– Вижу, – уныло подтвердила Незнакомка и, вдруг резко вскинув голову, сказала: – Вы уже год спите в разных комнатах.
– Я не хотел тебе говорить раньше времени, но раз уж ты сама начала… – Юрий Алексеевич посмотрел на Ольгу. Взгляд его был серьезен и строг. – Мама полюбила другого человека… И честно призналась мне в этом.
– Что же она не уходит к нему жить? – спросила Ольга, глядя на ребристую от ветра поверхность речки.
– Он женат.
– Ах, он женат! – чтобы не расплакаться, Незнакомка с силой потерла глаза тыльной стороной ладони. – Видеть ее не хочу!
– Перестань! – Папа опустил руку на Олино плечо и легонько притянул ее к себе. – Не будь такой злой. Ну что теперь поделаешь? По-твоему, было бы лучше, если б мама меня обманывала?
– И что же, теперь всю жизнь так будет? – Больше Ольга не могла сдерживать слезы. – Она будет любить какого-то там "другого человека", а жить с нами?
– Нет, – твердо ответил Юрий Алексеевич. – Мы встречались… втроем. И он сказал, что намерен в ближайшее время решить проблемы со своей семьей, и тогда… мама уйдет к нему…
– Скорей бы! – Незнакомка уткнулась лицом в папино плечо и разрыдалась громко, безудержно, совсем как в детстве.
– Только пообещай, что этот разговор останется межу нами, – гладя ее по голове, негромко попросил отец.
С тех пор прошло несколько месяцев. И ничего в их жизни не изменилось. Первое время Оля не могла разговаривать с мамой, а та и не настаивала ни на чем. И этот подарок на день рождения… Теперь она была уверена, что мама подарила ей такой дорогущий велосипед, чтобы хоть как-то загладить свою перед ней вину. Поначалу Незнакомка хотела отказаться от подарка, но папа уговорил ее не делать этого. Бесчисленное количество раз Ольгу так и подмывало спросить, почему же мама продолжает жить с ними. Но она сдерживалась. А теперь, когда со здоровьем отца вообще происходило что-то непонятное – он таял прямо на глазах, – заводить подобный разговор было просто невозможно. Как бы он ни пытался скрыть свое истинное отношение к тому, что происходило в их семье, Ольга знала: в глубине души папа очень переживает.
А сегодня Ольга решила рассказать отцу об Артеме.
6
– А почему ты не пригласишь его к нам? – спросил Юрий Алексеевич, воспользовавшись возникшей паузой.
– Я приглашала, – призналась Незнакомка. – Но у него времени нет… Занятия допоздна…
– Стало быть, ему девятнадцать?
Ольга кивнула.
– На актера учится?
– Да.
– Красивый, наверное, парень…
– Очень, – призналась Ольга.
Отец надолго замолчал. Незнакомка тоже не знала, что еще сказать. Ей казалось, она может говорить об Артеме бесконечно, а вот начала – и поняла, что рассказывать в общем-то и нечего… Конечно, если б они познакомились с папой, было бы совсем другое дело! Тогда бы и говорить ничего не пришлось.
– Я тоже должен тебе кое-что… – Юрий Алексеевич запнулся и поднял на нее полные грусти глаза.
Олино сердце сжалось в комок. "Как же он изменился, – подумала она. – Вид прямо изможденный какой-то… А руки такие худые стали…"
– Только пообещай, что не будешь плакать… Во всяком случае, при мне…
– Да говори же! – не выдержала Незнакомка.
Она чувствовала всем сердцем, что сейчас должно произойти что-то страшное, непоправимое.
– Плохи мои дела, Олька… – сказал отец, глядя куда-то в сторону окна. Потом он повернулся к ней, прерывисто вздохнул и попытался изобразить на лице подобие улыбки.
– Папа! – Она вцепилась в его руку.
– В общем, Олька, я с тобой месяца полтора еще пробуду… Или даже меньше… Предлагают на операцию лечь… Но я-то знаю, что уже поздно… И потом, все эти операции и облучения только продлевают страдания… всех.
…В ушах раздался звон. Тонкий, противный. Контуры окружающих предметов вдруг дрогнули, покачнулись, а в следующую секунду к ней вернулось на миг ощущение ночного кошмара. Проснувшись среди ночи, Оля не помнила свой сон, да и помнить-то там было нечего… Сон этот не имел сюжета и вообще не содержал в себе никаких событий. Ей приснилось чувство. Такое с Ольгой и раньше случалось, когда снились не события, а именно чувства, состояния души. Однажды ей приснилось даже, что она… размер. В том сне она то разрасталась до бесконечности (при этом ее телесная оболочка отсутствовала), а то вдруг сужалась, сжималась вся до ничтожно малой крупицы…
Чувство или состояние, которое приснилось ей сегодня, Оля, наверное, не смогла бы назвать одним словом, потому что никогда раньше не испытывала ничего подобного. Она даже пошевелиться вначале боялась. Все мышцы были скованы оцепенением, а душа – леденящей пустотой утраты. Еще это можно было бы назвать чувством или ощущением отсутствия того, кто всю жизнь, с самого рождения, находился рядом. Ощущение это было настолько непривычным, нереальным даже, что Олина душа, казалось, не-способна была вместить его в себя. Счастливая от осознания того, что это только сон, через какое-то время Оля снова заснула, а наутро само воспоминание об испытанном ночью кошмаре бесследно, казалось, стерлось из ее памяти. Но вот сейчас оно вернулось. В ушах продолжало звенеть, и если бы это состояние продлилось дольше, Оля, скорее всего, потеряла бы сознание. Но ощущение утраты самого дорого человека на свете было столь же сильным, сколь и мимолетным. Видно, правда, что Господь посылает человеку только то, что тот способен пережить…
– Ты должен лечь на операцию! – слабым голосом потребовала дочь. Слезы медленно катились по ее щекам.
– Если бы это давало хоть какую-то надежду… – Отец встал, прошелся до окна, а потом, вернувшись, заговорил совсем другим голосом – приподнятым и значительным: – А теперь послушай меня… Мы же с тобой точно знаем, что здесь, – он обвел глазами стены своего домашнего кабинета, – ничего не кончается… А возможно, только начинается. Ты запомни то, что я сейчас скажу: я тебя никогда не брошу. Никогда, – повторил он, отвернувшись.
Ольга поняла: папа не хочет, чтобы она видела его слезы.
– Связь людей не прерывается… смертью, – снова заговорил папа. И голос его на этот раз был твердым. – Я это точно знаю. Я буду тебя оберегать и помогать тебе во всем… И ты, Олька, обязательно почувствуешь это. Обещаю.
Почему-то Ольге стало не по себе от его слов. Она почувствовала, как по позвоночнику и по рукам пробежали холодные змейки мурашек. Невольно Незнакомка передернула плечами. И хотя раньше они с отцом часто говорили на такие темы – что происходит с душой человека после его физической смерти, – сейчас ей было невыносимо больно продолжать этот разговор. И тогда она спросила, понизив голос почти до шепота:
– А мама знает?
– Нет, – покачал головой папа. – Я подумал, ты должна узнать об этом первой.
Оля часто вспоминала потом этот разговор. Каждое слово отца будто врезалось, впечаталось в ее память. И голос, каким он все это произносил, и его похудевшее, с выпирающими скулами лицо, потускневшие глаза, все еще сохранившие свое детское выражение, которые смотрели на нее в тот миг с отчаянием и непередаваемой нежностью…
– А с Артемом твоим я все-таки должен познакомиться… Ты меня слышишь? – дотронулся до ее плеча папа.
– А? – Ольга вскинула голову.
Сейчас она улетела в своих мыслях далеко-далеко, в детство. Дело было зимой, и они все вместе – папа, мама и она, маленькая, – стояли на автобусной остановке. Уже давно стемнело. С неба густо падали крупные снежинки. Таких крупных она больше никогда не видела. Оля замерзла. Папа держал маму за руку. Их автобус все не подходил. И тогда ей пришла в голову мысль (почему-то это запомнилось на всю жизнь), что родителям и без нее хорошо, что они о ней забыли и что вот сейчас придет автобус, папа с мамой в него сядут и уедут, даже не посмотрев в ее сторону, а она останется на остановке. Одна. И вскоре ее засыплет снегом с головой, а утром, когда люди поедут на работу, будут думать, что это сугроб. И с такой отчетливой ясностью встала перед глазами эта картина, что Оля от страха закричала. Будто то, что представилось ей, уже свершилось. Помнила она, как перепуганные и ничего не понимающие родители кинулись к ней, начали успокаивать. Папа взял ее на руки, и только тогда она, обхватив руками его шею, затихла.
Повинуясь внезапно возникшему порыву, Ольга повернулась к отцу и, совсем как тогда, обхватила руками его шею и замерла у него на груди. Оля слышала, как гулко бьется его сердце. Сердце, которому осталось… "Прекрати! – одернула себя Незнакомка. – Не смей об этом думать!"
– Хорошо, что скоро каникулы, – сказала она вслух.
– Каникулы – это всегда хорошо, – согласился Юрий Алексеевич.
И так обыкновенно, спокойно звучали их голоса, будто ничего не произошло пять минут назад, будто не предстояло им скорой разлуки.
– Все дни буду с тобой проводить. С утра до вечера. – Ольга коснулась рукой небритой папиной щеки.
– Боюсь, твоему Артему это вряд ли понравится, – попытался пошутить папа.
– Пойдем погуляем! – неожиданно предложила Ольга.
Отец согласно кивнул, и они на цыпочках, чтобы не разбудить маму (ведь шел уже первый час ночи) прошли в прихожую, не зажигая свет, сняли с вешалки плащи (ведь на улице было прохладно, да к тому же моросил дождик), на ощупь нашли зонт и тихонько покинули квартиру.
7
Незнакомка вздрогнула – так неожиданно и резко раздался звонок. Хорошо, что мама всегда отключает на ночь в своей комнате телефон. Папа посмотрел на Ольгу. В глазах его читалось недоумение. Она лишь плечами в ответ пожала. Трудно было предположить, кому могло прийти в голову звонить им в такой час.
– Это тебя, – сказал Юрий Алексеевич, протягивая дочери трубку.
Минут пятнадцать назад они вернулись с ночной прогулки. Все уже было сказано, и теперь отец и дочь молча отогревались чаем.
– Алло? – не скрывая удивления, проговорила Ольга.
– Это я, Артем, – отозвались на том конце провода. – Извини, если я тебя разбудил…
Голос его звучал необычно: Артем как-то странно растягивал слова, делал неуместные паузы.
– Ты знаешь, который сейчас час? – спросила Незнакомка.
– Не-а, – захихикала трубка. – Счастливые часов… как там? Не покупают, что ли?
Только теперь она догадалась: Артем был пьян. Причем сильно. Оля растерялась: она не знала, что нужно делать в таких случаях, как себя вести, что говорить. И еще ей было ужасно стыдно перед отцом: ведь только сегодня она распиналась, рассказывая, какой ее Артем замечательный, умный, внимательный, красивый и добрый…
– Послушай, киска, если я не увижу тебя через пять минут, то умру!
Она терпеть не могла, когда Артем называл ее "киска", или "зая," или еще как-нибудь в этом роде, но говорить ему об этом сейчас было глупо, и Незнакомка сдержалась, хотя это и стоило ей больших усилий.
– Я тебе завтра позвоню, – стараясь говорить как можно спокойнее, пообещала она.
– Завтра будет слишком поздно! – с наигранным пафосом предупредил Артем. – Мы тут у одного товарища сидим… В двух шагах от твоего дома. Короче, жду тебя через пятнадцать минут на углу, возле магазина "Спорт".
– Как ты себе это представляешь? – спросила Ольга. – Что я скажу родителям?
– А ты потихоньку свали, они и не услышат…
– Это невозможно, – твердо ответила Ольга.
– Ну смотри, как бы тебе не пришлось потом об этом пожалеть! – с угрозой в голосе произнес Артем, а в следующую секунду раздался щелчок и короткие гудки.
Ольга опустила трубку. Она сидела, боясь поднять глаза. Ситуация требовала объяснений, но она даже не представляла себе, что сказать отцу. Он первым прервал затянувшуюся паузу:
– Ну и зря… Он же хотел встретиться с тобой? Я правильно понял?
– Да. Причем немедленно… – Только теперь она посмотрела отцу в глаза.
– А если у него что-то случилось? Я бы мог проводить тебя…
– Давай закроем эту тему, – попросила Оля и, услышав, как резко прозвучал ее собственный голос, добавила мягче: – Прошу тебя…
– Как скажешь… В конце концов, это твое личное дело.
Они встретились с Каркушей на большой перемене. Незнакомка сама подошла к ее классу.
– Ну как первый день занятий? – спросила Оля.
– Нормально, – пожала плечами Каркуша. – Только сижу и ничего не понимаю… Особенно на алгебре. Теперь придется на каникулах заниматься. Экзамены мне перенесут…
– Я тебя подтяну. И по алгебре тоже, – твердо пообещала Незнакомка и спросила вдруг: – Слушай, а у тебя сегодня сколько уроков?
– Шесть.
– Правда? – обрадовалась Ольга. – А ты после школы домой?
– Не знаю… Наверное… А что?
– Мне нужно тебе рассказать что-то очень важное…
– Ну, давай встретимся после уроков и пойдем ко мне, – предложила Каркуша.
– А Артема не будет?
– Нет, он так рано никогда не возвращается.
– Вот и отлично! – с облегчением вздохнула Ольга.
Каркуша как-то странно покосилась на нее, но от вопросов воздержалась.
…По пути они почти не разговаривали. Такой потерянной Каркуша никогда еще не видела Незнакомку.
– Рассольник будешь? – спросила Катя, заглянув в холодильник. Они сидели на кухне.
– Нет, – ответила Ольга. – Ты ешь, не обращай на меня внимания.
– Скажи, это ты из-за Артема так переживаешь? Вы что, поссорились? – не выдержала Каркуша. – Кстати, он вчера не ночевал дома.
– Я знаю, – махнула рукой Ольга. – Он мне звонил… ночью. Хотел встретиться…
– Ну дает! – покачала головой Каркуша.
– Только твой брат тут ни при чем, – тихо сказала Ольга.
Каркуша захлопнула дверцу холодильника, так ничего и не достав оттуда, и уселась на табурет возле окна. В глазах Каркуши был вопрос: "Что случилось?" Оля мысленно ответила: "Сейчас соберусь с силами и все расскажу".
Каркуша была знакома с Олиным отцом. И хотя они виделись всего два раза, он ей сразу понравился. Общаться с ним было легко, и совершенно не чувствовалась разница в возрасте.
Рассказ Незнакомки получился сбивчивым и… очень коротким. Каркуше хотелось броситься к подруге на шею, начать ее успокаивать, утешать… Но она сидела, как каменное изваяние, закрыв ладонями рот.
– Я сделаю себе кофе? – Незнакомка подняла на нее полные слез глаза.
В ответ Каркуша лишь отрешенно кивнула. Она знала, что для Незнакомки значит отец. Ведь о чем бы ни шла речь, та буквально через каждое слово вспоминала его: "Я должна посоветоваться с папой…" или "Вот если бы тут был мой папа…". И все в таком же духе.
– Артему скажешь? – выдавила наконец из себя Каркуша.
– Не знаю пока… Еще не решила.
– Кстати, он очень изменился… В лучшую сторону. Это твоя заслуга.
– Угу, – грустно покачала головой Ольга. – Ты бы слышала, как он со мной вчера по телефону разговаривал. Кажется, он перед этим выпил…
– Это возможно, – не стала спорить Катя. – Знаешь, я тут на днях совершенно случайно услышала, как он расхваливал тебя по телефону своему другу. Я так удивилась! Раньше-то он… – Каркуша запнулась. Ей хотелось сказать Незнакомке что-то приятное, хоть чем-то утешить ее. – Наверняка он сегодня же прибежит к тебе извиняться… Хотя тебе сейчас не до него, конечно…
Разговор не клеился: все это были не те слова, искуственно как-то все получалось, и Каркуша пожалела, что вообще в такую минуту завела речь об Артеме. "Лучше бы уж молчала!" – мысленно отругала себя Катя.
– Папа хочет познакомиться с Артемом, – сказала Незнакомка, медленно размешивая в чашке сахар. – А я вот после его вчерашнего звонка не знаю даже…
– Пусть только явится сегодня! – решительно заявила Каркуша. – Я ему устрою по полной программе!
И прежде чем Незнакомка успела ей ответить, из прихожей раздался звук поворачиваемого в замке ключа.
Катины глаза удивленно округлились.
– Может, мама с работы отпросилась пораньше? – шепотом предположила она.
Но это была не мама.
– Оп-па! – Артем так и замер на пороге кухни с желтым пакетом под мышкой. – Какая встреча!
– Прогуливаешь? – Каркуша устремила на брата враждебный взгляд.
– Башка на куски раскалывается после вчерашнего… – признался тот и виновато покосился на Ольгу, которая с подчеркнуто безразличным видом смотрела куда-то за окно, никак не прореагировав на его неожиданное появление.
На самом деле она, с удивлением прислушиваясь к себе, думала в эту минуту об Артеме и об… отце. "Как же можно быть такой бессердечной?! – мысленно упрекала себя Незнакомка. – Только вчера я узнала такое… а теперь сижу вот тут и изо всех сил пытаюсь скрыть свою радость! Нет, все-таки Артем мне очень нравится… Наверное, я его люблю…"
– Ну ладно, – засуетилась вдруг Каркуша. – Вы тут посидите пока, кофейку попейте, а мне нужно в магазин сбегать…
– Катя! – вскинула Незнакомка свои красивые, четко очерченные брови, а после сделала их "домиком", от чего ее лицо тут же приобрело слегка капризное и в тоже время жалостливое выражение.
– Правда-правда! – энергично закивала Каркуша. – Я просто забыла совсем… Стиральный порошок кончился, а у нас стирки – целый таз… Не веришь – сама посмотри… Ну скажи, Артем…
Но Артем, даже не посмотрев в сторону сестры, молча выдвинул из-под стола табурет и сел рядом с Ольгой у окна.
– Сердишься? – Он заглянул ей в глаза.
Незнакомка резко отвернулась, а Каркуша, потоптавшись с минуту в дверях, схватила пакет и выпорхнула в прихожую. Ольга и Артем слышали, как через несколько секунд за ней захлопнулась входная дверь.
Артем взял с подоконника Олину руку. Пальцы ее были холодными и будто увядшими.
– Ну посмотри на меня, зая! – тихо попросил он.
– У меня есть имя. Сколько можно тебе об этом говорить?
– Прости, – окончательно смутился Артем. – А я, между прочим, наврал про голову… Ничего у меня не болит. Сбежал из института, чтобы тебя поскорее увидеть. – Голос его звучал проникновенно и тихо. – Извини меня за вчерашнее… Выпили с другом, понимаешь… А я ему до этого все уши про тебя прожужжал… Вот он и говорит: "Если ты ей сейчас позвонишь и она придет, значит, и вправду любит тебя, а если нет, то не любит". А я, дурак, завелся… – Артем, не переставая, гладил Олину руку.
– Поспорил, значит, на меня? – брезгливо отдернула руку Незнакомка.
Щеки ее моментально вспыхнули.
– Да никто на тебя не спорил, дурочка! – горячо оправдывался Артем.
– Сам ты дурак! И пьяница! И прогульщик! – отчитывала его Незнакомка, однако ни злость, ни даже обида в ее голосе уже не звучали.
Артем хотел еще что-то сказать, но, передумав, молча положил голову ей на колени, и Ольга, сама от себя не ожидая этого, запустила пальцы в его густые, цвета спелой пшеницы волосы. Они были мягкими, шелковистыми и теплыми.
– А кто вчера трубку поднял? – шепотом спросил Артем.
– Папа, – ответила Ольга.
– Кошмар! Представляю, что он обо мне подумает! Ты же говорила, он у тебя профессор, значит, весь такой правильный до ужаса!