Карен сразу поняла, что имелось в виду. Линда хотела добавить "за свою дочь". Карен оглянулась на Дженни, которая по-прежнему стояла, прижимая к груди подарок. Сейчас она была похожа на ребенка, потерявшего дорогу. Девочке тоже необходимо было собраться с мыслями, прийти в себя. Карен подошла к ней, ласково взяла у нее коробку.
- Цветы нужно поставить в воду. Пойди, принеси вазу.
- Хорошо, - кивнула Дженни и выбежала, прижимая к груди букет.
Линда присела на краешек дивана, Карен опустилась в кресло-качалку (сколько раз она сидела здесь с маленькой Дженни на руках, укачивая ее перед сном), а Грег остался стоять. Коробка с музыкальной шкатулкой была водружена на кофейный столик.
- Я знаю, у вас столько вопросов, - начала Линда.
- Каким образом… - нарушила молчание и Карен.
Обе замолчали.
- Пожалуйста, спрашивайте, - нервно сказала Линда.
- Я хочу знать, как вы нас нашли. Согласно договору удочерения и ваше имя, и наши имена должны были остаться в тайне. Все документы находятся в сейфе у адвоката.
- Понимаете, я наняла частного детектива, - извиняющимся тоном объяснила Линда. - Ему удалось проникнуть в адвокатскую контору и выяснить, где находится девочка.
Карен взглянула на мужа, который стоял, прислонившись к стене.
Было видно, что его тоже переполняет гнев. Арнольд Ричардсон, их адвокат, проявил преступную небрежность. Как он мог допустить, чтобы чужие люди шарили у него в сейфе? Его обязанность в том и состоит, чтобы он хранил секреты своих клиентов.
- Я знаю… Это было неправильно с моей стороны. Но, пожалуйста, постарайтесь меня понять. Я родом из Бейланда, хотя уже много лет живу в Чикаго. Недавно я узнала, что мой отец умер, и решила вернуться. Мне было известно, что мою девочку удочерила супружеская пара из местных. Я решила, что непременно должна увидеться со своей девочкой.
- Да, мы тоже знали, что мать ребенка - девушка из нашего города, - тусклым голосом сказала Карен.
Она вспомнила тот далекий день, когда Арнольд Ричардсон позвонил им и сообщил, что у него на примете есть младенец. У Карен сразу же забилось сердце, вспотели ладони, она крепко схватила Грега за руку. "Мать ребенка - девушка из нашего города", - сказал Арнольд, а Карен подумала: благослови тебя Боже, кто бы ты ни была. Спасибо тебе за этот чудесный дар. Надеюсь, ты проживешь долгую и счастливую жизнь. И вот она смотрела на женщину, сидевшую у нее в гостиной, и пыталась возродить в душе прежнюю благодарность. Ничего не получалось, сердце было словно сковано холодом.
Линда не умолкала ни на миг, очевидно, боясь пауз.
- Когда Дженни родилась, мне было всего семнадцать. Все эти годы я думала о ней. Думаю, вы можете меня понять…
- Понять мы вас можем, - сухо ответила Карен, - но вам, по крайней мере, следовало предварительно позвонить.
- Я боялась, - умоляющим тоном произнесла Линда. - Боялась, что вы ответите отказом.
Она вынула из сумочки салфетку и вытерла глаза.
Карен вновь посмотрела на Грега, который переместился к окну и теперь смотрел куда-то в темноту. Челюсти его были плотно сжаты, глаза метали молнии, но Карен поняла, что Грег уступает ей инициативу, верит, что она справится с ситуацией сама.
- Для Дженни это такой шок. Вы же видели, в каком она состоянии.
- Да, я знала, что для нее это будет потрясением, но надеялась, что в то же время встреча будет для нее радостной. Все-таки она увидит свою природную мать…
Тут Карен стало стыдно за свое ожесточение. Конечно, Дженни обрадуется, что увидела свою настоящую мать. Сколько раз она вслух строила догадки, пытаясь представить, как выглядит ее подлинная мама. Но признавать правоту этой чужой женщины было невыносимо.
- Нельзя обрушивать на ребенка такие вещи без предварительной подготовки. Кроме того, вы в свое время подписали юридический документ. Это безответственно - появляться вот так, когда вам взбредет в голову…
Линда сокрушенно покачала головой:
- Вы правы, вы абсолютно правы. Но я взываю к вашим материнским чувствам. Прошу вас, простите мне мой порыв. Пожалуйста, попытайтесь понять…
Карен в глубине души вполне ее понимала. Родить ребенка и не видеть его столько лет… Это не укладывалось в голове. Должно быть, женщина перенесла невыразимые страдания. Судя по всему, говорила она вполне искренне. Но Карен не хотела проявлять сочувствие, потому что очень явственно ощущала угрозу. Эта чужая женщина пытается отобрать у нее дочь. Карен всецело находилась во власти могучего природного инстинкта, словно медведица, у которой хотят отобрать медвежонка. Умом она все понимала, но голос сердца кричал, что она должна обороняться.
- Не имеет значения, пойму я вас или нет, - сказала вслух Карен еще суше, чем намеревалась. - Дело ведь уже сделано.
Она не слышала, как в гостиную вернулась Дженни, но в это время из-за ее спины раздался укоризненный голос девочки:
- Ну мама…
Дженни поставила на камин вазу с цветами, потом подошла к дивану и села в угол, подальше от Линды.
- Нет, твоя мама права, - признала Линда. - Я не должна была так поступать, рассуждая технически.
- Вы хотите сказать "юридически", - не выдержав, нарушил свое молчание Грег.
- Да, - кивнула Линда, не глядя на него. - Вот именно.
- А я рада, что вы пришли, - выпалила Дженни.
Карен дернулась. Что ж, Дженни всего лишь говорит правду. Только слышать эту правду так больно!
- Я хочу вас о многом расспросить, - продолжила девочка.
- А я хочу знать все о тебе, - быстро обернулась к ней Линда.
- Самый главный вопрос такой… - голос Дженни чуть дрогнул. - Почему вы не захотели меня оставить?
Карен едва удержалась, чтобы не прижать к себе дочь, но Дженни смотрела не на нее, а на Линду - смотрела выжидательно, с вызовом.
- Ах, Дженни, - грустно вздохнула Линда и покачала головой. - Я знаю, что́ ты думаешь…
- Думаю то, что есть. Вы ведь от меня отказались?
- Да, но в то время на меня свалилось столько всякого… Если бы я могла тебе все рассказать…
- И все-таки я хочу знать причину, - упрямо повторила Дженни.
Линда замолчала, лицо ее приняло страдальческое выражение.
- Я как раз начала говорить об этом, когда ты вышла за вазой. Я родилась в Бейланде, здесь и выросла. Когда забеременела, мне было всего семнадцать лет, то есть я была ненамного старше, чем ты сейчас. А вопрос о замужестве… не стоял на повестке дня.
- Стало быть, отец от меня тоже отказался, - резюмировала Дженни. - Я появилась на свет по недоразумению.
- Не говори так, - перебила ее Линда. - Посмотри на себя, ты выросла такая красивая. Иногда я не могу понять, зачем родилась на свет. А сейчас смотрю на тебя и думаю, что хоть одно хорошее дело в жизни сделала. Даже не одно, а целых два: родила тебя и устроила так, что ты попала к этим чудесным людям…
Против воли эти слова растрогали Карен, и на миг она ощутила нечто вроде родственного чувства к этой незнакомке, благодаря которой Дженни появилась на свет.
- Но вы могли бы меня оставить, - не сдавалась Дженни. - На свете полным-полно матерей-одиночек.
Линда покачала головой:
- Тринадцать лет назад все было по-другому. Люди относились к подобным вещам не так, как сейчас. А ведь я была еще школьницей. Да и мои родители… никогда с этим не смирились бы. У нас была строгая католическая семья. Я нипочем не посмела бы признаться им…
- И что же вы сделали? - с любопытством спросила Дженни.
- Я договорилась с адвокатом о том, что тебя удочерят, а потом отправилась в Чикаго, в специальное заведение для незамужних рожениц. Когда ты родилась, адвокат приехал и забрал тебя. А я с тех пор живу в Чикаго. Закончила вечернюю школу, получила работу.
- А что вы сказали родителям?
- Ничего. Просто взяла и уехала.
Дженни наморщила лоб:
- Ну а потом-то вы вышли замуж и все такое, да?
- Нет, - резко ответила Линда. - Я живу вдвоем с кошкой.
- Я люблю кошек, - осторожно вставила Дженни.
- У тебя есть кошка? - Линда огляделась по сторонам.
- Нет, у мамы на них аллергия.
Карен поморщилась, ибо в этих словах ей послышался скрытый упрек.
- Ну, хватит обо мне, - сказала Линда. - Расскажи-ка мне лучше о себе.
- Но у меня еще много всяких вопросов, - возразила Дженни. - Вы с нами поужинаете?
При этих словах у Карен и Грега на лицах появилось такое выражение, что Линда быстро ответила:
- Думаю, это не самая хорошая идея.
Дженни взглянула на приемную мать и поняла, чем вызвана подобная реакция на приглашение.
- Мама, мы ведь ее приглашаем, правда? - с вызовом спросила девочка.
- Но я ничего особенного не планировала, - смешалась Карен. - Просто холодные закуски… Однако, если…
- Дженни, всему есть предел, - вмешался Грег.
- Нет-нет, - подхватила Линда. - Я и так злоупотребила вашим терпением.
- А я хочу, чтобы она осталась! - выкрикнула Дженни.
- Понимаешь, - обратилась к ней Линда, - мне нужно наведаться и к моей собственной маме. Ведь сегодня День матери.
Этот довод на Дженни подействовал.
- А вы давно ее не видели?
- С тех пор, как сбежала из дома, - мрачно ответила Линда.
- Ничего себе, - присвистнула Дженни.
- Поэтому, сама видишь, я все равно не смогла бы остаться на ужин.
Дженни увидела облегчение, отразившееся на лице Карен, и насупилась.
- Очень жаль, - с нажимом сказала она.
- Мне тоже жаль. Знаешь что, если твои родители не возражают, мы с тобой могли бы встретиться завтра. Допустим, пообедать вместе. Заодно узнали бы друг друга получше.
- Завтра Дженни идет в школу, - быстро вставила Карен.
- Но это важнее, чем уроки! - воскликнула Дженни.
Линда поспешно поднялась:
- Может быть, тогда после уроков? Знаешь что, я позвоню, и мы с тобой договоримся. - Она взглянула на Карен. - Вы не возражаете?
- Наверно, нет… - неохотно отозвалась Карен.
- Мы обсудим этот вопрос, - пришел ей на помощь Грег.
- А что такое? Я что здесь, в тюрьме сижу? - взорвалась Дженни.
- У тебя короткая память, - отрезал отец. - Как мне помнится, тебе было велено отправляться в свою комнату и сидеть там.
Линда закрыла сумочку и направилась в сторону прихожей, Ньюхоллы последовали за ней.
- Я позвоню завтра утром, - сказала она. - Спасибо, что позволили мне встретиться с Дженни. Вы не представляете, как это много для меня значит.
- Постойте! - закричала Дженни. - Не уходите! Я сейчас.
Она стремительно взбежала по лестнице на второй этаж, оставив позади себя неловкое молчание.
- У вас очаровательный старинный дом, - пробормотала Линда.
- Да, мой муж несколько лет приводил его в порядок, - объяснила Карен.
- У вас, должно быть, ловкие руки, мистер Ньюхолл.
- Я строительный подрядчик. Это моя работа.
Линда кивнула и вновь затеребила замочек на сумочке.
- Надеюсь, ваша встреча с матерью пройдет хорошо, - сказала Карен, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно теплее.
- Для нее это тоже будет шоком, - нервно хихикнула Линда. - Она не знает, что я вернулась.
- Вы ее об этом не предупредили? - поразилась Карен.
Линда пожала плечами.
- Да, я вообще большая любительница сюрпризов, - голос ее звучал безрадостно. - Я считаю, что есть вещи, которые лучше говорить в глаза.
В это время вниз спустилась Дженни, прижимая к груди какой-то сверток.
- Поздравляю с Днем матери! - выпалила она, вручая сверток Линде.
Та смущенно приняла подарок и пробормотала:
- Но, Дженни…
- Откройте, - потребовала девочка.
Линда зашуршала бумагой, а Карен подумала, что Дженни никак не могла знать заранее о появлении своей родной матери. Стало быть, подарок предназначался вовсе не ей…
Линда развернула бумагу, и в руках у нее оказался серо-голубой кожаный бумажник, который Дженни и Карен видели на прошлой неделе в супермаркете. Помнится, Карен еще сказала тогда, что очень хотела бы такой иметь. Вот почему из ее уст чуть не вырвался стон.
- Надеюсь, он вам пригодится, - сказала Дженни.
- Конечно, пригодится, - произнесла Линда. - Мой бумажник совсем развалился.
Девочка просияла.
- Огромное тебе спасибо. - Внезапно до Линды, кажется, дошло, кому этот подарок предназначался. - То есть я, конечно, очень тронута, но… Знаешь, мне как-то неловко его принимать.
- Нет-нет, - настойчиво сказала Дженни. - Сегодня День матери, а ведь вы, в конце концов, и есть моя мама.
Карен резко развернулась и вышла из прихожей.
- Я позвоню завтра, да? - поспешно крикнула Линда ей вслед, прижимая к груди подарок.
Дженни проводила ее до двери и остановилась на крыльце, глядя, как Линда садится в машину. Когда девочка вернулась в прихожую, ее приемных родителей там не было. Дженни заглянула в гостиную. Карен сидела в кресле, Грег расхаживал по комнате взад-вперед.
- Мам, ты знаешь, я собиралась этот бумажник подарить тебе.
- Знаю, - мертвым голосом откликнулась Карен.
- Ничего, я подарю тебе что-нибудь другое, еще лучше. Понимаешь, она привезла мне подарок, и мне захотелось тоже ей что-нибудь подарить.
Карен не отвечала, глотая слезы.
- Я вовсе не хотела тебя обидеть, - уверила ее Дженни.
- Честно говоря, не представляю, чем ты могла обидеть свою мать сильнее, - яростно процедил Грег.
- Но ведь я не знала, что она придет именно сегодня. Я всего лишь пыталась быть вежливой! - воскликнула Дженни.
- Ну да, а нас можно послать к черту! - тоже перешел на крик Грег.
- Должен же был хоть кто-то из нас проявить вежливость, - огрызнулась Дженни. - Вы оба вели себя по отношению к ней просто кошмарно.
- Ей вообще незачем было сюда являться! - парировал Грег.
- Как это незачем? Ведь она моя настоящая мать. Что бы вы там ни говорили, я рада, что она пришла. Я всю свою жизнь молилась, чтобы настал этот день.
Голос Дженни дрогнул, она развернулась и выбежала из комнаты.
- Черт побери!
Грег с размаху ударил кулаком по дверному косяку и беспомощно поглядел на жену, неподвижно сидевшую в кресле. Подошел к ней, опустился рядом на колени, погладил холодную, вялую руку.
- Дорогая, с тобой все в порядке?
Карен повернула голову в его сторону, в ее глазах застыло выражение крайнего недоумения.
- Ведь ее мать - я, - прошептала она.
Но слова эти прозвучали не как утверждение, а как вопрос.
- Конечно, ты, кто же еще? - сердито воскликнул Грег.
Карен взяла со столика музыкальную шкатулку и открыла крышку. Затренькала мелодия "Прекрасной мечтательницы". Карен с минуту послушала, потом захлопнула крышку и медленно начала раскачиваться в кресле, словно хотела успокоить испуганного ребенка.
Глава 3
Элис Эмери достала из серванта праздничные серебряные канделябры, вставила в них бледно-розовые свечи и водрузила посередине стола. Шагнула назад, полюбовалась сервировкой. Стол был накрыт на пятерых, и Элис все никак не могла к этому привыкнуть. Первое семейное торжество после того, как умер Джек, ее муж. После долгих колебаний она решила усадить сына, Билла, в отцовское кресло. Джек не обиделся бы, а Билл теперь как-никак является главой семьи.
Элис расправила салфетку возле прибора, предназначавшегося для ее невестки Гленды. На стуле, где будет сидеть трехлетний внук, было установлено детское сиденье. Кроме того, для обоих внуков Элис приготовила детские ложки и вилки, которые держала именно для этой цели.
Всякий раз, когда Элис вспоминала о Джеке, на глаза у нее наворачивались слезы. Джек так любил сидеть в кругу семьи, посадив на одно колено внука, на другое - внучку. В такие минуты его изборожденный морщинами лоб разглаживался, и муж начисто забывал о всех бедах и неприятностях. Джек всегда был тих и немногословен, даже в период ухаживания, но дети действовали на него размягчающе. Многие считали Джека человеком грубоватым и замкнутым, но Элис знала, что на самом деле это не так - просто муж не любил тратить слова попусту. Зато с детьми он преображался. Казалось, их щебет ему куда больше по сердцу, чем любые взрослые разговоры. Джек мог сидеть с малышами до бесконечности, от души хохоча над их проказами. Так было, когда подрастали Билл и Линда, и все началось сызнова, когда появились внуки.
Элис прошла в гостиную и села на стул, готовая к приходу гостей. Надо было закончить вышивку на занавеске, которую Элис собиралась подарить Гленде для кухни. Вышивка крестом - дело кропотливое. Элис начала работу еще в январе, надеясь закончить как раз ко Дню матери, но она не могла предвидеть, что в марте не станет Джека. Элис вспомнила ту роковую субботу, когда старый друг дома предложил Джеку свою лодку, и Элис сама уговорила мужа отправиться на рыбалку. Она думала, что это будет полезно для его здоровья… Элис тяжело вздохнула. Какой смысл предаваться бесполезным сожалениям? Налетел внезапный шквал, на берег выбросило разбитую в щепки лодку. Люди говорили: не теряйте надежды, может быть, Джек выплыл. Главное - не отчаиваться, говорили они, не терять веры. Что ж, Элис верила - верила в то, что ее муж, человек порядочный и достойный, отправился на небеса, где она с ним рано или поздно встретится. Но на то, что шестидесятилетний старик может выжить в бурном море, она не надеялась. Когда пробил час, остается лишь покориться судьбе, хныкать и хитрить бесполезно. Ложная надежда отнимает слишком много сил - Элис знала это по собственному опыту.
Итак, теперь она вдова. Одна из тех женщин, кто разогревает в духовке замороженные полуфабрикаты и кого больше не приглашают на вечеринки для семейных пар. Слава богу, хоть не нужно просить чужих мужей починить ставни или сделать мелкий ремонт по дому - сын Билл отлично с этим справляется. Он регулярно звонит раз в неделю и спрашивает, не нужно ли чем-нибудь помочь. Надежный у нее сын, ответственный - лучшего и не пожелаешь.
В дверь позвонили, и Элис с некоторым удивлением взглянула на каминные часы. Для Билла и его выводка рановато. Кроме того, они никогда не звонят - просто вламываются в дверь, а дети орут во все горло еще с порога.
Элис с некоторым трудом - проклятый артрит - поднялась со стула и побрела к двери. Билл много раз говорил ей, что нужно пользоваться дверной цепочкой, но Элис не собиралась менять свой стиль жизни, хоть и жила теперь в доме одна. Бейланд все еще оставался городом тихим и безопасным, именно поэтому они с Джеком и обосновались здесь когда-то.
Элис открыла дверь и увидела на пороге молодую женщину, смотревшую на нее с улыбкой на губах и слезами на глазах. Прошла целая минута, прежде чем Элис поняла, кто это.
- Здравствуй, мама.
Элис лишь хлопала глазами.
- Ты что, не узнаешь меня?
Тут сердце Элис забилось, как рыба на крючке. Лицо застыло в неподвижной маске. Линда! Ее Линда, которую она не видела - сколько же лет?
- Господи боже, - воскликнула изумленная Элис. - Это ты?
Ее слова были одновременно и криком радости, и упреком.
Линда осторожно протянула руки и сделала шаг вперед. Элис вцепилась в нее, подумав, что следовало бы захлопнуть перед носом Линды дверь, но она знала, что сделать такое не сможет.
- Ах, мама, - всхлипнула Линда. - Прости меня, прости.