержат никакие линии обороны. Наша стратегия будет заключаться в том, чтобы уничтожить врага изнутри".
Эти замыслы А. Гитлера после его прихода к власти воплотила спецслужба - абвер ("Защита" - в переводе с немецкого языка. - Прим. авт.). Он стал головным органом, который осуществлял разведывательно-подрывную деятельность за границей и одновременно обеспечивал контрразведывательную защиту армии. Возглавил абвер опытнейший профессионал адмирал В. Канарис.
При непосредственном участии В. Канариса была разработана концепция и структура разведывательно-диверсионных подразделений - "особого оружия фюрера". Первое такое подразделение возникло 15 октября 1939 г. при "Абвер-2" - рота специального назначения. Оно получило кодовое название: "Строительная учебная рота для специальных применений- 800", с местом дислокации в г. Бранденбург. Чем занимались эти "строители", вскоре прочувствовали на себе в Польше, Дании, Бельгии и Франции.
Первый командир роты оберлейтенант Т. фон Хиппель так определил задачи своих подчиненных:
"…Вы не будете регулярными солдатами. Мне солдаты не нужны. Солдат у фюрера хватает. Вы станете особой частью абвера, его руками, его пальцами. Мне наплевать, если ваш внешний вид будет не безупречным, но горе тому, кто не сумеет, как положено, носить чужую форму, какую угодно".
Вскоре рота была преобразована в батальон, который 12 октября 1940 г. стал базой для формирования полка "Бранденбург-800". Позже, осенью 1941 г., отдел "Абвер-2" создал еще одно спецподразделение - батальон "Бергман" ("Горец"). Его костяк составляли выходцы с Северного Кавказа. Он предназначался для проведения диверсий, терактов и организации повстанческого движения в этом регионе.
До конца 1941 г. практически ни одна из спецопераций абвера, разработанных с немецкой тщательностью и осуществленных с иезуитским коварством, не дала сбоев. Задачи, поставленные высшим руководством Германии, ее спецслужбы выполняли безукоризненно.
Первая по-настоящему серьезная проверка этого "оружия особого рода" состоялась при подготовке агрессии против Польши. Спецслужбам Германии предстояло разыграть грандиозную мистификацию, которая должна была послужить предлогом для начала войны. Операция получила кодовое название "Гиммлер". Все ее нити держал в своих руках будущий руководитель Главного управления имперской безопасности (РСХА) - Г. Гейдрих.
Замыслом операции предусматривалась инсценировка вооруженного захвата немецкой радиостанции в г. Глейвиц "польскими партизанами" с их последующим призывом по радио к полякам об уничтожении немцев. Для придания большей достоверности на поле боя должны были остаться трупы "партизан" в польской военной форме. Эту незавидную роль предстояло выполнить уголовникам из германских тюрем, приговоренным к смертной казни. Непосредственное осуществление акцией возлагалось на гауптштурмфюрера СС А. Нуйокса.
В 20:00 31 августа 1939 г. его группа захватила радиостанцию в г. Глейвиц и вышла в эфир с обращением: "Граждане Польши! Пришло время войны между Польшей и Германией. Объединяйтесь и убивайте всех немцев!"
Так А. Гитлер получил повод для войны - миру были продемонстрированы свидетельства агрессивных действий польской стороны: трупы "польских военнослужащих" и следы обстрела на здании радиостанции. Но прежде, чем военная машина Германии пришла в движение, первым вступил в бой спецназ абвера. В ночь на 1 сентября 500 диверсантов-фольксдойче, набранные из числа боевиков "Немецкой компании" и "Добровольческого корпуса судетских немцев" (боевая группа "Эббингауз"), переодетые в одежды польских горняков и железнодорожников, просочились через границу и приступили к выполнению задания.
Группа оберлейтенанта З. Граберта ранним утром проникла в Катовице - крупнейший железнодорожный узел на юго-западе Польши. Сея панику среди персонала и гражданских лиц и отдавая противоречивые распоряжения, диверсанты полностью парализовали работу всех служб и затем вывели под прямую наводку танков 10-й армии вермахта эшелон с 800 польскими военнослужащими.
Другая диверсионная группа захватила Яблуновский перевал, железнодорожную станцию и ведущие к ним мосты. Еще одна группа диверсантов практически без боя заняла стратегически важный мост через Вислу под Диршау. Дорога для наступления вермахта была расчищена - спецназ контролировал почти все мосты через реки Висла, Брахау, Нотец и Варта.
1 сентября 1939 г. вермахт перешел границу с Польшей. В истории человечества открылась очередная и самая кровавая страница - началась Вторая мировая война. Дезорганизованное Войско польское не могло противостоять мощи вермахта и сдавало одну позицию за другой. Отчаянные призывы правительства Ф. Славой-Сладковского к союзникам - Великобритании и Франции - прийти на помощь, не были услышаны.
3 сентября Лондон объявил войну Германии, вслед за ним то же сделал Париж. Но дальше слов они не пошли. На что А. Гитлер не без насмешки в своем окружении заявлял: "…Если они нам и объявили войну…то это еще не значит, что они будут воевать".
Он знал, что говорил. Неверные союзники Польши - Великобритания и Франция - мелко и постыдно предали ее, ограничившись ритуальными заявлениями.