Хотвайер только покачал головой и сменил тему. Допрос продолжался до тех пор, пока у Хотвайера не возникло ощущение, что он досконально знает обо всем, что произошло с Клер.
Они доедали ленч молча. Хотвайер все это время оставался задумчив. Когда с едой было покончено, он выкатил тележку в коридор.
Клер устроилась в уголке дивана, поджав под себя ноги.
– Есть догадки? – спросила она, когда Хотвайер подсел рядом.
Он нахмурился. Клер пыталась прочесть по его глазам, о чем он думает, но не смогла.
– Никаких догадок. По правде говоря, я озадачен.
– Ты говорил, что думаешь, будто кто-то из террористов захотел свести счеты с Джозеттой.
– Да. Мы очень старались сделать так, чтобы в официальном отчете не упоминалось ее имя, но с учетом обстоятельств оставить ее в тени оказалось нелегко.
– Кто такие "мы"?
– Я и мои друзья из ФБР.
– О! Как, должно быть, приятно иметь такие могущественные связи.
– Бывает, что и приятно.
– Итак, тот, кто увидел ее там, мог рассказать другим? Кто-то направился по ее душу, но принял меня за нее, поскольку в тот момент в доме находилась только одна женщина. – Клер вздохнула. – Я не могу найти иного объяснения произошедшему, потому что ни у кого не было повода убивать меня.
– Мы не знаем, входило ли в планы нападавшего тебя убивать.
Клер презрительно фыркнула.
– Конечно, не входило. Именно поэтому он накрыл мне лицо подушкой. Он душил меня, понимаешь? Душить, по-твоему, не значит убивать?
– Возможно, он хотел лишь, чтобы ты отключилась на время, потеряла ориентацию...
– Но с какой целью? Хотвайер угрюмо поджал губы.
– Возможно, он хотел тебя изнасиловать или похитить. Возможно, он лишь хотел связать тебя, чтобы ты не мешала ему грабить дом. И чтобы ты не могла вызвать полицию.
– Но ведь уже сработала сигнализация!
– Согласен, с ограблением я промахнулся, но первые два сценария вполне укладываются в схему.
– Ты всерьез считаешь, что насильник остался бы в доме, чтобы сделать свое черное дело, когда вовсю воет сирена?
– Преступники сплошь и рядом плюют на сирены, потому что часто и все прочие не обращают внимания на сработавшую сигнализацию. К тому же далеко не все сигнальные системы имеют прямой выход на пульт местного полицейского управления. Да и те, что имеют выход, не панацея, если принять во внимание время реагирования на сигнал.
– Аварийная система, что установлена в доме Джозетты, устроена так, что при включении автоматически раздается звонок по номеру 911.
Клер никогда не забудет того стыда, что испытала, когда ей пришлось объяснять двум офицерам полиции, прибывшим по сигналу тревоги, что забыла ввести код и обратила внимание на рев сирены лишь спустя несколько минут после того, как она включилась.
– Да.
– Но офицер в приемной "Скорой помощи" сказал, что по 911 позвонил мой сосед.
– И мне он сказал то же самое. Я проверил все, пока ты спала. Оказалось, что всему виной простая человеческая ошибка. Оператор на 911 "подвесил" звонок, а потом по ошибке положил трубку.
– И тем обеспечил комфортные условия для того, кто вломился в дом и пытался меня задушить.
– Послушай, в мире нет идеальных систем сигнализации, как нет идеальных людей. Наш мир далек от совершенства.
Клер вздохнула:
– Это понятно, но не слишком обнадеживает. Ведь если бы не тот баллон со слезоточивым газом, что ты оставил в спальне, я бы уже была в ином мире.
– Если бы на тебя напал профессионал, то баллончик с газом тебе бы не помог.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Какого цвета глаза у нападавшего?
– Было темно, но мне показалось, что глаза у него светлые – серые или серо-голубые.
– Ну вот. Профессионал не забыл бы надеть очки инфракрасного видения. Во-первых, в них он бы лучше ориентировался, во-вторых, в них его было бы труднее узнать, и, в-третьих, с ними газ был бы ему не страшен.
– Значит, ты думаешь, что тот, кто на меня нападал, в этом деле новичок?
– Да, пожалуй.
– Только потому, что на нем не было инфракрасных очков?
– Есть кое-что еще.
– Что?
– Например, он вломился в дом как новичок.
– Как это?
– Он разбил стекло, вместо того чтобы открыть замок.
– Какое стекло? Я ничего не слышала.
– Ты могла и не услышать. Он разбил стекло на двери, ведущей из гаража на задний двор. А дальше открыть замок не составляло труда – ключ висел на гвозде рядом с дверью.
Клер почувствовала, что краснеет.
– Я просто боялась потерять ключ.
– И ты на самом деле не верила, что тебе грозит опасность.
– Ну, вообще-то не верила. Даже теперь, когда на меня уже раз напали и чуть не задушили, у меня по-прежнему не укладывается в голове, что такое могло случиться со мной.
– Не было обнаружено никаких следов взлома и со стороны двери, ведущей из гаража на кухню.
Клер прикусила губу. Она чувствовала себя дурой.
– Мы с Джозеттой никогда не запирали эту дверь.
– Если бы я об этом знал, то настоял бы на том, чтобы заменить застекленную входную дверь на стальную. Вообще-то я собирался это сделать, но у нас с Вулфом было слишком мало времени.
– Прости. Я чувствую себя настоящей тупицей. Я могла бы с тем же успехом повесить на окно объявление "добро пожаловать всем, кто пожелает".
Хотвайер покачал головой.
– Не извиняйся. Настоящий преступник нашел бы способ проникнуть в дом, если бы сильно этого захотел. Ты никого не приглашала. Ты меня слышишь?
Горячность его тона удивила Клер.
– Да, я тебя слышу. Я не преступница, я просто растяпа. Идиотка.
– Никакая ты не идиотка. Твое единственное преступление, если его можно таковым назвать, состоит в том, что ты слишком доверчива и беспечна в вопросах безопасности.
Вот уж – попал пальцем в небо. Она рано научилась оценивать степень собственной безопасности. И дом Джозетты в этом смысле был самым надежным и безопасным из всех ее прибежищ с тех пор, как умер отец.
– И еще я не мстительна, и поэтому мне трудно представить, что кто-то наточил такой зуб на Джозетту, что попытался убить меня, приняв меня за нее.
– Мы не можем быть с точностью уверены в том, что покушались именно на Джозетту.
– Но это – единственное разумное объяснение тому, что произошло, – возразила Клер.
– Тем не менее, когда расследуешь преступление, всегда полезно помнить о том, что из того факта, что у цыпленка есть крылья, еще не следует вывод, что он может летать.
– Иначе говоря, действительность может быть обманчивой.
– Да.
– Странно. Хотвайер, ты ведь бывший солдат-контрактник, откуда ты столько знаешь о расследовании преступлений?
Глава 5
Он развалился в кресле, вытянув перед собой ноги.
– Это у меня такое хобби. В перерывах между миссиями я выполнял для правительства кое-какие поручения. Как частное лицо.
– Но как...
– Я проходил практику в оперативном отделе. Именно там я научился ремеслу шпиона. Знаешь, что в этом деле главное? Долг. Люди на втором месте. Миссия – всего важнее.
Он сказал это с горечью, и Клер невольно задумалась, что за история стоит за этими словами. Но сейчас ей трудно было сосредоточиться на чем-то абстрактном, тем более что-либо анализировать. Она сильно устала, и, хотя ее и не тянуло в сон так сильно, как раньше, головная боль становилась невыносимой.
– Вернемся к твоему душителю.
– В каком смысле?
– Ты сказала, что он продолжал давить тебе на лицо подушкой, несмотря на сирену.
– Да. Он считал вслух.
– Он считал, сколько времени работает сигнализация и сколько времени ты находишься без воздуха? Это скорее говорит о его профессионализме.
– Ты же сказал, что он – любитель?
– Если честно, то мне трудно его классифицировать.
– А разве так уж важно точно знать, "в деле" он или нет? – Клер употребила выражение, услышанное от Лестера.
– Если говорить о той группе террористов, что мы обезвредили, то все они были хорошо натренированы. Но про того, кто напал на тебя, такого не скажешь.
– Тот, кто напал на меня, мог быть только одним из террористов. Все остальные версии просто бессмысленны. Никто не хотел убивать меня.
– Ты в этом уверена?
Зачем он вообще задал этот вопрос? Клер, если и считала себя несколько наивной, то в свое оправдание могла лишь сказать, что большая часть людей не живет с постоянной мыслью о том, что на них могут напасть в любую минуту.
– Абсолютно уверена.
– Тогда, пожалуй, будем исходить из предположения, что покушались на Джозетту. У нас все равно нет иных версий. По крайней мере на настоящий момент.
И не будет. С ее стороны – точно.
– Из чего следует вывод, что Джозетта в опасности.
– Едва ли. Если все те, кто вздумает на нее напасть, так же плохо натренированы, как и наш нападавший, то ей практически ничего не угрожает. А Нитро я уже успел предупредить.
– Отлично. Представляю, как им теперь хорошо.
– Если верить Нитро, то они сейчас словно в раю.
Клер не могла представить, чтобы Нитро мог произнести что-то столь романтичное. Возможно, Хотвайер просто передал сказанное Нитро своими словами. Но смысл сказанного от этого не менялся. Клер это не удивляло. Нитро и Джозетте повезло найти нечто такое, что Клер считала исключительной редкостью, – честную, взаимную и бескорыстную любовь. Эти двое могли целиком друг на друга положиться.
Хотвайер сделал многозначительную паузу перед тем, как сказать:
– Нитро и Джозетта хотят, чтобы я остался с тобой до их возвращения.
– Я...
– Если ты начнешь говорить, что в этом нет необходимости, я начну раздражаться.
– Я не собиралась так говорить. В этом на самом деле есть необходимость. Даже я это понимаю. Я не хочу превратиться в труп, но не знаю, насколько тебе это будет удобно.
– Что ты имеешь в виду?
– Как насчет твоей работы?
– У меня "отдаленная работа", и я и так уже несколько дней как работаю, не выезжая из номера.
– Теперь понятно, почему тебе удалось так быстро добраться до больницы. Но почему ты здесь? У тебя тут какое-то задание?
– Только за тобой приглядывать.
– Ты приехал из-за меня?
– Да.
– Но почему? Я знаю, что Джозетта просила тебя за мной приглядывать, но я думала, что она просила тебя просто звонить мне время от времени, а не приглядывать в буквальном смысле.
Хотвайер пожал плечами.
– Уже тогда, когда в первый раз сработала сигнализация, я пожалел, что так далеко от тебя нахожусь. Живя в Монтане, я мало что могу для тебя сделать. Поэтому я решил, что надо перебраться поближе.
Этот мужчина серьезно относится к обещаниям, данным друзьям. Даже слишком серьезно.
– Так почему ты не остановился в доме Джозетты? Хотвайер недовольно покачал головой.
– Теперь я понимаю, что мне так и следовало сделать. Если бы я был в доме, ничего бы не произошло.
Клер удивленно округлила глаза.
– Ты сам-то веришь в то, что сказал? Ты ни в чем не виноват. Разве твое присутствие могло что-то изменить?
– А ты считаешь, в этом можно сомневаться?
Клер улыбнулась, несмотря на усиливавшуюся головную боль.
– Узнаю прежнего самоуверенного Хотвайера.
– Прежнего и самоуверенного?
– Нуда. Только не говори, что тебя не тешит тот факт, что женщины от тебя без ума.
– Я предпочитаю рассматривать этот факт как просто хорошо обоснованный.
– Если петух важничает, то у него есть на, то причина Ты это хочешь сказать? – Клер засмеялась и тут же застонала от боли. – Я все равно не понимаю, почему ты не поселился в доме. Неужели ты думал, что я буду возражать?
Хотвайер покачал головой. Выражение его лица стало таким, каким было у мужчин, еще не испорченных цивилизацией. В нем даже появилось что-то хищное.
– Я поселился в отеле потому, что знал: если я останусь у тебя, то буду спать в твоей постели не потому, что выгоню оттуда тебя.
Клер не нашлась что сказать и лишь облизнула вдруг пересохшие губы.
– Плохо дело.
Он лишь пристально посмотрел на нее, предоставив ей сделать собственные выводы. Конечно, это было бы неправильно, несмотря на всю сладость того поцелуя, украденного на свадьбе. Если бы все кончилось лишь ни к чему не обязывающим сексом. Секс не сблизил бы их, а, наоборот, разрушил бы то, чем она действительно дорожила, – их дружбу.
Так всегда бывает.
Она не знала, что он планирует делать теперь, когда за то, чтобы пожить вместе, проголосовали оба.
Хотвайер видел, как Клер борется с зевотой. Она не захотела ложиться в постель после ленча, а осталась на диване посмотреть телевизор. Вообще-то она порывалась заняться подготовкой к экзаменам, но Хотвайеру удалось уговорить ее отдохнуть. Уговорить ее не составило труда, особенно после того, как Хотвайер сообщил Клер, что созвонился с деканатом университета и попросил перенести для нее сдачу экзамена на неделю.
Сдача экзаменов в середине учебного года имеет ряд преимуществ, и одно из них – сроки не сильно поджимают, и без труда можно успеть сдать все до выпускной церемонии. И это хорошо, потому что, если бы сроки действительно поджимали, никакие увещевания и никакая логика не помогли бы ему в случае с Клер.
В отличие от Джозетты, которая с готовностью пошла на то, чтобы продлить срок получения высшего образования, Клер во что бы то ни стало намеревалась закончить университет сейчас. Возможно, материальная сторона вопроса сыграла существенную роль, но Хотвайер подозревал, что дело не только в этом. Он очень хотел бы узнать в чем. И сейчас, когда он вынужден был жить в опасном соседстве с Клер, ему предоставлялся шанс удовлетворить свое любопытство.
Хотвайер встал и потянулся. Он работал над проектом системы безопасности для крупной компании, производящей компьютеры, параллельно наблюдая за той борьбой, что вела Клер с усталостью. Клер проигрывала.
Хотвайер подошел к ней.
– Я думаю, тебе пора лечь в постель.
– Но еще день на дворе.
Хотвайер наклонился и поднял ее, отметив с некоторой тревогой, что она даже не стала возражать.
– Если ты хочешь накопить силы для нормальной подготовки к экзаменам, то надо отдыхать, – сказал он и понес ее в спальню.
Клер поморщилась от боли, когда Хотвайер опустил ее на кровать.
– Я принесу твои лекарства. Ты ничего не принимала с самого утра.
– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно, – сказала Клер, но по глазам ее он увидел, что она сильно страдает от боли.
– Ни к чему изображать из себя героиню. Тебе прописали обезболивающие, и ты должна их принимать.
– Я никого из себя не изображаю. – Клер скривила губы. – Никаких лекарств.
– Почему?
– Не люблю лекарства. Никакие.
– Это же не наркотики, моя сладкая Никто не заставляет тебя ширяться героином.
– Я сказала – нет.
– Но ты в них нуждаешься.
– Нет.
Хотвайер заскрежетал зубами от раздражения.
– Ты просто чертовски упряма.
– Может, ты сделаешь мне массаж пяток, как вчера вечером? – спросила она, словно предлагала компромисс. – Мне это помогло.
Хотвайер покачал головой. Он не знал, делает ли он это назло ей или собственным побуждениям.
– Я знаю, что ты фанатка здорового питания и все такое, но, поверь, несколько таблеток обезболивающего не принесут тебе вреда.
– Нет.
– Ты другие слова знаешь?
– Прости, я не хочу казаться тебе упрямой занудой, но я действительно не хочу принимать таблетки. Я и так их много проглотила. Не хочешь массировать мне ступни – не надо. Со мной все будет в порядке. Правда.
– Ты не умеешь лгать, Клер. – Хотвайер наклонился и осторожно убрал прядь с ее виска. – Я сделаю тебе точечный массаж, но обещай мне: если это не поможет, ты выпьешь лекарство.
Она ничего не сказала. Молчание – знак согласия, решил Хотвайер.
Придется ему хорошенько потрудиться. Он откинул одеяло и взял ее ступню в ладони. Он работал очень тщательно, стараясь вспомнить все то, чему его учили. Она закрыла глаза и расслабила лицевые мышцы. Хотвайер понял, что эффект есть.
Он продолжил массаж, разминая ее икры, комбинируя технику растирания и акупунктуры, чтобы облегчить боль и расслабить мышцы. Добравшись до ее колен, Хотвайер, решив, что не доверяет себе и выше подниматься боится, дабы не потерять самоконтроль, переключился на массаж кистей. Кожа у Клер была нежная и мягкая, и он, облегчая ей боль, и себе доставлял удовольствие.
Но, несмотря на благородные побуждения, заставлявшие его прикасаться к Клер, тело его отреагировало инстинктивно. И когда пальцы его стали разминать верхнюю часть ее предплечий и поднялись к плечам, одеяло соскользнуло, и он увидел, что соски ее стали твердыми, как камешки. Вернее, как его член.
Он не сдержался и застонал.
Ресницы ее взмыли вверх.
– С тобой все в порядке? Если ты устал, то больше не надо.
Она на самом деле так наивна или притворяется? Может, из-за головной боли она перестала соображать?
– Я не устал.
– Хорошо...
Глаза у нее снова закрылись, и Хотвайер продолжил массаж, вновь и вновь скользя взглядом по этим маленьким твердым соскам.
Ему захотелось увидеть их не под рубашкой. Интересно, какие они у нее: розовые или коричневые? Но какого бы цвета в обычном состоянии они у нее ни были, в том, что они сейчас красные от возбуждения, сомнений не было.
Хотвайер добрался до шеи, несильно нажал на активные точки на затылке и парные точки на макушке и между глазами. Не в силах остановиться, он прикасался к ее вискам, к ее горлу, провел по ключицам и наконец замер, положив ладони на грудь.
Клер застонала, тихо и очень сексуально. И снова открыла глаза. На сей раз только слепой не заметил бы по ее взгляду, как она возбуждена.
– Хотвайер?
– Есть еще одно натуральное болеутоляющее средство, даже еще более действенное, чем точечный массаж.
Клер облизнула губы.
– Какое?
– Удовольствие. Долгий, продленный оргазм вызывает приток в кровь гормонов, которые снимают боль.
– Я...
Он провел пальцами по напряженным соскам.
– Если ты не позволяешь мне дать тебе лекарство, моя сладкая, то позволь мне подарить тебе наслаждение.
– Что-то в твоих доводах не так, но я не могу понять, что именно, – сказала она, задыхаясь.
– Не напрягай голову, а то еще сильнее заболит. На губах ее появилась улыбка.
– Боже упаси.
– Ты позволишь мне подарить тебе наслаждение, Клер?
– Попробуй.
– Это вызов?
– Нет, просто я не слишком отзывчива.
– Твое тело говорит об обратном. Клер сдвинула брови.
– Да, это действительно странно. Может, это как-то связано с сотрясением?
Хотвайер покачал головой. Что за чепуху она городит?
– Итак, я получил разрешение на более интимные прикосновения?
– Да.
Она резко задержала дыхание, когда Хотвайер зажал между пальцами ее соски и так же быстро отпустил их.
– Ладно, но здесь есть несколько правил.
– Правил?
– Номер один. Ты остаешься расслабленной. Все время.